О чем молчат тени

Родион Медведев

О чем молчат тени

Глава Первая

– Что тут у нас? – невысокого, но крепкого телосложения мужчина подошел к догоревшему костру. Его звали Ранд. На шее у него висел медальон с изображением ножа – Гильдии Клинков, охотников на нечисть низшей сферы, таких как феи, мертвецы, упыри и прочая мелкая нечисть. В простонародье их называли Клинками. С Рандом был его подопечный по имени Эйвар – ему едва исполнилось девятнадцать лет и это был его первый рабочий день в роли охотника на нечисть.

Они прибыли к привалу, где предположительно поорудовала мелкая нежить. Место это было в нескольких метрах от дороги, у самого края пышного дубового леса. Ранд осмотрелся: – Так, костёр потухший, походный мешок. Лежак. На нём кровь. Наверно шею перерезали. Или перегрызли. Путник был один, – он взял мешок и стал аккуратно вытаскивать содержимое: немного яблок, ломоть хлеба, флакон чернил и несколько листов бумаги. – Чернила, бумага. Так, бумага сильно помята – не берегли, – Ранд бросил мешок на землю, – Хм, значит, бумагу не доставляли. Может путник мог писать? Значит обрзованный. Не из крестьян.

Эйвар с любопытством наблюдал за действиями наставника, – И что думаешь?

Ранд протер лицо грубой мясистой ладонь, – Осмотримся.

Годы, проведенные в Клинках, оставили на Ранде множество шрамов, включая неприятный рваный шрам от уха до левого угла рта, придавая весьма угрожающий вид. Поэтому те, кто его не знал, часто думали, что Ранд скорее бандит чем сотдруник гильдии.

Перевал стоял у самого края леса с древним дубовым лесом и луговым полем в россыпи полевых цветов. Ранд направился к высокой пушистой травой, где пройдя пару метров, остановился, – Эй, иди сюда. Учись читать следы, понял? По ним узнаешь кто напал, куда ушёл. Смотри, – Ранд указал на три небольших помятых круга, – Знаешь, что это?

– Нет, – быстро ответил Эйвар, с интересом смотря на круги.

– Трава помята так, будто в ней что-то выжидало, когда путник или уснёт, или отвлечётся.

– И что это?

– Посмотрим, – Ранд направился к лесу и стал осматривать крайний ряд дубов. Он ходил от дерева к другому, ощупывая и внимательно осматривая кору. – Видишь это? – он указал пальцем на места, где на месте содраной коры остались тонкие царапины. – Что думаешь?

Эйвар нахмурился,– Хмм, кора, царапины… Следы от когтей? Что-то карабкалось?

Лицо Ранда расползлось в жуткой широкой улыбке, расстягивая линии шрама, – Ха! Ну, хоть не болван. Может проживёшь дольше предыдущего. Правильно, молодой, карабкались. Это гоблины.

– Гоблины?

– Так они делают. Подкрадываются, – Ранд указал на луг,– Гадёныши не охотятся на людей в открытую, мы для них слишком большие. Вот и ждут, когда какой-нибудь бедолага уснёт, грызут зубами горло, чтоб не сопротивлялся, и утаскивают в нору. Эти сволочи маленькие, но маскироваться умеют, как здесь: двое забрались на дерево, трое выжидали в траве.

Эйвар внимательно слушал его, – И как их найти?

– Да тут же, – Ранд указал на лес, – Следы ведут туда. Хм, к реке думаю.

– Почему туда?

Ранд тяжело вздохнул, – Вопросы, вопросы. Так, молодой. Как вернемся, дам тебе книгу. – его глаза подозрительно сузились, – Стоп. Ты читать то умеешь?

Эйвар заробел, – Умею.

– Чего это ты? – Ранд смерил его взглядом, словно пытаясь разглядет в нём ложь.

– Умею, но не быстро.

Ранд фыркнул и пошёл дальше, – Пойдет. До тебя работал один болван. Даже читать не умел, идиот проклятый. Сам ему всё рассказывал, представляешь? А ты читай, понял? Тренируйся. Учись. Так дольше проживешь.

– Читай. Тренируйся. Учись, – машинально повторил за ним Эйвар.

– Дам тебе книгу, начни с гоблинов, понял?

– Понял, – послушно ответил Эйвар, торопясь за наставником.

Они шли по следу. Лёгкий ветерок шевелил кроны старых дубов, пропуская сквозь листву золотистые лучи солнца. Воздух был наполнен ароматом нагретой коры, мха и свежей травы, а под ногами мягко шуршали прошлогодние листья, перемешанные с молодой порослью. Эйвар шагал неторопливо, вдыхая полной грудью чистый лесной воздух и наслаждаясь мелодичным пением птиц. Время от времени он останавливался, прикасаясь к шершавой и тёплой коре дуба. Мысли текли плавно и безмятежно, на душе было спокойно и светло. Он улыбнулся и поднял голову к небу – сквозь густую листву проглядывали кусочки лазури. Было настолько хорошо, что даже не было беспокойства о гоблинах, снующихся где-то неподалёку.

Эйвар учуял в воздухе, лёгкий сладкий аромат, – Хорошо то как. А запах то какой!

– А ну стоять… – прервал его Ранд. Он медленно поворачивал голову, изучая каждый куст, каждую тень деревьев, – Запах и в прям хорош… – глубоко вдыхая ароматы, он пошёл дальше, разглядывая что-то вдали.

Эйвар был в замешательстве, – А что не так?

– Эх ты, молодой. Тебе ещё учиться да учиться, – Ранд шёл по следу запаха как волк на охоте, – Лирвен. Слышал о таком?

– Храни меня Единый… – прошептал Эйвар, – Конечно слышал! Мясом питается.

Все знали о Лирвене – дереве-хищнике. Оно завлекает животных своим ароматом, а когда жертва подходит слишком близко, хватает чашеобразными челюстями, свисающими с ветвей. И чем больше была чаша, тем габаритнее могла быть жертва, вплоть до лосей или медведей. Лирвен мог съедать как животных, так и людей. Среди собирателей ингридиентов он особо ценился за смолу, которая ценилась среди алхимиков. Поэтому многие рисковали, чтобы собрать дорогой экземпляр.

– Вон он, – указал вперёд Ранд и спешно зашагал направился в сторону дерева.

Эйвар пытался от него не отставать, – Может обойдём его? Чего на рожон лезть?

– Ещё чего. Идём, идём. У вас на ферме этого не покажут.

Они обошли несколько широких дубов, и аромат теперь стоял приторно-сладкий, густой, как испорченный мёд. Эйвар впервые в жизни увидел его: дерево возвышавшееся чёрным изваянием, будто сама тень обрела плоть. Его ствол не был единым – десятки скрюченных, переплетённых отростков срослись в единое тело, покрытое буграми и впадинами, напоминающими скрюченные конечности. Ветви свисали, как спутанные волосы, а на их концах болтались тёмно-коричневые, почти чёрные чаши, плотно сомкнутые, словно кувшинки из кожи. То что увидел Эйвар, заставило его кровь застыть: из самой большой чаши, пульсирующей, как сердце, торчали человеческие ноги. Они были бледные, почти синие, с неестественно вывернутыми пальцами, будто человек внутри отчаянно бился перед тем, как замолкнуть навсегда. По лодыжкам стекала густая слизь, смешанная с кровью, медленно капая на землю с кончиков пальцев. Своим видом, естеством, дерево никак не вписывалось в окружение и напоминало скорее уродливый шрам на гладкой коже.

Эйвар ткнул на ноги пальцем, – Это что?

– Ноги, – сухо ответил Ранд и остановился в паре метрах от дерева, – Лучше бы спросил чьи это ноги, вот это вопрос, – он скрустил руки и слегка нагнулся вперёд, пытаясь разглядеть что было внутри чаши, – Мда, бедолага. Ну, нам же лучше! – он вытащил из сапога нож и передал его подопечному.

– Зачем? – удивился Эйвар.

– Наскреби смолы, вот мешок.

Эйвар неуверенно взял в руки нож с небольшим кожанным мешочком, – Но гоблины…

– Гоблины не уйдут. А этим грех не воспользоваться, – Ранд указал на свисающие из чаши ноги, – Она пока его жрёт, за нас не возьмётся. – возникла напряжённая пауза, – Чего встал? Иди говорю! – рявкнул он.

Эйвар робко подошёл к дереву, кожей ощущая тяжёлый, тёплый воздух, пропитанный запахом гниющих фруктов и старой крови. Краем глаза он уловил движение над головой – чаши слегка приоткрылись, будто потянулись к нему с чмокающим звуком приоткрываясь. Внутри них мелькнули ряды мелких, кривых зубов, влажных и желтоватых, как у глубоководных рыб. Между ними сочилась липкая слизь, тянущаяся тонкими нитями к земле. Эйвар перевёл взгляд на кору: чёрная, бугристая, она больше напоминала содранную кожу, покрытую струпьями и вздувшимися жилами. Из пульсирующих трещин сочилась тёмно-красная смола – густая, почти как кровь, но с мерзким блеском, будто маслянистая.

Эйвар боялся, его рука дрожала, но он поднёс нож. Лезвие коснулось поверхности – кора тут же сжалась, будто чувствуя холод металла. Эйвар аккуратно поддел небольшой наплыв смолы.

Что-то хлюпнуло. Из разреза брызнула густая жёлтая жидкость, попав ему на лицо. По лицу потекло что-то тёплое, по запаху похожее на гной. Дерево дёрнулось. Ветви над головой резко сомкнулись, чаши захлопали, как пасти голодных птенцов. Из ствола раздался низкий, булькающий стон. Эйвар отпрянул.

– Не дрейв, – крикнул сзади Ранд, иронично наблюдая за происходящим, – Чаши у него маленькие, голову не откусят. Быстрее давай!

Эйвар с отвращением протёр от слизи лицо и продолжил соскребать смолу. От каждого его движения, дерево недовольно шевелилось. Каждый раз бросая смолу в мешок, он поглядывал вверх, в надежде что чаши его не схватят. И каждый раз, когда он соскребал новую порцию смолы, он мог поклясться что чаши свисали всё ниже и ниже: одна из них казалось даже раскрылась шире остальных, увелечившись настолько что могла схватить и его. Он скоблил всё быстре и быстрее, сердце колотилось, дыхание участилось, пробил пот. Чаши медленно приближались.

– Ладно, хватит, – крикнул Ранд.

Эйвар быстрым шагом направился подальше от проклятого дерева, переводя дух. Когда он протянул наставнику мешок, Ранд оценивающе заглянул внутрь, – Хм, пойдёт. Не плохо, молодой. Думаю на пятнадцать золотых да наскрёб, – он положил мешочек в походный ранец, – Ладно, пошли.

– А с этим что? – Эйвар указал на свисающие с чаши ноги.

– Пусть будет, трупу всё равно, – Ранд не оборачиваясь, бодрым шагом шёл дальше.

– Так а… – расстерялся Эйвар, – Так ведь…

– Хоть дерево удобрим, – бросил Ранд через плечо, с прозвучавшей чёрной успешкой от которой Эйвару стало не по себе.

Спустя несколько минут, когда Эйвар ещё не отошёл от увиденного, они дошли до глубокого оврага, внизу которого протекала небольшая река. Когда они спустились вниз, Ранд приставил палец к губам, давая понять что надо вести себя тихо. Так, совсем бесшумно, они пошли вдоль реки. По лицу Ранда Эйвар понял что они возможно приближаются к гоблиновой норе.

Прошло немного времени, когда они наткнулись на корни поваленного дерева, выглядывавшие из-под берега, а под его корнями был вырыт проход диаметром в полтора метра, возле которого земля была утоптона тонкими продолговатыми следами. Внутри норы было настолько темно, что разглядеть что-то было невозможно, лишь промозглая и холодная темнота. Ранд аккуратно заглянул внутрь норы и рукой поманил к себе Эйвара.

Эйвар также аккуратно и тихо заглянуль в туннель – сплошная темнота, ударившая в лицо сыростью и холодом. Но было кое что ещё – запах смрада, резко ударивший его в нос. Ранд указал Эйвару на ухо, чтобы тот начал слушать.

Эйвар напряг весь свой слух: в густой, зыбкой темноте, кроме глухого, неровного стука собственного сердца, он уловил что-то ещё. Звуки ли это были? Вдали, доносилось потрескивание – словно кости ломали в кромешной дали, а между ними – скуление, то низкое, то пронзительно-писклявое. Но помимо всего, был какой-то ещё звук: посторонний, слишком не ясный чтобы понять что это. Что-то двигалось. Эйвар почувствовал, как холодные пальцы страха сомкнулись у него за спиной. Звуки приближались? Или это тьма сжималась вокруг? Ранд жестом велел Эйвару убираться отсюда.

Они бесшумно вылезли из оврага и быстро шли несколько минут, до момента когда Ранд наконец не остановился, открыв походный мешок, – Нельзя долго находиться возле их норы. У них хорошее обоняние, могут учуять, – он вытащил старую карту и карандашом отметил место, где они только что были. – Так, нора здесь, – он пометил на карте буквой “Г”, – Звуки, что ты слышал, это так они общаются. Могут некоторые слова выговорить, но в целом твари они примитивные, общаются скулением. Они как разделываются с жертвой, труп оставляют там же, в норе, поэтому такая вонь – там внутри трупы гниют. Завтра к ночи вернемся и очистим нору.

– Завтра? – удивился Эйвар. – Почему не сейчас? Почему завтра? И ночью?

– Пока они свежий труп едят, охотиться больше не будут. Время у нас есть. А вт нужных зелий нет. Вернёмся в Хэверглен, закупимся. И ночью, пока гоблины спят, тихо перережем их, да свалим.

– Может, надо было подготовиться раньше и идти этой ночью?

Ранда перекосило в гневе, – А давай ты заткнешься. Мы сюда пришли место проверять. Я тебе говорю: путник тот – труп. Лезти на них без зелий мы не будем!

Слова  Ранда явно задели Эйвара, но подопечный лишь медленно кивнул головой в знак согласия. Но внутри себя он продолжал вспоминать те странные звуки в гоблиновой норе.

– Мог ли это быть ещё живой путник? – думал он про себя.

Охотники вернулись к лошадям и не спеша поскакали обратно. Лошади были выданы им Гильдией Клинков, до того момента пока охотники официально числились в гильдии. Если же, сотрудник гильдии не хотел или не мог продолжать службу, лошадь изымалась. Животные были старыми, а своих собственных на службу брать было запрещено, поскольку обычная лошадь не могла переносить присутствие нечисти. А эти были специально выращены и обучены на такую работу.

Тропа по которой они скачили, вилась через изумрудное море трав, раскинувшихся до самого горизонта. Воздух дрожал от жужжания пчёл, свежего ветра и аромата цветущего клевера. Далеко вдали, кружил расплывчатый силуэт – слишком крупный для птицы. Что это? Может гриффон кружащий в поисках пищи, а может гарпия отбившаяся от стаи.

Дорога была пыльная, одинокая. Местами попадались деревушки с перекошенными избами и ветхими заборами – в восточной части этого округа путников было мало, а те что попадались были жители местных деревень, у которых историй за пазухой было как в старом пыльном горшке. Спустя половину дня странствий наедине с собой и окружённые бескрайними лугами, на горизонте показались высокие каменные стены – Хэверглен.

Пыльная тропа резко свернула налево и вывела их на Ильдорскую дорогу – широкий, ухоженный тракт, вымощенный плотно подогнанными базальтовыми плитами, отполированными за века бесчисленными путниками. Здесь кипела жизнь: простолюдины с поклажей спешили по делам, авантюристы в потрёпанных плащах высматривали новые возможности, а богатые торговцы вели караваны, гружённые товарами из дальних провинций, пополняя и без того немалые запасы имперской казны. Воздух звенел от звонких голосов, скрипа повозок и топота копыт, а дорожная пыль, смешанная с ароматами специй, висела плотной дымкой, окутывая этот вечный поток странников.

Эйвар с замиранием в сердце приближался к громадным железным воротам родного города, над которыми патрулировала городская стража, готовая в случае опасности закрыть вход в поселение. С замиранием в сердце, Эйвер пересёк широкий каменный корридор и наконец оказался в Хэверглене. Городе, раскинувшимся у берегов реки Орис, где богатство и бедность повседневной жизни создавали особенную неповторомиую атмосферу. Ухоженные мостовые, выложенные гладким песчаником, блестели после утренней поливки, но к полудню обычно покрывающиеся легким слоем пыли от проезжающих карет. По улицам разносились звонкие возгласы торговцев, предлагающих свежие булки с корицей и только что пойманную речную рыбу, перекрываемые грохотом колес по булыжникам и оживленными спорами уличных ораторов. За безопасностью следили патрульные, то и дело одгоняя бездомных от центральных кварталов. С одной стороны фасады зданий центральных улиц сияли свежепобеленными стенами и резными ставнями, где приглядевшись, можно заметить мелкие следы городской жизни – вытертые ступени, потертые медные ручки, аккуратные заплатки на мостовых и статуи на площадях, отполированные тысячами прикосновений. С другой стороны, в городе существовали рабочие кварталы, серой неприглядной тенью скрывающиеся за блеском и вычурностью богатых районов.

На центральных улицах, сладковатый аромат горячего миндального печенья из кондитерской соседствует с благовониями дорогих масел и парфюмерии. Изысканные ароматы заканчивались вместе с дорогими фасадами, сменяясь контрастирующими потёртыми стенами мастерских с резким запахом кожи, раскалённого железа, дыма и едва уловимого запаха речной тины. На рынках разложены румяные фрукты, то и дело обваровываемые беспризорными и на пару с городскими крысами, скрывающимися в тенях узких холодных переулков. В мясных рядах свиные туши висят аккуратными рядами, откуда по камням стекают розоватые ручейки воды. Ухоженные парки были наполненные бурной жизнью – перешёптыающиеся служанки, с визгом носящиеся между клумб дети, студенты Гильдии Магов жарко ведущие между собой споры и ораторы, собирающие вокруг толпу зевак.

Таков Хэверглен – поселение, в котором выросли и живут оба охотника. Не смотря на отдаленность от столицы, поселение жило самодостаточно. В отличие от соседствующих маленьких деревень, находящихся на отшибе, Хэверглен был весьма небольшим, но богатым городом, впервую очередь благодаря тому, что он стоял у главной дороги ведущей в столицу Ильдорию и являющейся важной транспортной артерией империи.

Оказавшись в южной части города, Клинки направились в местный трактир “Серебряная Кружка”. Привязав лошадей у входа, они зашли чтобы перекусить да послушать, о чем глаголит местный люд.

Трактир представлял из себя просторный холл с тяжелыми дубовыми половицами, поскрипывающими под каждым шагом, окружённые серыми каменными стенами, хранящие в себе холод и запах дыма. У дальней стены стоял массивный камин с почерневшими от копоти камнями – его растопливали лишь в лютые морозы или на долгие зимние месяцы, когда пламя становилось единственным спасением от стужи. По всей длине помещения висели головы подстреленной дичи чьи стеклянные глаза мерцали в полумраке. Воздух был пропитан ароматом жареного мяса, старого дерева и дымного торфа – смесью, которая обволакивала, как старое одеяло, грубое, но надежное. Здесь не было изысканности, но было что-то большее – подлинность, выкованная временем и выпитая до дна, как та самая серебрянная кружка. Она была гордостью трактира, восседающей на отдельной полке, как король на троне. Покрытую царапинами и вмятинами от ударов скорее по чьим то головам, нежели об чужие кружки. Она принадлежала одному из известнейших воинов империи – Бэйлиаун Угрюмому, оставившему кружку после пьянки такого масштаба что не уступала его подвигам.

Главной достопримечательностью таверны был скелет горгульи, сидящий на стуле в самом дальнем и тёмном углу. Морда у скелета была массивная и вытянутая, с глубокими глазницами, двойным рядом заострённых зубов и изогнутыми рогами. Но, несмотря на грозный вид, местные посидельцы звали его ласково – Клюк. При любой хорошей пьянке, Клюк всегда был в центре внимания, а весёлые от эля мужики в обнимку с ним пели трактирные песни. Клюк, когда то был живой горгульей, которая случайно залетела в Хэверглен откуда-то из дальних лесов. И надо же было так совпасть, что насмерть раненная нечисть влетела в эту таверну опять же в самый разгар пьянки: мужики кричали так, что слышал весь округ, столы летали направо и налево, пьянь выпрыгивала из окон и убегала так быстро, насколько позволяло их состояние, за исключением тех, кто ещё до прилёта горгульи спал на полу мертвецки пьяным сном – то то было их удивление когда они проснулись под утро. К счастью, нечисть была уже слаба и через пару минут погибла. А когда всё успокоилось, оставшиеся мужики так обрадовались, что решили отпраздновать “победу” над злобным чудищем. Из тела решили сделать трофей и поместить скелет в углу как напоминание о былых временах славы.

Ранд широким взмахом руки, по хозяйски, открыл двери таверны. Он приветствующе махнул рукой паре знакомым, кому-то он от всей души хлопал по плечу, ведя себя по приятельски дерзко и вызывающе. Местные, знавшие его не один десяток лет, к подобному уже давно привыкли.

Найдя свободное место, Клинки сели за стол, по соседству громко и довольно урчал пьяный хиттир – древнй род кошачих двуногих, покрытых густой шерстью, вытянутой мордой с вибриссами, вертикальными зрачками и острыми клыками – хранящий грацию диких степных котов. Их большие подвижные уши улавливали малейший шепот ветра, цепкие хвосты помогали сохранять баланс на узких уступах, а мягкие подушечки лап помогали передвигаться бесшумно делая их превосходными охотниками и ворами. Хиттиры, как и домашние кошки, имели разные окрасы, у этого была светло серебристая шерсть, с большими серыми разводами со множеством чёрных полос.

Зная хитрую природу хиттиров, Эйвар невольно проверил карманы. Охотники заказали себе батон хлеба с сыром и две кружки пива.

– Будешь пить, – приказал Ранд. – Никогда не знаешь когда у тебя будет последняя кружка.

Трактирщик принес еду.

– Что новенького? – спросил его Ранд.

– Дай-ка подумать, – трактирщик небрежно положил еду на стол аж тарелки зазвенели. – А! Послезавтра ведь Имперская Армия придёт, говорят, они рекрутов набирают.

Ранд почесал в раздумиях подбородок, – Рекрутов? Для чего?

– Да черт их знает. Говорят что по всей Империи набирают. Не только у нас.

Ранд ухмыляясь ткнул локтем Эйвара.– Ха! По всей Империи? Посмотрю я как они будут орков набирать. Представили этих клыкастых в армейских плащах?

Трактирщик почесал бороду и пожал плечами: – Орки идут. Ещё бы не шли! Слыхал я, им платят в три раза больше.

– Орки сильнейшие из воинов, – вставил Эйвар.

Ранд оторвал ломоть хлеба, скривив рот: – И то верно. Помнится, в наших окраинах банда орудовала, был там один… Подонок четверых стражей убил. Даже с копьем в животе, клыкастый всё орал да топором махал. Представляете? Добили только когда он сам уже не смог ходить.

– Такие дела, – закончил трактирщик. – Солдаты будут рано утром. Улицы будут украшать, наверно, и на мою таверну один флаг да повесят, – трактирщик положил полотенце на плечо и ушел восвояси.

Ранд обратился к Эйвару, – Слушай, молодой. Сейчас доедим, допьем, а потом иди к себе, отдохни, отоспись там. Ну или не знаю… подсолнух посади. Этим ведь на ферме занимаетесь? Гоблины хоть и маленькие, а подготовиться к ним нужно.

Эйвар сделал пару глотков эля, – Ну если говоришь отдохнуть, то хорошо. Я просто думал что там же могли справиться, не возвращаясь в город.

Ранд категорично покачал головой, – Неправильно думал! Гоблин один раз укусит, может такую заразу занести, хоть руки себе не отрубай. У нас ни зелий, ни трав не было. Много наших с ран погибает, – Ранд откусил сыра и сделал большой глоток, – Ладно, допивай и топай. Книгу я тебе как нибудь потом передам.

Эйвар всё же хотел ему сказать о странных шумах в гоблиновой норе, но решил не испытывать терпение наставника, – Понял, – кратко сказал он.

Эйвар сделал последний глоток, протер рот от пены и встал со стола. Выйдя из трактира, он не спеша побрёл к своему жилищу. На пути стоял небольшой рынок, где за широкими деревянными лавочками стояли уличные торговцы. В этих рядах можно было найти все: от съестного до одежды, от оружия до ювелирных изделий. Между лавками сновали покупатели: люди привиредливо стояли у лавок с серебрянными изделиями, лесные эльфы проверяли на ощупь тонкие кожаные жакеты, пара темных эльфов с видом знатаков осматривали острие сияющего меча, кошачьи расы хиттиры интересовались какими-то флаконами зелий, риффи – род похожий на людей, но только с красной кожей и двумя рогами на голове, о чем-то спорили у лавки с мясом. Мимо Эйвара прошла толпа Полуросликов, не то что силой а даже ростом уступающим гномам, зато они были отличными фермерами. Эйвор вырос здесь, в южной части города где всё ему было знакомо и привык к суете маленького рынка и расам посещающих Хэверглен из разных уголков Талорианской Империи, ну кроме орков конечно, славящихся своим бурным нравом.

Пройдя через городские ворота, он оказался за чертой города, где расположились небольшие местные фермы – в одной из них он жил и сам. Эйвару было месь лет, когда отец семейства Гаюс приютил его. Мать семейства, Мирилла, не с особой радостью восприняла новость о сироте, но она понимала что в будущем им понадобится помощь, а своего ребенка они иметь не могли. Для мальчугана Гаюс построил небольшое помещение, примыкающее к основному дому. В крестьянской семье, как это обычно бывает, ценили прежде всего рабочие руки, поэтому Эйвару тут же были поручены дела по хозяйству. Он рос крепким и здоровым юношей. Его никак не тянуло к знаниям, он терпеть не мог монотонную работу и как-то так получалось что жизнь постоянно завлекала его в какие-то передряги, где ему частенько приходилось драться с мальчуганами из южных кварталов. Однажды отец семейства сказал ему, – Да уж, парень, с таким то нравом тебе бы в солдаты. Тогда то Эйвара и осенило – он выберет службу.

Его выбор пал на Имперскую Армию – служить там было в почете. Но из-за единственной случившейся с ним проблемы с законом, когда за драку его задержала городская стража, о службе в армии можно было забыть – уж слишком строгий был набор. В городскую стражу ему естественно путь был закрыт и единственное, что оставалось – это стать охотником на нечисть. В ней были свои плюсы в отличие от той же армии: режима работы нет, можно действовать по обстоятельствам, путешествовать, убивать нечисть и главное – хороший заработок. Но там где были плюсы, были и минусы: постоянная работа в грязи, неблагодарная и не в особом почёте, а местные часто переживали, что охотники могут принести с собой разного рода заразу, а порой и проклятия.