На грани

Толпа тем временем начала редеть. Мужчины постарше отводили взгляд, бурчали извинения и убирались восвояси. Те, что помоложе, не стыдясь, принялись шарить по шкафам.

– Мы до сих пор не уверены, что он не порченный, – убеждал собравшихся Лоик.

– Неужели? – вспылила девушка. – По-моему, всё предельно ясно.

– Порченный? – спросил Керден. Голос прозвучал непривычно сухо. – Что за ерунда?

Он мог бы рассмеяться, но каждый вздох отзывался ноющей болью в груди.

– Ерунда или нет – нужно ещё выяснить. – Лоик упёр руки в бока. – Мы вызвали ткача из столицы, он скажет наверняка.

– Если некуда девать деньги – пожалуйста. – Девушка поднесла к носу пробирку с густой жёлтой жидкостью, цокнула языком. – Лично я не дам ему и медяка. И не забудь, что теперь ты должен мне новую дверь.

Она извлекла из-под завала продолговатый пузырёк, вылила содержимое в стакан, разбавила водой и протянула Кердену. Лоик не спускал с девушки гневного взгляда.

– Что это? – спросил Керден.

– Пей, – не терпящим возражения тоном ответила хозяйка дома.

Керден покрутил стакан в руках. Жидкость имела янтарный оттенок, пахла мятой и древесиной. Он сделал осторожный глоток. Странный напиток обжёг горло.

– Вся ответственность за его действия на тебе, Мисарра, – пригрозил Лоик. – И ничего я тебе не должен.

Мужчина заторопился к выходу.

– Дверь, – окликнула его девушка. – И побыстрее. На улице не сезон цветов.

– Почему они решили, будто я могу быть порченным? – спросил Керден, когда незваные гости покинули дом.

Девушка подняла с пола полотенце.

– Обстоятельства, – резко ответила она, но тут же смягчилась. – Их напугало не столько твоё неожиданное появление, сколько твоё состояние. Мы не так далеко от Грани, люди здесь не привыкли верить словам – лишь собственным глазам и чувствам. – Девушка вернула полотенце в шкаф. – Они видели, как я привезла тебя домой после заката, знают, что за неполную неделю ты ни разу не приходил в себя. Честно говоря, я тоже начинаю сомневаться.

– Но ведь это полнейшая чушь. Я не могу быть порченным.

Керден сделал длинный глоток. От терпкого напитка по телу расползалось приятное тепло, мышцы расслаблялись, рассудок прояснялся.

– К сожалению, это не так, – строго ответила Мисарра, закрыв дверцы старого шкафа, и, прежде чем Керден успел возразить, указала на опустевший стакан. – Помогает?

– Да, спасибо.

– Отвар мяты и иссопа, – многозначительно произнесла она.

Девушка ждала объяснений, однако Керден не смог вымолвить ни слова.

После войны Второго Прилива, окончившейся два года назад сокрушительной битвой при Соледре, каждый ребёнок в стране знал, что аромат иссопа способен ослабить порченных или вовсе убить. По крайней мере, так было до недавнего времени. Керден всё чаще получал тревожные вести из столицы: преисполненные страхом письма королевы о заговорах при дворе, записки ткачей, что находили порченных близ городских стен; слухи, старательно передаваемые из уст в уста – всё свидетельствовало о продолжении войны в незримом её проявлении. Керден не верил никому из них. Война для него закончилась, когда первые лучи солнца золотыми копьями пронзили окутавший Соледру купол дыма.

– Это ничего не доказывает, – тихо сказал он.

– Верно. Ничего. Именно поэтому тебе придётся дождаться прибытия ткача.

– В этом нет необходимости, я…

Девушка не дала договорить.

– Пару минут назад ко мне вломилась добрая половина деревни с единственным намерением – прикончить человека, которого они сочли порченным. Благо ты пришёл в себя, а у них хватило ума не устраивать самосуд. Представь, в какую неловкую ситуацию меня поставит твоё внезапное исчезновение. Я спасла тебе жизнь и не хочу из-за этого лишиться своей.

– Я понял.

– Хорошо. Отдыхай, я разбужу тебя к ужину.

Она схватила стопку полотенец и выскользнула из комнаты.

Керден забрался под одеяло. Над кроватью мерно покачивались ловцы снов – деревянные кольца, опутанные цветными нитями, точно паутиной. В спальне его родителей висело нечто похожее: стянутая бечёвкой ивовая ветвь с тремя серыми перьями, аккуратно подвязанными книзу. Мать верила, что подобные амулеты помогают отогнать злых духов, маниту, как предпочитали именовать их ткачи.

Он закрыл глаза.

Никакая безделушка не смогла спасти ни родителей, ни население целого города от страшной участи оказаться за Гранью.

Проснулся Керден от стука молотка и ругательств в адрес никак не встававшей в петли двери. Мисарра добилась своего – не то Лоик отправил чинить испорченное имущество кого-то из местных пьянчуг, не то явился лично. В любом случае справиться с задачей пока не получалось.

За окном стемнело. Сквозь щель в двери пробивалась узкая полоска света.

Керден на ощупь добрался до выхода.

В гостиной пахло подгоревшим жиром и специями. Деревянный стол занимал треть помещения: тянулся от центра комнаты, поворачивал под прямым углом и упирался краем в облицовку камина. Как и в спальне, столешница пребывала в полном хаосе. Банки и бутылки, свечи, сваленные в бесформенную кучу, пара раскрытых книг, самодельные украшения, ворох перьев, пучки трав, деревянная кукла, надкусанное яблоко и множество мелких безделушек, о предназначении которых Керден мог только догадываться. На жёрдочке над камином примостилось чучело совы. Птица безмолвно взирала на заставленный книгами стеллаж.

Старый диван был завален одеждой, среди тряпья Керден разглядел ремень своей дорожной сумки.

– Спасибо, Ронан, – донёсся из коридора голос Мисарры.

Непослушная дверь всё-таки встала на место.

– На здоровье, девочка, – ответили ей. – И береги себя.

Дверь со скрипом закрылась, лязгнула металлическая щеколда, и вскоре в гостиную вошла хозяйка дома. Выглядела она уставшей. Под глазами залегли тени, длинные каштановые волосы спутались, брови, слегка сдвинутые в задумчивости, образовывали крошечную морщинку на переносице.

Заметив Кердена, девушка вздрогнула.

– Ты меня напугал, – выпалила она. – Прости, мы, должно быть, тебя разбудили.

Сожаления в её голосе Керден не услышал.

– Ничего. Кажется, я выспался на много дней вперёд, – усмехнулся он.

Мисарра вымучила улыбку.

– Ты живёшь здесь одна? – поинтересовался Керден.

Для девушки, живущей с родителями, Мисарра выглядела слишком самостоятельной. Да и местные не стали бы врываться в дом, будь в нём хозяин. Значит, ни мужа, ни семьи у неё нет. Ребёнок – сомнительно, пусть возраст и подходящий.

– Родители ушли на войну несколько лет назад, брата в прошлом году забрали ткачи. – Она засуетилась у стола, собирая посуду к ужину. – Я не питаю надежд об их возвращении. Война унесла тысячи жизней. А брату будет лучше в столице. Ты ведь тоже направлялся в Тесон? Я прочитала твои письма.

Возмутиться наглости Керден не успел. В памяти вдруг возникли образы одного из недавних кошмаров.

Он шёл по улице древнего города. Ноги почти не касались брусчатки. Жуткие, уродливые существа гнули спины, едва завидев его в толпе. Зазывалы у торговых лавок замолкали, стража разгоняла зевак. Он задержался у шатра. Тьма под пологом шевельнулась. Он уверенно шагнул ей навстречу.

Видение не имело с реальностью ничего общего, однако страх, зародившийся в душе, ощущался на удивление живо.

Керден подошёл к дивану, выудил сумку.

– Твои вещи в тумбе у кровати, – подсказала Мисарра.

С замиранием сердца он ринулся в спальню. Дрожащими руками выдвинул ящик, с облегчением вздохнув, плюхнулся на пол. Под стопкой аккуратно сложенных писем лежала книга с обложкой из тёмно-синего бархата. Серебристая нить переплёта тускло мерцала. Жёлтые, помятые в уголках страницы выглядели нетронутыми.

– Мне спокойнее, когда она со мной, – вернувшись в гостиную, пояснил он.

– Пустая книжка?

– Это подарок.

Девушка чуть слышно хмыкнула, протянула тарелку с горячей похлёбкой. Керден с благодарностью принял угощение.

– Так, значит, в Тесон? – продолжила расспрос Мисарра, усевшись на медвежью шкуру у камина.

– Да, нужно встретиться кое с кем, – ответил он.

– А Эллоя – это та самая? Королева?

– Мы были хорошими друзьями до и во время войны, – нехотя признал Керден.

– А после? Она постоянно пишет тебе, а ты не похоже, чтобы отвечал.

– У меня были другие дела, – ответил он, изучая содержимое тарелки.

После короткой паузы Мисарра спросила:

– Что случилось с тобой на тракте?

Керден и сам задавался этим вопросом. Смутные картинки боя, бессвязные обрывки воспоминаний – сейчас он не мог отличить реальные события от сновидений.

– Я не помню.

– Врёшь. – Мисарра с грохотом поставила на пол опустевшую тарелку. – Каждый раз отводишь глаза, прежде чем ответить.

Керден молчал. Девушка фыркнула, подошла к столу и принялась заваривать чай, с остервенением отрывая лепестки травы от толстого стебелька. Наполнив кружки кипятком, она оперлась руками на столешницу.

– Я не прошу раскрывать свои тайны. Просто хочу убедиться, что не пригрела на груди змею. Если в дороге ты пересекал Грань и из обычного человека превратился в порченного…

Она решительно повернулась. Языки пламени, поедающие дрова в камине, отразились в зрачках двумя хищными огоньками.

– Я уже говорил, что не могу быть порченным.

– Пустые слова. Так скажет любой, только бы оправдать себя.

– Я не могу стать порченным, потому что я ткач! – не выдержал он. – Вернее, был им когда-то. На тракте я столкнулся с маниту, завязался бой, а потом я очнулся здесь. Вот и всё.

– Ткач, – хохотнула Мисарра. – Да ещё и бывший. – Она рассмеялась искренним, немного истеричным смехом. – Так не бывает.

– Мне не доводилось пользоваться магией после войны, – добавил Керден.

Разговор уходил в неприятное русло. Воспоминания о войне, порченных и ткачах вызывали злость с острым привкусом горечи.

– Я поверю, что ты друг королевы. Но ткач, нет уж, увольте. Придумай другую легенду.

– Можешь не верить.

– И не собираюсь.

– А что ты ожидала услышать? – вспылил Керден. – «Да, я – порченный, давайте всей деревней сожжём меня на костре» или «нет, клянусь, я не такой, пожалуйста, пощадите»? – съязвил он.

– Честно говоря, сошёл бы любой из вариантов, – хмыкнула девушка. Пыл её, однако, пошёл на убыль. – Хорошо, в конце концов, у каждого свои секреты. – Она протянула Кердену кружку с чаем. – Доброй ночи.

Не обращая более внимания на гостя, Мисарра выудила из груды хлама моток пряжи, взяла свечу и вышла в коридор. Половицы под босыми ногами тоскливо заскрипели, хлопнула дверь на втором этаже.

В стакане плавали листья малины. Размокшие лепестки медленно оседали на дно.

Ночью Кердена мучила бессонница.

Война научила не доверять первому встречному, пусть им и оказалась миловидная девушка. Внешность обманчива и зачастую не отражает истинной сути человека. Или существа, которое вполне могло скрываться внутри. Мисарра нашла Кердена посреди полузабытого тракта, притащила домой и чудом выходила. И всё же он не спешил открывать душу спасительнице, покуда мотивы её, как и обстоятельства встречи, оставались неизвестными.

Смущало Кердена и другое: он не мог вспомнить, что произошло на дороге. Это раздражало и пугало одновременно. Он отчётливо помнил воскресный звон колоколов, коим прощалась с ним Лета – город, за минувший год ставший ему новым домом. С улыбкой вспоминал тусклый свет лампы в бедной комнате таверны, где останавливался на ночь, имя солдата, встретившего его у въезда в Приграничье. Мог с уверенностью назвать количество монет, оставшихся в тоненьком кошельке, но дальше – ничего, лишь ноющая боль в груди, падение из седла и череда бесконечных кошмаров. Тогда ему почудилось, будто разум разделился на части. Во снах Керден словно проживал чужую жизнь: водил беседы с незнакомцами, участвовал в битвах, о которых прежде не слышал, творил магию столь древнюю, что опытные ткачи кусали бы локти и рвали бороды от зависти. Видения сменялись воспоминаниями о Соледре, о юности, проведённой в столице, о беззаботном детстве. Всё перемешалось, и он не понимал почему.

В былые времена Керден мог поведать о тревогах Эллое, разделить радости и печали с добрыми друзьями. Вместе им всегда удавалось найти решение. Вот только времена те давно минули. Война Второго Прилива изменила всех. Лучшая подруга стала королевой, друзья разбрелись по стране, а Керден лишился магии. Немудрено, что Мисарра не поверила в сказку о бывшем ткаче. Подобных случаев в истории Рэвилта не встречалось.

После событий в Соледре Керден всячески избегал разговоров о магии, будто случайно брошенное слово могло вернуть его в ту страшную ночь. Он больше не ткач. Сегодня он впервые произнёс это вслух. Ему не поверили. Быть может, к лучшему.

Мисарра проснулась с первыми лучами солнца. Заскрипели половицы в гостиной, забренчала посуда. Вскоре надрывно засвистел чайник. Потом раздался голос.

– За пару золотых монет, – произнесла девушка.

Ей не ответили.

– Которых у меня нет, – с улыбкой добавила она.

Керден украдкой заглянул в гостиную.

Стол по-прежнему походил на свалку мусора, только яблоко превратилось в огрызок. У дивана выросла стопка книг, на подоконнике пылилась тарелка, доверху набитая шишками и желудями. Тлели угли в камине.

Девушка стояла у стола, орудуя пестиком в каменной ступке. Карие глаза изучали кипу бумаг на полу.

– С кем разговариваешь? – спросил Керден, не увидев ранних гостей.

Мисарра обернулась, накинутая на спину шаль соскользнула с плеча.

– Ни с кем, – поспешила заверить она, ненавязчиво заслонив собою бумаги. – Не спится?

– Не особо.

Вчерашняя гора вещей на диване уступила место синим вязаным подушкам.

– Могу сделать снотворное, подействует моментально, – предложила девушка.

– Нет уж, спасибо, – хмыкнул Керден. – Ты, похоже, здорово разбираешься в травах, – заметил он, разглядывая подвешенные к потолку пучки зелени.

Сам он не мог отличить зверобой от пушицы или чертополох от папоротника. Для изучения бесчисленных свойств растений требовались терпение и усидчивость, чем, как любил повторять отец, Единый не наградил его взбалмошного сына.

– Мама была целительницей, – пояснила девушка.

Внимание Кердена привлекло чучело совы. Птица сосредоточенно разглядывала кучу бумаг на полу. Он готов был поклясться – вчера взгляд мёртвых глаз был направлен на книжный стеллаж.

– Отец – охотником, – добавила Мисарра. – Сделаю настой из иссопа, будешь пить постоянно. Не хочу умереть в собственном доме от рук порченного.

Керден закатил глаза.

– Все жители Приграничья такие недоверчивые?

Девушка пожала плечами.

– Хорошо, – с вызовом произнёс Керден. Вернувшись в спальню, достал из тумбы прозрачный кристалл. – Знаешь, что это?

Он показал девушке хрустальную безделушку.

– Похоже на чирэ, – без интереса отозвалась Мисарра. – Купил по дешёвке на рынке?

– А как работают, знаешь?

– Дети раскрашивают камни красками, когда воображают себя ткачами. – Девушка пошевелила пальцами, изображая создание плетения. – У брата в детстве был такой.

Керден сжал чирэ в ладони. Магическое плетение давным-давно вплавили в основание кристалла, оставалось пробудить его, добавив недостающее звено в старый рисунок. Годами дремавшие нити ожили, минерал засиял тусклым бирюзовым светом.

Чучело совы дёрнуло головой. Мёртвые глаза с жадностью уставились на источник магии. По крыльям пробежали бирюзовые огоньки.

– Что это такое? – воскликнул Керден, с ужасом глядя на объятую пламенем птицу.

– Он совершенно безобиден, – тотчас вступилась Мисарра.

– Безобиден? – вскинулся бывший ткач. – Ты обвиняешь меня в порче, а сама укрываешь в доме маниту?

– Он отличается от тех, что приходят из-за Грани.

– Маниту – причина, по которой люди становятся одержимыми! Порченными. Грань тут совершенно не при чём.

– Если бы он жаждал завладеть чьим-то разумом, то давно сделал бы это. Но за три года он никого не превратил в порченного, – не уступила девушка.

Сова тем временем склонила голову набок, с любопытством прислушиваясь к разговору.

Керден не смог найти подходящих слов. Происходящее не укладывалось в голове. С детства юных ткачей заставляли заучить одну истину: «Маниту – первопричина появления порченных». При всех имеющихся знаниях доподлинно не было известно, каким образом происходит слияние маниту и человека, но не вызывал сомнений факт – стоило зазевавшемуся путнику пересечь Грань, как разум его передавался в безраздельную власть кровожадного существа. Шестнадцать лет назад, во времена Первого Прилива, когда Грань только начала расползаться по территории страны, появление порченных оставалось явлением диковинным. Позже – одержимые составили большую часть армии, разбитой силами ополчения при обороне Соледры. Именно тогда, благодаря счастливой случайности, раскрылись удивительные свойства иссопа, что спасло защитников города и остановило войну. Грань перестала расти. О маниту, блуждающих по Приграничью, не слышали больше двух лет.

Керден погасил плетение в чирэ.

– Как скоро сюда доберётся вызванный вами ткач? – холодно спросил он.

Девушка встала между ним и пылающей птицей.

– Неделя. Может, чуть меньше, – с опаской ответила она.

– Маниту нужно уничтожить.

– Нет!

Огонёк внутри чучела съёжился, окрасился золотистым цветом, прошмыгнул в камин. Керден по привычке схватился за пояс. Руки нащупали лишь воздух.

С писком маниту метнулся в деревянную куклу.

– Ты его напугал, – подскочив к столу, выпалила девушка.

– Ты в своём уме? – Брови Кердена поползли вверх. – Собираешься защищать эту тварь от меня?

– Рики – мой друг.

– Ещё и имя ему дала?

– И я никому не позволю навредить ему, – закончила Мисарра. – Кроме того, ты же ткач. Почему не разберёшься сам?

Вопрос заставил Кердена отступить.

– Я отошёл от дел, – пробормотал он.

– В таком случае держи свои магические трюки при себе. И не вздумай рассказать настоящему ткачу об увиденном. Варить яды я тоже умею.

– Ты мне угрожаешь?

– Предупреждаю.

Керден утратил остатки терпения.

– Зачем нужно было спасать меня? Могла бы оставить на тракте, и дело с концом. Ведь я и вправду мог оказаться порченным.

Девушка с обидой поджала губы. Деревянная кукла с золотыми глазами осторожно выглянула из-за тарелки.

Керден прорычал ругательство. Вернувшись в спальню, он сел на кровать, извлёк из-под подушки тёмно-синий фолиант, раскрыл на первой попавшейся странице. От прикосновения хозяина книга пробудилась. На пожелтевшей бумаге проступил рисунок.

Керден узнал явившегося на зов маниту. Фолиант впитал его во время бегства из Брайта. Грань пожирала город, Керден чудом успел выскользнуть из западни. Он перевернул страницу. Следующий рисунок возник недалеко от Соледры. Тогда ткач столкнулся с несколькими порченными, призывавшими местное население добровольно сдаться врагу. Последующие рисунки появились в книге во время жестокой битвы в осаждённом городе. После сражения Керден не удосужился изучить приобретённую силу. Фолиант навевал болезненные воспоминания, избавиться от которых он пытался все эти годы. Кольцевая дорога Соледры, рыночная площадь, лавка травника, шпиль собора – страшные события всплывали в памяти, стоило коснуться переливающихся чернил.

Последний рисунок был похож на водоворот. Повинуясь воле Кердена, изображение зашлось бирюзовым пламенем. Оно плавно поднялось над книгой, разрастаясь, закручиваясь, будто в насмешку повторяя события двухлетней давности. Той ночью воронка с аппетитом проглатывала щедро вливаемую в неё магию, пока силы создателя не иссякли. После чего кормить её пришлось собственной жизнью.

Кровь отхлынула от лица, когда в центре водоворота появилось размытое отражение. Искажённое болью, покрытое морщинами лицо старика с бирюзовым пламенем вместо глаз. Должно быть, таким нашла его Эллоя. Возможно, поэтому никогда не спрашивала о случившемся.

Керден вернул рисунок в книгу, перевернул страницу, с недоумением рассматривая дыру в бумаге. После Соледры он не касался магии. Однако три последующих листа были испещрены символами, а страницы склеены друг с другом. Их небрежно сложили и неумело заштопали по краям, будто заплатку на старом покрывале. И сколько бы он не пытался разделить страницы, прочесть надписи или воссоздать проекцию плетения – ничего не получалось.

Подобраться к разгадке не вышло и спустя четверть часа. Не было сомнений, что правильное плетение с лёгкостью проникнет под неуклюжие стежки, разрежет нити, соберёт обрывки символов в чёткий рисунок. Проблема заключалась в необходимости воспользоваться магией.

Керден вернул фолиант под подушку, растянулся на кровати.

Шум в гостиной стих. Дом опустел. Ловцы снов под потолком слегка покачивались от сквозняка.

Два последующих дня прошли в молчании. Мисарра не пыталась завязать разговор, Керден не навязывался. Маниту не объявлялся, по крайней мере, в присутствии гостя.

Занятий, кроме бесконечного чтения писем Эллои да изучения магической книги, не было. Желание разобраться в толстых томах по травничеству исчезло практически сразу. Зевая, Керден прочёл пару страниц. Правила высушивания листьев чемерицы, полезные свойства цветков календулы – скучнее чтива ему не попадалось.

Чучело совы бывший ткач предпочитал обходить стороной. Встреча с маниту пугала его. Керден корил себя, уговаривал вернуться к тому, кем был раньше. Безрезультатно. Пожелай он создать даже простенькое плетение, как магия вновь затянет его в жуткий водоворот.

Скрипнула входная дверь. В гостиной раздались шаркающие шаги.

– Я знал твоих родителей с самого их детства, – пробасил мужчина. – Они бы не позволили этому случиться.

– По-твоему, нужно отдать его на растерзание Лоику? – сокрушалась Мисарра.

– Возможно, так будет лучше для тебя.

– Лоик не станет разбираться. Объявит его порченным и отрубит голову. Вспомни Мердока Трёхпалого.

– В прошлом году всё было иначе…

Слова старика заглушил грохот дров, брошенных у камина.

– …не жалею, – закончила Мисарра. – Уверена, ему нравится столица.

В гостиной пахло лесом. Прохладный осенний ветерок пробирался в окна, покачивал занавески, путался в развешенных на верёвках грибах и травах. Мужчина, сгорбившись, сидел на табурете у входа. С появлением Кердена старик заметно напрягся.

– Добрый вечер. Керден, – представился бывший ткач.

– Ронан, друг семьи, – ответила за гостя девушка.

– Рад знакомству.

Старик кивнул, подкинул к дровам связку хвороста, спешно распрощался.

Мисарра закрыла лицо руками.

– Зря я тебе помогла, – вздохнула она.

– Ещё не поздно всё исправить, – съязвил бывший ткач.

– Поздно. Вчера пропала дочь портного. Ходят слухи… Местные винят во всём тебя. И меня заодно.

– Я всё время находился здесь.

– Мне можешь не рассказывать. Но Лоик плевать хотел на любые доводы. Люди боятся. И с каждым днём страх становится сильнее. Если ты, действительно, ткач, докажи. Покажи им магию.

– Не могу, – тихо отозвался Керден.

Ночью его снова терзали кошмары. Он стоял на краю разрушенного моста, тёмные воды омывали обломки, размазывая по камням бирюзовую пыльцу и скользкие водоросли. По другую сторону реки виднелись надгробия древнего погоста, слышался жалобный вой, будто ребёнок, сорвав голос, рыдал над могилой. Он долго вглядывался в темноту, наблюдал, как туман обволакивает могильник, сгущаются тени и из мрака рождается нечто. Что-то живое, свирепое и голодное.

Керден проснулся от ощущения, что за ним наблюдают.

Чучело орла чинно прогуливалось по оленьим рогам. В глазницах плясало жёлтое пламя.

Волоски на коже Кердена встали дыбом. За долю секунды он распахнул спрятанный под подушкой фолиант, приложил ладонь к рисунку. Кольцо голубых нитей зависло над кроватью. Комнату наполнил холодный свет.

Маниту выскользнул из набитой опилками птицы, шлёпнулся на стол, угодив в ворох сухой травы. Керден спрыгнул с кровати. Существо рвануло к двери, юркнуло в замочную скважину.

Керден боялся пошевелиться. Затаив дыхание, ожидал быстрой атаки – длинных когтей, острых зубов, удара хвоста, способного переломать кости. Но вместо жилистого тела в замочной скважине показалась мохнатая мордочка не то хорька, не то суслика. Существо высунуло нос из укрытия, с любопытством обнюхало воздух. Магия притягивала его.

В прошлом Керден дважды сталкивался с маниту в их истинном облике. Первый раз в Эрлуне во время обучения, второй – совсем недавно на тракте. Ни одна встреча не оставила приятных воспоминаний.

Существо выбралось из убежища, вскарабкалось на дверную ручку. Пушистый хвост окутал маленькое тельце. Жёлтые глаза заворожённо наблюдали за медленным вращением ледяных нитей.