Так себе друзья: псевдолюбовный роман

С тех пор, как я стала принимать помощь от друзей, дышать стало гораздо легче. Я не так остро нуждалась в деньгах и держалась за зарплату гораздо меньше. Нет, я не начала забивать на свои обязанности и не ходила в офис, чтобы лишь имитировать бурную деятельность, как это делали некоторые. Не будем показывать пальцем… Но и прежней трясучки от страха накосячить и быть уволенной я за собой уже не замечала. Все-таки финансовая подушка – дело хорошее. Она дарит ощущение легкости. И это здорово!

Когда я подошла к кулеру, нацедить себе воды в традиционный утренний чай, ко мне подскочила секретарша нашего директора:

– Кристина, привет. Ты сейчас ничем срочным не занята? Когда будет окошко, зайди, плиз, к Арсению Павловичу. Он что-то хотел с тобой обсудить.

– Да, зайду, конечно, – непринужденно ответила я, тем более что мне самой нужно было отпроситься у него с обеда для встречи с моими котятками. – Разве может быть у меня что-то срочное, когда сам Арсений Палыч меня хочет?

– Не паясничай, – надув надувные губки фыркнула суровая получательница зарплаты и, надменно встряхнув волосами, удалилась в свои восвояси.

Утреннее чаепитие по первому зову дирика я не бросила. Вернувшись на свое место, я включила компьютер, проверила рабочую почту, а затем написала в наш тройничковый чат: «Иду кадрить директора, чтоб отпустил пораньше. Трусики не надевала… ;)».

Я иногда практиковала подобные будоражащие фантазию провокации с эротическим подтекстом, чтобы немного встряхнуть парней. Нижнее белье на мне, естественно, было. Я же в офисе… Тем более был такой день, когда… как бы сказать… ходить без трусишек девочке нельзя… Если ты понимаешь, о чем я…

Немного подумав, я решила, что слегка перегнула с двусмысленностью, и дописала в чат: «Но он об этом не узнает. Это для вас». Собрав пару ответных смайликов и допив чай, я в прекрасном настроении отправилась в кабинет руководителя нашей скоромной конторки.

По пути меня перехватил Марк – один из немногих креативщиков, и вообще коллег по работе, с которыми мы хорошо общались. Он был в заметно приподнятом расположении духа. Марк попросил меня зайти с ним на минутку в переговорную комнату. Мне стало интересно, чего он от меня хочет и к чему такая таинственность.

– Кристин, слушай… такое дело… – с ходу начал он, – мы со Славой решили съехаться и попробовать жить вместе. Вот… Вчера сняли квартирку на Сухаревской и хотим организовать что-то вроде новоселья. Только для близких и посвящённых. Думаем устроить небольшую вечеринку в пятницу после работы. Ты – моя bro, и я бы хотел тебя тоже пригласить.

– В качестве близкой или посвященной? – попыталась пошутить я. – Марк, ну конечно же я приду. Вы молодцы, что решились. Желаю вам теперь не только любовной, но и бытовой идиллии тоже.

– Отлично, спасибо. Мы уже создали группу в телеге по поводу нашего крутого тусэ. Я тогда тебя добавлю, ладно? Вся инфа будет там.

Марк был отличным и очень позитивным парнем. Добрым, отзывчивым, всегда готовым помочь и что-то подсказать. Единственное, что меня в нем смущало, это его избыточная манерность. Мне иногда казалось, что он специально кривляется, и это выглядело как-то ненатурально. Хотя кто их разберет этих ненатуральных…

С сейлзом Славой они мутили примерно столько же, сколько я работала в компании. Особо свои отношения они не афишировали и в коллективе называли друг друга приятелями. Но любой, у кого были глаза, прекрасно все давно заметил и понял. В том числе я. У кого глаз не было, узнали о них по сарафанному радио. Ох уж эти офисные сплетни…

Я относилась к их связи равнодушно, но старалась даже не представлять их вместе. Я ни с кем эту тему не обсуждала и старалась сразу уходить, как только заводился соответствующий разговор. Тем более что положение было для них обоих достаточно щекотливое. Даже по меркам вроде бы прогрессивного коллектива рекламщиков. Тема однополой любви – весьма благодатная. Поэтому вначале некоторые коллеги пытались упражняться в остроумии, устраивали всяческие приколы и не отказывали себе в удовольствии виртуозно пошутить ниже пояса. Такие вещи народ всегда любит и делает с маниакальным наслаждением. Порой над Славой с Марком откровенно издевались. Это создавало в команде не совсем здоровую атмосферу. Поэтому директор Арсений Павлович быстро пресек все эти шуточки-прибауточки, и даже показательно уволил водителя – самого рьяного из шутников. После этого довольно быстро ситуация успокоилась и от ребят отстали.

Я оказалась одной из немногих, с кем Марк не стеснялся и не опасался обсуждать свою личную жизнь. С его «приятелем» я общалась лишь на уровне «привет-пока», поскольку по рабочим вопросам мы практически не пересекались. В отличие от Марка, с которым мы взаимодействовали достаточно плотно.

Я была рада, что на пятницу нарисовалось культурное мероприятие, но мне нужно было решить вопрос по мероприятию на нынешний вечер. Поэтому я незамедлительно продолжила свой путь к директору. Мне повезло, что у него никого не оказалось, и я сразу смогла попасть в кабинет. Получив от секретарши обязательное, с ее точки зрения, разрешение, я постучалась в дверь.

– Арсений Павлович, можно?

– Да, Кристина, проходи, пожалуйста.

Кабинет директора был обустроен с шиком. По большей части довольно стильно, но, как по мне, с некоторым перегибом по части предметов подчеркнутой и не совсем уместной успешности. Пыль в глаза – неизменный атрибут рекламы, а уж компании, которая эту рекламу продает, и подавно… В центре кабинета стоял большой деревянный стол, наполированный так, что его блеск ослеплял людей аж в здании напротив. Сам дирик восседал на огромном для его хлипкого телосложения черном кожаном стуле. Стена за его спиной была сплошь усыпана всякими дипломами и грамотами, как китель генерала медальками и тому подобными побрякушками. К директорскому столу примыкал стол для посетителей. Но на этот раз он попросил меня сесть на место не за столом, а чуть в стороне, на отдельно стоящем и жутко неудобном кресле.

«Присаживайся вот сюда, – предложил он, указав рукой, и не отрываясь от экрана ноутбука, – я сейчас, секундочку».

Я подчинилась и села. Через несколько мгновений директор закончил свои дела и повернулся лицом ко мне, смахнув локтем ручку. Ручка упала на пол, и он полез под стол ее доставать. На секунду меня посетила забавная мысль, что он это сделал специально, чтобы нагнуться и заглянуть мне под юбку. Я сидела в настолько неудобном кресле, что шансы на успех у него, безусловно, были. Арсений Палыч все не вылезал из-под стола и чего-то там копошился. Тогда я решила проверить свою гипотезу. Медленно, насколько это было возможно, я отыграла ту самую сцену с ногами из «Основного инстинкта». С той лишь разницей, что, в отличие от Шэрон Стоун, я не собиралась демонстрировать свои прелести. Тем более в такой день, когда туда вообще не стоит заглядывать. Я владела этим приемом в совершенстве, поэтому всегда могла точно рассчитать, насколько широко следует раздвинуть ноги, чтобы «клиент» ничего не увидел.

Поскольку директор так и не высунулся из-под стола до тех пор, пока я окончательно не скрестила ноги, вывод напрашивался однозначный – этот клоун реально, как какой-то безусый школьник, рассчитывал что-то подсмотреть. Я улыбнулась, и у меня даже вырвался легкий смешок, который, я наделась, он не услышал.

– Извини, ручка закатилась, – вылезая наверх, пробубнил биг-босс. – Значит так, что я хотел… у меня для тебя неприятные новости. У тебя вообще все нормально в жизни?

– Да, все хорошо, спасибо за беспокойство, – невозмутимо ответила я.

– Тогда почему у тебя в последнее время так много проебов? Ты профакапила дэдлайн с майонезниками. Из-за этого мы попали на пени. А вот твой макет для префектуры. Это же треш и голимая халтура, не находишь? Где рамка? Почему цвет другой?

Он еще минут пять тыкал меня носом в плоды моей кропотливой работы, как тыкают щенка в наделанную лужу. Какие-то замечания были действительно справедливы, но по большей части он докапывался до меня по полнейшей ерунде. Творчество на то и творчество, что его результат не может нравиться абсолютно всем. Всегда можно сказать, что лучше так, а не эдак. Всегда можно до бесконечности что-то исправлять или переделывать. В моем случае это вообще было чужое творчество. Я лишь воплощала его на картинке. Да, иногда я что-то меняла, чтобы стало лучше. Но совсем чуть-чуть и только из наилучших побуждений. Но, как известно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. В какой-то момент я перестала вникать, поняв общий смысл посылаемого месседжа.

– … и это все не считая твоих постоянных опозданий на работу! – наконец, закончил свою тираду директор. Замолчав, он пристально уставился на меня. Но я тоже молчала, не понимая, что от меня в данный момент требуется. Тогда он спросил:

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Буду исправлять то, что вам не нравится. И постараюсь больше не опаздывать, – пожав плечами, ответила я.

– Эээ нет, дорогая, так не пойдет. Слишком много брака. Есть большие сомнения в твоей квалификации и, я полагаю, ты не совсем тянешь наш уровень и наши требования. Менеджеры жалуются. Юристы жалуются. Убытки от тебя возникают. Вот что мне прикажешь с тобой делать?

– Вы начальник, вам решать, – я говорила все так же спокойно и не отводя глаз.

– Я понимаю, что ты у нас уже работаешь давно, я знаю, что у тебя ребенок, которого ты воспитываешь одна. Но у нас тоже не благотворительная организация. Я не могу держать сотрудника, который ставит под угрозу целые большие проекты.

Мне казалось, что Арсений Палыч тянет время и все ждет от меня какой-то реакции. Может, слез. Может, чтобы я умоляла его не выгонять меня. Может, еще чего-нибудь. Но я старалась держаться хладнокровно, насколько это было возможно. И хотя в глубине души, разумеется, ход беседы меня ничуть не радовал, я не велась.

– Вероятно, нам придется прекратить наше сотрудничество, – продолжил директор, и положил в пенал ручку, которую все время до этого крутил в руках, – ты мне не оставляешь другого выбора.

– Я поняла. Могу идти? – я встала со своего паршивого кресла и готова была с чистой совестью пойти домой. И тут, поняв, что никаких встречных предложений от меня не будет, Сеня выложил карты на стол:

– Погоди, Кристина… сядь, – он слегка замялся и заерзал в своем огромном, будто пытающемся его сожрать, кресле. – Ты же знаешь, что я человек добрый и справедливый. Я открыт для диалога и, скажем так, урегулирования ситуации… Если хочешь, мы бы могли встретиться после работы, сесть в уютном ресторанчике и как следует все еще раз обсудить. Возможно, мы смогли бы найти точки соприкосновения и причины, чтобы не расставаться. Мне самому, поверь, этого делать совсем не хочется…

Я все поняла, но на этот раз совладала с собой и не рассмеялась.

– Ммм… Мы с вами? В ресторан? Интересно… А я думала вы по Эдикам да Вадикам…

– В смысле? – нахмурился, изумившись, директор. – Нет-нет, я не из этих. Я предпочитаю прекрасный пол. С чего ты вообще взяла, что я могу… фу, блядь…

– Ну не знаю… курилка полна слухов…

– Нет, что ты… я нормальный, поверь. На все 100%. Ну так что, сходим вечером куда-нибудь? Глядишь, и утрясем все вопросы. Или с этим есть какие-то проблемы?

– Нет, – покачала я головой, – никаких проблем. Хотя… есть одна небольшая проблемка.

– Какая? – Сенька аж привстал, превратившись в одно большое ухо.

– Я не сплю с шантажистами!

Поняв, что ловить мне тут больше нечего, я снова выкарабкалась из своего кресла и, ничего не говоря, направилась на выход. Дирик что-то мямлил мне вдогонку, якобы я все не так поняла, что ничего плохого в виду он не имел, и все в этом духе. Открыв дверь, я обернулась и насколько смогла холодно сказала:

– Позвоните, когда можно будет заехать за трудовой книжкой. Всего хорошего.

Я вышла из кабинета в смешанных чувствах. С одной стороны, я была раздосадована. Меня даже немного трясло. Терять работу совершенно не входило в мои планы, тем более так… С другой стороны, ничего страшного не произошло, и с голоду я не умру. Я даже могу какое-то время отдохнуть, заняться собой, дочерью и вообще от души выспаться. За все время работы из-за вечно поджимающих сроков я ни разу не брала отпуск, поэтому совсем не отказалась бы на недельку смотаться куда-нибудь с Настей позагорать.

Глубоко погруженная в свои мысли, я почти на автомате брела к своему рабочему месту. Вероятно, Марк заметил, что я в какой-то прострации, и подошел:

– Крис, ты в порядке? Ты какая-то пришибленная…

– Да, все хорошо… уволили просто.

– Кааак? – вскрикнул Марк, жеманно прикрыв рот ладонью. – Уволили? За что? Так… знаешь что, подруга, бросай все и пойдем-ка со мной. Все мне в подробностях сейчас обрисуешь. Придумали тоже… лучшего моего дизайнера с работы прогонять…

Мы снова зашли в переговорку, Марк велел мне сидеть там, а сам сгонял нам за кофе. Я рассказала, как было дело. Насколько это было возможно, я старалась не давать воли нервам и своему острому языку, способному в тот момент выдавать гневную трехэтажную матершину повышенной изощренности. Марк не переставая меня подбадривал и жалел. Он всегда умел это делать лучше всех в офисе. Когда я дошла до эпизода с сексуальными намеками, Марк неожиданно насторожился.

– Блииин… Крис, мне кажется, это я виноват.

– Ты-то тут причем? – удивилась я, чуть не поперхнувшись глотком кофе.

– При том! Помнишь, нас со Славкой буллили? А потом Арсений Павлович прекратил это все. Ну, типа, заступился… – я утвердительно кивнула. – Так вот он меня через пару недель тогда вызвал, мы поговорили, он спросил, все ли успокоилось, и все ли от нас отвязались. И так еще преподнес, что это только его заслуга, понимаешь?

– Ну и? – не понимала я, к чему он ведет.

– Ну так вот… Он еще потом все меня расспрашивал, кто из девушек в офисе одинокие, легкие на подъем, кто спокойно относится к перепихону. Якобы раз я гей, то все про всех девчонок знаю, и они мне все откровенно про себя рассказывают. Кстати, это так и есть. Ну да ладно, сейчас это неважно. Особенно, его интересовало, у кого есть интрижки на работе и кто в теории мог бы их завести. Свой интерес он объяснил не любопытством, нет… и не тем, что сам не прочь… а тем, что шуры-муры в офисе, дескать, не идут на пользу делу. И он, как руководитель, должен знать, от кого могут быть проблемы. Мы со Славой, типа, ладно, разрешает, все равно уже поздно. Но на будущее он хотел бы знать, кому еще следует намекнуть, что не надо ни с кем ничего мутить на работе. Я тогда вообще значения этому разговору не придал. Мамочки родные, вот ведь хитрый засранец… Блин, ты меня убьешь… Представляешь, он попросил меня назвать тех, кто, по моему мнению, слаб на передок. И я, идиот, назвал Трофимову и тебя. Прости-прости-прости, Крис, прости, пожалуйста, я же не знал… Ты когда мне рассказала, что встречаешься сразу с двумя мужчинами, я ж тогда, ты помнишь, в осадок выпал. И, видимо, засело в памяти, какая ты крутая. Вот я и ляпнул…

– Ты вообще красавчик, конечно, Марк… – огорченно произнесла я, – я же тебе по секрету рассказала, не для посторонних ушей.

– Прости, Крис, я вообще не подумал. Мне же вроде как добро сделали, и я хотел отплатить добром. Эх, язык мой без костей…

– Да ладно, не переживай. Все равно все уже случилось, и все уже в прошлом. Я не сержусь на тебя, правда…

Допив кофе, мы разошлись по своим рабочим местам. Я быстро собрала свои вещи, удалила все свои папки на служебном ноутбуке, включая «косячные» и «халтурные» наработки, и, никому ничего не говоря, пошла себе спокойно домой. Да, мне нежданно-негаданно дали увесистого пинка под зад, но теперь пусть сами канителятся, как хотят, без меня. А я сегодня еду на пикник! И катись оно все к черту!

Глава 7. Пакт о дружбе и ненападении.

Прошла неделя с тех пор, как Даня застукал меня в парке в компрометирующей компании. Он исчез. Он не отвечал не мои звонки, сообщения и на полную включил режим игнора. Однажды я даже психанула и приехала к нему домой, с трудом отыскав нужную пятиэтажку среди россыпи точно таких же пятиэтажек. Не будучи уверенной, что правильно вычислили подъезд и квартиру, из которой я когда-то и всего лишь раз выходила, причем в жутком похмелье, я попробовала позвонить в дверь. Мне никто не открыл. То ли я ошиблась, то ли Дани просто не было дома.

Я мучилась. Мне было бесконечно обидно, что так нехорошо все вышло, я невольно причинила ему страдания. И мне не хватало его. Я очень скучала по его улыбке, по его шуточкам, по его крепким шаловливым рукам на моей попе. Мне хотелось все ему рассказать и объяснить. Или хотя бы извиниться. Я даже, придумав какие-то нелепые отмазки, отменила пару наших встреч с Антоном – настроения не было совершенно.

Когда произошла та незапланированная оказия в парке, Антон ничего странного не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Он просто спросил, с кем это я поздоровалась. Я ответила, что это мой старый знакомый по университету, и на этом вопрос был исчерпан. Возможно, Антон просто был слишком увлечен общением с Настей и не придал значения. Это меня спасло. Но может и не это. Уже не важно…

Какое-то время я через силу еще пыталась поддерживать режим «все в порядке», и мы немного погуляли. Но когда сил на актерство не осталось, я, сославшись на разболевшуюся голову, попросила Антона отвезти нас с дочерью домой. «Разболелась голова» – универсальная отговорка! Респект автору.

Весь вечер я проревела в подушку. В буквальном смысле в подушку – чтобы не услышала Настя из своей комнаты. И голова у меня от этого действительно разболелась.

Конечно, Даня не виноват, и его реакция объяснима. Во всем была виновата я, и только я. Наверное, нужно было ему изначально все рассказать, а не доводить до стадии, когда уже становится больно. Да, вполне вероятно, что на этом наше общение прекратилось бы, не прими Даня моих обстоятельств. Но точно всем было бы легче. И было бы честнее. Но что сделано, то сделано – фарш обратно не провернуть.

Когда я уже почти смирилась с потерей, Даня неожиданно прислал смску: «Если что, твой ебарь женат. Удачи!». В исходном сообщении на конце было «Жри!». Я успела это прочитать. Но Даня, видимо, не успев этого понять, попытался сообщение отредактировать, изменив формулировку на более мягкую.

Тогда я поняла, что все еще небезразлична ему.

В ответ я завалила его сообщениями, что мне это известно, что у нас очень странные отношения, что отношения с Антоном не помешают нашим и все такое, чем, сама не замечая, закапывала себя еще больше. В ответ, как и прежде, было лишь беспощадное молчание. Даня снова пропал.

На следующий день позвонил Антон и сказал, что нам необходимо встретиться. По голосу я поняла, что он чем-то встревожен и у него ко мне что-то серьезное. Дальше бегать от него явно не стоило, и мы договорились встретиться у меня в половине девятого вечера. Я решила, что Антон недоволен моим динамо-режимом, который смотрелся особенно странно после того, как я приняла от него деньги.

Но все обернулось куда более драматично.

Антон приехал в оговоренное время. Он был довольно взволнован, чего я раньше за ним не наблюдала. Я вообще одно время сомневалась, что у него есть нервы и эмоции. Иногда казалось, что его вообще ничто не способно выбить из равновесия. Когда он прошел в освещенную прихожую, я заметила ссадину у него на носу. Затем пригляделась и поняла, что еще и левая скула немного припухла. Я сразу поняла, что случалось, но на всякий случай, притворившись дурочкой, спросила:

– Что случилось? Где это тебя так?

Я потянулась рукой к его ушибленной щеке, чтобы погладить, но Антон твердым и одновременно нежным движением отстранил мою ладонь от своего лица:

– Это я у тебя хочу спросить, что случилось.

Мы сели на кухне, я налила нам чая, и Антон мне все рассказал.

– В общем, сижу я сегодня офисе, – начал он, – работаю, никого не трогаю. Тут звонит секретарша и говорит, что ко мне пришел какой-то молодой человек. Имя мне ни о чем не говорит, встреч у меня не запланировано, я никого не жду. Таня сообщает, что он по личному вопросу, что у него для меня какая-то важная информация, и что разговор в моих же интересах. Думаю, ладно, пусть заходит. Может по бизнесу кто продать какую-то информацию хочет или еще что… Влетает, значит, какой-то тип и с ходу начинает истерить. Дескать, ты его девушка, с ним спишь, вы пара и все в этом духе. А мне стоит отвалить, потому что ты меня используешь и вообще со мной просто ради денег. Я пытаюсь объяснить, что характер наших отношений немного иной, несколько более сложный, и встречаешься ты со мной гораздо дольше, чем с ним. Но он не унимается. Начинает давить на то, что я не мужик, если, узнав, что моя женщина трахается с другим, ее не брошу. К себя он почему-то тот же самый критерий «мужика» не применяет, ну да ладно… В общем, я ему объясняю, что ты не моя женщина, что у меня жена есть, и что если ты с кем-то встречаешься, то это твое личное дело. Меня это не касается. В верности ты мне не клялась.

– Пипец… – вставила я свои виновато-сочувствующие пять копеек.

– Слушай дальше. Товарищ в ступоре. Понимания – ноль. В какой-то момент он, видимо, осознает, что на ревность меня не развести, и факт его существования – еще не повод мне с тобой распрощаться. Тогда он переходит к угрозам. Типа он все про меня знает, знает, где я живу, знает семью… Откуда, кстати? ФСБшник что ли какой? Не похож вроде…

– Айтишник, – понурив взгляд, созналась я.

– Ааа… тогда понятно. Так вот… все про тебя, говорит, знаю, и, если с Кристиной не прекратишь общаться, донесу жене, разрушу семью, испорчу бизнес и вообще… ходи теперь, типа, и оборачивайся. Нет, мне в жизни много кто угрожал, но чтоб какой-то прыщавый пацан… Угрожалка еще не выросла, а все туда же… И вот я тебя хочу спросить, Кристин, – а какого хера?

Я все еще сидела, опустив глаза, и медленно водила пальцем по краю блюдца. Как маленькая нашкодившая девчонка, которую отчитывает взрослый дядя. За дело отчитывает, поделом. Мне особо нечего было сказать в свое оправдание, поэтому я только и прошептала:

– Прости, Антон. Я знаю, что я коза. Но я не хотела, чтобы так все вышло.

– Не хотела она… – раздраженно выдавил Антон. – Ты же знаешь, ты – свободный человек, я ни разу не предъявлял к тебе никаких требований, ни в чем тебя не ограничивал, не устанавливал запретов. Хочешь с кем-то переспать – ради бога. Никаких претензий. Но почему ты не можешь делать это так, чтобы твои потрахушки не затрагивали других? Не умеешь держать дружков в узде – не заводи! Вот скажи, мне-то это все зачем? У меня нет ни малейшего желания общаться с твоими неуравновешенными кавалерами. Еще и драться с ними, выяснять что-то… У меня полно работы и своих дел. Хочешь гулять – гуляй, но огради меня, пожалуйста, от последствий. Кстати, мне стоит ждать еще таких буйных гостей? Много их там у тебя?

– Больше никого, – я посмотрела Антону в глаза, чтобы он поверил, – видимо, уже вообще никого… Вряд ли Данила захочет снова меня видеть.

– Вот тут ты ошибаешься, – Антон отрицающе покачал указательным пальцем, – конечно, захочет. Судя по тому, как он за тебя боролся, в этом нет ни малейших сомнений. Ты так просто не отвертишься. Обида обидой, но ради тех, на кого насрать, так отчаянно на амбразуру не кидаются. Он ведь даже не знал, кто я, что я, на что способен… и стоит ли вообще пытаться мне угрожать. Не знал, но все равно пошел разбираться, рискуя получить люлей. И даже когда получил, все равно смирением там и не пахло.

– Ты его побил? – сморщив лицо, будто досталось мне самой, тихо спросила я.

– Нет, конечно. Я не дерусь с детьми. Охрана его аккуратно выпроводила. Ну… дали ему пару тумаков под дых, чтоб успокоился, не больше. Ничего с ним страшного не случилось.

– Прости, это мой косяк, – виновато пробормотала я, а затем, немного выдержав паузу, спросила: – то есть ты считаешь, что он все еще хочет со мной… общаться?

– Разумеется, – утвердительно кивнул Антон. – Он просто так не отступит. Мне показалось, он не из той породы, что легко сдаются. Жди. Скоро он точно нарисуется. Только, пожалуйста, постарайся не втягивать меня. Объясни, что я не враг и не конкурент. Не имеет смысла меряться со мной приборами – у меня все равно длиннее. И толще. Конечно, если будет совсем какая-нибудь жесть, звони, я всегда помогу и в обиду тебя не дам. Но если все будет более-менее в рамках приличий, то попробуй как-нибудь сама разрулить, желательно полюбовно. Ладно?

– То есть между нами все по-прежнему? – удивилась я.

– Между нами? Конечно. А с какой стати нам что-то менять? – Антон подлил себе в чашку еще кипятка. – У нас все замечательно. Не вижу причин от этого отказываться. Если ты хочешь все прекратить, я пойму. Без проблем. Но это будет полностью твой выбор. Ты хочешь прекратить?

Я медленно встала со стула, подошла к Антону и, склонившись над ним, принялась обильно покрывать его поцелуями. Он немного холодно, но отвечал. Руки он в ход не пускал, и я быстро поняла, что мы еще не договорили. Тогда я, прошептав ему на ухо «спасибо», вернулась обратно на свое место.