Грёзы

Максим Меллинг

Грёзы

Глава 1 «Странный, странный город»

– Моя сестра не ведьма!

– А я говорю – ведьма! – Бескомпромиссно провозгласил неопрятного вида рябой мужчина с грубым драным плащом на плечах. – У неё дурные глаза! В них тьма! Они темнее ночи. Ночью хоть луна светит, да звезды, а в глазах той женщины ни капли света!

Меня дернуло то ли от вечерней прохлады и сырости улицы, то ли от отвращения к этому безнадежному человеку. Ярость заполняет меня. Но я прекрасно понимаю, что злюсь от бессилия, а не от уверенности. Мне совершенно неясно, что делать. Обычно Йена у нас решала все проблемы и была как бы за старшую, даже несмотря на то, что мы родились в один день.

– Ты хоть вдумывался, что готов причинить вред человеку только потому, что он родился не с тем цветом глаз? – возобновляю спор я после короткой передышки.

– Я не думал, я просто знаю, что прав и все. Всякому известно, что человек с черными глазами – нечист. И вообще, чего это я распинаюсь. Она как раз под недавнее описание ведьмы от мужиков отлично подходит. Вот и все.

– Да какое описание? Мы с Йеной прибыли в ваш город буквально только что!

– Так, описание: пышные каштановые волосы, чёрные глаза… э, женщина. – На последнем слове мужчина напрягся и замялся, словно пытаясь вспомнить или же все-таки выдумать точное описание. – И непонятно говорит неправильные слова, а понятные слова говорит неправильно. Во! Ну и кто скажет, что не ведьма и казни не заслуживает?

– Все ещё я! Мы приехали сюда издалека. И просто говорили на своем родном языке, вот и все!

– Но ты же нормально говоришь!

– Да потому что я разговариваю сейчас с вами на вашем же языке, чтобы… – Но тут мужчина в плаще прищурился и резко оборвал меня.

– А я вот сейчас гляжу, да вы и не похожи вовсе. У вас же совсем ничего общего. Ты вон какая высокая, с меня ростом, а она мелкая. И волосы ваши уж слишком не похожи. Чтоб у одной пушистые и светлые, а у другой, наоборот, прямые и тёмные, аж цвета вороньего крыла! – Он взялся за прядку моих волос и потряс ею у меня перед глазами, будто я сама никогда не видела своих черных волос. – Так у близких родственников не бывает. Никогда за жизнь такого не встречал. Вот и получается, не сестра она тебе. Сразу видно, что ты под наваждением. Околдовала тебя ведьма. А то одной-то ей в город явно страшновато сунуться после стольких причинённых нам бед.

Несмотря на довольно поздний вечер и моросящий дождь, на наши перекрикивания на площади начали сбредаться люди. И вот уже несколько зевак глазели позади меня. Кто-то показушно вздыхал, кто-то хрюкал, а кто-то бубнил нечто невнятное. Но в разговор встрять никто из них так и не решился. Хотя, судя по виду, многим не терпелось вставить хоть словечко.

– Я говорю, мы и понятия не имели о ваших бедах. Мы лишь сегодня только подошли к вашему городу.

– Брешешь! Уж не знаю, по своей ли воле. Но знаю, что эту ведьму ещё месяц назад видели здесь, в лесу. А за пару недель до того люди как раз и начали пропадать с дороги, что через лес.

– Что ты несёшь? Ты обвиняешь в таком одну единственную женщину, когда и дураку понятно, что у вас в окрестностях завелась шайка разбойников.

– Я несу правду! Как член городского совета старейшин! Это ты не понимаешь, что несёшь. У меня так дочь пропала! – тут он запнулся и добавил на выдохе, и уже тихо, – бесследно совсем.

Мало того, что дурак, так ещё и убитый горем. О надеждах уладить все словами можно позабыть. Да собственно и надежды уладить положение как либо вообще уже стремительно таяли. Но отступать никак нельзя и придётся идти до конца. Йену нужно достать любой ценой.

– Ладно, у меня есть деньги! Приличная сумма. И я готова всю её отдать вам. Организуйте нормально поиски, купите все, что вам надо. В конце концов, наймите кого-то. Только мою сестру не трогайте! Хотя бы пока. Можете взять все, что у меня есть! Я даже готова поменяться с ней местами.

Мужчина громко вздохнул и какое-то время молча пялил на меня.

– Не разбойники это. Всякий сброд мы бы быстро отловили. В своих лесах то. Я сам весь этот лес перерыл! Всех охотников на поиски гонял! Но так и не зацепки. Не человек то творит, не человек! И вообще я не дурак, чтобы что-то брать из рук тех, кто с ведьмами якшается! Да и того больше из кожи вон лезет, чтобы эту самую ведьму выгородить! Что ты в конец порчена, что твои монеты! И по добру вас только в реку бросить, чтоб унесло куда-нибудь подальше от людей, лишь бы не причиняли бед больше.

– Я не причиняла никому бед, и особенно в вашем городе и в ваших лесах, так как просто не могла успеть! Мы прибыли с сестрой только.

Я сбилась, понимая, что повторяю это уже слишком много раз. А мужчина, демонстрируя, что он и слушать не желает, безостановочно мотал головой все время, пока я пыталась говорить.

Вдруг кто-то из зевак, видно, неожиданно обрёл смелость и в нашей пропитанной глупостью перепалке раздался новый голос.

– А я их уже видел, Харвор!

В это мгновение у меня сердце рухнуло вниз. Зачем кому-то врать о таком? Просто из своей злобы? Но уже в следующее мгновение все перевернулось, и сердце пошло обратно, ведь голос продолжил.

– Видел прямо сегодня днем на западной дороге. На той, что через поля идёт. А это в другой стороне от леса! Так что, может, все-таки не врёт?

Молодой парень с горбатым носом и непривычно ухоженными длинными волосами, зачесанными назад, выбился из толпы к нам.

– Ты то куда? – бросив измученный взгляд на нового собеседника, со вздохом проговорил мужчина.

– Да ты подумай, она ведь тоже кому-то дочь. И может, кто-то тоже её ищет, леса перерывает! Она же обычный человек и говорит совершенно искренне! Как минимум, сама верит. А если уж и очарована, то это её беда, а не вина. И что же мы за люди такие, что человека в беде станем карать?

Харвор уже было открыл рот, чтобы продолжить спорить, но его заглушил еще один голос.

– Это совсем не по чести. Ты ведешь себя не лучше клятых дикарей, Харвор! – Крикнул из толпы крупный мужчина с длинным хвостом темно русых волос аж по пояс и большим красным пером, вплетенном в прядь на виске.

– А что скажут в соседних городах, если узнают, как мы поступаем со своими гостями? – Высоким возмущенным голосом донеслось откуда-то с дальних рядов.

Людей уже заметно прибавилось, и они становились все шумнее. Хоть подавляющее большинство все еще молчаливо смотрело, а кто-то даже пытался осаживать тех нескольких человек, что высказывались в мою защиту, но старейшине этих возмущений хватило, и он знатно поубавил пыл. Харвор стоял молча, оглядывая толпу исподлобья. И, выждав так некоторое время, осторожно начал говорить.

– Да вижу я, что это обычная девка. Что я дурак не ведьму от ведьмы не отличить? И понимаю я это все, о чём вы говорите. – Харвор бросил задумчивый взгляд куда-то в сторону. – Вы мужики хорошие. И рассуждаете здраво! А я, чего уж, погорячился. Пускай она идёт. Но ту, что мы заперли, я не отпущу. Слишком долго мы мягкими были и слишком много потеряли. Пора уже действовать решительно, твердо, что ли. А слишком многое указывает, что та, запертая все же ведьма. Да простят меня все, но мы достаточно настрадались, чтобы заслужить право на ошибку! Так или иначе, кто-то должен это все закончить! И я хотя бы попытаюсь это сделать! А не буду просто ждать, пока она сбежит и, возможно, погубит еще кого-то.

Толпа неоднозначно загалдела. А Харвор, опять выждав паузу, прокашлялся и начал новую речь.

– Вы только вспомните историю, прежде чем судить меня и мои поступки! Ведь именно в ведьмах корень всего зла!

Великий творец ценой больших усилий сотворил наш мир! Он создал морозные каменные горы, как воплощение своей собственной твердости и суровости. Он создал бескрайние воды, как воплощение своей необузданности и таинственности. Он создал обожженные палящим солнцем моря песка, как воплощение своей жестокости и неумолимости. И в конце он создал плодородные бескрайние земли и дикие леса, как воплощение своей любви и жажды жизни. Но он не хотел оставаться над своим творением, быть выше его, и поэтому пошел на огромную жертву. Жертву ради нас всех! Чтобы стать одним целым со своим детищем, он разделил себя на четыре равные части, каждая из коих приняла облик человека.. Несмотря на облик обычных людей, они сохранили возможность творить чудеса и продолжили кропотливую работу над миром, делая его все краше и сложнее. Так появились малые творцы, чей миссией стало продолжать развитие этого мира, а так же править над нами, людьми, и направлять нас.

Речь звучит слишком складно. Кажется, он просто начал слово в слово пересказывать чью-то проповедь.

– А первые ведьмы же сначала были достойными служительницами малых творцов. Они служили им и следили за храмами, воздвигнутыми в их честь. В обмен же творцы учили и делились знаниями и мудростью со своими прислужницами. Но им этого показалось мало! Они захотели обрести бессмертие, творить на равных с истинными творцами! Так они их предали, опозорили и отвернули от нас. И в отсутствие творцов провозгласили себя Первыми матерьми – верховной властью всего мира. Но им не суждено было стать новыми творцами. Обретя несметную силу, они обратились демонами из-за своей порочности и злых помыслов. Они плодили порченых детей, с самого рождения отмеченных меткой зла! А так же даровали силы тем, кто клялся им служить и отдавал свою жизнь. Так они погрузили мир во мрак.

За время своего царствования они загубили несчетное количество народа, и еще больше полегло на том, чтобы свергнуть их. Но, несмотря на цену, что мы заплатили за окончание их власти, это не конец. Мы лишь встали на путь исправления! Многие ведьмы еще ходят на земле, поклоняясь мерзким демонам и воплощая их злые козни, передавая их метки по наследству! И только покончив со всеми ведьмами, попутно предав забвению всех древних демонов, мы сможем получить шанс на прощение!

Я почувствовала приступ тошноты. В глазах все поплыло. Я прислонила руки к лицу и хрипло застонала. Но, кажется, никто и не обратил внимания. До меня все продолжали доноситься ни чуть не сбившиеся звуки разговора на повышенных тонах между парнем, вступившимся за меня и тем идиотом.

Так, нужно лишь немного перевести дух. Все равно ничего дельного я пока не скажу. Немного постою, приду в себя и что-нибудь придумаем. Обязательно что-нибудь придумаем.

Мне вдруг вспомнилось, как мама в детстве часто говорила, будто я особенная и у меня есть необычные таланты. Думаю, все любящие родители говорили что-то похожее, желая видеть своих детей талантливыми и выделяющимися в лучшую сторону среди сверстников. Но она конкретно называла один мой необычный талант "чутьём зла". Каждый раз, когда мне было страшно одной засыпать ночью, то она говорила, что я могу мысленно ощупать комнату, заглянуть так в каждый уголок. И если не почувствую в процессе тревог, то значит, все хорошо. Казалось, что это обычная уловка, чтобы успокоить ребёнка. Однако, если бы в процессе "ощупывания" я почувствовала что-то странное, она велела немедленно будить сестру и бежать вместе к ней. Кажется, словно такое даже случалось. Хотя сейчас помниться очень смутно. Возможно, я просто напридумывала себе. Да и впоследствии я неоднократно опровергла этот свой талант чувствовать зло. К примеру, когда возвращалась с базара, отдав все деньги за какой-нибудь один "волшебный" финик. Да и ещё множеством схожих случаев. Но на мои негодования мать лишь отвечала, что обычные люди не могут быть чистым и безоговорочным злом, а мне нужно быть просто внимательнее и ответственнее. И сейчас, глядя на этого оборванного ублюдка Харвора, запревшего мою сестру где-то у себя в чулане, я как никогда не согласна с матерью. Если бы талант был, то он бы точно сработал в такой ситуации. Но что если я правда могу чувствовать только не человеческое зло? Вдруг мать действительно не просто так говорила мне это все. Не просто же так у меня осталось столь много воспоминаний. Да, звучит отчаянно, но ведь это могло бы пригодится, если дело в чем-то мистическом. Возможно, я бы могла что-то найти. Это хоть какая-то надежда! Да если даже виноваты самые обычные бандиты, а не что-то колдовское, все равно убедить их дать мне время на поиски – единственный вариант в этой ситуации. Как минимум, это выиграет нам время. Вдруг кто-то еще успеет пропасть, что оправдало бы Йену. Или я все же смогу найти доказательства ее невиновности. Так, нужно просто уговорить старейшину дать мне самой поискать следы. Любой ценой.

– А если я это все и закончу? – Быстро вырвалось у меня.

После моих слов повисла давящая тишина.

– О чем это ты? – С нескрываемой насмешкой спросил Харвор, уже успев изрядно осипнуть.

– Я пойду в лес и найду твою дочь!

Голос предательски дрожал, не оставляя мне ни намёка на шанс быть хоть сколько-нибудь убедительной.

– Да мертва она уже. Это кому угодно понятно. Я хочу только, чтобы это все прекратилось. Чтобы люди больше не пропадали!

– Да, я понимаю. И я все равно готова!

– К чему это ты готова?

– Пойти в этот ваш лес и доказать, что моя сестра не виновата!

– Ты одна-одинёшенька думаешь с этим справиться, деточка?

– Мой отец был охотником. Он учил меня все детство. Я хорошо ориентируюсь на местности и умею выживать в диких условиях.

Харвор тихо рассмеялся.

– Да что твой отец? Что твоя учёба? Десятки наших охотников ничего не добились за два месяца! Ни зацепки не нашли!

– А если, чтобы с этим справиться, нужен кто-то не от сюда? Кто-то незнакомый тому, что завелось у вас в лесу, допустим, – начала выдумывать я на ходу.

Тут парень из толпы, все это время стоявший возле нас, мотая головой, переводя взгляд то на меня, то на Харвора, смотря кто говорил, опять решил подать голос.

– Реально, а чего тебе? Пусть хотя бы попробует! Ты только подумай, если она хоть зацепку отыскать сможет. Мы ведь такого еще не пробовали! А казнить подозреваемых ещё успеем. Все же мера крайняя, согласись. И раз уж ты волнуешься насчет побега, то я соберу ребят, и мы ту девчонку, что ты ведьмой подозреваешь, усилено посторожим, пока эта дама ищет. Думаю, на несколько дней такое вполне выполнимо?

– На несколько дней? Недоуменно спросила я.

Я хотела выиграть неделю минимум. Хотя бы поторговаться с этой отметки. А он сразу ограничил меня несколькими днями.

Харвор издал что-то вроде отчаянного рычания.

– Казнь будет через три дня, сразу с рассветом!

И рывком распахнул дверь в каменной стене позади себя, после чего вновь повернулся ко мне.

– А если будешь ещё долбится, то я выйду и по голове тебе надолблю!

С этими словами он так же резко захлопнул дверь.

Харвор был крайне убедителен. Да и мне совершенно не хотелось тратить драгоценные минуты от того жалкого срока, что мне дали на поиски. Поэтому, не мешкая лишний раз, я тут же развернулась и схватила первого попавшего под руку человека.

– В какой стороне ваш заколдованный лес?

Опешившая женщина, которую я взяла за плечо, сначала застыв на пару секунд, рассеянно махнула рукой в сторону.

– Благодарю, – проговорила я уже на ходу, двинувшись так резко, что невольно задела эту самую женщину, из-за чего она ойкнула и оступилась.

Позади раздались неясные крики. Мне показалось, что кто-то упорно пытается меня окликнуть. Вероятно, это та женщина, у которой я спрашивала дорогу, наконец пришла в себя и начала возмущаться, так как из-за меня наступила в лужу. Я, конечно, виновата, но с меня достаточно ругани, как минимум на сегодня. Меньше всего сейчас хочется говорить с кем-то чужим, а тем более враждебно настроенным. И раз уж они решили, что могут за свои страдания безнаказанно обвинять и даже убивать, то, думаю, я точно заслужила оставить один свой маленький некрасивый поступок просто без извинений и раскаяний. Тем более перед тем, кто все это время стоял молча. Поэтому я со спокойной душой пойду дальше.

Округленный в углах булыжник торчал под ногами редкими, блестящими от дождя островками. Видно, некогда здесь была шикарная мостовая, но сегодня от неё остались лишь жалкие клочки, ставшие булыжными островами, каменные берега которых омывают воды бурых мутных морей-луж. Из-за такой дороги я скорее прыгала по улице, чем шла, стараясь как можно меньше промочить одежду. Но подол моей шерстяной юбки все равно уже напрочь вымок от брызг. Он то и дело неприятно касался голеней, будто подгоняя меня мерзкими холодными шлепками. И все же, в какой-то мере это даже приободряло, лишний раз напоминая, что мне не следует расслабляться и искать комфорта, а следует только двигаться вперёд и терпеть. Да и для закалки самое то, ведь думаю, что лужи – самая незначительная проблема, с которой мне предстоит столкнуться на пути. Пусть даже некоторые лужи преодолеть, не замочившись, можно было только перелетев, и по виду они правда могли сойти хотя бы за пруд, если не за море. Но, к счастью, схожесть была только в ширине. Однако не удивлюсь, что если намерено поискать, то тут вполне найдётся кандидат, подходящий и по глубине.

Неожиданно из размышлений о местных лужах меня выдернуть быстрое движение, уловленное самым краем зрения. От испуга я резко повернулась всем телом в сторону, где что-то заметила. Передо мной предстал кривой и очень узкий проулок между громоздкими домами. Шевельнулось что-то именно там, на его конце, но сейчас все выглядело абсолютно безмятежно. Мельтешили только капельки от уже затихающего дождя. Но вода еще стремительно стекала с крыш и стен. Наверное, я просто не в себе и поэтому так среагировала на обычные капли. Или, в конце концов, просто какой-то человек как раз заходил за угол дома, когда я подошла к проулку. Не стоит уделять этому столь много внимания. Так, успокоив себя, я двинулась дальше или скорее выше, к верхним ярусам города.

А в груди все тлеет странное чувство. На самом деле мне очень стыдно, что я толкнула ту женщину, хоть это и вышло совершенно случайно. Мне как-то не по себе из-за того, что я не извинилась. Очень непривычно так себя вести. Да и она в моих бедах совсем не виновата. Так, хватит. Нужно перестать переживать – урезонила я себя. Переведу внимание на то, что снаружи, а не внутри.

Уже практически все дождевые тучи уплыли куда-то дальше. Между крыш домов потихоньку начинает проявляться звездное небо. Только сейчас до меня дошло, что, уйдя с площади, я так и не встретила ни души. Да, конечно, этому тоже найдутся объяснения, и довольно очевидные. Как минимум, все же идёт дождь. Но от оправданности обстановка менее давящей не становится. Тут даже из домов совсем не доносится звуков вроде скрипа половиц, дверных хлопков и отдаленного шума разговоров, хотя ещё не настолько поздно, чтобы весь город лёг спать. Сами дома выглядят очень непривычно. Они слишком сложные, асимметричные и словно даже не стараются претендовать на звание чего-то уютного. Каждый из них напоминает странное лоскутное одеяло, сшитое из абсолютно разных кусков, как по цвету, так по плотности, грубости и возрасту. Нелепые деревянные надстройки громоздятся на каменных основаниях, сложенных, судя по торчащим местами из зелёных покровов, служащих тут заменой штукатурки кусков изъеденных растительностью, крошащихся стен. Выполнены эти стены были, судя по всему, из того же камня, что и куски мостовой. Где-то к домам достраивали дополнительные комнаты, но уже из ровных, с острыми углами, то красноватых, то коричневатых глиняных кирпичей. У всех зданий, имеющих более чем один этаж, то есть зданий с деревянными надстройками, крыши соломенные и деревянные. Крыши нетронутых расширениями домиков покрывала замшелая серая черепица. Правда, на некоторых участках её все же подменяли доски.

И вдруг снова я улавливаю какое-то движение, непонятный танец теней на окраине моего поля зрения. Оборачиваюсь, и взгляд сразу падает на массивное нагромождение камней справа от меня. Скорее всего, когда-то это было небольшое строение, возможно высокое, но точно узкое и округлое, как башня, но наверняка уже не сказать. Сейчас то, что от него осталось, выглядит полностью заброшено или скорее даже забыто, что прибавляет всей ситуации жути.

Мне крайне не нравится, что уже второй раз за столь короткий промежуток времени нечто пугает меня, ведь такое наталкивает на мысли, будто это всё неспроста. И, наверное, правда сейчас не стоит игнорировать свои ощущения. Так, решив прислушаться к себе, я остановилась на приличном расстоянии от места, что привлекло мое внимание, и стала прислушиваться, стараясь дышать как можно спокойнее, чтобы лучше улавливать звуки.

Поначалу было тихо, совсем тихо, но спустя некоторое время из развалин донеслись слабые шорохи. Признаться, на это я не рассчитывала. Я остановилась, чтобы убедить себя, что мне просто показалось. И что теперь делать? Ну, я же не совсем дура и не полезу вот так проверять. Но и оставлять все как есть кажется плохой идеей. По крайней мере, поворачиваться спиной к этим руинам теперь страшно. Очень кстати я вновь вспомнила про свой "талант" чувствовать зло. Вот сейчас его и опробуем. Если что-то даст – неплохо. Значит, у меня действительно есть талант, который может пригодиться дальше, в лесу. Главное отсюда живой уйти. Ну а если ничего не даст, то тоже хорошо. Я хотя бы пойду отсюда с ощущением, будто попыталась что-то сделать, а не пустила все на самотёк.

Я уверенно начала "щупать" в воображении каждый камень, представила, как заглядываю во все углы и за стены, везде-везде, прямо как в детстве. Но по итогу моих стараний единственное, что мне удалось почувствовать, это ощущение собственной нелепости. Мне сразу представилось, как глупо я выгляжу со стороны, очень напряженно разглядывая камни. Видно в этой рухляди просто копошатся крысы, пользуясь неприкасаемостью данного места. Вот их то я и заметила, но свои появлением же напугала, заставив притаиться, а спустя время они вновь расслабились и начали потихоньку шуршать. Может даже у них среди этих камней гнездо. Ну или что там делают крысы. Так или иначе, в этом городе для них огромное множество возможностей, чтобы устроить себе жилье, поэтому не стоит так остро реагировать на каждое движение вдали и каждый шорох.

Вообще этот город кишит развалинами. Тут буквально на каждом шагу очень много непонятных заброшенных конструкций: ветхие арки посреди улиц, целые колоннады, неожиданно обрывающиеся или ведущие в тупики, одиночные стены и просто странные нагромождения камней, как то с крысами. Будто весь этот город имеет свою особую тайну. В первую очередь это, конечно, тайна названия, ведь на всех картах он отмечен просто как «Город».И до прибытия сюда я думала, будто он просто новый. Какая-то безымянная деревня только-только разрослась из-за нового торгового пути, и ей просто не успели придумать звучного имени. Но, очевидно, всё не так. Ощущение, что тут все и не может быть «так». Вот и немудрено, в таком странном месте боятся чего-то потустороннего. Однако больше всего, всех развалин и странных домов, с толку сбивает тот факт, что тут нет ни одной прямой улицы. Каждый раз тротуар то медленно и постепенно, то очень решительно, словно стремясь закрутиться в круг, убегает то вправо, то влево. Дома, соответственно, тоже стоят совершенно хаотично и все вкривь и вкось. Так что моим вторым испытанием после луж становится не заблудиться.

Взбегая на очередную стертую временем каменную лестницу, моё первоначальное положительное впечатление о многоуровневом городе, выстроенном на одном большом холме, начало улетучиваться. Его место постепенно все более занимало отдышка и раздражённость. Спуски с террас тоже конкретно сейчас, когда все каменные поверхности стали крайне влажными и, соответственно, довольно скользкими, не вызывали положительных эмоций. Но они хотя бы не дают мне с головой нырнуть в дурные мысли из-за последних событий, то и дело заставляя меня концентрироваться на том, как лучше поставить ногу, чтобы не скатиться с твёрдых каменных ступенек прямиком в лужу.

Наконец, бегущая завитушками дорога вывела меня на городскую окраину. Показались колья высокого деревянного забора, сложенного из вертикально приставленных друг к другу, заточенных на концах брёвен и расположенного аккурат на краю первого уровня городских террас. Подойдя ближе, я наконец-то смогла разглядеть ворота. Недалеко от забора дорога резко спускалась к уровню земли снаружи. На первый взгляд это выглядело как спуск в туннель или вход в некое подземелье. Весь этот антураж поддерживало стоящее в стороне перед спуском небольшое, но пышное деревце с опущенными к земле ветвями. И только убедившись, что это долгожданный выход из города, я тут же кинулась по спуску к огромным деревянным ставням.

– Эй, ты куда так бежишь, – хриплый мужской голос донесся откуда-то сзади и сверху. – Ворота закрыта. Сразу говорю: нет, открывать не буду, сделать ничего нельзя.

– Кто здесь? – От неожиданности я резко обернулась.