Цзи

– Что, смущаю твое нравственное чувство? – спросила она.

Огневский пожал плечами. Он бы не постеснялся высказать, что думает по этому поводу, но ситуация была не та. Когда тебя, незнакомого человека, пригласили на застолье, приставать к людям с нравоучениями – свинство.

– Так что за Желтороссия? – спросил он. – Давно это было?

– Был такой проект, при царе еще, – тоном знатока ответила Юля. – Отжали у Цинской империи земли на северо-востоке страны, рельсы через всю Маньчжурию проложили. Китайская Восточная железная дорога, КВЖД. Харбин и Далянь были русскоязычными городами, медленно началось настоящее смешение наших с китайцами. После Гражданской войны сюда отступили белые, возник русский эмигрантский анклав, чуть ли не самый большой в мире, богатый. В 1938-м в Харбине отмечали 950-летие Крещения Руси, представляешь?! Потом была Второй мировая, явились японцы, поджали все под себя, но в 45-м их выбил отсюда десант Красной Армии. Снова регион у наших под контролем оказался. И только аж в 52-м Сталин вернул всю Маньчжурию китайским товарищам… Единственный, кажется, случай, когда усатый кому-то отдал территорию, не зря местные его до сих пор любят. В общем, полвека тут была Россия, сначала белая, потом красная, но ведь все равно Россия.

Андрей впечатлился. Не только занятным фактам, но и всей странности ситуации. Он сидит посреди ледяной китайской зимы, в русском отеле, и эта эскортница-интеллектуалка читает ему лекцию по истории отечества…

– Обалдеть, – искренне сказал Огневский.

– Угу, до сих пор вон какой интернационал. – Юля кивнула на ту сторону стола, где Тома произносила что-то торжественное про китайского Колю, сидевшего с довольным видом. – «Китаец Коля», каково?! Представь себе русско-китайскую границу, она одна из самых длинных в мире. Территории вдоль нее огромные, больше всей западной Европы. И тут уже идет, медленно, но идет великий синтез Востока и Севера! Теперь никакой колониальной борьбы, никто никого не притесняет и ни с кем не борется. Новый Китай и новая Россия, новый симбиоз.

– Ты китайцам об этом расскажи, – съехидничал Андрей.

– А я рассказываю, – спокойно ответила Юля. – Они не парятся. Это ж не какая-то мелкая страна, которая дрожит за свою шаткую идентичность. Это Китай, малыш. Они русских не боятся, и вообще никого. Наоборот, скорее все государства Азии побаиваются КНР. Наша проблема как раз в том, что большинство стран пугаются России, комплексуют из-за размеров. – Она двусмысленно улыбнулась. – А Китай как раз одно из немногих государств, которые могут с нами общаться на равных…

– Значит, тебе здесь нравится? – сменил тему Андрей, устав от политики.

– Ага. Весело, и то ли еще будет. Только девяностыми слегка воняет. Один язык чего стоит: «шмурдяк» и «корефаны»…

– А по-моему, прикольно, – ответил Андрей. – Колорит.

– Задалбывает этот колорит через пару лет, – поморщилась Юля. – Устаешь «подлюгой» быть…

Вернулся Олег, с двумя бутылками чего-то прозрачного.

– Беленькая пришла! – провозгласил он.

– Это что такое? – с интересом спросил Андрей.

– Ты точно только что приехал… – засмеялся Олег. – Это байцзю! Водяра местная. Поначалу кажется, что совсем жесть, а потом затягивает.

– Как вся жизнь… – проговорила задумчиво Юля. – Наливай давай уже.

Чокнулись втроем и выпили. Оказалось то самое пойло, которым поутру угостил Огневского дедушка в поезде. Андрей поморщился и подумал, что он явно еще на той стадии, когда «совсем жесть», – что в плане байцзю, что в отношении жизни в целом.

– Я понял, на что эта ваша байцзю похожа… – вспомнил Огневский. – В девяностые китайцы контрабандой завозили к нам фиговую копеечную водку в пластиковых пакетах… На Сахалине ее называли «капельница».

– У нас в Приморье тоже! – засмеялся Олег. – Да это она и есть. – Он ударил ногтем по бутылке, глядя в удивленное лицо Огневского. – Качество у этих вот, конечно, получше «капельниц», но суть та же. Во Владике в основном алкаши да бомжи такое пили в 90-х, а на самом деле это древний благородный напиток, у него тысячелетняя история. Ну, за древность!

– Ты хоть и не из разведки, – сказал Огневский Юле спустя час, когда застолье было в самом разгаре, – но, думаю, обратила внимание на мужика, который справа от Коли сидит, через два места?

Юля кивнула.

– Ага, косится на нас весь вечер. Ну со мной это обычное дело… Но он явно всех троих разглядывает.

Она равнодушно посмотрела на широкоплечего китайца, который, сдержанно улыбаясь, беседовал с именинником. Внешность у незнакомца была совершенно обычная, пройдешь мимо – и не обратишь внимания. Но вот взгляд что-то больно цепкий и все время еле заметно скользит в сторону Юли и ее спутников.

– Может, пытается понять, – предположил Огневский, – в каких я и Олег с тобой отношениях?

– Наверно. – Юля пожала изящным плечом. – Посмотрим. Может, еще выпьет и осмелится подойти.

Не осмелился. Часа через три Коля объявил, что пора спать, и все стали расходиться. Таинственный наблюдатель удалился вместе с остальными китайцами. Огневский, Олег и Юля уже не обратили на него внимания – им было очень весело сидеть втроем.

Андрей за полгода почти ни разу не принимал на грудь – Вовка был трезвенником, да и врачи, лечившие Андрееву голову, советовали выпивки избегать.

Но сегодня решил махнуть на это, как и на все прочее, рукой. Посреди мороза, чужой страны, одиночества и отчаяния простое застолье с молодыми соотечественниками неожиданно обогрело его.

Юля была уверенная, циничная, но при этом совсем не злая. Олег был взрывной, шутник и балагур, большой оптимист и словно вечно балансирующий на грани нервного срыва.

На их фоне Андрей был спокойным, холодным, немного, наверное, занудным – в общем, вместе они составили классическую троицу: сангвиник, холерик, меланхолик.

Болтали обо всем на свете. Огневский проговорился про службу, и собеседники долго подбивали рассказать подробности, чего ему совсем не хотелось. В итоге пришлось заявить, что служил не где-нибудь, а войсках Отдела спецназначения ФСБ. И после рассказов Огневскому придется обоих слушателей либо ликвидировать, либо сдать доблестным органам.

Юля расхохоталась, Олег как-то нервно поморщился, и застолье снова перескочило на обсуждение Китая и его великолепных странностей.

– Вот к чему не могу привыкнуть, – говорил Олег, – так это что здесь помидоры с сахаром едят. Серьезно, считается десертом!

– Ага, – подтвердила Юля. – Бывают еще с майонезом и с сахаром одновременно, мое любимое сочетание…

Когда почти все гости разошлись, Андрей тоже думал удалиться в свою каморку, но Олег запротестовал.

– Я только разогрелся! – объявил он. – Требую продолжения банкета, так здорово сидели!

Огневский и Юля не стали возражать. Обе бутылки байцзю опустели, Олег ушел и добыл где-то еще одну.

Девушка стала требовать песен, в итоге исполнили тот самый «Варяг», странно звучавший совсем недалеко от места, где гордый крейсер пошел на дно.

Когда перевалило за час ночи, появилась усталая фуяшка и настояла, чтобы песни и возлияния закончились, – ей нужно убрать последствия и идти спать.

– Пошли гулять! – заявил Огневский. Его раненая пьяная голова довольно сильно кружилась, но еще сильнее было нежелание оставаться в одиночестве.

Они вышли на ночной маньчжурский мороз, с неясным намерением зачем-то добраться до моря. Хохотали, снова что-то пели, скользили по замерзшим лужам. Высматривали в небе, сквозь марево неонового света, редкие, едва заметные звездочки.

Наконец вышли на набережную, где дул лютый дальневосточный ветер.

– Ой, ну вас на фиг! – воскликнула Юля, закрывая ладонями щеки, красные от холода. – Домой хочу, проводите девушку.

– Она недалеко живет, – со знанием дела сказал Олег, – пошли проводим, потом найдем где догнаться. Посидим по-нашему, по-мужицки, без лекций про историю.

С полчаса шли до какого-то квартала, довольно нового и симпатичного. Юля чмокнула Андрея в щеку. Он сразу забыл про мороз и ветер, так все вспыхнуло внутри.

– Увидимся, – только махнул ей рукой Олег и потащил Огневского за рукав. – Пошли, Дюха, тут кабачок где-то был жиешный.

– Какой?! – в очередной раз не понял Андрей местного языка.

– Ну… Как это… Круглосуточный то есть. Слушай, ты в Китае, братан, научись уже говорить по-человечески!

Олег настойчиво тянул Андрея за рукав в сторону ярко освещенной улицы. Она была заполнена народом, вывески на китайском и ломаном русском горели так ярко, что заменяли фонари.

– Отпусти меня уже, – хмельно засмеялся Андрей, видя, что Олег все еще держит его за локоть. – Я не по этой части!

Но спутник сжал его руку еще сильнее и дернул в сторону, потащил в какой-то переулок.

– Говорю тебе, не по этой части! – Андрей легонько оттолкнул его, но, видимо, не рассчитал. Приятель повалился на асфальт и выругался. Но, похоже, не на Огневского, а на кого-то за его спиной.

Андрей обернулся – вслед за ними в переулок вошли два человека. Кажется, китайцы, хотя ли́ца были видны плохо – слишком темно. Они быстро шагали прямо к Огневскому и его спутнику, что-то выкрикивая.

– Валим! – крикнул Олег и, подскочив, бросился по переулку.

Огневский смерил незнакомцев взглядом. Не привык он убегать. Но в пьяном мозгу мелькнула разумная мысль – если Олег сейчас удерет, то как его потом искать? Во-первых, «продолжения банкета» не выйдет. А во-вторых, ну наваляешь двум местным гопникам – невеликий труд. Но так и не будешь знать, в чем причина конфликта, – они небось, как и большинство местных, кроме китайского, языков не знают.

– Идите на хер, пионеры! – бросил им Андрей первое, что пришло в голову, и побежал за Олегом.

Тот улепетывал на удивление шустро для такого количества байцзю в организме. И явно знал дорогу – Андрей еле успевал нырять за ним в повороты. Наконец остановились за мусорным баком в каком-то грязном тупике. Остро пахло перцем и имбирем из жерла вентиляционной трубы над головой у Олега.

Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух.

– Не туда свернул, блин, – выругался Олег, озираясь в тупике. – Хорошо, они вроде отстали от нас.

– Какого лешего? – спросил Андрей, слегка протрезвев от всего этого. – Ну быки местные пристали, разберемся. Чего ты бегаешь от них?

– Да что ты понимаешь, – огрызнулся Олег, – сразу видно, вчера приехал. Они из триады. Мафия местная. Попробуй с такими потягайся – лечиться потом долго будешь, до китайской пасхи как минимум…

– Триады? – с сомнением спросил Андрей. Уж слишком по-голливудски все это звучало. – И чего им от тебя надо?

– Должок… – выдохнул Олег. Он разогнулся, подошел и опасливо выглянул за угол. – На бабки я встрял с местными, когда бизнес запускал, немаленькие.

– Тут, я смотрю, все, как у нас, делается, – усмехнулся Андрей.

– Ага, смешно тебе. А я вот очень не хочу к ним в лапы попасть. Грохнуть, может, не грохнут, но придется еще денег занимать, на протезирование. Я потому завтра в Россию и валю – спрятаться, на дно залечь. Соберу бабки – отдам, себе дороже таких врагов иметь… Но время нужно.

Олег был такой бледный, что его лицо едва не светилось в полумраке.

– Кончай ныть! – рявкнул на него Андрей.

Олег в ответ только грязно выругался, но опять не на Андрея. Отскочил от угла и прижался к стене.

– Суки, идут… – прошептал он. – Догнали-таки. А из этого тупика не выберешься!

Андрей вздохнул, снимая шапку и проводя рукой по ежику волос.

– Значит так, – сказал он спокойно. – Вытри сопли и слушай меня.

Он выглянул за угол – китайцы были совсем рядом, заметили Андрея, но это было неважно.

– Сейчас я выбегу к ним, посмотрим, что за триады такие, – объяснил Огневский. – А ты считаешь до трех – и выскакиваешь следом. В драку не вмешивайся, толку с тебя… Пробегаешь мимо и даешь деру со всех сил. На улице берешь такси и едешь… Не знаю куда, ты тут разбираешься, найдешь место, подальше и потише.

Олег пораженно посмотрел на него.

– То есть?.. – проговорил он. – Да ты чего?!

Андрей пожал плечами.

– И не с такими дело имел. Считай это благодарностью за вечер, повеселили вы с Юлькой меня. Запомнил? Считаешь до трех – и бежишь.

Олег неуверенно кивнул.

Больше не говоря ни слова, Огневский выскочил за угол и на ходу ударил ближнего из китайцев ногой в колено. Бандиты, похоже, не ожидали от своих трусливых жертв отпора – ударенный не устоял и повалился на асфальт, а второй едва не пропустил от Андрея правый прямой в голову. Красиво вышло бы, в подбородок, мог и нокаут получиться… Но в последний момент китаец качнулся назад.

И тут же ударил в ответ. Огневский, замедленный алкоголем, едва успел заблокировать.

– Тинся! – крикнул китаец своему напарнику, все еще лежавшему на земле. И так потерял секунду, которой Огневскому хватило, чтобы нанести сильный удар ногой в пах.

Противник согнулся пополам, а Андрей услышал за спиной звук, очень знакомый и неприятный – щелчок затвора. Метнулся в сторону.

Вспышка пистолетного выстрела озарила переулок. На мгновение стали сверхотчетливо видны все трещинки на грязных кирпичах, каждая замерзшая лужа, каждый болт на старом кондиционере над головой. Грохот ударил по ушам, потом еще пару раз, отражаясь от стен.

Пуля выбила пыль из подножия стены, перед которой Огневский стоял секунду назад. По ногам целил, ишь какой милосердный!

Андрей зарычал от злости, не любил, когда по нему стреляют. Но своего рыка он не услышал, а потом понял, что ноги больше не слушаются, почему-то сгибаются. Гул выстрела долго, слишком долго стоял в ушах, а затем сменился пронзительным скрежетом и звоном. Страшно заболел шрам на левой стороне головы. Боль отдалась в глубине черепа, так расходятся звуки от удара по стенке колокола.

В глазах стало черно, Андрей понял, что упал, что, кажется, кто-то теребит его тело. А потом и это стало ему безразлично.

Профсолидарность

Огневский приходил в себя долго. Это было похоже на сон, нестрашный, но болезненный и противный. Когда ты снова и снова пытаешься проснуться, но постоянно проваливаешься в какое-то мутное черно-серое месиво. Андрей пробарахтался в нем долго-долго, и, когда откуда-то изнутри пришла острая, злая боль, он ей даже обрадовался. Боль – признак реальности. Огневский застонал и проснулся.

Понял, что лежит на жесткой койке. Пошевелился – руки и ноги свободны. Пустое, маленькое, но чистое помещение без окна. В потолке одна лампочка дневного света. Очень, сволочь, мощная – бьет так, что глаза слезятся. А может, слезятся сами по себе.

Андрей приподнялся, в голове тут же закружился ураган, а боль еще усилилась, по шраму побежали колючие разряды. Начал глубоко дышать, опустился обратно – стало чуть легче.

Попытался подумать о том, куда попал. Неужто в лапы к знаменитым китайским триадам? Ну что ж, скорее всего, замучают, но, по крайней мере, не банальным утюгом. Будет интересно в этнографическом плане…

Снова поднялся, сел на кровати. Ураган вернулся, но на этот раз Андрей решил не сдаваться. Злясь на проклятое ранение, на собственную слабость, сжал зубы и постарался встать на ноги. В голове сверкнул яркий луч боли, ноги подкосились, и Андрей свалился на холодный пол, ударился плечом и закричал что-то нецензурное по-русски.

Вокруг все поплыло, он ненадолго снова провалился в небытие. Очнулся на койке, рядом стоит китаец в черном – ого, да на нем какая-то форма. На военную не похожа, полиция скорее.

Неужели, пока быки тащили его в машину, всех замели местные стражи порядка? Неплохо бы… А может, триады в сговоре с полицией? Тогда не очень. Очень не очень.

Тот, что в форме, сделал шаг назад – видимо, это он поднял Огневского и уложил на койку. К кровати подошел еще один, в штатском. Тот самый мужик, что был на празднике у Коли и слишком внимательно глядел на Андрея и его друзей!

Он дал знак рукой, китаец в форме – видимо, просто охранник – вышел из комнаты. Оставшийся незнакомец посмотрел на лежащего Огневского сверху вниз.

Да он в очках! Андрей чуть не рассмеялся. Какой интеллигентный бандит. Хотя в Китае, по его наблюдениям, практически все, кто моложе сорока, носят очки. Безочкастые почти одни старики, и это странно. Молодые много учатся, наверно, от копания в иероглифах зрение портится?

Теперь незнакомца удалось рассмотреть поближе: где-то за тридцать пять, довольно мощный, плечистый. Лицо полноватое, с намечающимся вторым подбородком. Глаза умные, внимательные.

– Do you speak English? [Вы говорите по-английски? – англ.] – спросил очкастый. У него был акцент, но не сильный.

– I do… [Да… – англ.] – растерянно ответил Андрей. Уж точно не приходило в голову, что в плену с ним будут говорить на языке Шекспира. – Who the heck are you? [Кто вы, черт возьми, такой? – англ.]

– Капитан Чжао, Министерство госбезопасности Китая, – продолжая говорить по-английски, представился очкастый. Причем так, что сразу поверилось. Видно, что повторяет эту фразу в тысячный раз.

Вот оно как… Ладно, это лучше, чем триада. Наверное.

– Сержант Огневский, Федеральная служба безопасности России, – не удержался Андрей.

Брови китайца взлетели над очками.

– Как это понимать? – спросил он. – Российские спецслужбы ведут оперативную работу на территории Китая? Еще и нападают на офицеров МГБ?! Вы представляете, какой это дипломатический инцидент?

– Да нет, нет… – отмахнулся Андрей. Шутка, похоже, не удалась. – Я в отставке. Комиссован по ранению. – Он показал на шрам. – Да и вообще…

– То есть, – проговорил китаец, – вы не на задании?

– Нет. Из-за этого проклятого шрама у меня теперь не будет заданий. Вы сами видели…

– Тогда что вы делаете в Китае?

– Туризм, – пожал плечами Андрей.

– Ваш туризм предполагает нападение на офицеров нашей госбезопасности?

– Откуда ж мне было знать? – спокойно ответил Огневский. – Вы со своим спутником в том переулке имен и званий не называли. Да и в любом случае я по-китайски не понимаю. Олег сказал, что за ним гонятся бандиты, я и вступился за друга.

– Олег… – повторил Чжао угрюмо. – Вы знаете, что дали уйти опасному преступнику?

– Да ну? – удивился Андрей. – Олежка?

– Послушайте, господин Огэ… извините, плохо запоминаю русские имена… Почему вы так спокойно себя ведете? Вы будто даже забавляетесь. Не понимаете, что арестованы и ситуация очень серьезная? Вам грозит тюремный срок.

– Мне все равно, – честно ответил Огневский. – Не видите, что со мной? От шума одного выстрела свалился в обморок… Вот вы офицер спецслужб. Должно быть, любите службу и гордитесь ею. Представьте, что завтра станете калекой, как я, так что каждая мелкая стычка будет причинять вам страшную боль и доводить до потери сознания. Хрена ли мне после этого терять? Что китайская тюрьма, что русская могила. – Андрей махнул рукой и запрокинул голову на подушке.

– Я вам сочувствую, – проговорил Чжао.

Огневскому понравилось, как это было сказано, без особых эмоций, по-мужски.

Андрей не ответил, и тогда китаец продолжил:

– Тем не менее вы должны понимать серьезность вашего положения. Мы будем вынуждены вас допросить. Подробно. Сейчас вас осмотрит врач, потом принесут поесть. После этого у вас будет час, чтобы отдохнуть. Но затем мы снова встретимся.

– Хао [Хорошо. – кит.], – ответил Андрей одним из немногих слов, которые знал.

Капитан вышел.

Минут через десять явилась немолодая женщина в белом халате, стала спрашивать по-английски о состоянии Огневского. Он назвал свой диагноз: непроникающее ранение головы, приведшее к черепно-мозговой травме средней тяжести, – вроде так…

Честно рассказал, что напился, хотя врачи и говорили, что нельзя. Плюс еще и драка. Потом выстрел… точнее, грохот от него.

Женщина слушала, качая головой, что-то записала в блокноте.

– Вам стоит пройти обследование, – сказала она, – лучше всего сделать томографию мозга. Вы тут надолго?

Огневский усмехнулся:

– Мне не рассказали… Надеюсь, что нет.

– Пока я просто пропишу вам несколько препаратов, чтобы снять симптомы, а дальше посмотрим.

Она ушла, пообещав, что скоро принесут таблетки.

«Прям санаторий какой-то», – сыронизировал про себя Огневский.

Хотя понятно, что китайские гэбисты так заботятся о задержанном не из благодушия. Дело с Олегом, видимо, серьезное, и Андрей нужен им в нормальном состоянии для допроса.

Минут через десять принесли еду – вареный белый рис с какой-то зеленью, стакан воды. На отдельной железной мисочке – четыре таблетки разной формы. Особого аппетита не было, но Андрей знал, что нужны силы. Запихнул в себя, сколько смог, потом горстью закинул в рот лекарства.

Стоило теперь отдохнуть перед допросом. Нормально поспать не получалось из-за бьющей в глаза лампочки, пролежал весь час на боку, в полузабытьи. Наконец дверь щелкнула, вошел Чжао.

– Сесть сможете? – спросил он Огневского.

Охранник в черной форме внес за капитаном два стула.

Андрей молча поднялся, уже почти не шатало. Сел на один из стульев, капитан устроился напротив.

– Как ваше состояние? – поинтересовался тот. – Вам нужно что-нибудь?

Андрею сильно хотелось пить – стакана воды, что дали за обедом, не хватило даже близко. Но покачал головой: еще не решил, стоит ли считать теперешнюю ситуацию попаданием в плен. Китайские силовики не очень-то годились на роль врагов, но все же просить их ни о чем не хотелось. «Не верь, не бойся, не проси» – хороший принцип, и не только на зоне.

– Что ж, приступим, – произнес капитан. – Ваше полное имя, возраст, род войск и звание?

– Огневский Андрей Андреевич, двадцать четыре года, войска Отдела спецназначения ФСБ России. Сержант в отставке.

– Давно в отставке?

– Восемь… – замялся Андрей, особо не следивший за ходом времени. – Восемь месяцев.

– Чем занимались на службе?

– Участвовал в контртеррористических операциях на юге России.

– Специальность?

– Разведчик. Авианаводчик.

Чжао посмотрел с любопытством.

А у Андрея в мозгу мелькнуло что-то из дюжины шпионских фильмов – интересно, сейчас его на китайскую службу вербовать будут?

– Мы в КНР, знаете ли, следим за тем, как Россия решает конфликт в Чечне, – продолжил капитан. – Боюсь, нам, да и многим государствам, в будущем грозят подобные проблемы. Экстремизм и сепаратизм растут в мире с каждым годом. К примеру, ситуация с уйгурами в провинции Синьцзян во многом схожа с чеченской…

И без какого-либо перехода Чжао спросил:

– Когда была ваша последняя операция? Какую роль вы выполняли?

Андрей покачал головой, отчего опять заболел шрам:

– Я не имею права разглашать вам подробности службы. Это государственная тайна моей страны. Я ведь, кажется, не военнопленный, задержан как гражданский, по подозрению, не так ли? Не думаю, что я обязан раскрывать вам военную информацию.

– Не обязаны, – сухо ответил китаец. – Но я должен понимать, какого рода деятельность вы вели в российских спецслужбах. Тогда я решу, можете ли вы иметь отношение к делу организации «Пу-лэ-га».

– Чего? – переспросил Андрей.

– «Пу-лэ-га», – повторил китаец и, видя, что Андрей не понимает, добавил: – На вашем языке это означает снежную бурю, разве нет?

– А, «Пурга»… – догадался Огневский. – И что за организация такая?

– Давно вы знаете Олега Ла… Лаврова? – спросил Чжао, пропустив его вопрос.

Андрей честно признался, что познакомился с ним только вечером, на застолье, где был и сам капитан.

– И вы бросились в драку, один против двоих, ради случайного знакомого? – с недоверием спросил Чжао.

– Мы быстро подружились, – пожал плечами Андрей. – А за друзей надо вступаться.

– И что вы знаете об этом вашем «друге»?

– Не так уж много… Он сказал, что создает российско-китайский ИТ-бизнес, но без подробностей.

– А о своих ближайших планах он ничего не сообщал? – спросил китаец.

– Нет вроде, – ответил Огневский.

Вообще-то, конечно, Олег говорил, что собирается на время в Россию, но Андрей пока не стал болтать лишнего. Хоть и выглядело так, что приморец обманул его насчет «мафии» и, по сути, серьезно подставил… Но Огневский решил не спешить с выводами. И уж больно Олег, веселый, нервный и слегка нелепый, не походил на опасного преступника. Чем этот восторженный ботаник может быть опасен?

Допрос длился часа полтора. Чжао несколько раз возвращался то к прошлому Андрея и службе на Кавказе, то к Олегу и его загадочному «бизнесу», но получал все те же ответы. Коснулись и причины увольнения из ФСБ. Андрей рассказал про ранение в голову, опустив подробности роковой последней операции. Про розыск и прокуратуру, естественно, молчал.