Убить, чтобы жениться

Смех оборвал громкий противный сигнал тревоги. Эту сирену использовали только в одном случае – когда предупреждали о надвигающейся буре. Я тут же бросилась к окну. На горизонте сгущались тучи, сверкали молнии. Кое-где появлялись круговые завихрения. Стремительно темнело. Шторма не миновать!

Так вот почему Нессельфольде говорил об изменении строя кораблей и так был зол! Если приближался ураган, никто в здравом уме не встанет на летягу. Даже воздушники. Потоки воздуха становились малоуправляемыми – против силы природы человеку не устоять. Никто не хотел умирать.

Достала из второго сундука ворох разноцветного тряпья и сунула его в шкаф. Открыла третий, быстро перекидала обувь в шкаф и захлопнула дверцу. Защёлкнула её, чтобы случайно не открылась и вещи не разлетелись по всей каюте. Освободившиеся сундуки по очереди перетащила в ванную комнату. В неё тоже закрыла дверь на ключ. Так сундуки не вылетят из неё. Во время урагана вся неприкреплённая мебель к полу будет летать по каюте, что чревато травмами для меня.

Корабль пошатнулся. Началось соединение воздушных судов. Местами скрепления становились в таких случаях крылья. Крылья накладывались друг на друга и скреплялись магией, которую не могла разорвать неподвластная стихия. Сначала выстраивался один ряд таких кораблей. Это был основной ряд, самый длинный. Затем впереди и сзади к нему пристраивались другие суда. Они заходили в пространство между кораблями, упирались носами в крылья и точно также скрепляли свои. И так выстраивались корабли до тех пор, пока все не займут свои места. Получалось что-то в виде шахматной доски, где черными клетками выступали корабли, а белыми – их крылья.

После этого воздушники при помощи элементалистов образовывали новый кокон, охватывающий все корабли. Только они оставались на палубах. Всем остальным предписывалось удалиться в каюты и занять такие места, чтобы во время качки не пострадать, например, устроиться в каком-нибудь углу и крепко держаться за мебель, а лучше всего лечь на кровать и пристегнуть себя к ней ремнями. Именно поэтому на воздушных кораблях старались абсолютно всё прибить и прикрепить.

Затем начиналось самое страшное: скрепленная между собой флотилия оказывалась в эпицентре урагана. Чего только не происходило с кораблями и людьми внутри них! Мощь стихии могла с лёгкостью перевернуть строй судов. И только благодаря крепкому сцеплению, все они держались вместе. Если люди не успевали зацепиться за что-нибудь, то их швыряло по всему помещению. Обычно после такого несчастные погибали.

Можно, конечно, опустить корабли вниз, но кто даст гарантии, что там, на земле, не будет такой же бури? Кроме того, когда суда находились в связке, у них больше шансов остаться невредимыми, потому что они не бьются друг об друга, нанося урон обшивке, мачтам и крыльям. А ещё можно было бы уйти в сторону от шторма. Тогда пришлось бы отклониться от намеченного курса, потратить больше времени. И никто не отменял того, что циклон быстро минует эту территорию.

Я бросилась на постель и стала искать ремни. Свет мне для этого не нужен был, и я радовалась, что теперь не пришлось судорожно бегать и гасить магические свечи. Если их зажечь, то ничто их не сможет потушить. В условиях непогоды эта их особенность могла стать источником пожара.

Когда корабль снова качнулся, я уже в пятый раз обыскивала кровать на наличие упомянутых предметов. Ничего!

Судно сильно тряхнуло. Я упала на живот. Хорошо, что на кровать, а то не избежала бы синяков. «Рыжая Бестия» накренилась. Тут же я крепко ухватилась за края постели руками и ногами и прижалась к ней. Благо она не была широкой!

Раздался грохот. Скосила глаза. Стул упал. Я совсем забыла про него! Ну, стул, это не стол, как-нибудь переживу этот ураган.

Слышно стало, как за окном буйствовала стихия: выл ветер, гром грохотал совсем рядом, сверкали молнии, озаряя короткими вспышками света тёмное небо. Буря усиливалась, и корабль качало сильнее и сильнее. В какой-то момент мы перевернулись. Сердце пропустило удар. Мимо меня пролетел стул. В ушах застучало так, что перекрыло шум урагана.

Миг, и судно снова вернулось в нормальное положение. И только тогда я поняла, что задержала дыхание, и с облегчением выдохнула.

Рано!

Если в прошлый раз нас переворачивало справа налево, то в этот раз вперёд и назад. Стул ударился об левую ногу. Я вскрикнула и убрала её, что стало роковой ошибкой. Нас перевернуло вверх, но назад не опустило. Я зависла, пытаясь вернуть ногу в исходное положение, но никак не получалось. От активных движений правая нога тоже соскользнула. Я повисла на широко расставленных руках. Тело задеревенело. Ужас ледяными щупальцами пополз по коже. Если отпущу, то мало того, что упаду, так ещё и превращусь в отбивную.

Хоть бы опустились! Но нет, началась болтанка. Меня кидало из стороны в сторону. К усталости в руках прибавилась и тошнота, подкатывающая к самому горлу. Я цеплялась за края кровати, как за соломинку. На пальцах уже ободрала ногти до крови, из-за которой всё труднее и труднее было удержаться. Руки соскальзывали.

Этот момент словно предчувствовала, поэтому целенаправленно разжала руки и упала на потолок. Не сделай я это сейчас, то упала бы на шкаф, и не факт, что не сломала бы себе что-нибудь. Хорошо, что комнаты на кораблях не высокие.

Только я выпрямилась, растирая затёкшие руки, как «Рыжая Бестия» стала наклоняться. Сразу же отбежала на середину комнаты, где меньше было мебели. Глаза давно уже привыкли к мраку, и мне не нужен был свет, чтобы различать очертания предметов, окружавших меня. И приготовилась к долгому забегу с препятствиями.

И он таки начался!

Вместе со мной метался по комнате неубранный стул. Иногда мне приходилось перескакивать и через него. Уже спустя пять минут дыхание прерывалось, лёгкие раздирало от нехватки воздуха, и на теле прибавилось синяков.

Нас мотало в разные стороны: вверх, вниз, вправо, влево, – и ни на секунду не останавливались. Мы находились в эпицентре бури, потому что крутить нас могло только там. Сначала я старалась не топтать мебель, но слишком быстро устала прыгать, поэтому смело наступала на неё. Главное не упасть! Пару раз даже протопталась по окну. Хорошо, что оно витражное и укреплено защитным заклинанием.

Знала я об устройстве безопасности на корабле, потому что это был один из редких случаев, когда меня допустили на совещание с королевой. Мама выслушивала доклад об улучшении воздушных судов.

Продержаться бы ещё немного!

Под ноги попал стул, и я полетела кувырком и больно ударилась боком об угол. Об угол чего так и не увидела, потому что нас снова завертело. Из-за того, что подняться я попросту не успела, то и меня швыряло за компанию со стулом. Иногда мне удавалось сгруппироваться, и тогда удары не выходили сильно болезненными. Ещё одно падение на уже пострадавший бок, и послышался противный хруст ломаемых рёбер.

Теперь каждое движение и соприкосновение с любой поверхностью приносило нестерпимую боль. Чтобы хоть как-то уменьшить болезненные ощущения, свернулась калачиком, голову втянула и закрыла её руками. Губы искусала кровь, сдерживая крики. Их всё равно никто не услышит. Снаружи свирепствовала стихия.

Корабль перевернулся в последний раз, принял своё исходное положение и замер. Вместе с ним замерла, затаив дыхание, и я. Ветер всё ещё шумел за окном, но страшная качка прекратилась. Буря стихала, а мы миновали её центр.

Постанывая от полученных травм, я поднялась с пола. Разогнуться даже не думала. Слишком сильно болели рёбра. Руки и ноги подрагивали от множественных ушибов. Слава Единому, больше ничего не сломано!

С большим сожалением взглянула на кровать. Если лягу, то предамся унынию и буду жалеть себя. Лучше уж стонать от боли и действовать. Взгляд зацепился за стул. Он валялся на середине комнаты. Медленно подошла к нему и, кряхтя, наклонилась, чтобы поднять.

Корабль ухнул вниз. Я ощутила, как пол ушёл из-под ног, а меня саму прижало к потолку. Стул последовал за мной. Протянула руку, поморщилась от боли в боку, схватила стул. И тут судно взмыло вверх.

Всей тяжестью своего тела грудью я упала на тонкую железную ножку стула. Противный хруст костей. Вместо крика у меня вырвался тихий хрип. Стало трудно дышать. Казалось, что я захлёбывалась. Больно! Руками упёрлась в пол, но подняться не осталось сил. Сердцем чувствовала прикосновение холодного металла. Тягучая горячая кровь толчками выливалась изо рта.

Вот до чего доводит легкомысленность!

– Р-рэй, – одними губами прошептала я, истратив последний вздох на имя любимого.

Сердце больше не билось. В глазах и без того тёмный мир почернел. Я перестала чувствовать боль, слышать шум ветра. Это конец!

Глава 4 Ябеда

Кошмар приходил всегда внезапно…

Снова я лежу на престоле в Зале Советов. Ко мне рвётся Фарита. Она кричит и вырывается из рук Адаранта, но муж крепко её держит. Ужас застыл на лице мамы. Королева хватает за руку папу, а другой прикрывает рот, чтобы не закричать. В зал влетает бабушка и сразу же замирает в страхе. Только герцог Дункел, явившийся за ней, сохраняет остатки спокойствия, хотя и он хмурится.

Мне непонятен их испуг. Правда, тяжело дышать. И живот, словно окутан огнём, хотя ничего не горело. Перед глазами пляшут противные чёрные мушки. Отогнать их совсем нет сил. Ну и пусть себе летают! Они тоже живые.

И тут появляется он. Рэйнер! Он бережно поднимает меня на руки. Моя голова безвольно наклоняется вперёд. Верх платья пропитан темно-багряной жидкостью. Грудная клетка разворочена. Я вижу, как бьётся моё сердце, и из раны в нём вытекает бордовая кровь, которая пропитывала ткань моего любимого платья. На животе рваные раны.Голову бережно откинули на плечо Нессельфольде. Теперь я вижу его узкое лицо, гладко выбритые щёки, хищный прищур чёрных глаз. Но притягивала мой взгляд улыбка. Да-да! Он улыбался, глядя на меня. Улыбались не только его тонкие губы, но и глаза. Они сияли радостью. Да и сам виконт светился от счастья, словно сбылось самое сокровенное его желание.

Вот бы ты и вправду мне так улыбался, а не только во сне!..

Я резко поднялась, откидывая одеяло. Кровь шумела в ушах. Пот ручьём стекал по телу, насквозь пропитав рубашку и нижнее бельё. Я ловко расстегнула пуговки и внимательно обсмотрела себя. Ничего! Никаких ран на теле не наблюдалось. Только под левой грудью четырёхугольная звезда, горизонтальные лучи которой были узкими и длинными, практически под всю грудь, а вертикальные – кроткими и широкими. Этот знак у меня ещё с детства. И я не могла припомнить, где его получила. Однако звёздочка мне нравилась, поэтому и не рассказывала о ней взрослым. В женщине должна быть тайна. Кажется, так говорила бабушка.

Буря приснилась?

Быстро оглядела каюту в поисках других следов вчерашней бури. Утреннее солнце ярко светило сквозь разбитое витражное окно. Я не встала, а подскочила с кровати и в один миг подлетела к окну. Отсутствовала треть рисунка. В эту дыру я могла запросто вылететь.

Однако сейчас стояла здесь. Так приснилось или нет? И как я не старалась, ну никак не могла вспомнить, в какой момент бури разбилось окно. Тем более витражное.

От всех размышлений начала болеть голова.

Жива? Здорова? Руки-ноги целы? Вот и не стоит волноваться! Как говорят, нечего ворошить прошлое.

Отошла от окна, достала из шкафа свежее бельё и рубашку и отправилась ванную комнату. Освежившись, вышла оттуда в более приподнятом настроении. Окно как было разбито, так и оставалось таким. Надо будет оставить заявку ремонтной бригаде.

Надела китель и вышла из комнаты.

Я даже замерла в дверном проёме. Дверь открыта? Ну, прямо день открытий! Дверь открыта, окно открыто. Ладно, оно разбито. Но не будем придираться к мелочам!

Чуть ли не вприпрыжку я дошла до кают-компании, рабочего кабинета Рэйнера, и толкнула дверь. И она открылась! На радостях я влетела в комнату.

– Доброе утро, ваше сиятельство! – пожелала я звонким голосом.

На меня посмотрели две пары глаз. Одни – мрачно, с тёмными кругами под глазами, другие – испуганно.

М-да, добрым утром здесь и не пахло. И почему Нессельфольде любит портить людям настроение с самого утра? Впереди целый день! Обязательно найдётся кто-нибудь, кто нагадит в душу.

– Вы всё поняли? – голосом, которым сказал виконт, можно было замораживать целые моря. Те в миг бы заледенели напрочь.

Он стоял за столом, поставил руки на него и наклонился к подчинённому. За прошедшую ночь Рэй успел подстричься. Хорошо, что оставил небольшие прядки такой длины, что им хватало на один завиток кудряшки. Когда Нессельфольде поддался вперёд, одна смоляная прядка упала ему на лоб, делая узкое лицо менее суровым и добавляя ему привлекательности.

– Так точно, ваша светлость, – быстро протараторил незнакомый мне мужчина.

– Исполнять! – гаркнул Рэйнер.

Он явно был не в духе и отрывался на подчинённых. Я заложила руки за спину и начала перекатываться с пятки на носок и обратно. Отразим сие безобразие. В докладе. Её величеству. Ещё и устно доложим!

– Ваше высочество! – от громкого окрика я аж подпрыгнула на месте.

К мрачному выражению лица прибавился и рассерженный взгляд. Кажется, замечталась я, а виконт пытался меня дозваться. Обычно на крик он переходил, если не удалось достучаться до меня с третьего раза.

– Как личный адъютант вам придётся принести завтрак, – уже более спокойно проговорил Нессельфольде.

Учудила мама, ничего не скажешь. Принцесса в роли подавальщицы. Да я не гордая, всегда рада любимому услужить. Ценил бы он только это!

– Куда?

– Завтракать будем здесь, – и он кивнул в сторону длинного стола, примыкавшего одним концом к его рабочему месту. – И на себя захватите. Есть будете при мне.

Ну, началось! Снова Рэй играл роль моей няньки. Тяжело вздохнув, кивнула ему, что услышала, и вышла из кают-компании. Умеет же испортить настроение! А я так хотела поесть в обществе Рафики.

С опущенной головой и поникшими плечами плелась в сторону столовой. Грустила я ровным счётом до того самого момента, пока не услышала весёлый дружный хохот, доносившийся из той самой столовой.

На летучих кораблях выделяли места под обеденные комнаты. По размерам они были небольшими. Весь экипаж судна могли накормить только с пяти-шести заходов. Да, численность больших военных кораблей доходила до восьми сотен человек на борту, иногда насчитывали и больше тысячи, а сами корабли имели не менее пяти-семи палуб. Так что места хватало на всех.

Стоило мне переступить порог столовой, как всеобщее веселье, обычно царившее после тяжёлых испытаний, исчезло. Все взгляды обратились к моей скромной персоне. Кто-то смотрел с презрением, кто-то – с настороженностью, кто-то – украдкой.

Хм! Как мне помнится, я ещё ничего не натворила, чтобы заслужить пылающие праведным гневом взоры членов команды.

Я подошла к раздаче, взяла поднос, положила на него столовые приборы на двоих и подошла к повару, ой, его же тут величали коком.

– Доброе утро! – бодро поздоровалась я с ним.

Ко мне мало того, что не повернулись лицом, так ещё что-то и буркнули нечленораздельное. Ладно, предположим, что мне ответили: «– И вам того же!» Впадать в уныние совсем уж не хотелось: новый день наступил, солнышко светило за бортом, а я буду завтракать. С Рэйнером. Наедине.

– Что откушать изволите, ваш высощеса? – недружелюбный голос повара ворвался в мои мечты.

– То же, что и всему экипажу, пожалуйста, – тут же ответила я и пододвинула поднос к нему.

Как офицерский состав, так и простые рядовые, и служащие ели из «одного котла». Так демонстрировали, что экипаж – это семья. Особых привилегий никому не давали. Единственное, так это командующему составу позволялось есть в своих каютах, но обязательно брать еду из столовой.

Да и кормили на летучих кораблях куда лучше, чем на дворцовых приёмах. Тут отсутствовали всякие изысканные деликатесы, которые требовалось есть согласно этикету – кто б его зубрил! Да и вкусы у этих кулинарных шедевров, мягко говоря, были странными. А вот сладкую кашку с кусочками нарезанных фруктов и крепкий кофе без сахара, который был единственной горькой вещью в моём дне, к сожалению, подавали редко. Видите ли, вид у моих любимых кушаний неэстетический. Зато, когда собирались всей семьёй в нашей столовой во дворце, мы могли насладиться каждый своим блюдом. Жаль, нескоро мы так соберёмся! Да и Фариты больше с нами нет.

Громкий стук подноса и дребезжание чашек вернуло меня из воспоминаний в реальность. Я посмотрела на содержимое и подняла взгляд на повара. Снова опустила взгляд в тарелки и снова на повара.

– А где фрукты? – удивилась я, пристально рассматривая кашу, кофейник с кофе, тарелку с булками и маслом, пиалу с сахаром. Завтрак может показаться скудным, но пусть это не обманывает вас, по сытности он превосходил многие блюда, подаваемые во дворце.

– Виконт не добавляет фрукты в кашу, – ответил кок, видимо, знавший вкусовые пристрастия главы экспедиции.

– Зато я добавляю, – весело сообщила я ему. Вдруг он не знал? – Можно мне фруктов, пожалуйста? – и лучезарно улыбнулась ему.

Бедный повар что-то промямлил и потянулся за пиалой с фруктами. Его остановил другой кок.

– Ябедам фрукты не полагаются, – отрезал подошедший. – И сахар тоже, – и забрал вазочку с сахарными кубиками.

Так как я кофе могла пить и без сахара, то спокойно переживу его отсутствие, но вот кашу без фруктов?!

В это время наглеца отвела в сторону пара его друзей и пыталась вразумить.

– Ты чего? А если она расскажет Нессельфольде? – послышались шепотки.

Вот действительно! Что же будет, если Рэй узнает? Может, он и не заметит отсутствие фруктов в моей каше, но вот на отсутствие сахара в своём кофе точно обратит внимание, потому что виконт любил пить этот напиток очень сладким – три ложки на кофейную чашечку.

– Мой брат был в рабочей бригаде, готовившей корабль к отлёту, – вспылил кок, забравший сахар. – Они двое суток не спали… А она отличная землевичка!.. Никто не спал во время шторма…

Ага, значит, буря мне всё-таки не приснился!

Дальнейшие слова кока я не слушала. Всё, что надо было, уже узнала. Подхватила поднос с нашим завтраком и пошла на выход под пристальными взглядами членов экипажа, ожидавших, что я позову Нессельфольде и буду жаловаться на грубое обращение.

Многие из них считали, что я доносила на всё и вся, но это не так. Королеве предоставят различные отчёты, лучше моих и грамотнее составленные. Маме требовались иные данные, которые собрать могла я. Например, настроение корабля, или шутки, которыми обменивалась команда во время отдыха и работы, или беспочвенные обвинения и притеснения командующего состава в отношении простых солдат.

На самом деле, я просто вела дневник, а потом отдавала его читать родителям. Дворцовые слуги поговаривали, что после этого стены их спальни сотрясал громкий смех даже глубокой ночью. Длилось это развлечение обычно целую неделю. За раз мои опусы прочитать было нереально. Как говорила мама, была потенциальная угроза лопнут от смеха. После прочтения родители без улыбки не могли около месяца взирать на тех, кто умудрялся стать героем моих записей.

Помню одну такую историю…

Во дворце организовали пышный приём, на котором встречались главы разных стран. Меня, разумеется, туда никто не приглашал, хотя я и принцесса. Дело в том, что напротив моего имени значилось «угроза общественного спокойствия». Это полбеды! Самое ужасное то, что меня оставили приглядывать за Атарантом, сыном Фариты и Адаранта. Сестра и её муж были активно задействованы в подготовке к встрече и обеспечивали безопасность. Они все думали, что таким образом отвлекли моё внимание от приёма.

Наивные!

После приёма был пышный бал. Там же можно было полакомиться вкуснейшими сладостями, которые в обыкновенный день не достать! Разумеется, я туда пошла, прихватив Атаранта с собой. Не оставлять же ребёнка без присмотра!

К тому времени я уже выучила практически все потайные ходы во дворце, так что дойти до залов, где проходил бал, не составило труда. Конечно же, мы старались не попадаться на глаза охранникам и магам. Сидели себе тихонько в алькове за колоннами и занавесью и уплетали сладости и закуски с подноса на столике рядом с диванчиком. Всё бы ничего, да Атару приспичило. Он же маленький. Ему нельзя терпеть!

Шустро смахнула еду с подноса на стол и подложила его под племянника, которого держала на руках, пока он делал свои делишки. А что тут такого? Пусть ребёнок пачкает пол?

Как-то раз разлила я в одном из таких залов краску. Криков было-о! В этот раз рисковать не стала и подстраховалась подносом. Едва мы натянули штанишки, как услышали, что кто-то к нам направлялся. Мы, естественно, в потайной ход, но уходить не стали (мы ещё не все сладости доели), ждали, когда дородная дама уйдёт, и вернёмся к поеданию сладостей.

Меня по сей день мучают вопросы, на которые вряд ли когда-нибудь получу ответы.

Эту женщину не насторожило то, что еда валялась на столе? Разве тётенька не знала, что нельзя подбирать с пола всякую каку, даже если это кака внука её величества?

Да откуда ж мне было известно, что за ужином подавали кабачковую икру, которая так понравилась этой сдобной даме! Наверное, чрезмерное употребление еды не только помешало мыслительным процесса, но и отбило у неё обоняние. Высокородная, как это выяснилось позднее, леди подняла поднос и макнула пальчик. Действительно, не пропадать же добру!

В этот самый момент в альков зашёл дядя Амир, второй законный сын правителя Драгхвара. Мне он никогда не нравился, потому что всегда строил козни маме за её спиной. Но честно признаюсь, я этого не планировала, но считаю, что принц это заслужил.

Вернёмся к леди, которая облизала пальчик. Неподобающе её статусу она выплюнула «лакомство» на Амира. В отличие от неё принц быстро сообразил, что оказалось на его лице. К слову, мужиком он был брезгливым…

Может быть всё обошлось, если бы не Рэйнер. Он ждал меня возле игровой Атаранта, что равносильно тому, что нас застали на месте преступления. Пришлось поведать эту историю родителям, потому что разразился жуткий скандал: леди утверждала, что её пытались отравить, а над реакцией дяди Амира смеялись все кому не лень. Особенно выделялись на этом фоне чёрные маги, которые однажды легли под ноги королевы, чтобы она не испачкалась в грязи, и им с тех пор этим тыкали при любой возможности. В тот раз Чёрная гвардия оторвалась на драгхварском принце.

За воспоминаниями я и не заметила, как дошла до кают-компании. Осторожно открыла дверь, прошла в комнату и грациозно закрыла ногой дверь. По крайней мере, надеюсь, что всё выглядело именно так.

И принялась сервировать стол. Много усилий и времени на это не потребовалось. На кораблях в этом плане было меньше официоза, больше простоты и удобства, что часто граничило и с быстротой.

Вскоре мы оба сели завтракать. Рэйнер сел во главу стола, а я – по правую руку от него. Ещё с минуту я не притрагивалась к завтраку, а наслаждалась нашим единением. Он, я, завтрак – вот бы так всегда было!

– Ваше высочество, – позвал меня виконт, тем самым прерывая мои мечтания.

Тяжело вздохнув, я отреагировала:

– Да, ваше сиятельство?

«– Может, утреннего поцелуя, любимый?» – вертелось у меня в мыслях.

– Вы не едите, – он кивнул на мою тарелку с нетронутой кашей.

«– А с ложечки покормишь?» – я видела, как влюбленные пары так делали. Со стороны это так мило выглядело.

– Я возносила благодарность Единому за то, что проснулась сегодня утром, – ляпнула я первое, что пришло в голову.

Нессельфольде закаменел, сжал челюсть, и на его скулах заходили желваки. Боясь очередной вспышки гнева в свой адрес, я уткнулась в тарелку, зачерпнула кашу ложкой и быстро сунула ту себе в рот. И тут же выплюнула, вытирая рот салфеткой.

Не люблю я подсоленную кашу. Не-люб-лю! Что бы за каша ни была, только сладкую и только с фруктами. Ещё для разнообразия могла добавить мёд или орехи. Всё! Кажется, дальнейшее путешествие я проведу без завтрака. Эх, а это самый главный приём пищи.

Я отхлебнула горького кофе, чтобы перебить вкус соли на языке, и едва не поперхнулась. Рэйнер, презрев все правила этикета, своей ложкой набрал каши из моей тарелки и проглотил.

– Каша не отравлена. Можете есть, ваше высочество, – холодно бросил он и принялся за свою.

Мой взгляд опустился к ямке, которая осталась в каше, откуда зачерпнул Нессельфольде. Губы сами собой расплылись в счастливой улыбке. Я только делала вид, что ела, а в действительности возила ложкой по каше, стараясь не задеть ту ямку, что он оставил.

Занятая этим, я не сразу заметила, что виконт уже расправился со своей порцией. Он взял сдобную булочку, намазал маслом, откусил и запил кофе. Нет, Рэй не выплюнул, как это некрасиво сделала я. Он поступил культурнее: проглотил горький напиток. Лицо его окаменело. Тонкие губы сжались, превратившись в ниточку. Его взгляд метнулся к моей тарелки.