Грёзы

– Думаю, стоит проверить? – кивает в сторону, откуда был шум, Рэнар.

Неожиданная холодность в его голосе поражает. До этого момента он полноценно выглядел человеком взволнованным и даже напуганным, но сейчас от этого впечатления не осталось и следа.

– Заткнись! – Процеживает сквозь зубы дикарь. – Таким, как ты, мне не указывать.

С этими словами он надавливает на меч, разрезая ткань одежды на груди у Рэнара. Тот морщится, но остается стоять ровно.

Если сейчас я открою сумку, то дикарь это точно заметит и не обрадуется. Мне нужно хоть немного времени, но его сейчас совсем нет. И что же тогда делать?

– Нужно проверить, – Вдруг говорит дикарь. – Вы идете вперед. Медленно. До первого раза пока мне что-то не понравится.

Он сначала пихнул Рэнара свободной рукой, не отставляя меча, потом перевел меч на меня.

– Бросай, – зашипел он. – Все брось!

Только бы под этим всё он не имел в виду и сумку. Я снимаю колчан с луком и аккуратно начинаю опускать их на землю, при этом все смотря на дикаря исподлобья. Он тоже не сводит с меня глаз, но пока молчит. Как только вещи оказываются на земле, он тут же делает шаг вперед и, схватив меня под руку, вталкивает в проулок вслед за Рэнаром.

– Медленно, – повторяет он. – Я смотрю. Я рядом.

Мы с Рэнаром переглядываемся. Делать нечего. Пока придется подчиняться. Но хотя бы сумка осталась со мной.

Кривой проулок увешан тканью, различным бельем на довольно близком от земли расстоянии. Если хорошенько протянуть руку или тем более подпрыгнуть, то точно достанешь. Можно было бы воспользоваться этим. Скинуть на Дикаря какую-нибудь простыню и побежать, как это сделала служанка. Однако, если вспомнить, что было, ей это не сильно помогло. Брать на себя исполнение столь рискованного маневра я не хочу. И все же на всякий случай приготовлюсь, если вдруг это решит сделать Рэнар. Хотя по нему совсем не кажется, что он к чему-то готовится. Мы всё идем по проулку, и кажется, будто он вообще не собирается заканчиваться. Под ногами хлюпает. В воздухе стоит ужасный запах душной сырости. Это от белья. С него ещё аж капает, значит, вывесили совсем недавно. В подтверждение моих мыслей из дверцы дальше по проулку показывается женщина с полным тазом белья. Она видит брошенное в грязь скомканное одеяло и очень трагично вздыхает, сразу бросая на нас недобрый взгляд, но тут же замечает дикаря, практически тычущего мечом в спину Рэнару, и бледнеет, спиной вжимаясь в стену. Мы спокойно проходим мимо и достигаем того места, где погоня перешла в другой проулок, прямо за сточной канавой. Все это место напоминает кривой лабиринт, пропахший ветхостью. Если бы серо-бурые уродливые, ассиметричные и косые дома, образующие стены этого лабиринта, не украшал дикий виноград, то выглядело бы это все как кошмарный болезненный сон, что случается, когда у тебя поднимается жар. Да и сами обстоятельства хорошо подходят под кошмарный сон. Осталось только узнать, что я не могу бегать, а мои удары не сильнее легких касаний, и тогда с уверенностью можно будет сказать, будто это все действительно просто плохой сон. Мне мы даже хотелось, чтобы это было так. Просто сном. Но проверять это, рискуя жизнью, я, конечно же, не собираюсь. Вообще это глупость. К сожалению, я отлично понимаю, что все происходящее не сон.

Наугад бродя по тесным проулкам, мы, наконец, вышли к чему-то вроде небольшого дворика. Его образуют три тесно стоящих друг к другу дома. С четвертой стороны же он закрыт высоким деревянным забором, вдоль которого тянется узкая тропинка, – она же единственная возможность попасть в это место не через один из тех трех домов.

Так мы сюда и попали. Через двор узкая тропинка вновь возобновляется, но на том конце она захламлена невысокими, но объемными грудами какого-то мусора. Подойдя ближе, я разглядываю в этих грудах деревянные ящики. Смятые деревянные ящики. А из самой большой кучи по центру торчат подошвы сапогов. Внутри у меня что-то замирает. Я пытаюсь вспомнить, в чем была служанка, а чем старый дикарь, но отсюда все равно не видно, что это за сапоги. Как назло, младший дикарь тоже видя всю эту картину, приказывает остановиться и опять начинает мяться, заметно нервничая. Сразу понятно: он ни то что командовать, а даже самостоятельно решения принимать не привык.

– Ты! – слегка дрожащим голосом командует дикарь Рэнару. – Иди, проверь!

Рэнар послушно отходит и аккуратно приближается к куче. Остановившись в паре шагов, он встает на носочки, вытянув шею. Воздух пронизан ощутимым напряжением.

– Это твой, – аккуратно начинает Рэнар. – И ему уже точно не помочь. Он мертв.

Внутри у меня отлегло. Даже не знаю почему. Это кажется таким странным. Но как столь маленькая служанка смогла такое сделать? Неужели она и правда какой-то опасный, страшный бес. Со мной она была очень мила и даже, наверное, очаровала меня. Все это время во мне теплилась надежда, что она убежит и все будет хорошо.

К своему стыду, я почувствовала облегчение, когда выяснилось, что погиб дикарь. Хотя это тоже смерть, то есть тоже нечто очень плохое. Пусть и говорят, будто они столь ужасны, а вероятно, и вовсе не люди, однако даже в таком случае радоваться смерти – это отвратительно.

– Грязные животные! – вдруг раздается визг на всю округу. – Это вы, вы привили беса! Наслали на нас беду. Осквернили наши глаза его видом!

Дикарь со всей силы толкает меня. Я лечу на землю и, больно проехавшись по ней, падаю почти под ноги Рэнару. На руке горит ссадина, измазанная грязью.

– За все свои пороки вы поплатитесь жизнью! – заканчивает гневную тираду дикарь.

Я только успеваю подняться, как он бросается вперед и замахивается на меня мечом.

– Пригнись! – истошно кричит Рэнар.

Пригнутся не получается, но вот опять грохнуться на землю – вполне. Только я приземляюсь, у меня над головой воздух рассекает лезвие меча. Но что неожиданно со спины. Оно сталкивается с лезвием меча дикаря в паре десятков сантиметров от моей головы и разливается отвратительным звоном, оглушающим мое ближайшее ухо. Рэнар снизу отбивает рубящий удар, направленный на меня. Похоже, он успел подобрать меч второго дикаря.

Застигнутый врасплох молодой дикарь отшатывается от удара, но остается на ногах. Рэнар же бросается в наступление и тут же пинает его в живот.

– Уходи! – Кричит он.

Я уже не встаю полноценно на ноги, а только быстро отползаю вглубь двора. Очень хочется бежать. Все равно я вряд ли чем тут помогу, но так хотя бы смогу позвать на помощь. Все во мне кричит, что нужно бежать. Но это просто крайне сложно сделать. Путь, по которому мы пришли, сейчас перекрывает кочевник. Пытаться проскользнуть мимо него очень опасно. Остается тот захламлённый проход. Проблема в том, что я без понятия, куда он ведет. А главное, не в тупик ли вообще? Да и тогда придется лезть через ящики и труп.

Бой тем временем перешел в активную фазу. Об этом возвестил вновь зазвучавший металлический звон. Дикарь обрушивает ряд сильных рубящих ударов с высокой стойки, на что Рэнару остается лишь защищаться, блокируя то и дело опускающееся на него лезвие. Плохое положение решает резкий отскок в сторону, только таким образом удаётся оборвать шквал ударов. Бой снова замедляется, а противники взаимно поменяются позициями. Какое-то время они напряженно всматриваются друг в друга, словно каждый ожидая, что другой вот-вот кинется в атаку, и поэтому, опасаясь сделать первое движение самому. Рэнар резко совершает смелый выпад, но кочевник с легкостью его отклоняет. Дальнейшая серия так же оказывается парирована встречными отводящими ударами в стороны. Однако Рэнар умудряется сократить дистанцию, не позволяя противнику больше использовать размашистые движения. Клинки скрещиваются. Оба бойца с уверенностью наваливаются вперед, но дикарь оказывается явно физически сильнее. Сапоги Рэнара медленно прочерчивают борозды на земле. И, замечая это, дикарь толкает Рэнара. Этого толчка оказывается недостаточно, чтобы сбить Рэнара с ног, однако достаточно, чтобы выиграть время для маневра, позволяющего освободится. Почти одновременно с толчком дикарь делает быстрый шаг в сторону и одновременно за спину Рэнару, на ходу разворачивая корпус, попутно самым краем лезвия он умудряется задеть того за бедро. Не успев вовремя среагировать и перестать давить на меч, Рэнар по инерции летит вперед, но буквально чудом остается на ногах, оказываясь только в согнутом положении. Дикарь тут же порывается нанести еще один удар и таким образом добить его. Рэнар же, судя по всему, превозмогая боль от свежей раны, тут же разворачивается из полусогнутого положения, размахиваясь перед собой мечом. Лишь в последний момент дикарю удается спохватиться и отпрянуть назад. Кончик меча пролетает у него прямо перед грудью. Только оружие уходит в сторону, Рэнар бросается всем телом на дикаря, вталкивая того в узкий проход между стеной дома и деревянным забором. Я порываюсь за ними, даже не думая. Снова слышится металлический звон. Мечи то и дело сходятся, периодически задевая сероватый трухлявый забор. От него во все стороны отлетают щепки. Однако танец лезвий внезапно прекращается. Дикарю удается схватить вооружённую руку Рэнара и, навалившись всем весом, придавить того к стене. Его же вооруженная рука осталась свободной. Он тут же пытается проткнуть Рэнара мечом, но тот выворачивается, и меч ударяется о стену дома прямо рядом с его плечом. Предпринимая попытку к освобождению, Рэнар бьет противника коленом в пах, но, кажется, удар оказывается недостаточно сильным, ведь он лишь вводит дикаря в еще большую ярость, и в ответ Рэнару прилетает головой по носу. Яростно рыча, дикарь вышвыривает Рэнара обратно во двор. Тот кубарем летит на землю и, прокатываясь по грязи, роняет меч. Удар головой, похоже, смог оглушить его. Почти все его лицо залито кровью.

Я совсем не знаю, что делать. Глаза судорожно начинают бегать по окрестностям. Поднять меч? Мне все равно не хватит навыков одолеть дикаря, ведь у меня совсем нет опыта использования боевого оружия. Камень? Тогда нужен покрупнее. Один хороший валяется не так далеко. Но может не хватить времени сбегать туда и обратно, а если придется кидать, то высока вероятность просто не попасть. А я уверенна, что скорее всего, придется кидать. Тогда может бутылка? Увесистая бутылка из мутного темного стекла стоит прямо возле меня на крупном ящике.

Дикарь уверенными шагами подходит к Рэнару, но вместо того, чтобы нанести удар, ставит ему ногу на грудь. При этом он оказывается ко мне спиной. Время опять резко ускоряется. Моя рука сама подхватывает бутылку, а ноги бросаются вперёд. Со всей силы бью врага по голове своим новым оружием. При столкновении бутылка лопается и её осколки сверкающим дождем разлетаются во все стороны. Дикарь тут же теряет равновесие и его уводит в сторону, попутно из его рук выпадает меч. Он сталкивается с забором и начинает потихоньку по нему съезжать, держась за голову. Из рассеченного осколком виска льется алая струйка крови.

Совсем не похоже, что он сделан из глины. Рэнар тем временем приходит в себя и вскакивает. Он озирается по сторонам, находит свой меч и хватает его. Дикарь пока только издает жуткие стоны. Рэнар выходит чуть вперед и отстраняет меня рукой. Заметив же приближение противника, дикарь отталкивается плечом от забора и тоже подхватывает свой меч. Он все еще шатается и одной рукой держится за голову. Время от времени он рычит и издает невнятные звуки, а его ноздри бешено раздуваются.

– Постой! – говорит Рэнар, вытягивая вперед руку с раскрытой ладонью. – Хватит. Самое время закончить!

Но дикаря это ничуть не убеждает. Он, судя по виду и звучанию, с сильной болью встряхивает головой, попутно разбрызгивая капли крови. Принимая привычную высокую стойку, он замахивается, заводя руки аж за голову. Рэнар, хватаясь обеими руками за рукоять меча, поднимает его лезвием горизонтально над собой, прямо навстречу удару. Меч дикаря ударяется об меч Рэнара и отскакивает назад. Рэнар тут же стремительно разворачивает лезвие, прочертив им окружность вокруг своего тела. И наступают секунды странной тишины, пока меч дикаря не валится на землю прямо у него из рук. Сам дикарь падает на колени, поднимает руки, издавая хрип, и вдруг заваливается на бок. Под ним начинает расползаться красное пятно.

Мы с Рэнаром молча смотрим на это.

– Он всё? – глупо спрашиваю я. – Совсем мертв?

Рэнар спустя пару секунд молча кивает.

– И что теперь делать?

Но мои слова тонут в тишине. Рэнар молчит. Постепенно я начинаю различать шорохи и скрипы. Люди в домах уже не спят. Наверное, многие из них наблюдали за всем боем через окна. В таком случае, кто-то должен был передать весть о потасовке властям или, что еще хуже, другим дикарям. Как минимум, это очень вероятно, и полагать, будто этого никто не сделал, крайне глупо. Я порываюсь одернуть Рэнара, увести его куда-нибудь лишь бы оказаться подальше от места преступления, но не успеваю. Через проулок вбегают трое мужчин с мечами наголо. Видя Рэнара с оружием в руках, они притормаживают и начинают его потихоньку обступать.

– Рэнар! – кричит один из них. – Что ты вытворяешь, бросай оружие!

Ну, раз они его знают, то вероятно, это местные. Да и на тех самых глиняных людей они не похожи. И это очень хорошо. Рэнар же все продолжает молчать, словно остолбенел. Немного помявшись, мужчины, наконец, начали постепенно приближаться. Только тогда Рэнар встрепенулся и выронил меч. После этого они резко ускорили шаг и приблизились. Один взял Рэнара под руку и повел в проулок, что-то тихо говоря ему, а два других остановился возле лежащего на земле тела. Ближайший, видно, чтобы удостоверится в смерти, слегка брезгливо толкнул его носком ботинка, выждал пару секунд в тишине и только тогда опустился на колени. Его товарищ же так и остался стоять, периодически оглядываясь вокруг. Постепенно во дворике появляется все больше людей.

Прибывают уже простые горожане. Они глазеют на тела, цокают и выпрашивают друг у друга подробности. Находятся сразу несколько разобщенных рассказчиков, и вокруг них формируются группки.

На меня будто бы вообще не обращают внимания, словно меня здесь и нет. С одной стороны, может, оно и к лучшему, ведь мне нужно торопиться, а тут такая возможность. Однако вот просто взять и уйти как-то страшно. Точно буду чувствовать себя преступницей, даже прекрасно осознавая, что ни в чем не виновата, просто потому, что сбежала. И это выглядит так, будто я правда преступница. Да и получается, что я брошу Рэнара в беде, а он ведь дрался практически за нас двоих. Жаль, что все так выходит. Все же сестра важнее. Я обязательно постараюсь разузнать про Рэнара, когда достану Йену. Но что же делать, если на меня так и не обращают внимание? Не просить же их меня задержать? Это странно, да и страшнее, чем просто уйти, как будто ничего и не было. Думаю, собственно, вот и решение – стоит уходить.

Я делаю шаг и тут замечаю, что ко мне быстро и целенаправленно идет какая-то женщина. Она бесцеремонно, но мягко кладет одну руку мне на плечо, а второй берет мою ладонь.

– Ты как? – говорит незнакомка. – Не ранена? Все хорошо?

В голове абсолютно пусто. Меня сбил с толку её ласковый тон, а главное, столь заботливое поведение. В такой ситуации я скорее ожидала допросов и криков, ну или хотя бы испуганного отстранения. Дезориентированная, я только смотрю на неё, приоткрыв рот, словно собираюсь что-то сказать, но сознание так и не подкидывает слов. Она продолжает смотреть на меня своими серыми, словно камень глазами, что в уголках усеяны черточками морщин, говорящими об уже не молодом возрасте. Приличный возраст подтверждает и уже седеющая, коротко стриженная челка, перекинутая на бок и частично закрывающая одну из бровей. По остаткам цвета можно понять, что раньше она была светло-русого цвета. Женщина все продолжает смотреть мне прямо в глаза, выжидая и при этом ничуть не меняясь в лице.

– Да, да, я в порядке, – наконец вырывается из меня.

– Это хорошо, – сказала она, нежно потирая мне плечи. – Тебе сейчас нужно время. Хочешь, присядем?

Время мне, конечно, нужно, но не в том смысле. Оно мне нужно, чтобы действовать, а не переводить дух.

– Нет, – качаю головой я.

– Хорошо, – кротко отвечает незнакомка. – Если что, тебе незачем боятся. Я хочу помочь.

– Понимаете, они сами на нас напали, мы лишь защищались. Он насильно привел нас сюда и угрожал. Рэнар пытался остановить драку, но тот все равно на него попер и так все получилось – выливается из меня поток еле связных слов.

Женщина кивает через каждое слово, и понимающе, то и дело медленно прикрывает глаза с новым кивком.

– Мы и сами таким гостям, признаюсь, далеко не рады. Как одна из старейшин, я хорошо знаю, чего стоят эти глиняные дикари, и поэтому у меня не возникает сомнений, что твои слова полностью правдивы.

Старейшина? Это подарок судьбы, не меньше.

– Вы старейшина? Тогда вы правда можете мне помочь!

– Только скажи, что я сейчас могу сделать?

– Моя сестра, – сразу выкрикнула я, словно и вовсе невпопад, чем явно смутила свою собеседницу, сбивая тему разговора. – Другой ваш старейшина по имени Харвор обвинил мою сестру в ведьмовстве! Он запер её и угрожает убить!

Я вижу, что ей приходится делать усилия, чтобы не терять нить диалога. Вообще, весь этот разговор происходит будто в бреду. По крайней мере, мне так кажется.

– Ага, – задумчиво прерывает она мою очередную тираду. – Я знаю про это. Харвар наделал здесь шуму.

– Я считаю, что он и может быть замешан в пропажах людей, – резко заявляю я.

– Это громкие слова. Но знаешь, легко поверить, что они не пустые. Харвар очень спорная личность. А разведенная им охота на ведьм вовсе всколыхнула народ. Это было, мягко говоря, несколько неожиданно, ведь до этих дней у нас ничего подобного не было. Максимум изгнания, но никак не казни.

– Вот и я уверена, что это слишком радикально и рискованно. Для таких действий он должен быть уверен в том, что после них точно все закончится, либо же попросту тронутся умом! К тому же, говорят, он пьет. Да у него у самого пропала дочь. Но и тут все странно! Буквально все, что мне удалось узнать про неё, так это то, что она выглядела болезненно и затравлено, и редко где появлялась. И, в конце концов. Если Харвор участвовал во всех поисковых походах, то ему могло быть сподручно все скрыть, направить по ложному следу.

– Ага, – вновь задумчиво произносит моя собеседница. – Хоть это все и правда подозрительно, да и много кому сами по себе такие выходки, как неоправданный суд не по нраву, но у Харвора, так же есть и сильная поддержка. В основном это фанатики и люди, что потеряли близких в последних событиях. Пусть их, в общем, не так много, но они готовы действовать, даже готовы драться за свою правду. Поэтому просто приказать отпустить твою сестру или арестовать Харвора не выйдет. По крайней мере, такие попытки точно приведут к столкновениям и, очень возможно, жертвам.

– Но неужели совсем ничего нельзя поделать?

– Такого я не говорила. Да, Харвор подозрителен. И я сама почти верю, будто он ко всему этому причастен. По правде говоря, это даже в моих интересах. В смысле, избавится от него. Мы давно уже не в ладах, если говорить мягко. И я абсолютно уверена, что такой человек только вредит нашему городу. Но все же у нас нет доказательств его вины. Да и действует он, скорее всего, далеко не один. Вероятно, он лишь покрывает все дело, возможно, руководит. Я к тому, что в этой схеме защищен он явно лучше остальных, а в таком случае стоит поискать его сообщников.

– У меня очень мало времени! Буквально несколько дней.

– Вот тут-то я и могу тебе помочь. Я прослежу за Харвором, точнее за тем, чтобы он ничего нового не натворил. Так же постараюсь добраться до твоей сестры и хотя бы позаботиться об её условиях.

– Спасибо вам. Я безумно рада, что нам случилось встретиться.

– Зови меня Жизель. И наша встреча не случайна. Я искала тебя, поэтому и оказалась тут рядом. Хотела еще вчера отыскать, но не успела до глубокой ночи. А вот то, что дикари тебя задержали, и правда случайность. Можно сказать, удачная. Иначе ты бы уже ушла, и мы бы не встретились.

– Но зачем вы меня искали?

– Все за тем же. Хотела помочь. Я, конечно же, почти сразу узнала, что случилось с твоей сестрой, и поняла, что закрывать на это глаза никак нельзя. Но да, не буду скрывать, в моем желании помочь есть и личные мотивы. Как минимум, я не хочу, чтобы мой дом обрел славу города самодуров и истязателей.

– Да, я понимаю. Но, Жизель, вы все равно очень хороший и смелый человек.

Мое моральное состояние и так оставляло желать лучшего. Все последние время я старалась игнорировать свои эмоции, делать вид, будто все под контролем, а на самом деле просто не углубляться мыслями в происходящие, но тут меня растрогало и выстроенную мной плотину для сдерживания чувств прорвало, глаза начали намокать. Жизель, заметив это, сразу же прижала меня к себе и стала молча поглаживать по спине. Мне так не хватало чего-то тепла, чтобы кто-то только был рядом. Мне очень сложно без Йены. Наверное, если бы мы поменялись местами, она бы уже со всем справилась. Она бы не позволила мне так долго сидеть в заточении.

Так, наконец, я позволила тому, что называла дурными мыслями, полностью поглотить меня. Мне больше не приходится прятаться от самой себя, тратить усилия, чтобы выглядеть нормально, чтобы держать лицо. Я думала, это погубит меня. Но стало только легче. Стало даже как-то свободнее и увереннее.

Не знаю, сколько я простояла, обливая слезами плечо практически незнакомой женщины, но за все это время она ни разу не пыталась меня прервать и даже не выказала неоднозначных эмоций, только стояла и гладила меня по спине.

– Спасибо вам еще раз, – сказала я своим еще подрагивающим голосом и начала вытирать лицо руками.

– Ты очень многое пережила за очень малое время, я понимаю.

– Да. Но пора вернутся к решению проблем. Я в порядке.

– Хорошо, раз так.

– Так вы говорили, что у Харвора, вероятно, есть сообщники и нужно искать именно их?

– Да, но сразу скажу, подозреваемых нет. Иначе все было бы слишком легко.

– И что же делать?

– Все то же. Тебе следует отправиться в лес. Я лишь хотела предупредить о дикарях, но, кажется, опоздала. Однако те двое – лишь малая часть, где-то в лесу встала большая группа. Охотники заметили их еще вчера днем. От них следует держаться как можно дальше. Думаю, ты уже хорошо понимаешь, почему.

– Да, это я понимаю, но разве в исчезновениях не могут быть замешаны сами глиняные люди? Может, Харвор с ними и сотрудничает? Или работает на них?

– Нет. У них нет потребности скрываться. Дикари и так могут забрать у нас все, что захотят. В том числе и людей. Мы все равно не можем ничего им противопоставить. Поэтому им нет смысла подстраивать тайные исчезновения. Но их очевидная непричастность в своем роде хорошая подсказка. Искать виновных следует как можно дальше от дикарей. Они точно так же их опасаются.

– Хм, это и правда логично. Но вы уверены в таком случае, что тот, кто виновен в пропажах, останется в лесу, а не решит пересидеть в городе?

– Такого я не говорила. Нам следует расширить область поиска. Так шансов будет больше. Не беспокойся, делами в городе займусь я. А ты займись лесом, как и собиралась.

– Я полагаюсь на вас.

– Это дело важно для нас двоих, – Она взяла мою ладонь в свои и легонько сжала. – Ну всё, иди. Тебя никто не задержит. А если что, ссылайся на меня.

Поблагодарив Жизель еще раз, я спешно двинулась к выходу из города. Людей к этому времени собралось крайне много. Они уже затопили проулки, где порой тесно и двоим, лишь бы поглазеть и поскорее узнать свежие новости. При виде толкучки я по привычке положила одну руку на сумку, чтобы в неё сложнее было залезть карманникам или вовсе сорвать её у меня с пояса особо дерзкому воришке, и так начала продираться сквозь толпу. Для всех я, судя по всему, все еще оставалась призраком, ведь никто так и не обращал на меня внимания, поэтому приходилось натурально расталкивать людей.

Наконец стало полегче. Передо мной предстала широкая, уже знакомая улица со рванной мостовой. А в паре десятков метров – спуск к выходу из города. Уже открытый и свободный. Если бы кто-то еще вчера сказал, что я буду так рада виду распахнутых ворот, то я бы назвала его дураком.