Казимир Лыщинский. Самый скандальный судебный процесс в истории Беларуси

Про отца и мать Казимира Лыщинского мы расскажем подробнее в следующих главах, а сейчас немного о вопросах веры.

Вероисповедание. Отец Казимира Лыщинского, Гераним, – несомненный католик по вероисповеданию. Целую страницу в своем завещании он отвел перечислению пожертвований монастырям, костелам, церквям в Бресте и его окрестностях. При этом обычное пожертвование на костел составляло не менее 15 злотых, на церкви – по 10 злотых, а на Лыщинскую церковь – 20 злотых17. Сверх денежного взноса Гераним Лыщинский жертвует Лыщинской церкви «черные камлетовые ризы». За этим загадочным подарком скрывается верхнее облачение священника, сшитое из черного сукна и надеваемое во время богослужения.

По всему видно, что отец Казимира Лыщинского тоже питал особую привязанность к этой церкви. Полагаем, потому, что там покоились его родители.

Говорит о церкви в Лыщицах в своем завещании и старший брат Казимира Лыщинского Матвей: «Тело мое грешное… должно быть похоронено в церкви Лыщинской»18.

Эта церковь неоднократно упоминается в архивных документах. Например, зафиксированы вот такие истории. 13.09.1726 года с иском в Брестский городской суд обратился митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси Лев Кишка по факту убийства лыщицкого священника Фомы Крымского. Претензии в суде были заявлены предстоятелем униатской церкви19. 15.06.1795 года в Брестский земский суд был представлен документ от местной помещицы Марианны Лыщинской, которым подтверждалось право на приход Лыщицкой церкви, данное ею священнику Хацкевичу20.

Исходя из этих, пусть и косвенных фактов, можно с большой долей вероятности утверждать, что первые Лыщинские были православными (на это указывают и их одинарные имена: Лев, Петр, Ян (Иван), Лука, Константин, у католиков были приняты двойные), а после 1596 года они перешли в униатство.

Версия о том, что Лыщинские изначально принадлежали православию, бытует и в сочинениях белорусских историков21. Польские и литовские ученые эту тему особо не затрагивают, им она крайне невыгодна. Православие Лыщинских получает определенное подкрепление и в знаменитом исследовании Николая Николаева о рукописных книгах на территории Беларуси. В частности, Супральский синодик 1631 года называет умерших Лыщинских среди родов христианских, подлежащих поминанию по церковному православному обряду22. К этому можно дабавить, что отец Казимира Лыщинского жертвует Супральской церкви весьма приличную сумму по тем временам – 50 злотых «на блошки», в ценах Статута ВКЛ 1588 года это небольшой табун лошадей23.

Герб. Нельзя не сказать несколько слов о гербе, которым многие столетия пользовались Лыщинские. Это герб «Корчак». В Польше он известен с 1142 года, в 1413 году упоминается в документе Городельской унии ВКЛ и Королевства Польского.

По мнению Яна Длугоша (1415 – 1480), герб был создан королем Людовиком24. Помимо Лыщинских, гербом «Корчак» пользовались более 270 шляхетских родов Беларуси, Украины, Литвы и Польши. Частновладельческий герб Лыщинских включает шлем и щит. Шлем венчает княжеская корона, поверх нее – золотая чаша, из которой влево смотрит собака с согнутыми передними лапами. На щите изображены три серебряные реки примерно одинаковой длины. Вверху щита – крупный крест, внизу – охотничий рог. Последние две детали характерны только для герба Лыщинских. Щит справа и слева поддерживают два льва, стоящие на задних лапах25.

Выводы. Лыщинские не позднее середины XV – начала XVI века облюбовали Брестское воеводство. ВКЛ – это их родина, они обстоятельно обосновались здесь, занимали государственные должности, защищали свою страну с оружием в руках, представляли ее интересы на сеймах. Изначально Лыщинские исповедовали православие, затем – католичество, что типично для белорусской шляхты. Лыщицы и Доброниж стали их родовыми усадьбами. Именно здесь появился на свет Казимир Лыщинский – брестский шляхтич как минимум в 4-м поколении. Про это было известно уже 100 лет тому назад. Он 100-процентный литвин, в нынешнем понимании – белорус. Считать Казимира Лыщинского поляком, а равно и этничным литовцем, нет никаких оснований. Опять же об этом еще 100 лет назад однозначно заявили белорусские ученые26 и неоднократно подтверждали свою точку зрения27.

На сегодняшний день нам известны не только четвертое, но и пятое, а возможно и шестое поколение Лыщинских, которые стабильно проживали на террритории Брестского повета ВКЛ.

Родословная Казимира Лыщинского выглядит так:

1 поколение – Михно Дробышевич Лыщинский, (родоначальник), жена Олюхна, в 1528 г. Михно подарил свои земли А. Ходкевичу;

2 поколение – Стецко Лыщинский, сын Михно (?), владел землями в Берестейском повете в 1554 году на основании договора мены;

3 поколение – Иев (Евъ, Лев, Леон) Лыщинский (1506 (1509) —1577), сын Стецко, жена Барбара Мысловская, участвовал в войсковых сборах в 1567 г.;

4 поколение – Константин Лыщинский (род. ок. 1550), сын Иева (Ева, Льва, Леона), составил дележный документ 1639 г., жена Анна Суходольская;

5 поколение – Гераним Казимир Лыщинский (1581—1670), сын Константина, жена Софья Бабинская (Балынская);

6 поколение – Казимир Лыщинский (1634—1689), сын Геранима, жена Ядвига Желиховская.

Предков до 1506 года идентифицировать по документам пока не удалось.

***

Значительный вклад в изучение родословной и мифологизацию фамилии Лыщинских в свое время внес князь Лев Лыщинский-Троекуров, поэтому вкратце расскажем здесь о нем. Тем более, что многие сведения о Лыщинских мы активно черпали из его книги, которую он опубликовал в 1907 году в возрасте 18 лет. Она называлась «Род дворян Лыщинских. Материалы для составления 157 родословий». Он также написал поэму «На плаху» (1910), в которой создал поэтический образ Казимира Лыщинского.

В исследовании 1907 года Лев Лыщинский прославлял и свой род, и себя самого. Он публично демонстрировал, что является прямым потомком (в 12-м колене) Никиты Романовича Захарьина-Юрьева – основоположника царского рода Романовых. Правда, потомком он был «по кудели», а не «по мечу». Его род по древности не уступал Романовым. На это прямо указывает родословная таблица, содержащаяся в книге28. В ней автор графически размещен на одном уровне с наследником российского трона Алексеем Романовым, сыном императора Николая II.

У белорусской шляхты в крови было желание возвысить свой род, да так, чтобы у соседей дух захватывало. Подобной слабостью страдали и представители знаменитых магнатских фамилий, и те, кто оставался в тени. Сапеги, например, выводили свой род от великого князя Витеня, хотя никакого отношения к нему не имели, Винцент Дунин-Марцинкевич – от датчанина Петра Дунина, который якобы прибыл в Польшу в 1124 году и за свою жизнь построил там 30 монастырей и 77 костелов.

Не был оригинален в этом смысле и князь Лев Лыщинский-Троекуров. В своих исторических поисках он дошел до Льва (Иева) Лыщинского. Это был первый известный ему по документам Лыщинский, не только прямой предок Казимира Лыщинского, но и полный тезка автора исследования о Лыщинских. Возможно, именно этот факт стал отправной точкой в написании генеалогического исследования. У Льва Лыщинского-Троекурова прослеживается явное желание продемонстрировать традиции, характерные для рода Лыщинских, в том числе на примере повторения имен. И в этом случае он несколько перегнул, поскольку в источниках имя далекого предка Казимира Лыщинского представлено не иначе как Иев29.

Свой род Лев Лыщинский-Троекуров по линии Лыщинских выводил от одного из полководцев Атиллы – гунна Зоарда, который выиграл три битвы на территории современной Венгрии у рек Дунай, Савва и Тисса (по другим сведениям вместо Тиссы – Драва)30.

Несмотря на неправдоподобное описание глубокой древности, это исследование ценно тем, что в нем собрана и проанализирована информация по истории рода с начала ХVI века до начала ХХ. При этом отдельные материалы архивного дела Лыщинских, хранящегося в НИАБ, у некоторых современных белорусских исследователей вызывают сомнения в подлинности. Однако они признаны особо ценными и выдаются на руки ограниченному кругу лиц.

Отец Льва Лыщинского-Троекурова Влади́мир Анзе́льмович (Бори́сович) Лыщи́нский не только достиг высоких должностей в Российской империи, но и сумел доказать свое княжеское происхождение, тем самым обеспечил себе и своим потомкам титул31. В первой половине ХIХ века Лыщинские проделали титаническую работу, собирая документы, относящиеся к своей родословной. Ибо российские власти после разделов Речи Посполитой и захвата ВКЛ требовали документально подтвердить принадлежность к дворянскому сословию.

Белорусы делали для этого все, что могли: обивали пороги судов и архивов (благо архивы в ВКЛ велись) и даже фабриковали недостающие документы. Но Лыщинским прибегать к фальсификации не было необходимости: они шляхтичи с вековыми корнями. А вот времени пришлось потратить немало.

Как утверждает Лев Лыщинский-Троекуров, основоположник рода был внуком или правнуком Юрия Дмитриевича, владевшего имением Мальчицы. Тот, в свою очередь, приходился сыном Дмитрию Дмитриевичу, канцлеру земель русских, и внуком Дмитрию Божидару. Юрия Дмитриевича предлагается считать родоначальником всех Лыщинских – выходцев из ВКЛ, а его братьев – основателями польской ветви. Приводятся сведения и о некоем Чупе Корчаке, в качестве представителя ВКЛ подписавшем акт Городельской унии с Польшей в 1413 году32.

Однако вышеприведенные сведения скорее относятся к разряду легенды, поэтому мы не станем дальше их пересказывать. Желающие могут самостоятельно прочитать книгу Льва Лыщинского-Троекурова33, которая ныне доступна в интернете.

Глава 2. Отец

Поводов написать эту главу было несколько, и каждый из них достойный. Во-первых, отец Казимира Лыщинского никогда не становился объектом сколько-нибудь значительного самостоятельного исследования. Он всегда был в тени сына. Во-вторых, этот человек сыграл выдающуюся роль в воспитании Казимира и формировании его взглядов. Сын во многом шел по стопам отца. Рискнем заявить: имей он другого родителя, трактат «О несуществовании Бога» не был бы написан.

Отец Казимира Лыщинского – во всех смыслах личность неординарная. Его полное имя – Иероним Казимир. Для нашего времени оно очень редкое. В современной Беларуси Иеронимов, наверное, и не встретишь. В быту его скорее всего звали Гераним. Такой вариант для своей книги выбрали и мы. А вот некоторые странным образом переименовали его в Герасима34. Видимо, тургеневский рассказ «Муму» произвел на них сильное впечатление в школьные годы. Второе имя Геранима – Казимир. Вероятнее всего в честь королевича Казимира, второго сына короля польского и великого князя литовского Казимира IV Ягеллончика, который умер от туберкулеза в 1484 г. в возрасте 25 лет. Он отличался набожностью, скончался в Гродно, был похоронен в Вильно, канонизирован в 1521 г., и провозглашен небесным покровителем ВКЛ в 1613 г. Это же имя Гераним Лыщинский даст одному из своих сыновей – главному герою нашей книги.

Точная дата (день и месяц) рождения Геранима, как, впрочем, и смерти, неизвестна. Польские и белорусские историки и философы единодушны во мнении, что родился он в 1581 году, а умер ближе к концу 1670-го, то есть прожил почти 90 лет. Подтверждается это и духовным завещанием. Один из последних документов, подписанных Геранимом Лыщинским, – постановление шляхты Брестского воеводства на пописовом сеймике35. Он проходил 30.09.1670 года, а постановление было занесено в актовые книги Брестского гродского суда 01.10.1670 года. Надо полагать, в этот промежуток (октябрь – начало декабря 1670 года) Гераним и умер.

На принадлежность Геранима Лыщинского к католической вере однозначно указывает духовное завещание: «А тело мое грешное, сынов моих прошу, дабы похоронили у отцов бернардинов»36.

Карьера. В исторической литературе Гераним Лыщинский более всего известен как судебный чиновник Брестского воеводства. Однако еще до начала судебной карьеры в Бресте Гераним Лыщинский был весьма влиятельным человеком.

Первый известный нам документ, в котором упоминается его имя: суффрагий Владислава Вазы37, избранного в 1632 году королем польским и великим князем литовским. Гераним лично участвовал (вместе со своим дядей Станиславом и родным братом Лукой) в соответствующем сейме. Таким образом, и это стоит подчеркнуть, до сих пор о первых 50 годах (!) жизни Геранима Лыщинского исследователям практически ничего не известно.

Следующая дата – 1647 год, Геранима избрали в Главный Литовский трибунал38. Из лаконичной записи в Литовской метрике можно сделать вывод, что Гераним уже в 1647 году обладал знаниями и большим опытом в области юриспруденции, поскольку в Литовский трибунал избирали людей именно с такими компетенциями. Да и привлекала эта деятельность именно профессионалов, поскольку не было пожизненной синекурой. Трибунал был высшей судебной инстанцией ВКЛ, надо было разбирать сложные дела, а срок полномочий судей всего год.

В записи Литовской Метрики указано, что на момент избрания он занимал пост «державцы посольского», т.е. управляющего государственным имением в местности Посоле. Государственная земля, на которой хозяйствовал Гераним Лыщинский от имени государя, находилась на территории Виленщины (современная Литва), т.е. достаточно далеко от Бреста.

Чем занимался державца? Он выполнял хозяйственные и судебно-административные функции, следил за своевременным сбором с населения натуральных и денежных налогов, организовывал оборону порученного ему замка или имения, следил за состоянием казенных зданий, отвечал за обеспечение хозяйства рабочей силой. Таким образом, должность требовала непосредственного присутствия на месте, и Гераним подолгу находился далеко от родного дома.

Назначение на должность державцы было пожизненным, впрочем как и на многие иные должности в Речи Посполитой. Правда, от нее можно было отказаться добровольно либо уйти на повышение. Еще один способ утраты такой должности – смерть. Кроме того, за злоупотребление властью по решению великого князя державцу могли лишить полномочий. Мы не знаем по каким причинам Гераним покинул эту должность. Но каковы бы они ни были, это не помешало ему построить новую карьеру, уже на Берестейщине, в судебной сфере, равно как и получить почетную, хотя и чисто номинальную, должность в Мельницкой земле Королевства Польского.

Кстати, отец и его знаменитый сын поочередно занимали три должности: подстолия мельницкого, судьи гродского брестского, подсудка земского. Эти должности не были наследственными, но по сложившейся в ВКЛ практике, как и многие другие, какими бы незначительными они ни казались, порой десятилетиями удерживались представителями одного рода. Лыщинские в этом смысле не исключение. Чтобы не дублировать целиком информацию о профессиональных занятиях Казимира Лыщинского, подробно расскажем в этой главе, чем занимался по службе его отец.

Подстолий мельницкий. Так или иначе, первой ступенькой в политической карьере Геранима Лыщинского была должность подстолия мельницкого, или подстолия земли Мельницкой. В документах встречаются оба наименования, однако более верное второе, так как в Польском королевстве воеводства делились на мелкие административно-территориальные единицы, которые именовались землями. Земля Мельницкая в составе Подляшья после Люблинской унии отошла к Польше. На государственные должности могли претендовать только шляхтичи, то есть люди благородного происхождения, имевшие гражданство страны, а также недвижимость на ее территории. Гераним Лыщинский был небедным человеком. Являясь уроженцем ВКЛ, он владел в том числе поместьями в Подляшье. По состоянию на 22.06.1666 года в его собственности там находились имения Челив, Горнов и Хрущев. Помимо них он прикупил огороды с пахотными землями и крепостными крестьянами в Марковщизне39. Этот фольварок находился в Белостокском повете, с 1585 года на протяжении 300 лет принадлежал Лыщинским. А в ВКЛ ему принадлежали Лыщицы, Доброниж, Кустынь, Мотыкалы и Галачев40.

Наличие двух, а то и трех должностей у государственного служащего – обычная по тем временам практика, хотя Статут ВКЛ 1588 года подобное запрещал. К назначению на должность в сопредельном государстве после Люблинской унии у поляков и литвинов были разные подходы. Люблинская уния содержала правило, согласно которому как поляк в ВКЛ, так и литвин в Польской Короне вольны были приобретать честным способом имения и владеть ими на основании права, действующего в том государстве, где эти имения находятся41. Однако высшие органы государственной власти каждой из стран трактовали это правило по-своему. Поляки всегда исходили из буквального прочтения текста Люблинской унии, в которой провозглашалось, что с заключением этого союза Королевство Польское и ВКЛ сливались на веки вечные в единое (унитарное) государство и допускали на государственные должности граждан ВКЛ в своей стране42. Власти ВКЛ наоборот считали такую практику неприемлемой, ибо с 06.01.1589 года, после вступления в силу Статута ВКЛ 1588 года, Речь Посполитая фактически являлась не унитарным, как это провозглашалось в тексте Люблинской унии, а конфедеративным государством43. Главная цель Люблинской унии – ликвидация ВКЛ как самостоятельного государства – никогда не была достигнута.

Правовой основой получения должности в Польском королевстве было наличие недвижимости в Подляшье – говоря словами Статута ВКЛ 1588 года, «оседлость». Под оседлостью понимается постоянное проживание на одном месте и наличие недвижимости в пределах повета. Таким образом, ценз оседлости был в определенном смысле двойным: местный по отношению к стране в целом и местный по отношению к повету.

Если бы ситуация рассматривалась сегодня, можно было бы вести речь о двойном гражданстве. Постоянно Гераним Лыщинский проживал в Берестейском воеводстве. Еще в 1595 году Лев Сапега предложил навести порядок в вопросах назначения на государственные должности и установить в сеймовых постановлениях, чтобы на духовные и светские должности в ВКЛ принимались исключительно местные уроженцы. А воевода виленский и гетман великий литовский Криштоф Радзивилл Перун, в свою очередь, внес предложение еще более решительное: под угрозой смертной казни запретить литвинам занимать государственные должности в Польском королевстве. Но пример Лыщинского доказывает, что осуществить это в полной мере не удалось.

Подстолий – это государственный служащий, заместитель стольника. Стольник заведовал сервировкой великокняжеского стола. Во время торжественных приемов эту функцию помогал исполнять подстолий. Должность стольника в ВКЛ известна с середины XV века. К XVII веку эти должности стали номинальными, почетными, не связанными с исполнением конкретных обязанностей. Уместно будет сказать, что очень редко обладателям поветовых должностей выпадала честь исполнить свои обязанности, например при посещении повета королем.

Далее перед нами обнаруживается задача с двумя неизвестными, точнее – с известными. Архивы однозначно указывают, что в Подляшском воеводстве земли Мельницкой был свой собственный подстолий. То есть у стольника мельницкого было два заместителя – один в Подляшском, другой в Брестском воеводстве. Но почему два? На самом деле их могло быть и больше. Отчасти это было обусловлено неразберихой, которая порой царила в канцелярии, а временами – целенаправленной деятельностью. Одни и те же должности (преимущественно, низшие в иерархии) занимали по нескольку человек, временами более 1044. Второе вероятное объяснение, наличие двух подстолиев вызвано тем, что Подляшье перешло из состава ВКЛ в состав Польского королевства и не все связанные с этим вопросы были урегулированы до конца.

Хронология судебной карьеры. С хронологией служебной карьеры Геранима Лыщинского в исторической литературе возникла большая путаница. По версии Гербовника Бонецкого продвижение Геранима по служебной лестнице складывалось так: в 1651 году он занял должность подстолия мельницкого, в 1661 году к ней добавилась должность писаря гродского брестского, в 1665 году пошел на повышение и стал судьей гродским брестским, в 1669 году последовало назначение на должность подсудка брестского45.

В описи Литовской метрики содержится другой вариант карьеры: 1651 год – подстолий мельницкий, 1653-й – писарь гродский брестский, oколо 1664-го – судья гродский брестский, 16.06.1668 года – подсудок земский брестский46.

Еще одна версия: на должность писаря гродского назначен 01.05.1652 года, на должность судьи гродского представлен 09.03.1662 года, а уже 06.04.1663 года был утвержден в этой должности47.

Писарь гродский. Первой судебной должностью Геранима Лыщинского в Бресте была должность писаря гродского. Это означает, что он вошел в состав нижней палаты гродского суда Бреста. Даты вступления в должность в источниках разнятся: где-то указывается 1653 год, где-то 1661-й. Самое ранее упоминание его в этой должности относится к 01.05.1652 года48. В другом документе Литовской метрики от 24.07.1658 года также указывается, что Гераним Лыщинский все еще писарь гродский49.

В 1653 году ему исполнилось 72 года, даже по нынешним меркам это весьма почтенный возраст. А если верить указанным датам, Гераним Лыщинский только включается в судебную деятельность. Лев Сапега тоже начинал карьеру писарем гродским в Орше, но ему не было и 20. А вот 70-летний начинающий писарь – факт более чем удивительный. Дальше – еще невероятнее.

Судья гродский. Должность, на которую Гераним Лыщинский был назначен якобы в 1664 – 1665 годах, гораздо более весомая и значимая, – судья гродский брестский. На тот момент он уже находился в возрасте 83 – 84 лет. Здесь не обойтись без пояснений о судебной системе ВКЛ, чтобы можно было четко представлять какую роль играл Гераним Лыщинский будучи судьей гродским. По Статуту ВКЛ 1588 года в каждом повете было три вида суда: земский, подкаморский и гродский (городской, замковый). К компетенции первого относились в основном гражданские иски, второй рассматривал земельные споры, а третий вел в основном уголовные дела. Гераним Лыщинский был судьей «об обидах в делах кровавых», то есть судьей по уголовным делам, причем, скорее всего, первым в роду Лыщинских.

Городской суд – наиболее древний по времени создания институт судебной власти в ВКЛ. Его заседания проводились в замке (гроде, городе), отсюда и название – гродский. Суд действовал в двух составах: высшем и низшем. Главная роль в городском суде принадлежала служебным лицам местной администрации: воеводе, старосте и их заместителям. В состав высшего суда входил воевода или староста, а также представители местной феодальной знати. Высший суд был апелляционной инстанцией по отношению к низшему и рассматривал жалобы на его действия. Низший городской суд представляли три человека: наместник воеводы (старосты), судья и писарь50. Осуществлять правосудие они могли только в полном составе. Таким образом, находясь в должности судьи, Гераним Лыщинский был вторым человеком в нижней палате уголовного суда Брестского повета.

Исходя из состава суда, мы можем утверждать, что судья должен был иметь специальную подготовку в области права либо практический опыт работы. Наместник воеводы или подстароста председательствовали в суде в силу занимаемой ими административной должности, писарь фиксировал ход уголовного процесса. Основная нагрузка приходилась на судью, именно он разбирал дело в соответствии с законом.

Кто имел право занять должность судьи? Городским судьей мог стать только человек добрый, добродетельный, достойный, обладающий знаниями в праве и письме русском, шляхтич, в том же повете оседлый, и уроженец ВКЛ, который принес присягу, аналогичную присяге судьи земского51. Таким образом, к претенденту на должность судьи городского предъявлялось как минимум девять требований. Три из них носят оценочный характер – добрый, добродетельный, достойный. Что конкретно понимать под данными характеристиками, Статут ВКЛ 1588 года не разъяснял, а потому нередко на этой почве случались жаркие споры. Хочется отметить еще одно требование, которое прямо не устанавливалось для судьи гродского, но наряду со всеми перечисленными предъявлялось к судье земскому, – это набожность. Возможно, оно подразумевалось само собой. Но, скорее, составляя артикул 37 раздела 4 Статута ВКЛ 1588 года, данную характеристику случайно пропустили. В пользу этого предположения говорит тот факт, что присягу оба судьи приносили по одной и той же форме (отдельной формы для судьи городского не было). Из текста присяги также однозначно следует, что любой судья должен принадлежать к христианскому вероисповеданию.