Удивительные приключения Ланселота Биггса

"Черт возьми!" Челюсть капитана Хэнсона заиграла на фоне его грудной кости. Затем он собрал всё своё самоуважение и выплеснул его в возмущённом фырканье. "Тем не менее," – провозгласил он, – "как бы то ни было, этот трюк никуда не годится. Если вы узнаете, то, скорее всего, обнаружите, что мы отклонились от курса как минимум на градус и отстаем от графика…"

Как раз в этот момент зажужжало аудио. Я подключился и связался со вторым офицером, лейтенантом Диком Тоддом, звонившим с мостика. Тодд приветливо сказал: "Привет, Спаркс. Передай мистеру Биггсу, что я только что закончил проверку пересмотра курса, хорошо? И передай ему, что его маленький трюк был просто находкой. Запись показывает, что мы набрали два парсека по сравнению с обычным маршрутом и находимся точно на курсе."

Яростный звук – это капитан Хэнсон и его достоинство захлопнули дверь за ними.

После его ухода я негромко кашлянул в сторону Дианы и Биггса, которые, очевидно, считали мою башню последним рядом кинотеатра. Пока Биггс вытирал помаду с подбородка, я сказал: "Послушайте, мистер Биггс, я не хочу быть критичным, но ваша аудиопластина…" И рассказал ему о том, что произошло перед самым взлетом.

Он дружелюбно усмехнулся. "Это не имеет значения, Спаркс. Это один из парадоксов, к которым вам придется привыкнуть. Урановая ловушка способна проникать в прошлое, но только если вы работаете с ней на низких частотах."

Я сказал: "Но ведь я разговаривал с Аллонби в течение пяти месяцев! Вот что меня смущает: разве он не должен был вспомнить вчерашний разговор, когда мы пропускали по паре глотков в Сан-Сити?"

"Нет. Потому что вы не разговаривали с ним на его нынешней линии мира. Видите ли, каждый человек перемещается во времени и пространстве по четырем координатам, зависящим от того, что он делает. Пять месяцев назад Аллонби не разговаривал с вами. Следовательно, он не помнит, что это было вчера. Когда вы увидите его в следующий раз, он вспомнит сегодняшний разговор как состоявшийся."

"Простите за легкие шипящие звуки," – извинился я перед Дианой. "Это просто мои мозги гетеродинируют."

"Другими словами," – невозмутимо продолжал Биггс, – "сегодня вы рассекли пространственно-временной континуум под необычным углом, тем самым превратив настоящее-прошлое в прошлое-настоящее и изменив будущее-настоящее. Можно сказать, что вы говорили не с Аллонби, а с одной из его вероятностей. Теперь понимаете?"

"Нет," – сказал я. "Где аспирин?"

"Я постараюсь объяснить," – упорствовал он. "Вот как это работает…"

Затем я получил передышку. Жучок начал стрекотать; я подошёл к пульту управления и сказал: "Итак, друзья, я говорю по телефону. Гудбай!"

Они ушли, обхватив друг друга, как разтаявшие шоколадные конфеты. Я переключился, чтобы услышать, как палец Джо Марлоу будет меня с Лунной станции III. Марлоу был в прекрасной форме. Он приветствовал меня: "Халодж, нупасо!" что означает "Привет, кошечка с огурчиками!"

Я назвал его как-то непереводимо, и тогда он перешёл к делу. "Как дела с твоим старым обветшалым ящиком, приятель?" – спросил он.

"Отлично," – ответил я. "У нас гений за штурвалом, романтика на мостике и груз венерианских ананасов в трюме. Кстати, как идет у твоей подружки?"

"Кометы тебе, моряк!" – огрызнулся он в ответ. "Это серьёзно. Я хотел предупредить тебя, что тебе нужно совершить хорошее путешествие. На нем разыгрывается приз."

"Опять?"

"Только что пришло сообщение из центрального офиса. Правительство решило передать свои грузовые экспресс-перевозки той компании, чей следующий обычный рейс Венера-Земля будет выполнен в кратчайшие сроки. Это слепой тест, и никто ничего о нём не должен знать. 'Сатурн' засекли, когда он выходил из Сан-Сити, и его время будет сверено с другими конкурирующими лайнерами…"

На лбу у меня появились маленькие холодные комочки. Когда я их расчесал, они были мокрыми. Для корпорации это был тяжелый удар. 'Сатурн' – самый старый космический грузовик, который до сих пор на межпланетных трассах. Он был построен еще до начала века. Лишенный многих современных усовершенствований, он представляет собой десятидневный грузовой корабль. Один из наших новых люггеров может преодолеть тот же путь за шесть или семь дней; ходили слухи, что 'Слипстрим', гордость флота компании 'Космос', может сделать это за пять!

Я закричал: "Костры Фомальхаута, Джо, это нечестно! 'Сатурн' – самый медленный корабль корпорации! Почему бы им не позволить запустить в пробный полет 'Спику' или 'Антигону'?"

"Это небольшой вопрос политики, друг," – устало ответил он. "Политика пишется как 'г-р-а-ф-т'. Кто-то приложил руку к пирогу и хочет, чтобы 'Космос Компани' получила выделенные средства. Сегодня вечером 'Слипстрим' покидает Сан-Сити. Всё, что тебе нужно сделать, – это опередить её на Лонг-Айленде примерно на десять часов."

"И это всё?" – сокрушался я. "Ты уверен, что они не ждут, что мы по пути загрузимся полутонной алмазной пыли? Стреляя метеорами, Джо…"

Он прервал мои эфирные рыдания поспешным: "Кто-то вломился в нашу группу, парень. Надо идти. Желаю удачи!" Он опустил иглу, и я уставился на убитую связь.

И вот мы здесь, на краю пропасти. Самый быстрый грузовой корабль в космосе соперничает с нами за самый щедрый приз со времен правительственной лотереи на барахолках Форт-Нокса. Я нахмурился и спустился вниз, чтобы найти капитана Хэнсона. Он выслушал мою жалобу с зловещим спокойствием. Когда я закончил, он почти весело заметил: "Тяжело, не правда ли?"

Я уставился на него. "Капитан, сначала мы должны придумать, как добраться до дома! Этот правительственный контракт приносит не менее трех миллионов кредитов в год. Если мы его потеряем из-за корпорации, они прикрепят нас к отстающим истребителям!"

Он лишь мерзко ухмыльнулся и протянул две волосатые руки, чтобы я на них посмотрел. "Видишь эти руки, Спаркс?"

"Я радист," – сказал я ему, – "а не маникюрша".

"Эти руки," – продолжал он, – "чистые, как трубопровод на Плутоне. Посмотри в журнал. Мистер Ланселот Биггс записан как операционный директор на эту поездку. Это освобождает меня от всех и всяческих обязательств".

Я ответил: "Но, капитан, у вас же есть опыт! В такой чрезвычайной ситуации, как эта…"

Он покачал головой. "Спаркс, у нас нет ни единого шанса опередить 'Слипстрим' и добраться до Земли. Как нет шансов у снежного человека на Меркурии. Я вполне допускаю, что мистер Биггс будет беспокоиться, а если корпорация настолько недальновидна, что захочет кого-то обвинить в нашем провале, я позволю им это сделать!"

Он снова усмехнулся.

"Может быть, после этого," – сказал он, – "Биггс не будет таким чертовски самоуверенным. И, возможно, Диана не будет считать его таким крутым, каким он себя выставляет!"

Это было абсолютно все, что сказал капитан. Я разговаривал еще пять минут, а потом пошел искать Ланселота Биггса.

Его не было на мостике. Его не было ни в рубке управления, ни в столовой, ни в трюмах. Не было его и в машинном отделении. Наконец, я нашел его в корабельной библиотеке, распростертого во весь рост на диване, держа в одной руке книгу, а другой размахивая в такт стихотворению, которое он читал вслух.

Когда я вошел, он поднял голову и сказал: "Привет, Спаркс! Вы как раз вовремя, чтобы услышать нечто прекрасное. Это космическая эпопея венерианского поэта-лауреата Хиора Кандру. Она называется 'Увы, бесконечность!' Послушайте…"

"… наступает тишина бесконечной пустоты. Сердце ищет и, затаив дыхание, слушает великолепные монотонности пространства…"Он читал: Утомляйте свой взгляд монотонностью! Бывают моменты, когда я променял бы все свои часы, потраченные на борьбу с жуками, на тихую, спокойную, мягкую камеру где-нибудь за Плутоном. Я сказал: "Послушайте, мистер Биггс…"

"Знаете, Спаркс," – задумчиво произнес он, – "иногда я думаю, не является ли поэтический ум более острым, чем строго научный. С тех пор как я встретил Диану и она познакомила меня с симфоническими красотами поэзии, я задумался о стольких новых вещах. Например, о бесконечном чуде сатурнианских колец. Проблема космических вакуолей…"

"Кстати, о вакуолях," – перебил я, – "мы с вами и еще четырнадцать моряков с доброго корабля 'Сатурн' очень скоро окажемся в одной из них – если под вакуолью вы подразумеваете дыру. Потому что…"

И тогда я рассказал ему. Мизери, по слухам, душа общительная, и мне было приятно видеть, как он вскочил со своего горизонтального положения.

"Ну-ну, Спаркс!" – закричал он. – "Это ужасно несправедливо!"

"Так же," – сказал я ему, – "как и ставка на джи-джи. Выиграть может только один лошадь, но все они находят сторонников. Дело в том, что мы собираемся с этим делать?"

"Делать?" – проворчал он. "Что мы будем делать? Мы собираемся сделать много. Пойдемте!"

Мы отправились в машинное отделение. Там главный инженер Гэррити с гранитным апломбом выслушал мольбу Биггса, затем медленно покачал головой из стороны в сторону.

"Вы не предлагаете, мистер Биггс," – сказал он, – "чтобы я пытался удвоить скорость 'Сатурна'?"

"Вы должны!"

Гэррити невесело усмехнулся, пригнув свою голову, чтобы указать на трудящихся в огневой комнате старомодных гипатомиков. "Эти двигатели," – сказал он, – "рассчитаны на то, чтобы доставить нас с Земли на Венеру и обратно за десять дней. Если их немного развивать, мы доберемся за девять. Напрягая их, мы сможем сделать это за восемь – возможно.

"Но если мы заставим их превысить этот предел…" Он снова покачал головой. "– Мы прибудем в ракетный порт Лонг-Айленда в виде прекрасного скопления разнородных болтов, пластин и заклепок. Вам бы это не понравилось, мистер Биггс," – добавил он умозрительно.

Затем мы отправились на мостик и обсудили проблему с нашим младшим офицером Диком Тоддом. У Дика было много идей, но ни одна из них не была хорошей. Наш разговор закончился ничем. И наконец, я сказал: "Что ж, мистер Биггс, боюсь, это выше моих сил. Я лучше вернусь в свою башню на случай, если придут какие-нибудь сообщения через…"

Он даже не услышал меня. Он метался по полу, время от времени тихонько стонал и отчаянно скреб пальцами кожу головы.

Все это произошло в наш первый день в Сан-Сити. Начало было неудачным, и ситуация быстро ухудшалась. В 24:00 по солнечному постоянному времени я получил сообщение от оператора на Венере о том, что 'Слипстрим' только что вышел из гравитации. Это означало, что гонка началась.

Ха! Какая гонка?

Кэп Хэнсон смотрел через перила в моей турели. Теперь он издал рев восторга.Восемь часов спустя наши периленги засекли "Слипстрим". Она прорезала путь в космосе, как серебряная стрела. Можете не сомневаться, что ее шкипер знал, насколько важен этот полет. Я спал, когда она пронеслась мимо нас, но мой помощник разбудил меня, чтобы показать сообщение, которое прислал нам ее командир. В нем говорилось: "Приветствую вас, козлы! Хотите на буксир?" Это была бы неплохая идея! Что ж, Гэррети и его черная банда трудились, не покладая рук, и, к чести "Сатурна", признаюсь, что старый грузовой корабль шел в ногу со временем. За следующие двадцать четыре часа мы прошли чуть больше трех миллионов миль, что на пятьсот тысяч больше, чем положено для нашего корабля. И мы делали это под музыку! Тарелки звенели и напрягались, реактивные двигатели шипели, как гнездо возмущенных крысоловов, и пару раз, когда дефлекторы Морана отбрасывали осколки метеоритного вещества, я думал, что мы скоро освободим место для внутризвездного холодильника. И что? В тот же день "Слипстрим", двигавшийся со скоростью, более чем вдвое превышающей нашу, прошел шесть миллионов миль! О, если когда-либо была "гонка" в кармане, так это в этот раз! На второй день мы снова занялись тем же самым. Биггс настаивал на сохранении форсированной скорости, хотя Гэррети прямо предупреждал его, что это опасно. "Я уже двадцать лет в космосе, мистер Биггс, – сурово сказал ему Гэррети. – И надеюсь провести еще столько же. Но у меня нет желания носиться по космическим путям, как раскаленный клинкер". Ланселот Биггс в отчаянии произнес: "Но мы должны сделать все, что в наших силах, шеф! Мы побеждены, да, но мы должны показать немного борьбы. Может случиться все, что угодно. Они могут попасть в аварию, сломаться…" В его голосе прозвучала жалкая напряженность. И снова, как и несколько раз до этого, я подумал, что у этого Ланселота Биггса, каким бы он ни казался, широкая душа. Гэррети, должно быть, почувствовал то же самое, потому что нехотя сказал: "Хорошо. Но…" Итак, уже третий день подряд наши гипатомные моторы трудились, словно марсианские канальные котята во время утреннего обливания. И третий день подряд суперфрейтер компании "Космос", "Слипстрим", продолжал демонстрировать нам подмигивающие красные точки своих быстро исчезающих реактивных двигателей. И тут случилось это! Я сидел в своей турели, читая экземпляр еженедельника "Спейсвейз Уикли", как вдруг мой жучок затрещал, а игла конденсатора начала скакать. Я подключился к сети и уловил беспорядочное, бешеное предупреждение от Искры на "Слипстриме". "Вызываю ИСЗ "Сатурн"! Вызываю ИСЗ "Сатурн"! Сатурн, приготовься к обратной тяге! Приготовься к обратной задержке!" Я передал предупреждение на мостик и поспешно отправил запрос оператору "Слипстрима". "Сатурн на связи, приятель. Что случилось?" "Неполадки на линии склонения шестнадцать-о-четыре. Держитесь подальше от нашей траектории! Мы столкнулись с вакуумом…" И вдруг сообщение оборвалось; игла конденсатора уснула на нуле; я тщетно бил по клавишам оператора, который больше не мог со мной связаться. Но я знал, в чем дело. Наш обтекаемый соперник угодил в космический вакуум! К этому времени "Сатурн" скрипел и стонал, как джиттербаг на пружинном матрасе; по всем взлетно-посадочным полосам раздавались звонки, а форсажные реактивные двигатели издавали нечестивый грохот, сбивая нас с траектории. И каждый раз, когда одна из них взрывалась, буксир, конечно же, содрогался, словно гигантский кулак ударял его прямо в нос. По трапу загрохотали шаги, дверь открылась, и ко мне пришли гости. Кэп Хэнсон, Диана Хэнсон и наш исполняющий обязанности шкипера Ланселот Биггс. Они все разом закричали: "В чем дело, Спаркс?" "Вакуоль!" – огрызнулся я. – "Слипстрим" разбился на части. Сейчас они готовятся к обратной тяге". Глаза Дианы Хэнсон были похожи на блюдца. "Вакуоль?" – повторила она. "Что это? Что такое вакуоль, Ланселот?" Биггс ответил: "Дыра в пространстве, Диана. Их настоящая природа никогда не была точно установлена. Мы знаем только, что само пространство, будучи подвержено искривлению материи, часто образует внутри себя "пустые участки" сверхпространства. Эти области примерно соответствуют "воздушным карманам", с которыми сталкиваются планетарные летчики; они еще больше похожи на любопытные "мешочки", которые встречаются в протоплазматических субстанциях, таких как амебы". Диана запнулась: "Дыра в космосе! Это звучит невероятно! Они опасны?" "Очевидно, нет", – сказал я ей. "В них проваливалось множество космических кораблей, и в каждом случае корабль в конце концов выбирался наружу. Иногда, правда, их заносит далеко от курса. Вот почему "Слипстрим" должен возвращаться назад, и делать это быстро". Я усмехнулся. "Когда-нибудь, когда я не буду слишком занят, я нарисую тебе картину космического вакуума. Выглядит красиво. Дыра, полная пустоты, – в пустоте!" Я вижу ее! Я видел, как на мгновение мелькнули кормовые струи. Вот она… Нет! Она снова здесь!

Биггс объяснил Диане: "Она пытается выбраться обратно. Единственная трудность заключается в том, что ей приходится реверсировать двигатели и выходить с ускорением, равным тому, с которым она вошла. А это значит…"

"А это значит, – с надеждой вмешался я, – что мы еще не победены, ребята! Когда "Слипстрим" вырвется из вакуума, она будет нестись в противоположном от Земли направлении. Мистер Биггс, если мы сможем миновать вакуум и продолжить движение, то…"

Кэп Хэнсон, все еще находясь в опасном положении, закричал: "Боже мой, я только что снова увидел ее! Но вы бы видели, где она! Этот пылесос – просто разрывной шнорхель! Рвется, как дурак…"

"В какую сторону?" – крикнул Биггс.

"По правому борту. Ты никогда не видел такой скорости, как у этого галопа. Эй, а вот и старина Слипстрим! Ух! Отличная работа, шкипер!"

И тут я увидел его. Он вернулся к нам, как луч из игольчатой пушки. Я не мог не восхититься спортивным духом Кэпа Хэнсона, который, несмотря на то что видел, как корабль его конкурента освободился от узды, которая могла стоить ему гонки, все равно похвалил космическое мастерство штурмана.

Теперь шкипер повернулся к Ланселоту Биггсу, и в его глазах загорелся боевой огонек. "Мистер Биггс, это дает нам шанс выиграть гонку! "Слипстриму" понадобится день, чтобы наверстать упущенное время. Я освобождаю вас от командования…"

Но в глазах Биггса появилось странное, задумчивое выражение. Он медленно сказал: "Вы сказали 'правый борт', шкипер?"

"А? Что это? Да, я сказал 'правый борт'. Вы меня слышали, мистер Биггс? Я решил не быть с вами строгим. Я освобождаю вас от командования… возьмите командование над 'Сатурном' в порту…"

И Ланселот Биггс сказал: "Нет!"

Не успел кэп Хэнсон перестать задыхаться – я затем решил, что это действительно был задыхание, хотя сначала подумал, что это симптом апоплексии, – как Биггс подошел к корабельной системе связи и вызвал мостик. Он приказал Тодду: "Мистер Тодд, как можно скорее проложите новые координаты для пересечения с вакуумом!"

Тодд задохнулся, и я задохнулся, и Диана задохнулась, и шкипер еще задыхался, а Ланселот Биггс повернулся к нам лицом, слабо бледный, тяжело дышащий, но с выражением любопытной решимости на лице.

"Я знаю, – сказал он, – вы все думаете, что я сумасшедший. Что ж, возможно, так оно и есть. Но я не собираюсь отказываться от командования и собираюсь довести эту гонку до конца тем способом, который кажется мне наиболее подходящим…"

Затем он сглотнул, повернулся и вышел из комнаты. Диана начала тихонько плакать. Я сказал: "Сейчас, сейчас!", думая, не прозвучат ли эти слова для нее так же глупо, как для меня. А Хэнсон вышел из ступора с взрывом, который поднял крышу на полтора дюйма.

"Что, черт возьми, он собирается делать? 'Пересечь вакуоль'! Сумасшедший идиот! Он что, хочет отбросить все наши преимущества?"

"Не спрашивайте меня", – мрачно сказал я. "Я не эспер." Мой прибор снова затрещал; это звонил оператор "Слипстрима".

"Все чисто, Сатурн", – сообщил он. "Спасибо, что сбились с курса. Но вы слишком далеко от него. Лучше поберегитесь. Вы направляетесь прямо в вакуум."

Я ответил: "Нам так нравится", – и не стал обращать внимания на его дальнейшие расспросы. В моей башне воцарилась угрюмая тишина. Гипатомика уже набрала обороты; по вибрации я понял, что мы на полном ходу движемся к чему-то.

Я узнал. Но не тогда, и не через несколько часов, а во время ужина. Я как раз занял свое место за столом, и Слопс, склонившись над моим плечом, наливал суп в мою тарелку, когда из машинного отделения раздался высокий пронзительный вой, свет замерцал, что-то бумкнуло, лязгнуло – и дно вселенной провалилось!

Мой желудок забурлил, столовая тоже, Слопс тоже, и суп тоже. Примерно четверо из нас непроизвольно сгрудились на полу; когда я снова поднялся, вокруг меня была теплое пюре из овощей, а в волосах было столько лапши с алфавитом, что меня можно было сдать в публичную библиотеку.

Гром стоял страшный, но все это означало одно: вопрос, который великолепно подытожил сильно напуганный Слопс, закричав: "В чем дело?!".

Я устало сказал: "Извините меня, если я ошибаюсь, друзья. Но я полагаю, что наш штурман-винтик, мистер Биггс, наконец-то направил нас в вакуум…".

Самое смешное, что Биггс даже не опешил от этого! Я сделал полусерьезную попытку поесть, а затем помчался на мостик, чтобы выяснить, что – если вообще что-либо – Биггс делает в связи с этой новой катастрофой.

Ответ был очевиден. Абсолютно ничего. Бледный лицом, но все еще решительный, он сидел в кресле пилота управления и упрямо качал головой, пока капитан Хэнсон, лейтенант Тодд, главный инженер Гэррити и все остальные бригадиры на борту корабля забрасывали его просьбами "сделать что-нибудь!".

"Джентльмены, – сказал он, – джентльмены, я прошу вас помнить, что капитан Хэнсон поручил мне штурманское дело в этом путешествии. Как штурман, я имею право делать то, что считаю лучшим…"

Тодд, которому нравился Биггс, нервно сказал: "Но, Лэнс, мы находимся в самом центре вакуума! Разве ты не собираешься отдать приказ отступить? Мы должны выбраться отсюда. Одному Небу известно…"

Кэп Хэнсон был багровым от бессильной ярости. "Подождите!" – кричал он. "Подождите, пока мы не вернемся на Землю! Я вышвырну вас со службы, как только…" На его лице появилось странное выражение. "Боже! Когда мы вернемся на Землю? Мы никогда туда не попадем, если не сделаем что-нибудь быстро!"

Гэррити повиновался. Наступил внезапный шок; всё, что могло двигаться в комнате, пришло в движение. В том числе и я. Я упал на середину комнаты и завис там, невесомый, такой же, как и все остальные. "Сатурн" зашевелился и задрожал; на короткое мгновение показалось, что по его балкам что-то дрогнуло.Ланселот Биггс сказал: "Потерпите, джентльмены!" Гэррити заискивающе произнёс: "Послушай, парень, может быть, ты не понимаешь, в каком затруднительном положении мы находимся? Может, ты будешь хорошим парнем и позволишь шкиперу взять управление на себя?" Ланселот Биггс ответил: "Просто наберитесь терпения. Я бы хотел объяснить, но лучше не буду! Не сейчас, во всяком случае." Кэп посмотрел на меня. Я вставил свои два цента. "Мистер Биггс," – сказал я, – "вы можете прочитать эти графики на стене. Разве вы не видите, что нас несёт на сотни тысяч миль в сторону от курса? Этот вакуоль движется гораздо правее нашего курса, набирая ненормальную скорость, а мы в нём, как муха в янтаре. Мы уже проиграли гонку; очень скоро мы потеряем наши…" – Я остановился, не желая произносить слово "жизни" в присутствии Дианы. Ланселот мрачно посмотрел на меня. "Я подумал, Спаркс," – сказал он мне, – "что вы поймёте. С вашим образованием и подготовкой…" Но он, казалось, не мог определиться. Он уставился на Диану. "Диана, ты ведь веришь в меня, не так ли?" Парни, я скажу вам, что у этой девушки есть всё, что нужно. Прошел долгий миг, в течение которого Диана смотрела прямо в глаза Ланселоту Биггсу. Что она там нашла, может рассказать только она сама. Но "Да, Ланселот," – сказала она. – "Я доверяю тебе." Его плечи напряглись – совсем чуть-чуть. И слабая улыбка заиграла в уголках его губ. Он произнёс: "Это всё, что я хотел услышать. Хорошо, господа, потерпите ещё десять часов…" Безусловно, худшая особенность пребывания в вакууме – это то, что вы полностью изолированы от остальной Вселенной. Эти сверхпространственные области, эти мёртвые зоны гиперпустоты, не подчиняются обычным законам космической механики. Через вакуоль нельзя передать радиосигнал; единственные законы, которые, похоже, действуют, – это законы движения и относительности. На этот раз даже релятивистские принципы, казалось, пошли наперекосяк. Ланселот Биггс потребовал, чтобы мы набрались терпения на десять часов, но для меня эти десять часов показались десятью веками. Может быть, тысячелетиями. Секунды ползли. Минуты тянулись. Часы были сказочными периодами времени. Можно было сидеть неподвижно и чувствовать, как седеют волосы на коже головы. Я пытался читать книгу, но бросил это занятие после того, как обнаружил, что шесть раз перечитывал одну и ту же страницу. Потом я возился с циферблатами, но всё, что я мог из них извлечь, – это странный, певучий, неземной гул. У меня возникло чувство тревожного ожидания, словно я был бесчувственным зверем, запертым в лифте, который поднимался сквозь темноту к неизвестному месту назначения. Боже, как я поэтичен! Во всяком случае, я чувствовал себя именно так, и если вы хотите что-то узнать, загляните в космопорт IPS на Лонг-Айленде и спросите Берта Донована! К этому времени мне удалось провести пару часов, выясняя, где находится "Слипстрим". Как я уже сказал, это был пятидневный грузовой корабль. Но он потерял почти целый день в своей истории с вакуумом – нашим вакуумом – и, несмотря на то, что сейчас он выжал из себя все соки, меньше чем за пять с половиной дней он не доплывёт. Что, разумеется, нисколько нам не помогло. Обычно "Сатурн" был десятидневным кораблём. Теперь же, оказавшись в вакууме, можно было только гадать, когда мы вернёмся на свою траекторию, если вообще вернёмся. Больше всего меня озадачивал тот факт, что в прошлом я считал Ланселота Биггса чем-то вроде гения: он умел вытаскивать кроликов из шляпы. Например, когда он спас наш корабль от Ранта Хейка и его пиратской команды. Но сейчас Биггс, казалось, впал в полное уныние; он упрямо молчал, объясняя причины отказа от битвы. Что ж, это было его дело, а не моё. Он намазал свой хлеб маслом – пусть теперь в него и ложится! Я ещё раз взглянул на часы. Прошло девять часов, чуть больше. И я зашагал обратно к мосту. Там все были в прекрасном состоянии – за исключением мистера Биггса и Дианы. Они, не обращая внимания на окружающих, сидели, свернувшись калачиком, на столе и читали стихи! Кэп Хэнсон обгрыз ногти до второй костяшки. Дик Тодд метался по полу, как пленная дикая кошка. Я сказал, довольно кротко: "Мистер Биггс, десять часов почти истекли." "Мммм!" – произнёс Ланселот Биггс. Кэп Хэнсон злорадно посмотрел на него. "Ну! Ну, сделайте же что-нибудь! А ты, Диана, мне стыдно за тебя! Сидишь тут с головой этого недоумка, перекинутой через плечо!" Диана поднялась, дерзко улыбаясь. "Ладно, значит, я нечистоплотна. Ну, покажи им, Ланселот!" Биггс поднялся. Он внимательно посмотрел на часы, затем на статометр. Подошёл к системе связи и гаркнул в машинное отделение: "Мистер Гэррити, не будете ли вы так любезны повернуть корабль?" Хэнсон закричал: "Револьвер! Эй! Хватайте его, кто-нибудь! Он впал в космическое безумие! Он потерял гравитацию!" Снизу донесся звук заработавших роторов. Мы, конечно, ничего не почувствовали. Искусственная гравитация корабля удерживала нас на полу независимо от того, что находится сверху или снизу в пространстве. Через минуту Биггс сказал: "Спасибо, мистер Гэррити. А теперь, будьте добры, измените направление гравитации и выбросьте лучи отталкивания с верхней палубы." Так я и сделал. Я умею понимать намеки, как и любой другой парень…А потом, внезапно, мы снова буквально выпали в космос! Настоящий космос, а не этот фальшивый гиперматериал вакуума. Биггс крикнул: "Нормальная гравитация, Гэррити! Измените курс на точку шесть-один на три минуты, затем приземляемся!" Кэп Хэнсон закричал: "Что за… что здесь происходит? Посадка? Что значит – посадка?" Ланселот Биггс сказал: "Если вы будете достаточно любезны, чтобы посмотреть через перила, капитан…" Это была Земля. Такая же большая, как жизнь, и в три раза более естественная. Под нами корабли совершали прыжки и скачки. А мы, в свою очередь, совершили перелет с Венеры на Землю за четыре дня и восемь часов! После этого, когда правительственная комиссия ушла, поздравив нас с выигрышем, а чиновники ИПС удалились, как трио переросших солнечных лучей на ножках, Хэнсон, Тодд, Диана, Биггс и я остались одни в рубке управления "Сатурна". Обращаясь к улыбающемуся первому помощнику, кэп Хэнсон сказал: "Биггс, извиняться перед тобой после каждого безумного приключения становится монотонным. Но я сделаю это еще раз – при условии, что ты расскажешь мне, как и что, черт возьми, произошло". Биггс ерзал и выглядел неловко. "Ну, во-первых, я знал, что нам крышка, если мы попытаемся гоняться со "Слипстримом" в нормальном режиме…" "Правильное слово," – вмешался я, – "влипнем". "Да. И когда я увидел, что случилось со "Слипстримом", когда он попал в вакуум, я нашел способ, с помощью которого мы могли бы выйти на первое место. Но я не хотел объяснять, ведь если метод не сработает, капитан Хэнсон может получить выговор за то, что разрешил испытание…" "Метод?" – потребовал Хэнсон. "Какой метод?" "Свиной спиной!" – усмехнулся Биггс. "Вы, наверное, помните, что мы отмечали удивительную скорость, с которой вакуоль перемещалась в пространстве. Скорость, превышающая нашу собственную; даже больше, чем у "Скользящего потока". Я намеренно погрузил "Сатурн" в вакуоль. Слипстрим, попавший в ту же сферу гиперпространства, совершил ошибку, вырвавшись назад. Я позволил вакууму перенести нас на Землю. Это же так просто!" Хэнсон ошеломленно сказал: "Просто? Что? Метод или я? Вы сделали столько забавных вещей – например, мы выбрались из вакуума без обратного сопротивления. Как?" "О, это! Ну, это я просто придумал, пока мы ждали. Мне показалось глупым тратить топливо на обратную тягу из пространственного кармана. В конце концов, самый простой способ выбраться из кармана – это дать себя оттуда выбросить. Я просто перевернул гравитационные плиты, и Земля, которая, по моим математическим расчетам, должна была находиться "над" нами, притянула нас из кармана. Поскольку в космосе нет ни "вверха", ни "низа", мы просто выпали из вакуумного кармана!" Он многозначительно посмотрел на нас. Я знал, о чем он думает. Диана и Биггс проявляли недвусмысленные признаки желания остаться наедине. Но была еще одна вещь… "Послушайте, мистер Биггс," – сказал я. "Ваше объяснение верно, но оно не проясняет вопрос о направлении! Вакуоль двигалась вовсе не по траектории Венера-Земля. Она смещалась к правому борту на пятнадцать пунктов, поэтому мы и смогли ее пересечь. Как же так…" Ланселот Биггс выглядел слабо удивленным. "А что, Спаркс, разве вы не догадались? Именно это позволило нам развить потрясающую скорость. Нам, путешествующим по десятидневному маршруту, казалось, что вакуоль движется справа от Земли. На самом деле она двигалась прямо к тому месту, где Земля окажется еще через десять часов. Это был, так сказать, экспресс-поезд, мчащийся по короткому пути. Мы сели на поезд, и – вот мы здесь!" Откуда-то из-под его руки раздался тоненький кашель. Мягкий голос сказал: "Спаркс…" "Да, мисс Диана?" "Спаркс, не могли бы вы закрыть дверь на выход?" – попросила Диана Хэнсон. Так я и сделал. Я умею понимать намеки, как и любой другой парень…