Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Солдаты почтительно расступились, и взору предстал высокий молодой мужчина в синих с белым доспехах. Его лицо выглядело слишком изящным для воина, черты лица, словно нарисованные кистью художника с особенной утонченностью, слишком напоминали женские: красиво очерченный рот, тонкий нос, правильно расположенные глаза в окаймлении пушистых ресниц. Хотя голову покрывал белоснежный шелковый платок, непослушные пряди черных волос выбивались из-под его покрова, ниспадая по левому плечу. Он был строен и изящен, как самурайский клинок, сотворенный рукой мастера высшей категории. Острый взгляд внимательных глаз уставился на старика с леденящей проницательностью.

– Выпьешь со мной? Путь был неблизким, – пригласил Такэда голосом, не терпящим возражений.

– Пожалуй, – согласился Кэнсин и уселся напротив.

Полководцы подняли блюдца с саке и тут же осушили их, после чего воцарилась тишина. Они безмолвно всматривались в глаза друг другу, будто общаясь на духовном уровне, однако взгляды были отнюдь не приветливыми. Никто из свиты не уследил, как катана выскользнула из белоснежных ножен Уэсуги. Старик с невозмутимым лицом блокировал молниеносный выпад стальным боевым веером.

– О чем ты думаешь перед смертью, Сингэн? – проговорил Уэсуги Кэнсин спокойно, будто не прикладывал и капли силы к рукояти меча, которым давил на веер своего злейшего врага.

Ни одна морщинка не дрогнула на строгом лице старика, он размашисто оттолкнул Бисямонтэна назад, встал со своего стула, заинтересованно рассматривая глубокие зазубрины на металле.

– Прошу простить мой эгоизм, но сегодня я вынужден отказать тебе в сражении, друг.

Брови Кэнсина припали к переносице в откровенном негодовании, а сам он выпрямился, вопросив взглядом и ожидая развернутых объяснений.

– Нежели ты решишь настоять на битве, мне придется уважить твое желание, в следствии чего нами будет потеряно много времени и немалое количество жизней, а главное, – тут он сделал театральную паузу и красноречиво глянул на врага, – утрачена возможность.

Бисямонтэн качнулся всем корпусом. В этом движении Сингэн прочитал заинтересованность.

– Что ты знаешь о Черной Цитадели?

– Старые байки трактирных забулдыг, – фыркнул пренебрежительно молодой генерал.

– Но имя Татсусиро Сабуро наверняка долетало до твоих ушей?

Уэсуги передернул плечами и ответил:

– Мои владения слишком далеко, чтобы знать каждого, кто бьет себя кулаком в грудь, заявляя о притязаниях на сёгунство. С таким-то именем к власти прийти крайне сложно, полагаю55, – подметил без доли иронии.

– Татсусиро появился на полях сражений каких-то пять лет назад, тут же обзаведясь могущественными врагами, которые по сей день не могут дать ему отпор.

– Под могущественными врагами ты имеешь ввиду…

– Дом Имагава.

Уэсуги отвел задумчиво взгляд, но тут же спросил:

– В чем же его секрет? Могучая армия? Выдающиеся военачальники?

– Это нам и предстоит узнать, – хмыкнул Такэда, кивнув своему воспитаннику, застывшему у входа в шатер с обеспокоенным видом, и тот без особого желания оставил военачальников наедине.

– Нам? С чего ты решил, что меня это заинтересует? – чванливо вскинул аккуратную голову Кэнсин.

– Совсем недавно Татсусиро обратил в прах род Ода, захватив Овари с войском всего в две тысячи солдат. Следом за Одой в Дзигоку проследовал клан Сайто, который ни один год поддерживал конфронтацию с несговорчивым юнцом, – произнося «юнец», старик снизил напор голоса, как будто не был точно уверен, что объект их обсуждений действительно мальчишка. – И вот теперь Имагава идет на Овари с уверенностью, что Татсусиро ослаблен затянувшейся войной, рассчитывая без труда захватить эти земли, и я опасаюсь, что глупец просчитался.

– Спрошу снова: почему это должно меня взволновать? Отсутствие Имагавы дает мне прекрасную возможность сейчас же отправиться в Сагами и осадить замок Одавара.

– Или отправиться вместе со мной в Овари, дабы покончить с Татсусиро наверняка.

Тонкая бровь Уэсуги изогнулась в возмущенном протесте, но протест не успел обрести форму голоса.

– Нужно ли мне объяснять, что, если столь амбициозный молодой человек преуспеет в войне против Имагавы Ёсимото, чувство собственной непревзойденности захлестнет его, и тогда, преумножив собственные силы, он непременно двинет свою армию на наши земли. Воинов, подобных Татсусиро Сабуро, следует или душить в зародыше, или заключать с ними прочные союзы.

– Я не узнаю тебя, старый друг, – проговорил меланхолично Кэнсин. – Где это было видано, чтобы Тигр из Каи страшился кого-либо настолько, чтобы просить помощи у своего заклятого врага?

Проницательный взгляд Сингэна остывал на глазах, казалось он начинал жалеть, что опустился до уговоров, не делающих чести такому честолюбивому человеку, привыкшему склонять собеседников на свою сторону силой.

– Я мог бы заявить, – продолжал Уэсуги спокойно, – что подобное положение дел только делает меня победителем. Пока вы заняты усмирением Татсусиро, мои руки полностью развязаны. И кто бы не победил в этом противостоянии – победа не достанется легкой кровью, а значит победитель будет слаб и истощен, что дает мне, повторюсь, прекрасную возможность. Но поступить так – значит опустится до уровня падальщика, коим я себя не считаю. Кроме того, я уважаю достойных людей, подобных тебе, Сингэн. В этой связи, спешу откланяться.

Военачальник развернулся к выходу, сделал шаг.

– Что ж, – прогремел Такэда, как будто решил воспользоваться припрятанным козырем, который хранил для особого случая, – возможно твое решение изменится, когда ты решишь осведомиться о Татсусиро получше.

Бисямонтэн остановился перед входным полотнищем, обернулся.

– Согласно предоставленной мне информации, Татсусиро Сабуро необычный человек.

Уэсуги сузил вдруг вспыхнувшие огнем глаза.

– А информация родом… – он осекся и окинул шатер взглядом так, будто уточнял, что кроме них внутри никого, – из «тех самых мест»?

Вопрос повис в воздухе без ответа, но Бисямонтэн слишком хорошо знал своего заклятого врага, чтобы не прочесть ответ в его строгом взгляде.

* * *

Тысячи подожженных стрел обрушились метеоритным дождем на пограничные укрепления Овари. Деревянные вышки, охваченные пламенем, рушились, солдаты Имагавы, точно свора бешеных псов, рвали красные с черным монсё, поджигали их и бросали на землю, втаптывая в грязь. Сопротивления не было, но Имагаве Ёсимото это не показалось странным. Упиваясь своим превосходством, он устроился в уютном красном паланкине в самом тылу войска, а по завершению прорыва лишь устало зевнул и приказал разбить лагерь на холме Окэхадзама. Мацудайра Мотоясу учтиво просил старика потерпеть и добраться до крепости Одака, где владыка будет в безопасности, но тот лишь прикрикнул на него и устроился в пестром шатре в самом центре лагеря, где принял горячую ванну и потребовал подогретое саке со сладостями.

Бесцветный день подходил к концу, небо неторопливо сбрасывало с себя свет. Дождь то накрапывал, то прекращался, но это не замедляло работу солдатам, что безустанно отправляли обоз за обозом к стенам крепости, которую без особого труда удалось взять меньше, чем за световой день. Это обстоятельство так же не колыхнуло надутого Имагаву Ёсимото, и насторожило осмотрительного Мацудайру Мотоясу.

В шатер вошли два командира с докладом. В этот самый момент Ёсимото развалился на шелковых подушках, а две молодые девушки наминали старику ступни с таким усердием, словно тот лично участвовал в осаде и добирался до Овари от самой Суруги пешком.

– Захват укреплений Васидзу и Маруне прошел успешно. Строения при штурме не пострадали, сейчас на их территории мы разворачиваем полевой штаб для раненых, хоть таких совсем и немного. Семь отрядов асигару под управлением Мунэнобу держат оборону на границах, – доложил Мацудайра, стараясь не всматриваться в ловкость рук массажисток.

– Ты нашел Сибату Кацуиэ?

– Никак нет, – с негодованием выдохнул юноша, его внимательные глаза отражали блики огня большой круглой жаровни в самом центре шатра. – Сибата увел войска еще до нашего наступления. Слишком все просто. Никто не оказал нам сопротивления. Деревни пусты. Ни припасов, ни фуража. В крепости нас ждали только прислуги и две дюжины асигару, которые бросились бежать кто куда. Татсусиро что-то задумал. Этот человек не совершил бы такой колоссальный промах.

– Да что он может со своей кучкой голодранцев? Татсусиро брать живым. И чтоб царапины не было на его теле. Все, убирайся! Ты нагнетаешь на меня тоску, мальчишка! – замахал руками князь.

Мацудайра плотно сомкнул челюсть, с отвращением поморщил нос и скрылся за пурпурным входным полотнищем.

Татсусиро наблюдал, как необъятных размеров войско, точно насытившийся вдоволь тигр, улеглось пестрым лагерем на холме. Обозы шныряли один за другим по извилистому тракту, устремлялись караванами к стенам крепости Одака. Постепенно лагерь замерцал сотнями костров, слышались хоровые напевы боевых песен. Бивак Имагавы был так велик, что его хвост уводил в лес, где лесорубы уже вовсю валили невысокие деревья для поддержания огня в жаровнях и очагах кузнецов.

Размеренное поведение врага вселяло в Татсусиро сомнения касательно его изначальной стратегии, согласно которой новость о вторжении Такэды в Идзу заставит самодовольного оккупанта разделить свои силы и направить часть войска на выручку Го-Ходзё. Но по его расчетам прошло уже больше двух суток, а известие либо не достигло Имагавы, либо судьба союзника его совсем не волновала. Следовало начинать прорабатывать новую стратегию или же отказаться – как того боялась Оити – от Овари вовсе. Небо хмурилось в преддверье дождя, и это могло бы сыграть Цитадели на руку, если бы не чудовищный перевес сил врага. Учитывая, что часть войска пришлось оставить на недавно занятых территориях в Мино, а раненых оказалось больше, чем предполагал Сабуро – теперь готовых продолжать бой было не более трех тысяч.

Татсусиро кормил коня, когда в лагерь, обрамленный на скорую руку черными полотнами, влетел быстроногий буланый мерин Оити. Девушка буквально на ходу выскользнула из седла, напористым шагом направилась к брату, лицо которого не скрывало удивления. С тех пор как воительница стала супругой Адзаи Нагамасы – увидеть ее на коне при оружии и в доспехах стало настоящей редкостью. Тело девушки защищал легкий пластинчатый доспех, выкрашенный в белый цвет с синими заклепками и узелочками, иссиня-черные волосы заплетены в длинную толстую косу, ниспадающую по спине из-под шлема, украшением которого были три золотых орхидеи.

– Эге! Вы только гляньте! – выплюнула насмешливо Такахико, на мгновенье оторвавшись от смазывания стрел неведанной зеленой субстанцией. – Вот уж не думала, что Владычица Оми почтит наш скромный лагерь своим визитом!

Звеня доспехами Оити проследовала мимо, словно Орин для нее не существовало.

– Это безумие! – вспыхнула девушка, вперив зеленые глаза в оторопевший взгляд брата. – О чем ты только думал?! Если это не часть твоего хитроумного плана, дорогой брат, то наверняка наивысшая глупость! Как ты собираешься выходить из этой ситуации?!

– На подходе к границам армии Такэды и Уэсуги! – выкрикнул Хисимура, который ворвался в лагерь мгновенье назад, но наткнувшись на Оити взглядом, приветливо заулыбался. – Какая приятная встреча, Оити-сама!

Увидев товарища с перевязанной головой и подвязанной рукой, всего исцарапанного и такого уставшего, Оити отбросила гнев и удивленно округлила глаза. Разом окинув беглым взглядом весь лагерь, засвидетельствовала немало раненых и покалеченных воинов.

– О, боги. Осада Инабаямы не прошла гладко, я права? Сколько осталось способных пойти на это смертоубийство? Одна тысяча, две?! Это безумие, брат!

– Такэда и Уэсуги? – переспросил Татсусиро, игнорируя взволнованную сестру. – Вместе?

– Я удивлен не меньше твоего, – усмехнулся с привычным оптимизмом Сато. – Они столкнулись в Идзу, но боя между ними не состоялось. Напротив. Эти двое заключили перемирие то ли с целью дожать Имагаву, то ли закатить большую пьянку на этом самом холме в честь нашего полного уничтожения.

Сато говорил как всегда шутливо, но Оити заметно побледнела, а Орин устало вздохнула. Рыжий не отводил взгляда от вспыхнувших мрачным огнем глаз друга.

Еще минуту назад, он не знал, как выпутаться из петли, которая сужалась вокруг горла, норовя не просто задушить, но заодно и свернуть неказистую шею Черной Цитадели, но услышав новость, до ужаса напугавшую всех собравшихся, его изворотливый ум тут же напрягся, явив лукавую и столь неуместную ухмылку. А разгульные вопли из лагеря оккупантов тем временем нарастали подобно гулу надвигающегося шторма. Шторма, который неминуемо грозился ударить в лица приближающимся к Окэхадзаме военачальникам.

– Занятная новость, – ухмыльнулся Сабуро. – Если даже такие как Такэда и Уэсуги объединились, планы у них полномасштабные. Не думаю, что наше ничтожное воинство достойно подобной чести. Что же они хотят предложить Имагаве? Разделить эти земли? Или же, объединив силы, попытаются размазать старика по этому холму, а после устроить дележку всего региона Канто? – размышлял с холодом в голосе и с жаром в глазах.

Все молчали, отчего Сабуро чувствовал, как воздух пропитывается тревогой, точно ткань от обильного и неудержимого кровотечения.

– Подождем.

Он принял, как можно более самоуверенный вид, а собравшиеся украдкой переглянулись. Каждый пытался во взгляде другого отыскать спокойствие или уверенность, которые бы утихомирили клокочущую тревогу в груди. Один лишь Сато стоял в стороне, покуривая свою любимую трубку и будто совсем не слушая командира, но его спокойный вид никому не внушал столь желаемого успокоения, так как каждый знал насколько Сато пренебрежительно относится к таким ситуациям. Он верил в каждое решение генерала, а потому и не считал нужным ставить его слова под вопрос или же пытаться в чем-либо переубедить. Гавань его спокойствия становилась своего рода отдушиной для Татсусиро, который видел себя среди прочих недопонятым гением.

– Имагава хорошо позаботился о том, чтобы испортить отношения с Такэдой. Такэда в свою очередь зарядил бывшему союзнику звонкую пощечину, бесцеремонно напав на Идзу. Не думаю, что дерзость такого рода до сих пор не долетела до ушей Имагавы.

– Не похоже, что он осведомлен о событиях в Идзу, – не смог умолчать Акэти, сложив руки на груди и не сводя глаз с места стоянки врага. – Выходка Такэды не поддается логике. Зачем ему идти в такую даль за Имагавой, изнуряя и до того уставшее войско долгим переходом, вместо того, чтобы двинуться в сторону Одавары – стратегически важного объекта во всем регионе Канто?

– Подождем, – повторил Сабуро. – Внезапное появление Такэды – еще и в компании Уэсуги – непременно насторожит нашего захватчика и, что бы те ему не предложили, в ответ полетят сплошные угрозы. – Сабуро оперся руками о походный стол, рассматривая карту. – Где сейчас Адзаи? – обратился к сестре.

– Встал лагерем близ кайтского тракта, – ответствовала Оити бесцветным голосом. – Скоро новость о вторжении Такэды и Уэсуги достигнет его ушей, и боюсь он посчитает нужным отступить обратно к Оми, оставив тебя наедине с этой бедой. Откажись от Овари, брат, – попросила почти что жалостливо.

– Нет, – обрубил Сабуро.

– Это безумие! – возвысила голос воительница – что случалось очень и очень редко. – Нет никаких шансов победить в этом сражении, неужели ты не видишь?! Силы чудовищно неравны! Почему ты отказываешься признать… – она внезапно осеклась.

Сабуро казался недвижимым и бездушным, точно застывший миллион лет назад айсберг.

– Я возвращаюсь к Нагамасе.

– Ты нужна мне здесь, – ощетинился Сабуро.

– Он должен знать о сложившейся здесь ситуации из моих уст.

– Чтобы поспешить убраться подальше, – хмыкнул насмешливо лидер Черной Цитадели.

– Он не ты. Он не поведет людей на верную смерть.

Собравшиеся мрачно потупились кто куда, когда аура вокруг Татсусиро сменилась настолько, что волосы на руках становились дыбом. Упрек сестры болезненно кольнул его самолюбие. Нет. Не самолюбие. Это ядовитая ревность вздымалась в груди молодого человека подобно неуправляемому чудовищу, которое очень давно жаждет крови.

– Ты сберег гарнизон, приказав Сибате отступать, – поспешила добавить девушка, как только поняла, что сказала брату в лицо то, что не сказала бы никогда прежде. – Откажись от мысли отбить Овари у Имагавы, молю. Отступите к Мино и отдышитесь. Сколько вы уже в походе? Пять дней? Неделю? На что ты рассчитываешь, выжидая удобного случая для атаки?!

– Поступай как знаешь, сестра. Не смею задерживать, – скрежетнул генерал. – Но пока я командую этими людьми, – обвел рукой скромный лагерь, – они последуют за мной хоть в Дзигоку. Или я ошибаюсь? – возвысил голос, в котором читалась угроза. Все молчали, теперь не сводя с Татсусиро взглядов, хотя тот знал, что их покорность продиктована безвыходностью положения и едва ли самозабвенной верностью. Какая разница – умереть в сражении по приказу безумца или же умереть от рук безумца, приказ не выполнив? – Если мы не можем защитить этот клочок земли, как же захватим столицу? Как свергнем вероломное правительство? Можем ли мы называть себя истинными воинами, если сейчас отступим, понурив головы, как запуганные псы?! – Его голос грохотал. – Не вы ли называли себя последователями Такахиро Рюсэя?

Мицухидэ раздраженно фыркнул.

– Такахиро не был столь безрассуден…

– Гроза, – вдруг выпалил Сато, уставившись на мрачнеющее небо, доносящее периодически отдаленные громовые раскаты. – Дождемся грозы и сосредоточимся на одной стремительной атаке по центру лагеря.

Теперь капитаны хлопали глазами с таким видом, будто в их окружении стало на одного безумца больше.

– Сибата сделал все, чтобы уровнять наши шансы на победу с учетом перевеса сил, а Имагава решил устроить себе отдых прямиком на «пороховой бочке», – выдохнул Сабуро, явно уставший от этой дискуссии.

– Тот самый заслон, о котором ты распорядился перед походом на Мино? – решил уточнить Хисимура. Сабуро кивнул. – Он ведь расположился как раз в равной удаленности от лагеря и равнины, откуда движутся армии Каи и Этиго? И если Имагава решит перейти в наступление – лагерь и он сам будут отрезаны от основного войска стеной огня. Но это лишь в том случае, если конфликт состоится, – размышлял, точно наедине с собой капитан. – А где сейчас Сибата?

– Ждет сигнала у рва Шаппу, – проговорил генерал.

Акэти устало потер пальцами переносицу.

– Потрясающе. Я правильно понимаю, что твоя тактика держится на воле случая? – Уточнил насмешливо. Так, словно не боялся последствий. Так, словно забыл кто перед ним находится. – Как это по-взрослому, надо же, – уже не мог остановиться. – Твоя лихая бравада всех нас отправит в Дзигоку. Прислушайся к совету сестры.

Сато даже перестал пыхтеть трубкой, а его брови подскочили от удивления. Такахико прикрыла ладошкой рот, скрыв за этим жестом свернутые трубочкой губы, едва сдерживающиеся от позыва звучно и протяжно просвистеть. Рубиновые глаза медленно перетекли на капитана разведки и на мгновенье замерли, словно уточняя, пребывает ли тот в трезвости ума. Обычно Акэти воздерживался от едких комментариев в адрес командующего, так как знал на собственной шкуре, чем грозит излишняя дерзость, но сейчас, ощутив поддержку в лице довольно значимого для Татсусиро человека – Оити – не смог удержать ядовитое варево внутри себя, будто отыгрываясь за долгие и долгие месяцы молчания.

– Мицухидэ, – проговорил Сабуро к всеобщему удивлению спокойно и вогнал в карту и стол под ней танто ровно в том месте, где пролегла длинная черта, разделяющая холм Окэхадзама на две части, – раз ты так полон энергии, что осмелился оспаривать мои приказы, ты и подожжешь заслон. Но ты должен знать: если не справишься – лучше не попадайся мне на глаза. – Голос Татсусиро звучал поразительно мягко, но вот глаза. Глаза пылали угрозой. Акэти заиграл желваками, молча проглатывая проклятия. – Сато с конницей присоединится к Сибате, который осведомлен о порядке действий, – продолжал генерал, указывая одним взглядом на ров Шаппу, расположенный близ лесного массива – чуть левей того места, откуда двигались армии Такэды и Уэсуги.

– Если Сато уведет конницу, кто же с тобой пойдет в наступление?! – возмутилась Оити, пытаясь поймать взгляд брата.

– Для моего маневра хватит и две дюжины всадников.

Оити, похолодевшая и бледная, чувствовала, как леденеют пальцы рук от столь сумасбродной тактики. Она еще мгновенье всматривалась в глаза брата, но не нашла там ни страха, ни сомнений, потом ловко вскочила в седло, натянув жестко поводья, заставив коня танцевать.

– Сбегаешь к мужу? – вопросил генерал бесцветно, отвернувшись, точно испугавшись, что Оити разглядит в его взгляде огонь ревности, безжалостно обжигающий всю грудную клетку.

– Он ждет моего возвращения. Если я не появлюсь в скором времени, он примет решение отправить к Одаке отряд, и тем самым будет втянут в конфликт. Я не могу этого допустить.

Сабуро улыбнулся с иронией и, наконец, нашел в себе силы заглянуть в глаза сестре. Глаза, которые не могли скрыть тревоги и волнения за судьбу всех здесь собравшихся. За его, Сабуро, судьбу в частности.

– В таком случае, не смею задерживать.

Оити медлила, как будто разочарованная тем, что брат совсем не проявляет настойчивости, не пытается ее уговорить остаться. Женская вредность в ней диктовала свои правила. Она показательно отвернулась и уже собиралась направить коня прочь из лагеря, когда на холме показались первые ряды строем марширующих армий Каи и Этиго. Тень улыбки тронула тонкие губы девушки, но она тут же мысленно одернула себя. Покинуть лагерь Цитадели сейчас значило бы привлечь к себе внимание, привлечь внимание к их месту стоянки.

– У тебя еще осталась та бутыль тсусимского саке? – осведомился Сато, разглядывая многотысячное войско врага, выстраивавшееся на расстоянии от лагеря Имагавы ровными порядками.

– Храню для хорошего повода.

– Если доживем до завтрашнего дня, я желаю претендовать на сей божественный нектар, – рассмеялся рыжий.

До кряжа, где Цитадель разбила свой скромный лагерь, долетал вой боевых труб, бело-черные группы асигару Имагавы выстраивались в несколько рядов, держали копья и луки наготове. Воеводы верхом кружили меж их рядов, выкрикивая приказы, а на другом конце лагеря всадники с истеричной быстротой снаряжали своих боевых коней. Все выглядело так, будто мирным путем эта удивительная встреча не разрешится ни при каких условиях.

Такэда и Уэсуги отделились от своих войск, направились к линии соприкосновения с вражеским лагерем. Встречать их выехал Мацудайра Мотоясу собственной персоной в сопровождении другого не менее важного военачальника.

– Напрасно вы явились сюда, – сказал молодой самурай громко и с угрозой в голосе. – После вероломного вторжения в Идзу Имагава от вас мокрого места не оставит, – посулил, закинув на плечо громоздкий молот – столь не характерное оружие среди общепринятых.

– Вероломством было отменить торговое соглашение с Каи, поставив все мои владения в невыгодное положение! – вспыхнул Сингэн. – Я желаю говорить с Ёсимото лично.

– Не может быть и речи, – фыркнул чванливо юноша.

– Он думает, что Татсусиро так просто отдаст провинцию, за которую бился, точно лев, несколько лет подряд?! Вы не знаете с кем имеете дело. Пусть вас не вводит в заблуждение факт его малочисленного войска…

– Ты привел сюда свою армию, чтобы нашептывать предостережения, Такэда? С чего бы тебе заботиться о нашем положении, будь добр объяснить, – хмыкнул насмешливо Мотоясу.

– Мы хотим обсудить с Имагавой возможность объединить силы против Цитадели здесь и сейчас, – заговорил сдержанно Уэсуги.

– Здесь и сейчас вы вылезли на холм всем скопом, чем, несомненно, спугнули Татсусиро Сабуро. Он не настолько безрассуден, чтобы лезть в столь адское пекло.

– Он явится, будь уверен, мальчик. И тогда ты пожалеешь, что отринул руку помощи.

– Жду с нетерпением его появления.

– Не будь столь заносчив, Мацудайра, Татсусиро выпутывался из передряг и пострашней. Ты можешь не видеть, но тучи уже сгущаются и пока мы тут теряем время, демон подкрадывается все ближе, – продолжал Уэсуги Кэнсин. – Я желаю обсудить сложившуюся ситуацию с Имагавой, – настаивал, – и ты либо пропустишь меня, либо я прорвусь силой.

На мгновенье показалось, что лицо Мацудайры смягчилось, он призадумался, как это предложение сможет сыграть лично ему на пользу. Такэда и Уэсуги терпеливо ждали, когда юноша примет верное решение, но тот медлил.

Татсусиро напряженно всматривался в складывающуюся картину с высоты своего наблюдательного пункта, и долгие переговоры начинали вселять в него тревогу. Любой ценой он должен натравить этих идиотов друг на друга.