Донбасская аномалия

– Могу, Вань… Я всё понимаю, но не о её природных инстинктах переживаю. Понаблюдала я вот за видениями от Жули, и не нравится мне ситуация.

– А что именно вам не нравится, Наталья? – встрял я в разговор.

– А вот тебя ещё тут и не хватало! – рассерженно буркнул дед. – Ты чего уши греешь, чужие разговоры подслушиваешь?

– Ничего я не подслушивал. – Мне стало немного обидно, не специально же я их услышал. – Вы разговариваете рядом со мной, и раз вы говорите вслух при посторонних, значит, разговор ваш не конфиденциален, и, соответственно, обвинять меня в подслушивании неправильно.

– Ты сам-то понял, чего сказал? – Петрович явно издевался надо мной. – Кучу слов наговорил тут заумных! Можешь обидеться на меня, я разрешаю!

– Иван, пошли в дом, ребятам это не надо слушать! – Наталья за руку потащила мужа внутрь.

Я продолжал бессмысленно бродить по двору, иногда искоса поглядывая на жуткую собаку. Катя нашла себе укромное местечко под массивным деревом, расположилась там прямо под изгибом ствола, соорудив себе что-то наподобие беседки, и усердно изучала какую-то толстенную книгу, взятую в библиотеке стариков. Илюха с Янкой о чём-то мурлыкали за углом дома, пытаясь спрятаться от посторонних глаз.

Интересно, о чём таком беседуют Наталья и этот её противный старикан?! Вот бы подслушать… Но пришлось вовремя себя одёрнуть, памятуя о том, что у деда есть пистолет, а пулю себе между глаз получить от взбалмошного старика не очень-то хочется.

Наконец хозяева вышли снова во двор. Мы жаждали объяснений: что же такого Наталья увидела в образах, считанных у пса-монстра?

– Расскажите всё-таки, что там произошло? – спросил я, немного осмелев.

– Да особо-то и рассказывать нечего, ребятки, – как-то неестественно спокойно ответил Петрович. – Пока догадки, да и те надуманные. Поживём – увидим!

– Иван Петрович! – подала голос Катя. – Как вот вы думаете, когда всей этой ситуацией заинтересуются власти? Нет, ну в самом деле, в районе такая авария, настоящий катаклизм, экологическое бедствие, а никто так и не появился, не попытался спасти людей! Это очень странно, вы не находите?

– А ты вот подключи свою антенну к этому своему суперкампуктеру, может, он чё скажет? – Впервые Петрович резко отреагировал на Катины слова. До этого такого ни разу не случалось, все считали, что Катька – дедова любимица. – Мне-то почём знать? Сам задаюсь этим вопросом, а ответа не нахожу. Оттого и бешусь!

– Я пыталась спросить, но Контур на этот вопрос не отвечает, – слегка надувшись, ответила Катя.

Настроение тут же испортилось.

К вечеру старик заметно разволновался. Обошёл дом несколько раз, осматривая свой бастион, проверил, крепко ли вкопаны колья, надёжно ли заперты массивные ворота.

– Петрович, что случилось? – заметив беспокойство деда, спросил Илья.

– Да пока ничего, Илюша, пока ничего…

Наталья тоже ходила хмурая, поглядывая то и дело на мужа. Настроение хозяев поневоле передалось и нам, казалось, нервозность прямо висит в воздухе.

– Да что происходит-то?! – не выдержала наконец Катя.

– Пока ничего… Но предчувствие какое-то есть… тухлое… Что там во Вселенной говорят? – спросил на полном серьёзе Петрович.

Катя пожала плечами:

– Ничего не говорят. Я пыталась «подключиться», не вышло. Тишина. Вы так нервничаете из-за того, что увидели в голове у Жули?

Старик только махнул рукой, не удостоив девушку ответом.

И тут мы все почувствовали это! Оно нахлынуло мощно, в одно мгновение, поглощая в себя все чувства и мысли! Ощущение и вправду было необычное, как будто ты погрузился в воду и тебя омывает невидимое, но вполне осязаемое течение. В голове образовался вакуум, мысли улетели куда-то очень далеко, и, казалось, даже движения стали заторможеннее. Внезапно в аномальном углу погасла лампа, перестал гудеть холодильник.

– Ой! – испуганно взвизгнула Яна. – Что это?

– Это Ветер…

Глава 14

Ощущения от Ветра лично у меня были двоякие. С одной стороны, хотелось следовать за ним, отключить все чувства, раскинуть руки и полететь, пропуская его через себя, ни о чём не думая, просто наслаждаясь потоком и полётом!

Эйфория, одним словом.

– Ой, у меня всё тело колется, – удивлённо произнесла Яна.

Мы все посмотрели не неё. Вокруг девушки воздух как бы уплотнился, искажая контуры её тела и предметов вокруг, то и дело мелькали крохотные искорки, волосы опять «парили» вокруг головы, а глаза светились нереально яркой голубизной.

– Хи! Как интересно!

Илья с испугом подошёл к Яне, взял за руку. Глаза её засветились, казалось, ещё сильнее, лицо озарила влюблённая улыбка.

– Илюша, ты чувствуешь?

– Что я должен почувствовать, Янчик? – Илюха явно переживал за девушку.

– Нас ведь много… Мы не одни…

– Кого это «нас»? Где мы не одни? – Илья уже заметно нервничал.

– Илюша, ребята, Иван Петрович, Наталья… закройте глаза… попробуйте расслабиться… Вы почувствуете сами…

– А ведь Яна оказалась гораздо чувствительнее к Ветру, чем мы все! – задумчиво произнесла Наталья.

– Это плохо, да? А какие могут быть последствия? Делать-то чё? – Илья почти уже начал паниковать.

– Не знаю, Илюша, не знаю, – всё так же задумчиво протянула хозяйка дома.

– Илюшик, всё хорошо, – влюблённой кошкой мурлыкнула Яна, поглаживая парня по руке, ей явно нравилось, что Илья так переживает за неё. – Ты попробуй расслабиться, сам почувствуешь…

Я закрыл глаза, как советовала Янка, попытался максимально расслабиться… и у меня получилось! Я явственно почувствовал поток Ветра!

– Я как будто в реке стою, ребята! Чувствую, как будто меня омывает энергия, проникает внутрь, сил придаёт. Я всех вас чувствую! Не просто вижу и слышу, а чувствую интуитивно, подсознательно, нутром, что ли…

Я и правда чувствовал их всех. Петрович с Илюхой казались огромными валунами в ручье, Наталья и Янка как будто светящиеся шарики с новогодней ёлки, тепло так горят, ласково…

Ха, Жулю чувствую, её страх за хозяев. Да и из Катюхи тревожность как фонтаном бьёт… А ещё… А ведь Яна права, нас тут много. Они как мусор на воде плывут мимо. Как в фильмах, после кораблекрушения на воде остаются обломки и всякое барахло… Есть такие, как мы, от них идёт схожая с нами энергия, есть, наоборот, вроде как мы, но холодом прёт и вонью какой-то… А есть много пустого… Не пойму, что это…

– Ну объяснил так объяснил, – скептически фыркнул Петрович, почёсывая голову. – Я что-то такое тоже вижу, но как-то смазано, что ли.

– Все мы теперь в той или иной степени связаны друг с другом. Ветер, как говорила Катя, – это поток энергии, и чем он интенсивнее, тем чётче и явственнее ощущения, я так думаю, – подытожила Наташа. – А уровень восприятия у каждого свой, вот поэтому одному кажется так, другому – эдак, но в общем мы все чувствуем примерно одно и то же.

– Согласен, – буркнул дед, оказавшийся самым «дубовым» в восприятии окружающего мира.

– Я, как обычно, ничего не чувствую, ничего не вижу! – расстроенным пробасил Илюха.

Яна погладила любимого по щеке, и Илья заметно расслабился.

– А пойдёмте наверх! – предложила Катя. – Что-то тянет туда!

– Там сигнал лучше, да, Кать? – К Илье вернулось его обычное игривое настроение.

– Ой, как смешно! – в такой же шутливой манере ответила девушка. – Ну пойдём, ну, пожалуйста! – нараспев, как капризный ребёнок, продолжала упрашивать нас Катя.

– Не самая лучшая идея! – пробурчал дед. – Темно ведь почти…

– Ну Петрови-и-ич… –Теперь уже и Янка захотела на крышу.

– Ну что ж… идём.

Мы поднялись на крышу, подошли к самодельным бойницам в баррикаде. Так вот для чего этот «огород» дед городил на месте улетевшего в неизвестность чердака. Здесь у Петровича наблюдательный пункт! Умно придумал старик, ничего не скажешь.

Я снова прислушался к ощущениям. Вокруг вроде бы ничего не изменилось: всё та же гробовая тишина, всё то же ощущение пустоты, но что-то всё-таки было не так. Чувство чьего-то приближения намертво засело в подсознании, вызывая неясную тревогу.

Вдруг на дороге, ведущей к дому старика, мелькнула тень. В серых аномальных сумерках было не разобрать, что именно её отбросило. Мы все замерли. Тень мелькнула снова, её обладатель явно не хотел быть замеченным. В полной тишине было слышно, как испуганно бьются сердца у девчонок и предательским урчанием отзывается желудок Ильи.

– Это кот! – вдруг улыбнулся Илюха и тут же расслабился. – Жрать хочет, за мышами вышел! – Потом немного нахмурившись, продолжал: – Я как будто его мысли читаю, его ощущения мне передаются, что ли. Аж брюхо заурчало, как у него. Он напуган. Больше недели сидел в подвале, бедолага, воду одну пил, оголодал… – И немного помолчав, добавил: – Так, значит, я тоже могу их чувствовать?! Кот нас тоже, кстати, чует, боится… Жуля его сильно пугает… Хе, зашкерился в кустах, выжидает… – Илья явно был в восторге от открывшихся в нём новых способностей.

– Наталья ведь не зря его медвежонком назвала, – рассудительно произнёс Петрович. – У каждого своя причуда имеется, получается.

– Фишка! – ляпнул я.

– Какая ещё фишка? – не понял старик.

– Ну это как бы особенность на молодёжном сленге, – объяснила деду Катя.

– Да понятно, – проворчал дед.

А дороге тем временем началось движение. Сначала стали заметны мутные силуэты, медленно двигающиеся в нашем направлении, потом стало ясно видно, что это люди!

– Люди! – воскликнула Янка. – Но я их почему-то не чувствую.

– Не чувствуешь, потому что они мертвы! – мрачно сказала Катя.

– Как мертвы? Они же ходят!? – Яна удивлённо и испуганно заморгала своими голубыми глазками.

– А вот так. Мертвее некуда. – Петрович устало вздохнул.

– Так ты же сама меня зомбаком называла, незаслуженно, кстати, а теперь удивляешься натуральным зомбакам, – вставил и я свои пять копеек.

А на дороге между тем становилось всё оживлённее. По мере приближения стало возможным подробнее рассмотреть бредущих куда-то людей. Ну насколько, конечно, это позволяли сгущавшиеся сумерки.

Они шли медленно, спокойно, а не дёргались и хромали, как киношные зомби.

Мужчины, женщины… иногда попадались дети. Их молчаливое шествие немного напоминало траурную процессию.

Первую женскую фигуру в одной туфле и в пёстром сарафане в крупную ромашку мы узнали сразу.

– А вот и Лидочка, – грустно вздохнул дед. – Покойся с миром, ребёнок.

– А есть ли этот ваш мир там, куда они идут? – во мне вдруг вскипела злоба. Мне стало опять страшно обидно и досадно за погибшую девчонку.

– Наверное, есть, Антош, где-то он определённо есть! – на удивление спокойно и тихо ответил старик.

– А вот как она из аномалии выбралась? – задал резонный вопрос Илюха. – Помнится мне, Петрович не подпускал никого к Лидочке. А тут вон она… сама выбралась.

– Во время Ветра аномалии не активны, я же уже говорила. Ветер их попросту нейтрализует. Свет же тоже дома погас, Илюх. То есть электрическая аномалия не работает, соответственно, гравитационная тоже! – терпеливо, как учительница туповатому ученику, объясняла Катя.

– Я тоже так думаю, – поддержал её старик.

Между тем нестройная толпа мёртвых жителей Большевички медленно шествовала мимо дома Петровича, сворачивая с асфальтированной дороги и уходя в лес.

– Они к шурфам идут? – спросила Катя.

– Да, – кивнул дед.

– А что там за шурфы такие, почему они туда идут, почему назад не возвращаются? – Янка прямо засыпала вопросами Петровича. – Иван Петрович, а вы ходили туда за ними?

– Нет. Ума хватило не идти. Кать, у тебя связь не наладилась? – Вид у старика был донельзя серьёзный.

Катя ненадолго задумалась, высунула свой змеиный язык, опять напугав нас этим до чёртиков, и наконец воскликнула:

– Есть контакт! Контур их забирает! Я попыталась проникнуть дальше, внутрь, чтобы разобраться, зачем они ему, но он меня не пускает! Как живой, блин! – рассержено заключила Катя.

На дороге показалась странная пара. Мужчина и женщина, шедшие друг за другом. У мужчины на обеих руках, от локтей до кистей, напрочь отсутствовало мясо! Даже в сумерках были чётко видны белеющие кости, испачканные кровью! Женщина тащилась следом, волоча за собой грязный клубок кишок, вывалившихся у неё из вспоротого живота. Иногда она на них наступала, спотыкалась и тогда на асфальте оставались кровавые куски.

– А вот и Юлины родители. – Голос Петровича дрогнул.

– Мамочки-и-и! – ужаснулась увиденному ранимая Яна.

За жуткой парой шёл одинокий мужчина в чёрном костюме, за ним – две женщины. Обычные с виду, самые простые люди, только мёртвые.

На дороге показалась абсолютно голая молодая женщина с оторванной правой грудью и с на половину обглоданным лицом.

– Господи, кто же с ней так? – Даже жадную на эмоции Катьку проняло. – Сколько ж вас ещё будет? – сама себе задала она вопрос.

– Есть, конечно, предположения, кто мог так постараться, – опять ляпнул я, не подумав.

– Ой, гляньте, кто там! – взвизгнула Янка.

На дороге опять показалась пара, на этот раз два мужика. Первым шёл бомжеватого вида тип с рыжими грязными волосами и дыркой от пули во лбу. За ним следом неуверенно семенил безголовый зомбак, держа в руке голову в синей засаленной бандане.

– Ох ты ж! Старые знакомые! – злорадно вскрикнул я, стараясь отвлечь уже повернувшегося ко мне деда от разборок и попутно вспоминая, как безголовый всадил мне заряд дроби в грудь.

Злобные ухмылки появились на лицах у всех, никто ещё не успел забыть наше приключение в магазине.

– Туда вам и дорога, ублюдки конченные! – прошипела Катя вслед удаляющимся в небытие бандитам.

– Так вот зачем ты, Петрович, ему башку в руку-то вкладывал! – догадался Илюха. – И калитку приоткрытую оставил в доме, где… хм.… Жуля пообедала. Знал, что так будет?

– Знать точно не знал, но догадывался. Ну неужто мы нелюди какие? Пусть идут себе. А то, как бы энтот без башки пошел? А Юлины отец с матерью? Чем смог, как говорится…

Мы немного удивились такому почтению, неожиданному для решительного и скверного характера Петровича, но вслух произнести ничего не успели, потому что появилась следующая группа зомби, от вида которых у всех нас защемило в груди и ком подкатил к горлу.

– Ой, Божечки, это же наши! – прикрыв рот обеими руками, всхлипнула Янка.

Слёзы градом покатились из её глаз, треск электричества вокруг немного усилился.

По дороге в последний свой поход шла наша группа. Мы узнали Антона, который, как обычно, шёл первым, затем Сергей, Владик, Витя. Ира с Олей шагали друг за дружкой, замыкая мрачную процессию.

– Девчонки-и! – продолжала всхлипывать Янка. – Ну как же так? Мальчики-и…

Мы молча смотрели вслед уходящим навсегда товарищам и соратникам по авантюрам. Илюха вытирал слёзы с Янкиного лица, нимало не заботясь о том, что свои ручьём текли у него из глаз.

Утирала тайком слёзы обычно невозмутимая Катя, да и я еле сдерживал рыдания. Мы все в горестном молчании провожали товарищей в последний путь.

Да, друзьями мы не были, но, тем не менее, при виде уходящих в вечность знакомых тебе людей сердце болезненно сжималось в груди.

Далее шли разные незнакомые нам люди, то поодиночке, то небольшими группками.

Мы видели нескольких молодых солдат, одного мужчину в форме МЧС, девушку-полицейского.

– Ребята, пойдёмте отсюда, – произнесла наконец Катя. – Думаю, насмотрелись мы сегодня предостаточно.

Возражать никто не стал, и мы спустились вниз. Но если бы мы задержались наверху, то следующая группа вызвала бы у нас как минимум тревогу.

По дороге к дому деда, следом за пожилой парой, шествовала весьма интересная процессия.

В ошейнике, на собачьем поводке, весь в мелких порезах, с выжженным правым глазом шёл голый молодой парень. То, что это парень, можно было догадаться только по телосложению, так как гениталии у него были отрезаны, а на их месте краснел неровный грубый шов, из которого иногда капала кровь. Руки его были отрублены по локоть, а их обрубки примотаны к телу скотчем. Но жуткий изуродованный зомбак привлекал к себе не столько внимания, сколько следовавшая за ним троица.

Это были не зомби. Поводок, к которому был пристегнут замученный парень, держала в руках невысокая белокурая симпатичная девушка с короткой неровной стрижкой. Немного выше, прямо у висков, торчали чуть выдающиеся вперёд, небольшие белые рожки с чёрными кончиками. Между рожками струился серый дымок, словно перетекая из одного в другой.

Рядом вышагивал здоровенный, под два метра ростом, амбал, под майкой военного образца играли неестественно могучие для человека мускулы. Голова амбала, как говорится, плавно перетекала в плечи.

Замыкала жуткую процессию женщина среднего роста с тёмным каре. Тёмно-красный пиджак подчёркивал стройную талию, а облегающие лосины и высокие ботфорты на небольшом каблуке визуально делали и без того длинные ноги ещё длиннее. В правой руке женщина держала на отлёте тонкую зажжённую сигарету.

Если бы мы увидели их раньше, то в дальнейшем всё, наверное, могло бы сложиться иначе.

Но мы спустились вниз, горюя о своих товарищах, и появление странной группы прозевали.

– Иван Петрович, а сколько по времени дует этот чёртов Ветер? – спросила всё ещё всхлипывающая Янка.

– Да, Петрович, какая периодичность у Ветра. Вы же как-то его предвидели! – Я тоже влез со своими вопросами.

– Это третий Ветер, не считая первого, возникшего при взрыве. Сколько длился первый, мы не знаем, в отключке все были, да мы рассказывали уже, а остальные – по-разному, но в среднем часов по десять – двенадцать. Потом всё утихает. А по периодичности? – Дед почесал голову. – А чёрт его знает!

– Первый Ветер начался на третий день после нулевого, нулевым мы считаем Ветер при взрыве, – подхватила Наталья. – Второй был на седьмой день. Сегодня третий, это одиннадцатый день получается…

Катя внезапно вскинула руку.

– Стоп! Три… Семь… Одиннадцать… Ничего никому не напоминает?

– Твою ж мать! – ругнулся дед. – «Ай да Пушкин, ай да сукин сын»! Тройка, семёрка, туз! Никак иначе!

– Да ну-у-у… не может бытью Совпадение просто, – скептически протянула Наталья.

– Поди угадай, Натусь, что теперь в этом мире совпадение, а что – закономерность!

– Ну я тоже считаю, что это совпадение, Иван Петрович, – поддал скептицизму и я. – Ну, где Пушкин, а где мы и вся эта чертовщина?

– Да ты хоть читал его? – зло рыкнул на меня дед.

– А вот представь себе, читал! – тут же огрызнулся я.

– А я вот думаю, неспроста это всё так происходит! – поддержала деда и Катю Янка.

Илюха всё это время молчал, явно не понимая, о чём вообще идёт речь.

– Ох-ох. Одни загадки да ребусы… – выдал он в итоге.

Наш спор утробным злым рычанием прервала Жуля. Животное приняло боевую стойку и лапой заскребла по входной двери. Мигом все почувствовали витающую в воздухе опасность. Мы притихли, глядя во все глаза на двери и на собаку. С улицы послышались глухие и мощные удары в ворота.

– Эй, там! Есть кто из взрослых дома? – раздался властный женский голос.

– Кто-кто в теремочке живёт, хи-хи? – послышался другой, совсем девчачий, немного картавый звонкий голосок.

– Где мы, а где Пушкин, говоришь? – злобно прогремел дед. – Это оно и есть! Ни дать ни взять! Тройка, семёрка, туз! А вот вам и Пиковая дама!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ 2

КаНада

Глава 1

Надежда очень не любила посёлок. Сама она была родом из большого города и с самого детства привыкла к толпам людей, постоянной суете, толчее, ритму мегаполиса, так что размеренное течение жизни в Большевичке неизменно вгоняло её в тоску.

Раздражал скудный выбор в магазине, бесила ехидная продавщица Матвеевна, которая знала почти всех покупателей поимённо, отчего и вела себя с ними фамильярно. Ей было противно смотреть на людей, одевавшихся одинаково что на улицу, что в свой огород. А ведь эти селяне ещё и корчили из себя святош… Ну какие же придурки, просто сил нет! А работа учительницей в средней школе, где ей приходилось за копейки вдалбливать местным остолопам азы английского, и вовсе регулярно доводила до белого каления! В общем, всё здесь ей было ненавистно!

Правда, пока Надежда была замужем за Андреем Понырем, своей институтской любовью, который, собственно, и приволок её в эту дыру, она стойко сносила свалившиеся на неё невзгоды, улыбалась на людях, была приветлива и вежлива, ничем не выказывая копившееся в душе недовольство. Жили они с мужем в большом доме из красного кирпича, почти единственном в посёлке с газовым отоплением и колонкой.

Надежда очень гордилась их жилищем. Она сама руководила стройкой, гоняла нерадивых строителей, занималась интерьером, и устроила-таки всё на свой вкус. Дом получился на славу, большой, по-современному комфортный, и, на взгляд Надежды, невероятно красивый.

Впрочем, другого дома у них попросту быть не могло, ведь её Андрея назначили главой поселковой администрации, и они не могли поселиться в какой-то развалюхе. Муж постоянно твердил, что это первый шаг в его политической карьере, и Надежда свято ему верила, целиком и полностью посвятив себя семье.

Детьми обзаводиться пара не спешила. Вернее, не спешил дорогой супруг, считая, что сначала надо встать на ноги, что тоже, кстати, сильно бесило Надежду, мечтающую о простом семейном счастье.

Идиллия закончилась быстро. Муж зачастил в командировки, стал до ночи пропадать в администрации якобы на совещаниях. Вскоре выяснилось, что он попросту обзавёлся молодой любовницей. Надежда с мужем развелась.