Святые и Убийцы

Но не успевает Керан и шага сделать, как в Бездну на лошади прискакивает запыхавшийся мужчина в коричневой тунике с кучей кусков исписанного пергамента в руках.

– Брикард! В логове полный хаос! Пара монстров убили нескольких Охотников! Я не знаю, откуда они явились! Я видел, как в Бездну летели чудища в небе!

Я слышу, как громко застучало сердце, как стук эхом отдавался в ушах.

Значит монстры напали не только на Бездну, но и добрались до жилых домов деревни…

Мистлок… О ад-Дарр, вот бы с ним всё было хорошо.

Душа у меня сжимается.

– В логово поступило куча писем! – продолжает кричать почти надрывисто прискакавший мужчина, а его лошадь фыркает. – Одновременно! О святые боги!

Брикард сперва оглядывает мёртвые тела вокруг себя. Его глаза полны сожаления. Но потом он поддаётся вперёд, взгляд меняется, собирает в себе всю строгость, что существует на свете, губы сжимаются в линию, на переносице собираются складки.

– Что? Что это значит?

– Там… куча тварей напали одновременно на несколько деревень и пару городов на севере и несколько на юге! Одновременно! По всей Шиэнне, Брикард! Досталось не только Сальшану! Люди в панике! Охотников не хватает!

У Керана на скулах заиграли желваки. Я впервые вижу его таким серьёзным, злым… пугающим.

– Собирайтесь! – Брикард привлекает внимание лучших Охотников вокруг себя. – Сын, ступай и собери Охотников! Всех, кого считаешь нужным! Пусть все подготовятся, вооружатся до зубов! Сейчас же выдвигаемся в путь! Нужно узнать, что, ёфол нас подери, происходит.

Я делаю слишком резкий вдох.

Сегодня я проснулась с мыслями о том, что моя жизнь сильно переменится.

Оказывается, это были самые близкие к истине слова, но совсем не в том смысле, в каком я бы этого хотела.

Собирания Охотников

Сальшан потерпел ужасающие изменения.

Появившиеся твари разрушили крыши жилищ, проникли даже в Школу Первого Охотника и разрушили большинство классов. Никто не знает как, но факелы были потушены все до единого, вследствие чего монстры и сумели напасть на деревню без каких-либо препятствий.

Погибло больше двадцати человек, среди них двенадцать детей. Земля пропиталась кровью, ею обляпана и поверхность дверей: вероятно, люди хотели вбежать в дома, чтобы спастись от нападающих чудовищ.

На глаза у меня наворачиваются слёзы.

Поэтому утешение я нахожу в своих молитвах.

Сидя возле дома Атталей, я перебираю бусы на своих чёрных чётках, множество раз произношу слова мольбы о помощи у ад-Дарра, и тем не менее слышу, как совсем недалеко от меня своим богам молятся другие. Каждый верит в своё личное спасение.

– Нура? – На плечо ложится рука.

Мистлок садится рядом. Его светлые локоны растрёпаны в беспорядке, щёки перепачканы грязью: он помогал остальным Мастерам вытаскивать из-под завалов людей, а затем и с починкой пострадавших домов. Никто не оставался равнодушен, все принимали участие в трагедии и после неё.

– Как ты себя чувствуешь? – Его голос непривычно спокоен и нежен. – Ну, я… мне очень жаль, Нура.

Я поднимаю на него взгляд. Мне некого винить в произошедшем. Кроме как этих мерзких существ.

– Я даже не знаю, что теперь будет. В смысле, дадут ли тебе возможность пройти Испытание Наездника ещё раз…

Горько отвечаю:

– Ты же знаешь, что это невозможно. Оно проводится в определённый момент лишь раз в году.

И когда я произношу это вслух, мне хочется кричать от невыносимого осознания всей правды.

Мечта с детства разлетелась в пух и прах. Превратилась в пепел.

Но затем я даю себе в мыслях оплеуху, потому что сейчас не время горевать о самой себе. Погибли люди.

Я крепче сжимаю чётки.

– Папа что-нибудь придумает, – решает успокоить меня Мистлок. – Он вырастил тебя. И он не даст так всему закончиться. После стольких лет тренировок!

– Он не сможет ничего придумать, и ты знаешь это. Никто и никогда не менял традиций, которым следует Орден Когтей. Законы меняют Старейшины. А они не любят входить в положение людей.

Я это говорю почти невозмутимо, но внутри разрастается целая буря. Мне хочется упасть на колени и зарыдать, потому что будущее растоптано в грязь. Прямо перед глазами. Будущее, к которому я упорно шла все восемь лет.

Встав, я стряхиваю с плаща грязь. Нечего сидеть здесь как размазня и ныть в плечо друга, который ничего не может поделать.

– Соберитесь в логове! Живее!

Голос Брикарда заставляет меня взглянуть в его сторону. Обращается он однако вовсе не к нам, а к своим Охотникам.

Вернувшись из Бездны, Брикард долго искал раненых и помогал относить их в Лечебницу к Лекарям. Его одежда пропиталась чьей-то кровью, ладони покрылись бордовыми пятнами, на лбу выступила испарина. Он выглядел ужасно злым и сильно расстроенным одновременно. Губы сжаты, челюсть сжата сильнее.

Мне совершенно не хотелось подходить к нему в таком состоянии, хотя вопросы так и сыпались у меня из головы бесшумно на землю, так и не получив своих ответов.

Я убираю чётки в карман и шагаю в сторону двинувшихся вглубь деревни Охотников, ступающих вслед за своим лидером.

– Ты куда? – спрашивает Мистлок, нагоняя меня.

– Хочу знать, какими будут их действия. И что это было.

Он раздражённо выдыхает.

– Нет, Нура! Остановись наконец! И перестань совать свой любопытный нос во все не касающиеся тебя дела!

Я останавливаюсь. Охотники следуют дальше и теряются из моего поля зрения. Однако я уже не думаю о них.

– Хватит уже лезть не в своё дело! Каждый раз это кончается проблемами!

Меня вдруг охватывает злоба. В гремучей смеси моего нытья и отчаяния она становится взрывной и неожиданной даже для меня самой.

– Что? – Я поворачиваюсь к другу, сжав кулаки. – Что ты…

– Ты ещё не Охотница! И, вероятно, никогда ею не станешь, а ведёшь себя так, будто уже давно являешься бессмертной! – Мистлок делает паузу, прежде чем добавить: – И твои идиотские выходки всегда кончаются плохо!

«Ты ещё не Охотница и никогда ею не станешь».

Эти слова делают мне гораздо больнее, чем могло что-либо ещё. Меня могли бы ударить в этот момент, расцарапать лицо до крови, сломать мне кости, но… ничего из этого не сравнилось бы с той болью, что мне принесли эти слова.

– Не хочу тебя видеть, – тихо говорю я, но голос больше походит на змеиное шипение.

Мистлок отшатывается. Смотрит на меня сперва знакомым родным взглядом, а потом хмурится от отвращения.

– Ну и отлично! Я тебя тоже!

И так впервые мы – неразлучные с самого детства, встающие горой друг за друга, – разделяемся. Он уходит в одну сторону, я стою, глядя ему в спину, пока не ухожу в другую.

И я злюсь как никогда, а может позже возненавижу себя за эту слабость.

Но проходит совсем немного времени, когда я продолжаю свой путь и нахожу Охотников в логове. Туда же прибыли и Старейшины деревни – пятеро пожилых мужчин с бородой, доходящей почти до самых их колен. Они имеют личные связи со Старейшинами Ордена Когтей, живущих в Главном Логове, и докладывают им обо всех серьёзных происшествиях. Старейшины деревни ходят со своими прочными тростями, хотя иногда мне кажется, что им они не нужны на самом деле и просто показывают их более величественными, как посох короля.

Все собрались для того, чтобы обсудить вставшую ситуацию.

Мне приходится залезть на дерево, чтобы видеть, как они, собравшись на задней части Малого Логова, в месте, где обычно новобранцы отправляются к своим будущим макартам или чистят оружие, повышают голоса.

Хватаясь за толстые ветви, я затаиваю дыхание.

– Вы должны отправляться в Каильту! – произносит Вирих. Его голос из-за прошедших лет уже осип. – Брикард, дело плохо.

Брикард ничего на это не отвечает. Кивает, сжимает кулаки, громко и нервно дышит. Я отсюда чувствую исходящую от него растерянность.

– Я уже велел Керану собрать лучших из нас и…

– Нет, – перебивает его другой старейшина. – Лучших в количестве слишком мало. Стоит собрать дополнительных Охотников и тех, что только в прошлом году прошли свои Испытания Наездника.

– Говоря об этом: сегодня не удалось пройти Испытание девчонке, живущей в доме Атталей, – встревает Микаэль. Он входит в число лучших Охотников и носит прозвище Змей, однако я предпочитаю звать его Занозой-В-Заднице.

Он один из многих в Сальшане, кому нравится доставать или выставлять меня посмешищем. Его любимое занятие – тянуть за край шарфа, грозясь открыть мне волосы. Его действительно забавляла моя реакция, пока однажды Микаэль не получил по носу от меня за свои увлечения. И после этого моя жизнь превратилась в череду его грубостей и попыток снова чем-то меня задеть. И Брикард отчитал меня как ребёнка за подобную выходку.

– Это правда? – спрашивает один из Старейшин.

Брикард опускает устало голову и подтверждает слова Змея.

– Девчонка погибла?

– Был и такой случай, но Микаэль говорит о другой девушке, – отрицательно качает головой лидер Ордена Когтей. – Вторжение тварей помешало её состязанию с макартом.

– Это одна из плохих новостей. – Элрод, самый мрачный из Старейшин, делает шаг вперёд, ударяя по земле своей тростью. – Охотники погибают, нам нужны новые. Мы не можем допускать того, чтобы Испытания Наездника оставались незавершёнными.

Так назначьте меня Охотницей и без этого, хочется крикнуть мне. Я здесь, я готова как никогда!

Но я молчу. Дерево у меня под руками твёрдо держит моё тело над головами говорящих. Даже дыхание останавливается, не желая каким-то образом меня выдавать.

– Я всё понимаю, – продолжает Брикард. – Я соберу больше Охотников сегодня же. Мы отправимся в Каильту при первом же проблеске луны в небе.

– Поспеши. Король ждёт вашего скорого прихода. Письма уже были разосланы.

На этом их переговоры завершаются.

А я начинаю крутить в голове мысль, так похожую на меня: мне нужно отправляться с ними. И я добьюсь этого, чего бы мне это ни стоило.

Да, я всё ещё не Охотница, но моё тело готово, мои руки готовы, глаза, голова и мысли в ней… Всё во мне трепещет и готово к бою.

Никто уже не думает об обеде, когда наступает его время. Стол возле логова, всегда ранее накрытый и полный Охотников, пуст. Весёлые крики детей, ползущих по дорожкам, и поющие голоса заменил плач из домов, где кто-то оплакивал потерю. А потерь много.

Я не могу всё это слушать.

Мне хочется закрыть уши и сжаться в комок где-нибудь в углу, хотя меня с детства учили тому, чтобы быть готовой к смертям. Что друзья и близкие будут умирать. Что чудовища нагрянут в самый неожиданный момент и убьют кого-то из тех, кого я считаю родным человеком.

Ведь так и случилось. Чудовища нагрянули, но пока не тронули никого, кто был близок моему сердцу.

И когда я об этом думаю, я задумываюсь о Керане. Представляю, как доходит новость о том, что он мёртв. Что его растерзал какой-нибудь ковон или дусар. Внутри сжимается сердце от таких мыслей, а потом будто кровоточит прямо у меня в груди.

Невыносимо… Такое бремя разломает меня на части.

Прямо сейчас я вижу его среди людей, помогающим им сдвигать тележку с лекарствами, которые везут в Лечебницу. Вообще Охотники совершенно не обязаны как-то участвовать в бытовой жизни людей, но Керан всегда всем помогает, когда у него есть на это время.

Я подхожу к нему с намерением задать вопрос.

– Керан?

Он поворачивается на мой голос моментально. Откладывает ящик в телегу, велит людям толкать её дальше, смотрит на меня с волнением и интересом одновременно.

– Что-то случилось? – спрашивает он.

– Знаешь ли ты о других деревнях? Нападали ли монстры на Бофру?

Мне не удалось скрыть страха в голосе. Ведь задавая свой вопрос, я вспоминаю Сирину. Она из тех, кто никогда без посторонней помощи не сможет себя защитить.

– Нет. Бофра в порядке, но нападения были совершены на малые деревни ближе к Каильте. Причём, если судить по поступившим в логово письмам, они все случились одновременно.

Я в ужасе представляю, как это должно было выглядеть. Огромная стая свирепых чудищ нападает на деревни и беспощадно рвёт на части невинных людей.

И снова кровь застилает мне глаза.

– Чем я могу помочь? – решаюсь спросить я.

Керан молчит, тоскливо глядит мне в глаза. Его взгляд такой грустный, что у меня щемит сердце. Видеть его таким – всё равно что получать осколок в собственное сердце.

– Нура, мне очень жаль. Мне, правда, жаль.

Он не успокаивает меня словами, подобными тому, что выдал Мистлок. Он не подбадривает меня надеждами, говоря нечто вроде: «Мы что-нибудь придумаем». Потому что Керан точно знает, что уже ничего нельзя поделать.

– Всё, что мне нужно от тебя – чтобы ты оставалась в безопасности вместе с моим братом. Чтобы ты о нём позаботилась, пока нас не будет. Обещай мне, что сделаешь это.

И я обещаю, прекрасно заранее зная, что не сдержу своего слова.

Керан благодарно кивает мне и уходит, чтобы продолжить помогать людям. А я набираю побольше воздуха в лёгкие, чтобы сила прошлась по всему моему телу. Чтобы страх уполз куда-нибудь далеко и больше меня не достал.

А потом я уверенно возвращаюсь в дом Атталей за своим луком, колчаном со стрелами и кинжалом. Собираюсь, надеваю лёгкую одежду: коричневую рубаху с кожаным поясом, штаны, прочно завязываю шарф, обуваюсь в бесшумные сапоги.

Только вчера я думала, что сегодня мне суждено выбросить свою простую одежду и облачиться в чёрное с золотым одеяние Охотников, а сейчас стою в том же наряде, в каком хожу уже несколько лет.

Печально, но времени на страдания у меня уже нет.

Выйдя из дома, я прячусь за куст, когда мимо пробегает три Охотника – вооружённых и готовых к поездке. Они наверняка при виде меня замыслили бы сообщить о моём подозрительном виде Брикарду, а он ни за что на свете не согласится взять меня с собой.

Прежде чем покинуть дом Атталей, я пишу Мистлоку записку и сую под дверь его комнаты:

Знаю, ты меня ненавидишь после последнего разговора, но я не могу оставаться в стороне. Ты прекрасно знаешь меня как никто другой.

Я отправляюсь вместе с Охотниками. Проберусь как-нибудь в их карету. Потому что сидеть в ожидании не для меня.

Я люблю тебя, Мистлок. Ты один из немногих родных мне людей. Передавай привет Сирине и позаботься о ней. Надеюсь, я успею вернуться к вашей свадьбе.

С любовью, Нура

А потом я натягиваю на голову капюшон и прикрываю лицо тканью. Прохожу мимо людей, что тащат камни и солому, намереваясь починить крыши домов, мимо рыдающих матерей, потерявших своих детей… Не может быть смерти хуже, чем быть растерзанным монстром.

За всё нужно мстить. За каждую пролитую кровью нужно пролить в ответ. Так меня учил Орден Когтей. Поэтому, наверное, я и решилась отправиться с ними.

Сперва я некоторое время подкрепляюсь, второпях заталкивая еду себе в рот. Мне необходимы силы, а еда поможет ею овладеть. По крайней мере, её должно быть достаточно для того, чтобы я смогла добраться до кареты и влезть внутрь.

Малое Логово кишит Охотниками точно муравьями. Каждый занят делом. Готовая к поездке стоит чёрная карета с золотыми узорами на дверцах и сверкающими колёсами, прикреплённая к шестерым чёрным коням. Хоть Охотники передвигаются большую часть времени на своих макартах – ведь это быстрей и куда эффективней, чем по земле – кареты служат багажом, который заполняется оружием, когда дело касается чего-то по-настоящему серьёзного. Прямо как сегодня.

Я наклоняюсь и медленно иду в её сторону.

Мне, конечно, хотелось отправиться и на Бофру, чтобы увидеть Сирину и лично попрощаться с ней, ведь ничего не исключает вероятности того, что я, будучи неопытной, погибну страшной смертью, разделив участь тех, кто погиб в Сальшане. Но времени нет, и я надеюсь, Мистлок сделает это за меня.

– Нужно больше стрел! – кричит Микаэль. Я замираю, спрятавшись за крупным колесом кареты. При этом мне пришлось поставить ноги на ступеньку, чтобы никто не заметил их снизу. – Живее, болваны! Нам нужно больше стрел!

– Захлопнись уже, – раздаётся голос Эфры – темнокожей Охотницы. – Ты слишком громок.

– Не лезь в мои дела, Эфра, – зло шипит Змей ей в ответ.

Я затаиваю дыхание, когда начинают неметь руки, которыми я крепче ухватилась за края кареты. Они стоят и говорят по другую сторону, но я понятия не имею, что буду делать, если они вдруг решат быстро её обойти и наткнутся на меня.

– Дело касается невинных людей. – Голос у Эфры низкий, грубый, с хрипотцой. Она и сама выглядят под стать своему голосу: массивная, сильная, серьёзная. Её волосы заплетены в дреды и собраны в высокий хвост, а одежда отлично сочетается с яркими жёлтыми глазами и тёмной кожей. – Ты своими криками всех уже достал. Решил, что самый главный тут?

– Брикард дал мне поручение собрать карету как следует. Так что заткнись, ничтожная женщина, и не лезь в мои дела.

Я сжимаю кулаки, когда слышу эту ядовитую фразу. Она, наверное, одна может так сильно разозлить меня.

Мне хочется ударить его кулаком по лицу, чтобы даже зубы отлетели в сторону. Но я держусь, потому что нельзя выдавать своё присутствие.

С самого начала Орден Когтей выступает за равенство. С самого начала в него начали принимать и девушек. Никто никогда не заикался о том, что мы слабее мужчин-Охотников, что мы чего-то не можем. Нас учат наравне, как равных друг другу. Но, конечно, находятся отдельные группы людей, считающие женщин недостойными звания Охотниц. Что само слово «Охотница» звучит глупо и нелепо.

Микаэль – один из таких людей.

Может быть, в первую очередь по этой причине он так стремится доставать меня и так обрадовался, когда сообщал Старейшинам о моей неудаче. Чем меньше женщин, тем лучше…

Я уже и не слышу, что на эти дерзкие слова отвечает Эфра, потому что решаю воспользоваться моментом, влезаю в окошко, осторожно помогая себе руками, и оказываюсь внутри кареты. Я ползу по ящикам с оружием к самому краю, осторожно и бесшумно ступая по деревянному полу. Здесь пахнет деревом и металлом, ароматы которых теснятся мне в ноздри. Я вижу колчаны с несколькими видами стрел, которые аккуратными стопками лежат внутри ящиков, вижу арбалеты с прочными золотыми болтами, жгуты, взрывные клинки и много всего другого.

Голоса снаружи становятся совсем неразборчивыми, когда я прижимаюсь к полу и замираю точно мёртвая, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому движению кареты. Слышу шаги в свою сторону: пара Охотников оглядывают оружие лишь мельком, перекидываются парой слов, сообщают Микаэлю, что всё готово.

И наконец закрывают дверцы.

Я остаюсь в темноте наедине с судорожно бьющимся в предвкушении сердцем в своей груди.

Неожиданный гость

Я, вероятно, превратилась в статую, потому что ни мои ноги, ни мои руки не выдавали движения, пока карета мчалась по дороге вперёд. До меня лишь моментами доносились голоса кричащих снаружи Охотников, ржание лошадей и хлопанье крыльев макартов над головой.

А сердце почти и не билось в груди.

Я даже называла себя дурой, ведь это такой отчаянный и глупый поступок – отправляться с лучшими Охотниками в путешествие в саму Каильту за выяснением всей правды. Я могу погибнуть ещё по дороге. Надеюсь, Мистлок меня простит.

Я не считаю, какое расстояние мы уже преодолели. Вместо этого всего я лишь считаю сколько раз моя рука случайно билась о стенку или сколько вдохов я успела сделать за этот промежуток времени.

А мы всё мчимся и мчимся вперёд.

Когда мы прибудем в Каильту, когда дверцы кареты откроют прямо перед лицом короля посреди королевского двора, в тот самый момент, когда множество глаз будут устремлены в мою сторону… Что я тогда предприму? Как не ударю в грязь лицом? Что скажу всем этим людям и Брикарду, когда это произойдёт?

Но, наверное, всё-таки теперь я знаю, что сделаю. Выберусь из кареты до того, как меня найдут. Протиснусь сквозь толпу и найду все секреты самостоятельно. Буду действовать самостоятельно.

И только я об этом подумала, как вдруг карета резко подскочила вверх, видно, проехавшись по крупному камню. Я ударяюсь о стенку, к которой стараюсь прижиматься, и звук удара получается достаточно громкий.

У меня едва не останавливается сердце от паники.

Проходит почти вечность. Тяготящая, тревожная, опасная…

Карета вдруг останавливается.

Я прижимаюсь к стенке сильнее, стараюсь зайти за огромный ящик с оружием, чтобы меня не заметили. Вечно размышляю: какие же глупые у меня были надежды. Кого я обманываю? Меня ведь рано или поздно всё равно найдут. Я не смогу выдавать себя за кого-то другого, не смогу выйти незамеченной.

– Я проверю, всё ли в порядке, – говорит Микаэль, открывая дверцу. – Какой криворукий идиот расфасовывал оружие?! Если хоть одна вещь отсюда пострадает…

Я тут же жалею о том, что не умею становиться невидимой. Это мне очень помогло бы прямо сейчас. Однако приходится лишь задержать дыхание и смотреть из тёмного угла на то, как Микаэль залезает в карету. Почему именно он? Почему именно он первым должен был меня найти?

– Иди обратно, – раздаётся уже другой голос.

Я вижу, как в карету заглядывает Керан.

Микаэль поворачивается к нему, не дойдя даже и до середины салона кареты.

– Чего тебе? – раздражённо бросает он.

– Отец велел тебе следить за лошадьми, – спокойно отвечает Керан. – Осмотром я займусь сам. Иди.

Я прямо-таки чувствую, насколько Змею не терпится отпихнуть парня в сторону. Может, даже пару раз ударить. Ведь как заманчиво звучит – ударить самого Керана Атталя, сына одного из Лидеров Ордена Когтей с территории Двора Месяца! О нём бы долго говорили после подобного поступка.

Но также Змею известно хладнокровие Керана. Может, он и выглядит как добряк, когда общается со мной или со своим младшим братом, но… Керан очень хладнокровен, когда дело касается серьёзных вещей. И он умеет решать проблемы не просто физической силой, он умеет втоптать противника в грязь даже просто словом. Змей это знает и потому никогда не осмелится поднять руку на него.

Микаэль отходит назад. Я радуюсь и паникую одновременно.

– Тогда быстрей, – бросает он, пока уходит обратно к лошадям.

Я задерживаю дыхание, сидя всё там же.

Шаги Керана тихие, он обходит ящики, смотрит по сторонам, разглядывает всё. Даже в этой темноте я вижу его фигуру, – высокую, стройную, красивую…

– Выходи, прелесть.

У меня дыхание сбивается, когда я слышу это. Но продолжаю неподвижно сидеть.

– Нура, выходи. Я знаю, что ты здесь.

В голове прокручиваю мысль: он сдаст меня Брикарду? Меня отправят обратно? Посадят с каким-нибудь Охотником на макарта и вернут в деревню? Потом, вероятно, отчитают, ведь я всех отвлекла от работы, от важной миссии, глупая я девчонка!

В животе скручивается в тугой узел желудок, стоит мне только представить укоризненный взгляд Брикарда. А я ведь только недавно клялась ему, что прекращу безрассудства.

И наконец я выпрямляюсь. Суставы приятно хрустят, когда мне удаётся пошевелить руками, ногами и шеей.

– Так-так. – Керан улыбается, стуча пальцем по стенке. – И что это ты здесь делаешь?

– Еду с вами.

Он издаёт смешок, потом устало вздыхает.

– Нура, ты ведь обещала…

– Извини, Керан, но я не хочу сидеть. Особенно после того, что случилось! Я всю жизнь потратила на подготовки… Мне нужен шанс показать себя. Может, тогда Брикард всё поймёт.

– Ах вот оно что… Вот в чём, оказывается, дело.

Я киваю. И мне хочется перед ним разрыдаться, потому что слабость снова подкатывает к горлу. Меня вот-вот затошнит от отчаяния.

– Моя прелестная Нура, почему же ты так упряма, позволь спросить? – Он подходит ко мне ближе. Я уже успела позабыть, как нервничаю в его присутствии. Как мне сложно дышать, когда он так со мной разговаривает. Сейчас вспоминаю всё это. Очень не вовремя. – Ты же не уйдёшь, да?

– Сам как думаешь?

Он вздыхает снова:

– Знаю, что не уйдёшь. Спросил просто чтобы знать, что ты в себе точно уверена.

– Я уверена в себе как никогда, Керан. Позволь мне наконец стать той, кем я мечтаю стать.

Его янтарные глаза в темноте будто светятся. Я уверена, мои яркие серые тоже. И наши взгляды сейчас как бы борются между собой. У него огонь, у меня – вода. Так что я заранее знаю, что выиграю.

Так и получается.

– Ладно, хорошо. – Керан сдаётся. Отходит от меня на шаг назад. – Но мы сейчас же выйдем к отцу. Я не буду прятать и прикрывать тебя здесь.

Мне страшно, но я соглашаюсь, потому что он прав.

Так мы и выходим из кареты под удивлённые взгляды Охотников. Эфра, которую прозвали Львицей, выходит вперёд, зло глядя на меня. Она тоже видит во мне неугомонную девчонку, решившую что-то в жизни поменять.