Гнездо Большой птицы

– Кто такая Розмарин Валери? – спрашивает отец куда-то мимо трубки. До Ромаши доносится далекий голос помощника отца.

– Вы о потомственных королевских врачах Валери? Им принадлежит несколько медицинских клиник здесь, – слышится легкое покашливание, затем тот же голос добавляет. – Доход относительно небольшой, но уже полтора века они обслуживают королевскую семью. Сейчас стали специализировать на флого-лечении. Проверю, связана ли она с ними.

– Проверь, – говорит отец, снова подносит трубку ко рту. – Познакомишь меня с ней.

Ромаша пытается наскрести в себе силы, чтобы возразить, но все, на что ее хватает, только сдавленно выдавить:

– Я приглашу ее на ужин.

– На следующей неделе, – говорит отец.

– Хорошо, – Ромаша опускает трубку.

Из груди вырывается тяжелый усталый вздох. Перспектива сообщить Розмарин, что она приглашена на ужин в их семейство, совсем не радует. Все-таки они только пару дней как знакомы. Вдруг она воспримет это как-то неправильно.

«А как правильно она может это воспринять?» – тоскливо думает Ромаша, разглядывая диск на телефоне.

Иногда она особенно сильно жалеет, что не родилась мужчиной, чтобы давать отцу отпор, а не сжиматься под его взглядом и прятаться.

«По крайней мере, – успокаивается девушка. – Отец не пообещал меня выпороть».

Глава 3. Дар

В висках пульсирует боль. Такое бывает в особенно солнечные дни, но нужно сделать еще слишком большое количество дел, прежде чем задуматься о послаблении для себя.

И уже привычно даже мысль о небольшой слабости злит его, пробуждая алый проблеск в окружающем мире.

Машина останавливается у доков.

Он выходит, смотрит на часы. Пятнадцать минут до встречи, значит, еще есть время на спектакль.

Под навесами доков чуть прохладнее, дребезжат старые кондиционеры, но воздух все равно тяжелый, влажный, пропитанный солью. Нормально для доков, но не для его доков. Он кивает своему официальному помощнику. Тот подобострастно семенит рядом. Лизоблюдный дурак, надеется на место повыше. Мозгов маловато, единственный плюс – исполнительный.

– Поменяйте здесь кондеи, – говорит Кондор. – Что за позор. И пусть директор пришлет мне отчет за прошлый год. Проверю, как он распоряжается бюджетом.

Помощник кланяется, быстро черкая в блокноте.

Доки загружены. Сейчас пик сезона судоходства, любая посудина нужна – перекачивать по венам морских маршрутов товары. Сойдет урожайный сезон, встанут балкеры с зерном, пойдет чуть больше танкеров с жидким золотом, тяжелые ледоколы потянутся вверх к северянам, чтобы контейнеровозы не застаивались в портах. А к южанам двинутся они направятся пустыми, чтобы снова доверху наполниться.

И вместе с ними в его карманы щедрой рекой будут течь деньги.

Эта мысль доставляет почти физическое удовольствие. Головная боль немного отступает.

Ему навстречу выходит тяжелый док-мастер. Его бока, покачиваясь, нависают над ремнем застиранных рабочих штанов. На голове каска, седые усы топорщатся во все стороны.

Кондор натягивает на лицо приветливую улыбку. Не этот человек ему нужен, но он тоже может сделать кое-что для него.

– Господин Поземок! – они трясут друг другу руки.

– Покажите мне новую «Ласточку», – Кондор кивает головой куда-то в сторону, не зная точно, где посудина находится. – Слышал, она длиной почти полкилометра.

– Именно так, именно так! – толстяк дробно смеется. – Триста восемьдесят метров, двадцать тысяч контейнеров! И на подходе еще несколько таких морковок! Если бы не заслуги наших флогистов, мы бы до таких еще долго не доросли!

Слова мастера царапают. У него могло быть сейчас на руках на двенадцать контейнеров с самоцветами больше. Много, но в перспективе кажется ерундой. Когда Город ляжет ему под ноги, у него будут основные шахты добычи камней. Цель кажется близкой, но Кондор понимает, что впереди еще уйма проблем, с которыми нужно разобраться.

Они подходят к гигантскому оранжевому носу «Ласточки». Огромная бронированная посудина, одна из тех, которые принесут ему Город на блюдце. Кондор усмехается.

– Красавица! – сияет рядом док-мастер. – Такая большая, что рядом с ней чувствуешь себя птенчиком!

После нескольких минут раздражающе жизнерадостного диалога, где Кондор практически не произносит ни слова, они отправляются на судно. Кондор говорит, что хочет взглянуть, как там внутри, не зря ли он в это вложился.

На палубе, в тени вышек, его уже поджидает Комок в рабочей спецовке со сварочным аппаратом в руке. Никто не поймет, что он не один из этих лоботрясов, покуривающих в сторонке. Они проходят несколько кранов, палуба будто заплатками усеяна темными люками. Кондор знает, что захочет ему сказать Комок, но ему необходимо увидеть все своими собственными глазами, удостовериться, что все сделано чисто.

Он отправляет док-мастера на разговор со своим помощником, а сам двигается вместе с Комком. Лишние глаза сейчас не нужны.

– Босс, я собрал данные, – говорит Комок. – Цифры в офис отнесу, но, боюсь, нам пока не вытянуть поход на Город.

Кондор молчит. Возвращается головная боль. Все это можно было услышать и не убивая глаза об ослепительное море.

– Отложим, – решает Кондор. – Сколько нам нужно нарастить?

– Скажем так, у нас где-то две трети того, что нужно, чтобы это все прошло безболезненно.

– Вот это, – Кондор указывает на доки и «Ласточку». – Стоит миллионы королей и нам все равно не хватает?

– Не хватает, босс, – кивает головой Комок. – Я бы посоветовал соединиться с кем-нибудь из юго-западных кланов.

– Например?

– Король бензоколонок, Людо Прийт – отвечает Комок. – Мы взяли пару его людей в Дальнем Сухом районе буквально вчера. Можно использовать это как рычаг.

– Я подумаю, как это можно использовать. Отправь их в Подпол, пусть посидят немного. Только сильно их не портите, они мне могут пригодиться. А сейчас по делу, – Кондор снова опустил взгляд на палубу. – Раздели на сектора. Подумай, как разместить людей в контейнерах так, чтобы ни одна мелочь этого не выдала. Залетная птичка мне напела, что в Городе усиливают таможню. Будут лютовать. Могут срезать даже безопасные грузы. Как придумаешь, приходи. Мне нужны хорошие идеи. И жду в офисе полный доклад по Городу, Прийту и так далее.

Он мог бы этого не говорить, но жизнь давно его научила, что все нужно разжевывать, иначе идиоты, окружающие его, напортачат. Впрочем, Комок пока не проваливался очень сильно. Первую ошибку с Городом Кондор записал на счет Никота.

Кондор отворачивается от Комка. Взгляд летит к горизонту. Совсем скоро, сияющий Янталик станет только часть его империи. Совсем скоро.

***

– Что там по этой… Валери? – неожиданно вспоминает Кондор о разговоре двухдневной давности, когда они снова грузятся в машину.

– Розмарин Валери, дочь тех самых врачей Валери. Здесь их дом владеет семью клиниками на разных концах города, – тут же отзывается помощник. – Она домоседка. Почти никогда не выходит на улицу. А если выходит, то посещает городские библиотеки или ближайший от дома храм.

– Фото есть?

На колени опускается жесткая картонка. Девушка на снимке кажется почти ребенком. Золотистые пряди рассыпаны по плечам, глаза застенчиво прячутся за очками, на губах робкая улыбка. Она в строгой одежде, по краю белоснежной блузы тянется ручная немного кривоватая вышивка религиозных символов. Любимый тип девушек Кондора – тихая мышь, не смеющая открывать рот в присутствии мужчины, погруженная в молитвы и пост. Что ж, с такой не зазорно отпускать дочь.

Кондор отдает фото обратно, возвращаясь мыслями к делам насущным. Ему сейчас больше хотелось бы ехать с Комком, чем с этим прилизанным мальчиком, сидящим в обнимку со своим портфельчиком. Впрочем, официальные дела тоже забрасывать не стоит.

– Что там по мероприятиям?

– На следующей неделе начинаются торги фьючерсами на пшеницу, – помощник вытягивает из портфельчика толстый исписанный ежедневник. – В воскресенье встреча «для своих» по этому поводу. Стиль неофициальный. Пятнадцатого августа благотворительный пикник в устье Голубой реки. Будет много прессы, поэтому туда не обязательно ехать, вы все еще в трауре.

– Кто там будет?

Помощник на память называет несколько имен, но все они не кажутся достаточно интересными, чтобы можно было потратить на них время.

– Понятно, я подумаю. Дальше.

– Через месяц, в честь нового учебного года собираются провести праздник, к нему же приурочат открытие нового корпуса университета. Вы выступали спонсором, поэтому ваше присутствие было бы для них честью.

«Университет», «спонсор» – слова дергают его, словно больной зуб.

– Отправь согласие.

Помощник быстро строчит на полях ежедневника.

Они подъезжают к высокому зданию из стекла и железа, спиралью закручивающемуся в небо. Почти не заметны стыки, где вся конструкция удерживается за счет флого-камней. Один взгляд на высотку вызывает гордость. Его деньги выстроили это.

Машина ныряет на подземную парковку. Еще одно его достижение – первая в этом городе подземная парковка, в тысячелетней столице, в историческом центре которой дома налезают друг на друга, а улицы складываются в лабиринт. Целые районы, высотки, километры порта – все на его деньги. Все с его одобрения. Древний Янталик практически принадлежит ему. Он может выйти на улицу и своими руками застрелить мэра города, но никто ему и слова не скажет, потому в королевском дворце его любят. Потому что он второй самый большой кошелек в этом королевстве. А первый – королевский.

Да, он начинал путь никем, но женитьба, верное вложение денег и удача подняли его. Вот только правит все равно не он. И однажды все может закончиться, если он зарвется и посмотрит на августейшее семейство неверно.

Поэтому ему нужен Город. Там он наконец займет приличествующее ему место. Свободный Город преклонит перед ним колени, а он сможет надеть корону и обсудить, кому же на самом деле принадлежат улицы Янталика.

На лице застывает мрачная усмешка, но Кондор быстро ее стирает. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел его мечтающим.

«Это не мечты, это планы», – поправляет он сам себя.

Лифт медленно отсчитывает этажи. Кондор запускает руку во внутренний карман и вытаскивает новую модель передатчика. Тонкий серебряный прямоугольник с кнопками цифр, в края которого так искусно вшиты самоцветы и плетения, что неподготовленному глазу сложно их различить. Кондор набирает единицу и сбрасывает сигнал вызова.

– Жду тебя в своем кабинете, – говорит он.

– Полчаса и я на месте, босс, – пыхтит Комок, где-то вдалеке слышатся чьи-то крики.

– Что у тебя там происходит?

– Ничего страшного. Немного повздорили с людьми Прийта.

Кондор тяжело вздыхает.

– Мне самому все дерьмо разгребать? Вы за что деньги получаете?

– Не переживайте, босс. Через полчаса буду.

– Двадцать минут.

– Будет сделано.

Комок отключается. Толковый парень и пока не замечен в работе на стороне. А значит, у него все шансы остаться наместником здесь, пока Кондор ломает гордость Города об колено, присваивая его себе по праву сильнейшего.

Он успевает съесть салат и выпить чашку чая, прежде чем появляется Комок. Тот встрепан еще больше, чем обычно, но одет в деловой костюм тройку. На ходу поправляет галстук. В этой одежде он выглядит тощим мальчишкой, а не его Правым Крылом.

– Извините, опоздал, – говорит он, заталкивая шелковый платок поглубже в карман.

– Что это на тебе? – спрашивает Кондор.

– Меня не пускали из-за внешнего вида, – поясняет Комок и пытается по привычке запихнуть руки в карманы. Только в строгом жилете не предполагается карманов.

– Интересно, – тянет Кондор. – Жду подробностей позже. А пока давай по данным из Города и Прийту.

Страшно гордый собой Комок вытряхивает из кармана пиджака какой-то новый флого-прибор. После нескольких манипуляций над ним загорается туманная сфера. Она медленно кружится, а в ее глубине плещутся вихри дымки.

– Так-с, – недоуменно говорит Комок. Поднимает прибор, внимательно его оглядывает и снова несколько раз нажимает на какие-то кнопки. Сфера исчезает, а из самого прибора вырывается луч света, рассеивается, превращаясь в диаграммы и цифры.

– Что это? – спрашивает Кондор, завороженно разглядывая  висящие в воздухе символы.

– Сегодня только получил из наших лабораторий. Флого-проигрыватель – Комок раздувается от гордости. – Данные на него еще пока тяжело подгружать, надо разбираться, но он уже работает.

– Я вижу, – комментирует Кондор и переключает внимание на содержание.

Комок стилосом двигает графики. Десять минут уходит на то, чтобы рассказать, с чем придется столкнуться в Городе, какие по приблизительным данным там трафики. Даже поверхностные оценки заставляют адреналин струиться по венам: это буквальное удвоение прибыли, а при некоторых вложениях и намного большее. Кондор доверяет суждениям Комка, при общей его расхлябанности и придурковатости, он практически никогда не подводит его, а еще он прекрасный крот – выстроил работу своих людей так, что они отлично копают.

– Вот важный момент.

Комок нажимает что-то на приборе, и перед глазами Кондора возникают лица. Правое крыло указывает стилосом на одно из них, лицо увеличивается. Это мужчина самой непритязательной внешности, на улицах таких тысячи. Хотя если присмотреться, можно различить чисто северные черты: светлые густые волосы, бледная кожа, вытянутый тонкий нос. Его поймали в момент, когда он с кем-то говорит и на лице сохранилась увлеченная сосредоченность.

– Совет шести. Они владельцы крупнейших предприятий Города, фактически они управляют им, хоть там и есть мэр.

– Шести? – переспрашивает Кондор.

– Да, раньше их было пять, – Комок перекатывается с носков на пятки и обратно. – Это шестой, Кносс Луорт, его приняли в совет где-то около полугода назад. Он отельер, ресторатор, а еще держит трафик наркоты и практически все бордели.

Кондор хмыкает.

– Старая пятерка об этом знает?

Комок пожимает плечами.

– Точно неизвестно, но его почему-то приняли в совет.

– Предлагаешь работать через него? – Кондор заинтересованно наклоняется ближе к столу.

– Предлагаю заменить его в совете, – отвечает Комок. – Луорту удалось попасть в совет, значит, сможем и мы.

В Кондоре вспыхивает ярость.

– Ты не понял, – рычит он. – Мне не нужно место в совете. Я должен быть советом.

– Босс, я все понимаю, – Комок поднимает ладони перед грудью, словно обороняясь. – Давайте небольшими шагами. Сначала займем место в совете, а потом постепенно уберем всех остальных.

– В какие сроки оцениваешь процесс? – выдыхает Кондор, но красная пелена еще не до конца сходит с глаз.

– На подготовку несколько лет, – отвечает Комок. – Какое-то время на занять территории в самом Городе, а затем уже можно вливаться в совет и вытеснять их.

– В какие сроки? – повторяет Кондор, не отрывая глаз от Комка. Тот ежится под пристальным взглядом.

– Предварительно лет десять дам, – отвечает Комок.

– Плохо. Надо меньше, – Кондор откидывается на спинку кресла, хотя внутри доволен.

Это хороший прогноз – столица шлюхой легла ему под ноги только после почти двадцати лет его упорных трудов. Впрочем, и начинал он совсем с другими ресурсами.

– А что там с Прийтом?

Комок перелистывает на следующее лицо, и как прошлое лицо принадлежит северу, так это лицо принадлежит югу: широкие ноздри, карминовая кожа, глубоко посаженные черные глаза и темные пряди, украшенные цветными косичками. По скуле тянется татуировка и теряется в волосах на виске. На снимке у него в руке вилка, но на лице звериная маска ненависти, словно он занят расчленением.

– Людо Прийт, – говорит Комок. – Король бензоколонок. В основном занимается оружием и наркотиками. Легально владеет бензоколонками всего левого берега Голубой реки. Не боится и сам запачкать руки, когда это нужно.

– Голубая река, – тянет Кондор. – Он островитянин?

– Да, – подтверждает Комок. – Самый большой островитянин из всех, кого можно встретить на Островах.

– Он достаточно силен? Этих мелких рыбешек у Голубой реки пруд пруди.

– Он входит в управление Островами.

Кондор усмехается. Такие люди были ему по душе. Они были понятны: хитрые, но осторожные, амбициозные и целеустремленные, идущие ради цели по головам. В работе с ними риски очевидны. Эти люди кажутся непредсказуемыми, но их легче всего просчитать, достаточно понять, к чему они стремятся. К чему же стремился он – Людо Прийт?

– И несколько его людей у меня, – вспоминает Кондор.

– Да, ждут вас в Подполе.

Кондор с трудом сдерживает повторную усмешку. И когда Комок все успевает? Если парнишка не сломается, ему нужно уделить больше внимания. Приблизить – Комок слишком полезен.

– Пошли.

Они выходят из кабинета. Маис тут же натягивает приветливую улыбку, но Кондор не обращает на него внимания, только бросает через плечо уже на выходе.

– Не пускай уборщиков в мой кабинет сегодня.

Маис что-то понимающе лопочет, но Кондор не вслушивается.

Они спускаются на лифте на нижний этаж парковки. Тусклый люминесцентный свет подрагивает, воздух затхлый и тяжелый – этим этажом уже несколько лет никто не пользуется, потому что система кондиционирования здесь не работает. По углам уже разрастается черная плесень, а лужи покрыты плотным полотном зелени, но Кондору не нужно, чтобы здесь шатались ремонтники или уборщики.

Они проходят парковку насквозь прямо к двери с тусклой табличкой «Запасной выход». Кондор привычно прислоняет к замочной скважине один из перстней. Замок щелкает. На лестничной площадке загорается мягкий свет, широкие ступени тянутся вниз. Воздух здесь свежий, но держится где-то на двадцати четырех градусах. Столько, сколько любит Кондор.

Комок выходит вперед и ведет Кондора вниз, пока они не оказываются ниже еще на несколько этажей. В самое сердце его империи.

***

Людей Прийта приводят по одному в допросные. Кондор смотрит на них через экраны, транслирующие события в этих небольших бетонных коробках. Прийт не старался, выбирая людей, они даже более типичные южане, чем сам Прийт. Очевидные островитяне.

Кондор усмехается. Видимо, Прийт не хочет играть, он прямо заявляет о своих целях. Следует только разобраться, что за цель: забрать землю Кондора, или заключить хорошую торговую сделку?

Кондор надевает на руки укороченные перчатки. По окантовке у запястья тянутся пластины с самоцветами. Он поправляет массивные камни, по венам струится азарт, губы кривит усмешка. На всякий случай он проверяет, не барахлят ли перчатки: проводит ладонью в воздухе, и тут же в пальцах тускло блестит холодный металл. Кондор разжимает кулак, лезвие исчезает. Эти клинки лучше тех, что встроены в его перстни – тоньше, изящнее и острее. Смертоноснее.

– Большая Птица, – говорит первый, к кому заходит Кондор, и почтительно склоняется в приветствии островов.

– Ну здравствуй, птенец, – тянет с интересом Кондор.

Островитянин приподнимает голову, но не разгибается. Он весь исписан татуировками, этого не скрывает даже просторная местная одежда. По голове вьются тонкими змеями косы.

– В моих краях, – отвечает островитянин с едва заметным акцентом. – Я жрец Ветреного Змея. Я согласился помочь большому человеку, чтобы в наших землях продолжили множиться богатство и сытость.

– Что он хочет мне предложить?

Жрец улыбается черными заостренными зубами.

– Дар, – отвечает он и почти неуловимо двигается в сторону.

Кондор выхватывает лезвие из воздуха, на второй руке расцветает полусфера сияющего щита. Жрец перекатывается в воздухе, подхватывает свое тело потоками чистой энергии. Кондору еще не доводилось драться с островитянами, но чего-то такого он и ждал.

Прежде, чем жрец успевает оказаться у него за спиной, Кондор разворачивается и рубит воздух, разрезая нити силы жреца. Тот падает на пол, но ловко уходит из-под прямого удара, ныряет под руку Кондора, взлетает к потолку, когти проходят сквозь бетон, как нож сквозь сливочное масло. Бетонная пыль разлетается в воздухе, формируется под рукой жреца в каменную дробь. Кондор принимает ее удар на щит.

Тело горит от радости схватки. Ярость смешивается с удовольствием. Все предметы в комнате теряют цвет, оставляя только кроваво-красные пульсирующие силуэты и черные тени.

Кондор приспускает щит и посылает в жреца одно за другими послушно возникающие в ладони лезвия. Тот танцует в воздухе, пропуская каждое мимо, его тело легче перышка, струится в воздухе. Жрец отталкивается от стены, в его руке вспыхивает хлыст, сотканный из энергии и камня. Он метит прямо в лицо Кондору. Кондор делает выпад в сторону, одним шагом оказываясь у жреца за плечом. Плоть с чавкающим звуком легко принимает сталь. Кровь расплескивается багровым фонтаном, голова с тихим стуком падает на пол, пока тело еще удерживается прямо.

Кондор смаргивает пелену перед глазами. Удовольствия сменяется разочарованием. Слишком мало, слишком быстро. И это лучший боец Прийта? Теперь, по крайней мере, ясно, чего хочет Прийт. Кондор отпускает лезвия и щит, стряхивает с кончиков пальцев кровавую взвесь, но до двери не успевает дойти.

– Ты великий воин, – говорит отсеченная голова. Кондор наклоняется и поднимает ее с пола. Глаза пусты и бессмысленны, но губы продолжают шевелиться, выталкивая слова. – Жизнь этого человека мой дар тебе. Пусть его кровь напитает твои поля, и сделает урожай пышным, а богов сытыми. Пусть его дух вольется в сонм духов, остерегающих твой сон и плетущих удачливую судьбу тебе. Пусть его ум станет часть твоего, умножая твои богатства. Я, Людо Прийт, хочу видеть тебя своими глазами, как солнце видит землю. Скажи мне как, и я это сделаю, ради нашего совместного будущего, великой зари завтрашнего дня.

Голова замолкает, рот распахивается в последнем вздохе, в уголке губ скатанная кровь. Остатки магии выдохлись, жрец снова просто мертв. Кондор кладет голову на стол и выходит из допросной.

В коридоре уже ждет Комок и несколько бойцов с пистолетами.

– Простите, босс, – бледный Комок тянет дрожащую руку к Кондору, но тот только стягивает с рук перчатки. – Мы проверяли его на наличие камней, но ничего не нашли. Может он их наглотался?

– Флогистам накиньте королей, – Кондор кидает перчатки Комку. – Второго отпустите, но перед этим нужно записать послание Прийту, пусть передаст.

Комок отдает несколько распоряжений, и им прямо в допросную приносят камеру.

– Мне по душе твой подарок, – говорит Кондор, смотря прямо в черное око камеры. На его лице капли крови и холодная усмешка. – Давай увидимся в устье Голубой реки пятнадцатого августа.

Глава 4. Цена

Лосток не приходит вечером.

И на следующее утро не приходит тоже.

Кушен закрывается в своей кладовке, оставляя небольшую щелку, чтобы не задохнуться. Под волнами отчаяния кажется, что лучше бы задохнуться. Лосток, может, и простит пропажу колец, но Стая точно нет.

Стая не прощает даже меньшее.

А где раздобыть денег на новые кольца, Кушен не знает. Внутри медленно зреет безысходность и понимание, что шлюховатая девчонка украла у него нечто намного-намного большее, чем просто пара колец.

Кушен ворочается с боку на бок, стоит закрыть глаза, под веками вспыхивает картинка, как в их дом приходят люди с татуировками на правом плече и… Кушен никак не может придумать, чем это может закончиться, но он знает, что в самом плохом случае должников Стаи никогда не находят. Или находят, но по частям в разных кварталах столицы.

Лаванда заглядывает к нему несколько раз, предлагает макароны с сыром, но Кушен отказывается – его тошнит от ужаса. К полуночи настигает тупое безразличие. В висках постукивает от напряжения, живот изредка сводит, но он прислушивается к шагам на лестнице, ожидая Лостока. Кушен не знает, почему не бежит, не знает, почему не прикладывает силы к поиску выхода. Он только осознает, что ему некуда бежать, что ему нечем расплатиться, кроме своей головы.

На улице лают собаки, изредка взрыкивают вдалеке мотоциклы, но Кушен ждет шагов брата. Когда, наконец, он слышит тяжелый неровный шаг Лостока, Кушен закрывает лицо руками и разражается рыданиями. Их не удержать внутри, его словно подвели к стене и направили ему в затылок дуло пистолета.

В двери щелкает замок. Шаркая и напевая себе под нос песню из рекламы кукурузных хлопьев, Лосток идет прямо к его каморке. Кушен сжимается, задерживает дыхание, но не успевает вытереть мокрое от слез лицо, когда дверь распахивается.

– Ну? – спрашивает Лосток, внимательно вглядываясь в лицо брата.

– Их украли, – выдавливает из себя Кушен, и у него снова перехватывает дыхание. – Артефакты украли.

Лосток молча смотрит на него сверху вниз.

– Ты идиот?

Кушен закрывает глаза ладонью.