О чем молчат тени. Том первый

Родион Медведев

О чем молчат тени. Том первый

Посвящается Лесникову Родиону Семёновичу 03.05.1937 – 10.08.2025

Глава первая

– Что тут у нас? – раздался низкий голос, когда коренастый мужчина тяжёлой поступью подошёл к догоревшему костру.

Ранд – так его звали – поправил медальон на груди с выгравированным кинжалом: знаком Гильдии Клинков, охотников на нечисть низшей сферы – фей, упырей, мертвецов и прочей мелкой дряни, что не давала народу спокойно жить.

В народе таких охотников прозвали «Клинками».

Рядом с ним топтался девятнадцатилетний Эйвар, нервно сжимающий рукоять меча и бросавший беспокойный взгляд на опушку леса – сегодня был его первый день в роли охотника.

Ранд хмыкнул:

– Не дрейфь, молодой.

Они проверяли привал, стоявший в нескольких метрах от дороги, у самого края пышного дубового леса, где, по словам местных, похозяйничала нечисть.

Ранд осмотрелся: – Так, костёр потухший, походный мешок. Лежак… на нём кровь. Видать, шею перерезали. Или перегрызли. Путник был один, – он взял мешок и стал вытаскивать содержимое: немного яблок, ломоть хлеба, флакон чернил, несколько листов бумаги. – Чернила, бумага… сильно помятая – не берегли, – Ранд бросил мешок на землю. – Хм, значит, бумагу не доставляли. Может, мог писать? Значит, грамотный. Не из крестьян.

Эйвар с любопытством наблюдал за действиями наставника. – И что думаешь?

Ранд неожиданно улыбнулся – шрамы на его лице, включая рваный след от уха до самого уголка рта, поползли, искажаясь в жутковатой гримасе. – Осмотримся.

Наставник направился к высокой траве. – Эй, иди сюда. Смотри, – он указал на три небольших помятых круга. – Знаешь, что это?

– Нет, – быстро ответил Эйвар, с интересом смотря на круги.

– Вот здесь что-то выжидало, когда путник или уснёт, или отвлечётся.

– И что тут было?

– Посмотрим, – Ранд направился к дубам, что стояли ближе всего к привалу. Он ходил от одного дерева к другому, ощупывая и внимательно осматривая их. – Гляди, – он указал на места с тонкими царапинами на коре. – Что думаешь?

Эйвар нахмурился. – Хмм, царапины… Когти? Получается… что-то карабкалось?

Шрамы Ранда вновь растянулись от его улыбки. – Ха! Ну, хоть не болван. Может, проживёшь дольше предыдущего. Правильно, молодой, карабкались. Это гоблины.

– Гоблины?

– Так они делают. Подкрадываются, – Ранд указал на луг. – Гадёныши не охотятся в открытую, мы для них слишком большие. Вот и ждут, когда бедолага уснёт, грызут горло, чтоб не сопротивлялся, и тащат в нору. Эти сволочи маленькие, маскироваться умеют. Вон, двое забрались на дерево, трое выжидали в траве.

Эйвар внимательно слушал его. – И как их найти?

– Да тут же, – Ранд указал на лес. – Следы туда ведут. Хм… к реке какой-нибудь.

– Почему к реке?

Ранд тяжело вздохнул. – Вопросы, вопросы. Так, молодой. Как вернемся, дам тебе книгу. – Его глаза подозрительно сузились. – Стоять… Ты читать-то умеешь?

Эйвар заробел. – Умею.

– Чего это ты? – сверлил его взглядом наставник.

– Умею, но не быстро.

Ранд фыркнул и пошёл дальше. – Пойдёт. До тебя работал один болван. Даже читать не умел, идиот проклятый. Сам ему всё рассказывал, представляешь? А ты читай, понял? Тренируйся. Учись. Так дольше проживёшь.

– Читай. Тренируйся. Учись, – машинально повторил за ним Эйвар.

– Дам тебе книгу, начни с гоблинов, понял?

– Понял, – послушно ответил Эйвар, торопясь за наставником.

Они шли по следу. Лёгкий ветерок шевелил кроны старых дубов, пропуская сквозь листву золотистые лучи Рийя и Святи. Воздух был наполнен ароматом нагретой коры, мха и свежей травы. Эйвар шагал неторопливо, вдыхая полной грудью чистый лесной воздух и наслаждаясь мелодичным пением птиц. Мысли текли плавно и безмятежно, на душе было спокойно и светло, настолько хорошо, что страх снующихся где-то неподалёку гоблинов немного отступил.

Эйвар учуял в воздухе лёгкий сладкий аромат, – Хорошо как… А запах-то какой!

– А ну, стоять… – прервал его Ранд, глубоко вдыхая ароматы. – Запах и впрямь хорош… – Он пошёл дальше, разглядывая что-то вдали.

– А что не так?

– Эх ты, молодой. Тебе ещё учиться да учиться, – Ранд шёл по следу запаха, подобно волку, учуявшему жертву. – Лирвен.

– Храни меня Единый… – прошептал Эйвар.

Лирвен – дерево-хищник. Оно завлекает животных своим ароматом, а когда жертва подходит слишком близко, хватает чашеобразными челюстями, свисающими с ветвей. Большая чаша способна поймать даже лося.

Среди собирателей ингредиентов лирвен особо ценился за смолу, особо ценящуюся среди алхимиков. Поэтому многие рисковали, чтобы собрать дорогой экземпляр.

– Вон он, – указал Ранд и спешно зашагал в сторону дерева.

– Может, обойдём его? Чего на рожон лезть?

– Ещё чего. Идём, идём. У вас на ферме этого не покажут.

Они обошли несколько широких дубов – аромат теперь стоял приторно-сладкий, густой, как испорченный мёд. Эйвар впервые в жизни увидел его: дерево, возвышавшееся чёрным изваянием, будто сама тень обрела плоть. Его ствол – десятки скрюченных, переплетённых отростков срослись в единое тело, покрытое буграми и впадинами, напоминающими скрюченные конечности. Ветви свисали, как спутанные волосы, а на их концах болтались тёмно-коричневые, плотно сомкнутые чаши, словно кувшинки из кожи.

Но было ещё кое-что, отчего по спине пробежали мурашки: из самой большой пульсирующей чаши торчали человеческие ноги: неестественно вытянутые и отёкшие в почти бесформенные столбы, бледно-синие, покрытые зеленоватыми пятнами, кожа местами лопнула, а из ран сочилась мутная жидкость, привлекающая рои насекомых.

Эйвар ткнул на них:

– Это что?

– Ноги, – сухо ответил Ранд, остановившись в паре метров от дерева. – Лучше бы спросил, чьи они, вот это вопрос. – Он слегка нагнулся вперёд, пытаясь разглядеть, что было внутри чаши. – На вид, он тут дня четыре уже висит. Хм, нет, не его мы ищем. – Ранд задумчиво почесал затылок. – Мда, сволочь, не повезло тебе. Ну, нам же лучше! – Он вытащил из сапога нож и передал его подопечному.

– Зачем? – удивился Эйвар.

– Наскреби смолы, вот мешок.

Эйвар неуверенно посмотрел на наставника:

– Но гоблины…

– Гоблины не уйдут. А этим грех не воспользоваться, – Ранд указал на свисающие из чаши ноги. – Она, пока его жрёт, за нас не возьмётся. – Между напарниками возникла напряжённая пауза. – Чего встал!? Иди давай! – рявкнул Ранд.

Эйвар робко подошёл к дереву, кожей ощущая тяжёлый, тёплый воздух, пропитанный запахом гниющих фруктов и старой крови. Краем глаза он уловил движение над головой – чаши слегка приоткрылись с чмокающим звуком. Внутри них мелькнули ряды мелких, кривых зубов, влажных и желтоватых, откуда сочилась липкая слизь, тянущаяся тонкими нитями к земле. Эйвар перевёл взгляд на кору: чёрная, бугристая, она больше напоминала содранную кожу, покрытую струпьями и вздувшимися жилами. Из пульсирующих трещин сочилась тёмно-красная смола – густая, почти как кровь, но с мерзким блеском, будто маслянистая.

Эйвар дрожащей рукой поднёс лезвие – кора тут же сжалась, будто чувствуя холод металла. Эйвар аккуратно поддел небольшой наплыв смолы.

Что-то хлюпнуло. Из разреза брызнула густая жёлтая жидкость, попав ему на лицо – что-то тёплое, по запаху похожее на гной. Дерево дёрнулось. Ветви над головой резко сомкнулись, чаши захлопали, как пасти голодных птенцов. Из ствола раздался низкий булькающий стон.

Эйвар отпрянул.

– Не дрейфь, – крикнул сзади Ранд, иронично наблюдая за происходящим. – Чаши у него маленькие, голову не откусят. Быстрее давай!

Эйвар с отвращением протёр лицо от слизи и продолжил соскребать смолу. От каждого его движения дерево недовольно шевелилось. Каждый раз, бросая смолу в мешок, он поглядывал наверх, в надежде, что чаши его не схватят. И каждый раз, соскребая новую порцию, он мог поклясться, что чаши свисали всё ниже и ниже: одна из них, казалось, даже раскрылась шире остальных, увеличившись настолько, что могла схватить и его. Он скоблил всё быстрей и быстрее, сердце колотилось, дыхание участилось, выступил пот.

Чаши медленно приближались.

– Ладно, хватит, – крикнул Ранд.

Эйвар бегом рванул подальше от проклятого дерева, переводя дух. Когда он протянул наставнику всё добытое, Ранд оценивающе заглянул внутрь: – Хм, пойдёт. Неплохо, молодой. Думаю, на пятнадцать кровен наскрёб, – он бросил всё в походный мешок. – Ладно, пошли.

– А с этим что? – Эйвар указал на свисающие с чаши ноги.

– Пусть будет, трупу всё равно, – Ранд, не оборачиваясь, бодрым шагом пошёл дальше.

– Так а… – растерялся Эйвар. – Так ведь…

– Хоть дерево удобрим, – бросил Ранд через плечо с прозвучавшей усмешкой, от которой Эйвару стало не по себе.

Спустя некоторое время, когда Эйвар ещё не отошёл от увиденного, они дошли до глубокого оврага с протекающей внизу небольшой речкой. Спустившись вниз, Ранд приставил палец к губам – надо идти тихо. Так, совсем бесшумно, они пошли вдоль реки. По лицу Ранда Эйвар понял – возможно, нора гоблинов где-то рядом.

Чуть погодя они наткнулись на корни поваленного дерева, под которым был вырыт проход диаметром в полтора метра, утоптанный тонкими продолговатыми следами.

Ранд осторожно заглянул внутрь и жестом подозвал Эйвара.

Тот повторил движение и просунул голову в проём – сплошная тьма, сырость и холод. Но было в этом мраке ещё нечто: смрадный запах, резко ударивший в ноздри.

Ранд указал Эйвару на ухо – “Слушай”.

Эйвар напряг слух: в густой, зыбкой темноте, кроме глухого неровного стука собственного сердца, он уловил что-то ещё… Что это? Вдали доносилось потрескивание – словно кости ломались, а между ними – скуление, то низкое, то пронзительно-писклявое. Был ещё какой-то звук: посторонний, слишком неясный, чтобы понять. Что-то двигалось. Эйвар почувствовал, как холодные пальцы страха сомкнулись у него за спиной. Звуки приближались?

Ранд жестом велел Эйвару убираться отсюда.

Они бесшумно вылезли из оврага и быстро шли еще несколько минут, когда Ранд наконец остановился, открыв походный мешок: – Нельзя долго стоять возле их норы. У них хорошее обоняние, могут учуять, – он вытащил старую карту и карандашом отметил место, где они только что были. – Так, нора здесь, – он пометил на карте буквой “Г”. – Писк, что ты слышал, так они общаются. Могут некоторые слова говорить, но твари они примитивные, общаются скулением. Как разделываются с жертвой, труп оставляют там же, в норе, поэтому вонь такая – там внутри трупы гниют. Завтра к ночи вернёмся и очистим нору.

– Завтра? – удивился Эйвар. – Почему не сейчас? Почему завтра? И ночью?

– Пока они свежий труп едят, охотиться больше не будут. Время у нас есть. А вот нужных зелий нет. Вернёмся в Хэверглен, закупимся. И ночью, пока твари спят, тихо перережем их, да свалим.

– Может, надо было подготовиться раньше и идти этой ночью?

Ранда перекосило в гневе. – А давай ты заткнёшься. Я тебе говорю: путник тот – труп. Лезть на них без зелий мы не будем!

Слова Ранда задели Эйвара, но подопечный лишь медленно кивнул головой в знак согласия.

Но внутри Эйвар продолжал вспоминать те странные звуки в гоблиновой норе.

– А вдруг путник был жив? – думал он про себя.

Охотники вернулись к лошадям и не спеша поскакали обратно.

Тропа, по которой они скакали, вилась через изумрудное море трав, раскинувшееся до самого горизонта. Воздух дрожал от жужжания пчёл, свежего ветра и аромата цветущего клевера. Далеко вдали кружил расплывчатый силуэт – слишком крупный для птицы. Что это? Рыскающий в поисках добычи грифон? А может, гарпия отбилась от стаи? А может, пегас наслаждался свободой.

Дорога была пыльная, одинокая, с редкими покосившимися деревушками, медленно чахнущими последними перекошенными избами. Спустя несколько часов странствий на горизонте показались высокие каменные стены – Хэверглен.

Пыльная тропа вывела их на Верисдорскую дорогу – широкий, ухоженный тракт, вымощенный плотно подогнанными плитами, отполированными за века бесчисленными путниками. Здесь кипела жизнь: простолюдины с поклажей спешили по делам, авантюристы в потрёпанных плащах высматривали новые возможности, а богатые торговцы вели караваны, гружённые товарами из дальних провинций.

Вместе с остальными путниками Эйвар с трепетом подходил к огромным железным воротам Хэверглена, родного города, раскинувшегося на берегу реки Орис.

Южные ворота города: высокие арки, украшенные искусной каменной резьбой с виноградными лозами и благородным оленем посередине. У входа в город, утопая в пыли и шуме толпы, стояло несколько патрульных. Один из них, краснорожий сержант с налитыми кровью глазами, тыкал свёрнутым пергаментом в грудь странника, одетого в поношенную магическую робу. Но настоящим центром внимания был спутник мага – трёхметровый гигант с головой ястреба-исполина, чьё могучее тело было облачено в пластинчатые доспехи из чернёного железа, из-под которых шелестели перья. Хищные янтарные глаза существа метались от одного стража к другому. За его спиной виднелись два огромных меча, перекрещенных в ножнах, которыми он мог запросто разрубить любого пополам.

Проходя мимо, Эйвар уловил обрывки спора:

– Тут в грамоте сказано, что у твоего спутника медвежий облик!

– Ну, вышло так, что… – пытался оправдаться маг.

– Ты будто законов не знаешь? Без разрешения существам в город нельзя! Вот будет написано, что у него морда орлиная, тогда и…

– Это ястреб!

Гул проходящих карет, скрип колёс и крики торговцев поглотили остатки разговора.

Эйвар, бросив последний взгляд на гиганта, двинулся дальше, оставив за спиной напряжённую сцену.

Пройдя под массивной каменной аркой, они оказались в городе с аккуратными мостовыми, выложенными гладкой брусчаткой и припорошенной дорожной пылью, по которым размеренно цокали лошади, оставляя за собой тёплые, дымящиеся на прохладном воздухе кучки навоза.

Хэверглен представлял собой мир контрастов.

Центральные улицы сверкали свежепобеленными фасадами и резными ставнями, а воздух здесь был наполнен сладкими ароматами миндального печенья и дорогих духов. Но стоило покинуть центр, как взору открывались рабочие кварталы с потёртыми стенами, где пахло кожей, раскалённым металлом и дымом.

На рынках красовались румяные фрукты, которые то и дело пытались стащить беспризорники, на пару с крысами шныряющие между прилавков. В парках кипела жизнь: служанки перешептывались на скамейках, дети с визгом носились между клумб, студенты Гильдии Магов горячо спорили между собой, а патрульные то и дело выгоняли отсюда бездомных.

Хэверглен, хоть и находился на краю провинции, был процветающим городом. В отличие от бедных окрестных деревень, он богател благодаря удачному расположению на главном торговом пути в столицу Верисдор.

Клинок добрался до трактира «Чучело Горгульи», привязал у входа коней и зашёл внутрь.

Трактир представлял собой просторный холл с тяжелыми дубовыми половицами, окружённый серыми каменными стенами, хранящими в себе холод и запах дыма. У дальней стены стоял массивный камин с почерневшими от копоти камнями – его растапливали лишь в долгие осенние и зимние месяцы, когда пламя становилось единственным спасением от стужи. По всей длине помещения висели головы подстреленной дичи с мерцающими в полумраке стеклянными глазами. Воздух был пропитан ароматом жареного мяса, старого дерева и дымного торфа.

Ранд широким взмахом руки, по хозяйски, открыл двери, кивнул паре знакомым, кому-то от всей души хлопнул по плечу, ведя себя по приятельски, дерзко и вызывающе.

Местные, знавшие его не один десяток лет, к подобному уже давно привыкли.

Клинки сели за стол, где по соседству громко урчал пьяный хиттир – раса кошачьих двуногих, высотой с человека, покрытая густой шерстью и с кошачьей мордой. Хиттиры, благодаря своей природной ловкости и бесшумным подушечкам лап, были превосходными охотниками и ворами. У них, как и у домашних кошек, были разные окрасы – у этого была светло-серебристая шерсть с большими серыми разводами и множеством чёрных узоров.

Зная их хитрую природу, Эйвар невольно потянулся к карманам.

Они заказали себе батон хлеба с сыром и две кружки эля.

– Будешь пить, – приказал Ранд. – Никогда не знаешь, когда будет последняя кружка.

Эйвар был здесь впервые. Он с интересом оглядывался по сторонам, пока не встретился с… горгульей? Точнее, с её чучелом… На монстре был надет поношенный жилет и старый плащ, а на башке сидела маленькая треугольная шляпка с торчащим красным пером.

– Ранд? Это…

– Его зовут Клюк, – наставник с укором посмотрел на него, – Да не пялься ты на него, прояви уважение!

Ранд довольно хлопнул в ладоши, когда трактирщик принес еду, оставив Эйвара додумывать об увиденном одного. – Что нового? – спросил он.

– А что нового… – трактирщик небрежно положил еду на стол, аж тарелки зазвенели. – Говорят, что послезавтра Имперская Армия придёт рекрутов набирать.

Ранд немного отпил из кружки, удивленно посмотрев на трактирщика. – Рекрутов? Для чего?

– Да чёрт их знает. Говорят, что по всей Империи набирают. Не только у нас.

Ранд, ухмыляясь, ткнул локтем Эйвара. – Ха! По всей Империи? Посмотрю я, как они будут орков набирать. Представь этих клыкастых в армейских плащах!

Трактирщик почесал бороду и пожал плечами: – Орки идут. Слыхал я, им в три раза больше платят…

– Орки – сильнейшие из воинов, – робко вставил Эйвар.

Ранд оторвал ломоть хлеба, скривив рот: – И то верно. Помнится, в наших окраинах банда орудовала, был там один клыкастый… Подонок четверых стражей убил. Даже с копьем в животе всё орал да топором махал! Представь! Добили только, когда он уже ходить не мог.

– Такие дела, – закончил трактирщик. – Армия придет рано утром. Улицы будут украшать, наверно, и у нас один флаг да повесят, – трактирщик положил полотенце на плечо и ушел восвояси.

Ранд обратился к Эйвару: – Слушай, молодой. Сейчас доедим, допьем, а потом иди к себе, отдохни, отоспись там. Ну или не знаю… свиней накорми, ты же фермер. К гоблинам подготовиться нужно, я всё нужное куплю.

– Как скажешь… – Эйвар сделал пару глотков. – Я просто думал, что там же могли справиться, не возвращаясь в город.

Ранд категорично покачал головой: – Неправильно думал! Гоблин один раз укусит, может такую заразу занести, хоть руки себе не отрубай. У нас ни зелий, ни трав не было. Много наших от заразы всякой погибает, – Ранд откусил сыр и сделал большой глоток. – Ладно, допивай и топай.

Эйвар всё же хотел ему сказать о странных шумах в гоблиновой норе, но решил не испытывать терпение наставника. – Понял, – кратко сказал он.

Допив кружку, Эйвар попрощался и вышел из трактира, не спеша направившись домой.

По дороге ему встретился шумный рынок – ряды деревянных лавок, за которыми торговали чем попало: от еды и одежды до оружия и украшений, почти всем, кроме существ и могущественных артефактов.

Между прилавками сновали покупатели: люди придирчиво рассматривали серебряные безделушки, лесные эльфы щупали тонкую кожаную одежду, пара тёмных эльфов с видом знатоков изучала светящийся магический меч, кошачьи хиттиры интересовались зельями, риффи – раса, похожая на людей, но с красной кожей и рогами на голове, – спорили у мясной лавки, а полурослики толпились у горшечника.

Эйвар вырос здесь, в южном районе Хэверглена, и давно привык к такому разношёрстному люду. Единственные, кто здесь бывали редко, это орки – их буйный нрав не приветствовался в городе.

Пройдя Южные ворота, по бокам Верисдорской дороги раскинулись фермы. Жить здесь считалось неплохим вариантом для простого работяги – всё же лучше, чем в грязных рабочих кварталах. Вот только сам Эйвар терпеть не мог крестьянский труд, а жизнь то и дело втягивала его в разные передряги. Нередкие драки с местными горячими лбами однажды обернулись для него парой дней за решёткой.

Тогда-то соседский старик и сказал ему: – Да уж, парень, тебе бы в бойцы, чем в огороде горбатиться.

Эта мысль запала ему в голову. Сперва он подумывал об Имперской армии или Городской страже, но проклятый арест закрыл перед ним эти двери.

Оставался один путь – в Гильдию Клинков.

Служба в Клинках имела свои плюсы: свобода действий, никаких уставов, можно было побывать в разных уголках страны, и главное – хороший заработок, в разы выше армейской жалобы. Но хватало и минусов: сотрудники часто умирали, работа грязная, а горожане нередко сторонились их, боясь, что Клинки принесут с собой заразу или проклятье, поэтому их частенько называли пренебрежительно “чистильщиками”.

Показалась ферма его семьи – небольшой домик с парой сараев, сад с деревьями и большой огород – всё то, что его родители заработали тяжелым крестьянским трудом. Эйвар зашёл в свою пристройку, скинул сапоги, снял старую потрёпанную кирасу и плюхнулся на кровать.

Хоть вечер только наступил, но силы быстро покидали его.

Засыпая, он слабо улыбнулся, предвкушая завтрашний день.

Ночь пролетела в два счёта. Проснувшись ранним утром, он поднялся в бодром расположении духа – для него намечалось нечто “геройское”, нечто мужественное и совсем не обычное.

Яркий золотой свет Рийи и Святи заливал двор. Эйвар, наспех умывшись из бочонка, затягивал ремень с серебряным мечом, когда на скрипучих ступенях крыльца появилась Мирилла. В глазах матери стоял немой укор, заставивший парня потупить взгляд.

Между ними повисло то самое молчание – тяжёлое, как камень на сердце. С тех пор как он объявил о решении служить, слова в доме стали редкостью. Эйвар понимал: приютив его, они ожидали помощника по хозяйству, а получили охотника на нечисть.

Он как можно скорее покинул ферму – уж слишком долго он провёл здесь: среди нескончаемых грядок, нудной работы и одних и тех же лиц. Ему не терпелось наполнить свою жизнь новым, неизведанным.

Добравшись до южных кварталов города, на полупустом рынке Эйвар увидел Ранда, горячо жестикулирующего перед высшим эльфом. Безупречные черты лица и холодный взгляд эльфа выдавали его происхождение – среди всех рас в искусстве алхимии и магии им не было равных.

– Десять кровен, – сказал эльф.

– Да прекращай, – отмахнулся Ранд, – Давай восемь, видишь, у меня новенький, зелий нужно будет побольше.

Эльф скептично посмотрел на него: – Вечно эти “новенькие”.

– А что делать-то? Молокососы убегают. Ладно тебе, дай парню шанс, на лишнюю монету оболтус хоть себя прокормит.

– Хорошо, хорошо, – раздражённо ответил эльф, – Пусть будет девять…

Лицо Ранда растянулось в широкой улыбке, заставив шрамы поползти вверх: – Идёт! – Он с грохотом положил серебряные монеты на лавку, получив в обмен два фиолетовых флакона. Положив их в походный мешок, он продолжил идти вдоль лавок.

– Что это? – поинтересовался Эйвар.

– Зелье Винзимы, от воспалений, – ответил Ранд. – Гоблины часто жрут всякую падаль, и во рту у них столько заразы, что из зубов можно яд варить. Если укусят, то заражение пойдёт быстро, и храни тебя Единый, если у тебя нет Винзимы. – Ранд остановился возле благоухающей лавки с травами: – Мариаллу мне.

За прилавком стоял краснокожий риффи: – Три кровна.

– Вот! Это нормальная цена, – Ранд протянул ему монеты, получив взамен мешочек. – Мариаллу обязательно! Укус, обморожение, ожог, любая рана – остановит боль и заживит, мало-мальски.

Эйвар внимательно следил за тем, что набирает Ранд, и пытался запомнить всё, что он говорил: “Винзима от воспалений, Мариалла заживляет раны, снимает боль…”

После непродолжительных покупок и споров с хозяевами лавок Ранд внимательно осмотрел походный мешок, пересчитав флаконы и съестное. – Вроде всё. Ну что, готов?

Эйвар заволновался: – Готов.

– Тогда седлаем коней. Уйдёт полдня, чтобы добраться. Где-нибудь рядом сделаем привал, пока не стемнеет. Понял?

– Понял, – кивнул Эйвар.

Ранд бросил ему мешок: – Отвечаешь головой.

Клинки оседлали коней. Эйвар был доволен собой – он ощущал себя героем одного из тех рассказов о рыцарях. Но лёгкий страх всё-таки охватывал его – как-никак предстояла не просто уличная драка. Теперь же на поясе висел меч, которому предстояло вонзиться в чью-то плоть.

– Интересно, как гладко проходит лезвие сквозь тело? – рассуждал про себя Эйвар, – А голову тяжело срубить? Может, сначала отрубить руки? М-м, нет, по руке попасть, наверно, тяжело. Лучше по ноге.

Начало пути пролегало по широкой Верисдорской дороге – оживлённой артерии нескончаемых потоков купеческих караванов в столицу. Хэверглену действительно повезло с расположением: город не только находился на главном торговом пути империи, но и входил в состав Фарентола – самой богатой и развитой провинции, сердце людских земель.