«Вокруг света» и другие истории

Работа с людьми… Время общения с людьми разное. Иногда это три-четыре часа разговора. Иногда путешествие вместе, иногда долгие наблюдения. «Душу раскрывает» человек в том случае, если видит в тебе друга. Стать другом за три часа непросто. Тут многое значит поведение журналиста, манера держаться, характер вопросов, которые заданы человеку. Рецептов тут быть не может. Во всех случаях надо держаться просто, не панибратствуя, но и без тени превосходства.

Что пишут герои?.. Большинству из них журналист становится другом. Обращаются за советом, иногда оказывают трогательные знаки внимания, обращаются с просьбами. По работе в газете знаю, что самое неприятное из писем – это когда герой сообщает, что автор наврал, преувеличил, поставил в неловкое положение. Никто из нашего брата от таких писем не застрахован. Но, бог миловал, таких писем пока что не получал…

Читая письмо, видишь, как резко изменилась наша журналистика. Зачем становиться другом человеку, о котором пишешь? Что это за «трогательные знаки внимания»? Как можно «обходиться без вымысла», если фактов негусто, а материал надо срочно сдать в номер? Моральный императив, выдвинутый Василием Песковым, выглядит ныне безнадёжно устаревшим.

В 1967 году после семи лет успешной работы закрылся ИОМ «Комсомольской правды». Формально – из-за того, что его «коэффициент полезного действия», с точки зрения интересов газеты, уменьшился, редкие публикации перестали вызывать бурный отклик. Фактически же потому, что преобладающая часть информации, получаемой от читателей, оказалась, по выражению Грушина, непубликабельной, поскольку противоречила официальной точке зрения.

Пробуксовка стала ощущаться и в «НС». Читатели реагировали на наши затеи не столь активно, как раньше. Получить десяток откликов на приглашение к дискуссии в очередном «Ленинском уроке» считалось хорошим результатом. Может быть, название рубрики вызывало ассоциации с политзанятиями? Причину мы искали в собственных творческих просчётах. Не сразу осознали, что дело не только в этом. Ушло время бурных диспутов, когда люди после многих лет заморожености мозгов обретали жадный интерес к миру и к самим себе. Да и мы взрослели, замещая опытом и цинизмом энтузиазм молодости.

Сибирский портрет

С тех пор как мать переехала к нам в Свердловск, никого из родных в Петухово не осталось. Иногда я вспоминал наш дом, редакцию, завод, школу, вокзал с километровым знаком «2537», десятки мест, глубоко впечатанных в сознание. Доведётся ли когда-нибудь повидать их? Вспоминалась и широкая площадь с братской могилой и памятником Ленину. Тетрадку с записями рассказов петуховских старожилов я сохранил, хотя и не очень понимал, пригодится ли она когда-нибудь. Как вдруг случайно узнал, что в Свердловске живёт секретарь Петуховского райкома партии двадцатых годов Афанасий Александрович Климов. И я поспешил с ним встретиться.

Разговор наш длился долго. Климову тогда было наверняка за семьдесят, но он хорошо помнил подробности создания и установки памятника Ленину. Вспоминая двадцать четвёртый год, то и дело повторял, резко взмахивая правой рукой, как будто выступал на митинге: «Дорогому товарищу Ленину решили памятник поставить на века!.. На века!»

Вкратце события можно изложить так. В феврале 1924 года Климов был направлен в Петухово секретарём райкома партии. На одном из заседаний бюро райкома он предложил отметить седьмую годовщину Октябрьской революции установкой памятника Ленину «путём субботников и сбора средств по подписным листам». По заданию райкома заведующий заводом Ковач поехал в Ленинград и привёз оттуда гипсовый бюст Ленина. Литейщики местного завода взялись изготовить бронзовую копию. Опыта работы с бронзой у них не было, поэтому качественная отливка получилась не сразу.

У могилы жертв восстания 1921 года, что возле железнодорожной станции, была вырыта яма глубиной около двух метров, заложен фундамент в виде чаши и выведен высокий пьедестал. Накануне праздника революции пьедестал огородили лесами, установили на нём бюст Ленина и прикрепили памятную чугунную доску. Рядом соорудили временную деревянную трибуну и арку.

7 ноября при большом стечении народа состоялось открытие памятника. Оркестр исполнил «Интернационал». Потом был митинг. В это время на станции остановился поезд из Челябинска. Пассажиры вышли из вагонов, махали шапками и кричали «ура!».

Памятник Ленину в Петухово можно назвать в полном смысле слова народным. Собранные по подписке денежные средства были использованы на приобретение бронзы, для оплаты каменщикам, соорудившим фундамент и пьедестал, а также музыкантам духового оркестра, приглашённого из Петропавловска. Все прочие работали добровольно и бесплатно.

Рассказ Афанасия Александровича представлял собой фактически сюжетную канву будущего очерка, но для полной картины не хватало важных деталей. Главное – оставалось неясным, кто является автором скульптурного портрета: ведь одного взгляда на памятник достаточно, чтобы увидеть работу профессионала. В энергичном развороте головы, в том, как вольно распахнут на груди Владимира Ильича пиджак, вообще в той понятности художественного образа, который сразу же читается как образ вождя, видятся истоки будущих творческих поисков советских скульпторов.

Напечатанные на машинке воспоминания Климова пополнили мою «историческую» папку.

Вскоре папка пополнилась. Произошло это так.

Осенью 1968 года, на излёте работы в «НС», я взялся подготовить документальную композицию к предстоящему 50-летию ВЛКСМ и отправился в областной партийный архив, чтобы подобрать документы по истории уральского комсомола. Старинный особняк, где располагался архив, находился как бы в низинке, на пологом склоне. Меня встретила гулкая тишина лестничного пролёта. «Как в склепе», – мелькнула мысль, что называется, к месту: ведь я оказался в известном всем свердловчанам Ипатьевском доме, именуемом так по фамилии бывшего владельца. Здесь, в подвале, были расстреляны отрёкшийся от престола император Николай II, его семья и спутники. Этому событию в 1968 году тоже исполнилось полвека, но, разумеется, о нём не упомянула ни одна газета.

С помощью сотрудницы архива я скопировал найденные материалы, и на их основе мы подготовили разворот в праздничный номер газеты.

Не особенно рассчитывая на удачу, я рассказал заведующему архивом о памятнике Ленину в Петухово и попросил проверить, нет ли в архиве каких-либо документов, проливающих свет на давнюю историю. Ведь в 1924 году Петуховский район входил в обширную Уральскую область, административным центром которой был Свердловск. И документы нашлись! Это была переписка Уралоблисполкома с Петуховским райисполкомом по интересующему меня вопросу. Поясню, почему она возникла.

По решению Второго съезда Советов памятники Ленину предстояло возвести сперва в крупнейших городах страны. Однако люди хотели немедленно увидеть памятник «великому покойнику», как тогда говорили, в своём городке, на своём заводе, на сельской площади. Владлен Логинов, самый компетентный исследователь биографии Ленина, с полным основанием утверждает, что культ Ленина поначалу естественным образом складывался в народе. Другое дело, что впоследствии усилиями партийных идеологов он стал безо всякой разумной меры насаждаться сверху, что привело к обратному эффекту. Учёный пишет:

На смену иконам Богоматери с младенцем и изображениям государя императора с наследником, а то и рядом с ними, в «красных углах» российских изб появились портреты Ленина. Образ его, как бы отделившись от реальной личности, становится своего рода символом новой эпохи, новой веры, борьбы бедных против богатых за справедливость. И для миллионов он превращается в объект чуть ли не религиозного поклонения. Вот почему в СССР любой серьёзный государственный акт, как и любой политический лидер, получали легитимизацию лишь при «благословении» его Лениным. И по табели о рангах каждый лидер значился либо «верным учеником», либо «славным продолжателем» его дела.

Памятники Ленину были открыты во многих городах Урала; гипсовые бюсты и портреты стали появляться в кабинетах, клубах, квартирах. Они олицетворяли живого вождя, он был рядом, с ним можно было даже затеять разговор, о чём рассказал в известном стихотворении Владимир Маяковский.

Провинциальные энтузиасты чаще всего использовали в качестве источника для своих скульптур фотопортреты Ленина, даже газетные иллюстрации. Поэтому вскоре в органы власти разного уровня стали поступать сообщения о появлении поделок, искажающих образ вождя. Острота проблемы видна из статьи Л. Б. Красина, помещённой в сборнике «О памятнике Ленину» (1924). Автор возмущается: «Вместо великолепного несравненного черепа Владимира Ильича, более интересного по своим линиям, нежели дошедшие до нас изваяния Сократа, перед нами голова какого-то рахитичного приказчика или провинциального адвоката».

Обследованием ленинских памятников и ликвидацией «нехудожественных» изваяний занялась Центральная комиссия по увековечению памяти В. И. Ленина при Президиуме ЦИК Союза ССР. В 1926 году комиссия сделала запрос в Уралоблисполком: что за памятник установлен в Петуховском районе, дайте заключение. Соответствующий запрос отправился из Свердловска в Петуховский райисполком. Неизвестно, что на него ответили, но копия письма Уралоблисполкома в Москву сохранилась в Свердловском партийном архиве:

Настоящим сообщаем, что памятник В. И. Ленину в селе Юдине Петуховского района Ишимского округа устроен на добровольные пожертвования. Отливка бюста сделана местным Петуховским метзаводом. (Так в тексте. – А.П.). Разрешение на устройство памятника взято не было. Каких-либо искажений в памятнике не имеется, о чём можно убедиться в прилагаемой фотографии.

Центральная комиссия была удовлетворена ответом и фотоснимком; тем самым памятник получил признание.

Время от времени я задумывался о продолжении поиска, но по скверной привычке всё откладывал и откладывал «на потом». Только в начале 80-х отправился в Ленинград, рассчитывая найти в Центральном государственном историческом архиве СССР (тогда он ещё располагался в здании Сената и Синода) какую-нибудь зацепку для дальнейших разысканий. Ведь именно из Ленинграда, по словам А. А. Климова, Ковач привёз гипсовый бюст. Значит, было какое-то учреждение, занимавшееся реализацией работ скульпторов.

Из разговоров с ленинградскими музейщиками я узнал, что ни одного завершённого портрета Ленина, выполненного с натуры, не существует, а уж скульптурных работ – тем более.

Портретов Ленина не видно:

Похожих не было и нет.

Века уж дорисуют, видно,

Недорисованный портрет.

Строки стихотворения поэта Николая Полетаева – не метафора, а свидетельство современника. Художники и скульпторы действительно оставили лишь «незавершённый портрет»: эскизы, этюды, наброски, сделанные, как правило, второпях – на митингах, на заседаниях, во время случайных встреч с Владимиром Ильичом или – редко! – в Кремлевском кабинете Ленина, поскольку тот крайне неохотно соглашался позировать.

Как будто стремясь восполнить просчёт, скульпторы старой школы, не перегруженные заказами, ринулись ваять вождя после его смерти. В архиве мне попались на глаза расценки на гипсовые бюсты Ленина, выпускавшиеся в Промбюро Академии художеств. Цена малых бюстов, от 3 до 6 вершков, составляла от 95 коп. до 7 руб. 50 коп., большие бюсты, высотой 15 – 17 вершков, стоили от 37 руб. 50 коп. до 70 руб. Встречались и другие документы, показывающие, какой размах приобрела работа по увековечению памяти В. И. Ленина. Однако каталога продаваемых бюстов я не обнаружил. Искусствоведы и музейщики, которым я показывал фотоснимок петуховского памятника, в один голос твердили о руке мастера, но не находили в нём сходства с работами ленинградских скульпторов двадцатых годов.

Скульптор Мария Матвеевна Харламова, приглядевшись к фотографии, поначалу высказала предположение, что автором портрета является её отец, Матвей Яковлевич Харламов, тем более что не все изваянные им в двадцатые годы портреты Ленина разысканы. Однако потом, когда я послал ей снимки памятника в разных ракурсах, Мария Матвеевна сообщила: «Есть некоторые детали, совсем не напоминающие руку М. Я. Харламова. Надо вам поискать в другом направлении».

Ценные документы, касающиеся установки памятника, стопроцентно подтверждающие рассказ А. А. Климова, я нашёл в 80-е годы в Курганском партийном архиве. К сожалению, не удалось найти документ, в котором бы значилось: такие-то и такие-то рабочие с такого-то числа по такое-то занимались отливкой скульптурного портрета Ленина. Архив Петуховского завода не сохранился. В войну на заводе лили рубчатые корпуса «лимонок», каждый из которых по технологии требовалось упаковать в бумагу. На обёртку пришлось пустить заводской архив – иного выхода не было. Фамилии мастеров, создавших бронзовую копию гипсового бюста Ленина, передавались в устной традиции, как имена героев народного эпоса. Это была бригада литейщика Мохначёва с участием формовщика Майорова, обрубщика Деревяшкина и чеканщика Теренина.

События 1924 года легли в основу моего большого очерка, опубликованного в первом номере журнала «Наш современник» за 1984 год. Мой добрый наставник юных лет Александр Фёдорович Поздняков напечатал очерк в курганской областной газете «Советское Зауралье» под названием «Сибирский портрет», назвав его документальной повестью.

Бронзовый бюст благополучно пережил «войну с памятниками» 90-х годов. А осенью 2005 года, приехав на несколько дней в Петухово, я узнал, что оригинал безвозвратно утрачен, вместо него на историческом постаменте с памятной надписью стоит стандартное современное изваяние. Тёмной ночью двое безработных сняли бюст (оказалось, что никому не пришло в голову прикрепить его к постаменту) и разбили на мелкие куски, чтобы продать как металлолом. Однако в приёмном пункте их поджидала милиция: бдительные граждане вовремя оповестили кого надо об исчезновении скульптуры.

Был суд, похитители получили какие-то условные сроки наказания, потому что уникальный памятник, второй в стране по дате установки, не состоял на учёте как охраняемое государством культурное и историческое достояние.

Мешок с кусками бронзы милиционеры поместили в комнату вещдоков. Где он теперь – не знаю.

Слушая рассказ моего земляка, я вспомнил слова Афанасия Александровича Климова: «Дорогому товарищу Ленину решили памятник поставить на века!.. На века!»

Памятник В. И. Ленину в Петухово, установленный в 1924 г. (ныне утрачен). Фото автора

Десакрализация Ленина, то есть снятие с него священного нимба, происходит двумя способами. Одни анализируют и оценивают его поступки в историческом контексте, другие распространяют не имеющие фактических доказательств версии и слухи в угоду господствующим взглядам и конъюнктурным интересам. Владлен Логинов справедливо полагает, что искать в политической деятельности Ленина причины сегодняшних российских проблем по меньшей мере недобросовестно, ибо сейчас мы проживаем совсем другое время. Это то же самое, что винить Христа в крестовых походах и кострах инквизиции, хотя и в том, и в другом случаях клялись словом и именем Божиим.

Как ни крути, а страна под названием СССР, ставшая мировой державой, – это наследие Ленина. Большевики отстояли в гражданской войне, отбили у иностранных интервентов и собрали под красное знамя преобладающую часть бывшей Российской империи. И на Тихом океане / Свой закончили поход… А разобрали страну на составные части уже другие люди через семьдесят с лишним лет.

Сейчас говорят, что ленинская идея союза республик стала миной замедленного действия, взорвавшей Советский Союз. Переместить бы такого теоретика в 1922 год и предложить ему обнародовать план административного устройства СССР по образцу прежних губерний николаевской России. Последствия нетрудно представить: взрыв националистических движений и «парад суверенитетов», а может быть – новая гражданская война.

Наверное, кое-кто просыпается в холодном поту, увидев во сне бальзамированного Ильича, грозящего кулачком из саркофага. Поэтому каждый год в канун дня рождения и дня смерти Ленина в информационное поле вбрасывается тема захоронения его тела. О проблемах, которые при этом возникнут, молчат. Допустим, тело Ленина увезли на Волково кладбище и предали земле рядом с могилой матери. Как тогда поступить с Мавзолеем, давно признанным выдающимся архитектурным сооружением? Что делать с советским некрополем – братскими могилами, захоронениями руководителей государства, прахом выдающихся военачальников, учёных, героев, политических деятелей, замурованным в Кремлёвской стене (вот пятёрка самых известных: Чкалов, Курчатов, Королёв, Гагарин, Жуков)? Как обойти действующий закон, который запрещает перемещать прах умершего без согласия родственников?..

Не дело, говорят нам, что в центре Москвы, на главной площади страны, устроено кладбище. Но разве кладбища бывают только на окраинах? Разве не в центре Парижа находится кладбище Монмартра? А могила Наполеона в Доме инвалидов? Молчаливое присутствие погубителя тысяч людей, несостоявшегося завоевателя Европы, сосланного по приговору триумвирата победителей на пустынный атлантический остров, не только не возмущает толерантных французов, но и поддерживает в них память о достославных деяниях своего великого соотечественника. (Кстати, спустившись под землю и увидев чёрный саркофаг под массивной плитой, я подумал, что именно таким может быть разумное решение проблемы захоронения Ленина и судьбы Мавзолея.)

Верховная власть не вмешивается в дискуссии, предпочитая камуфлировать Мавзолей перед парадами. Можно понять это осторожное молчание: кому хочется прослыть осквернителем праха четырёхсот человек?

Напоминая о том, что выставлять покойника на всеобщее обозрение противно христианским обычаям, Русская православная церковь, однако, не возражает против устройства рядом с могилами рок-концертов и ледовых шоу. Наверное, чтобы воздать за грехи прежней безбожной власти и её безбожным служителям.

А ведь Красная площадь с её сложившимся, занесённым в реестр ЮНЕСКО ансамблем, – наглядная иллюстрация популярной идеи неделимости истории Отечества. Здесь мы видим рядом Покровский и Казанский соборы, памятник Минину и Пожарскому, Лобное место, советский некрополь и Мавзолей Ленина, к подножию которого были брошены в 1945 году фашистские знамёна. Отсюда уходили в бой в декабре 1941-го защитники Москвы; сюда без всяких призывов стекались толпы ликующих москвичей 12 апреля 1961 года, в день исторического полёта Юрия Гагарина.

Лично мне очень жаль, что Красная площадь, место священное и особо почитаемое, постепенно превращается в пространство для концертов и развлечений на фоне исторических реликвий. Как будто нет рядом Манежной площади, самим названием указывающей на своё предназначение для зрелищ.

Шорох пера по газетной бумаге

Газета «На смену!» 60-х годов воспитала многих замечательных журналистов и писателей. Назову несколько имён. Михаил Азёрный, Гортензия Владимирова, Галина Мурзинцева, Василий Панкратов, Людмила Соломеина, Станислав Троицкий, Геннадий Чукреев, Андрей Грамолин стали собственными корреспондентами центральных газет. Станислав Самсонов создал в Москве издательство «Либерея», возглавлял журнал «Библиотека», а его жена Ольга Краева вела несколько программ на радиостанции «Юность» в пору её былой популярности. Александр Тихомиров получил известность как тележурналист, Анатолий Курчаткин – как писатель, автор многих книг прозы.

В свердловских СМИ продолжили успешную журналистскую и редакторскую карьеру Евгений Панфилов, Юрий Дорохов, Анатолий Пискарёв, Юрий Черемовский, Жанна Телешевская, Галина Фёдорова, Алексей Нагибин, Вера Коган (Сумкина), Борис Тимофеев, Юрий Бойко, Анатолий Акимов, Николай Кулешов и другие насменовцы, с которыми мне довелось вместе делать газету.

И в моей профессиональной судьбе «НС», где я проработал четыре года, значила не меньше, чем столичные журналы, которым я посвятил без малого сорок лет. Она незабываема и неповторима, как первая учительница, первая любовь, первый ребёнок. Служба в ежедневной газете дисциплинирует мысль, учит писать быстро и коротко, сдавать материал в установленный срок, понимать, что твоё слово есть дело, а за дело надлежит нести ответственность. Широкая тематика газеты дала возможность познакомиться с реальной жизнью в её разнообразных проявлениях и, так сказать, поверить практикой полученные в студенческие годы знания.

По утрам я спешил в редакцию с предвкушением счастливых творческих мгновений. В троллейбусе, не обращая внимания на толчею, воображал, как поднимусь в отдел, достану из стола незаконченный материал и зачеркну прежний заголовок, заменив его только что придуманным.

И вот уже перо поскрипывает по неровно обрезанному желтоватому листу (их готовили в типографии из срыва – повреждённой части разматываемого рулона газетной бумаги), и в памяти всплывают самые нужные и самые точные слова, подсказывая неожиданные повороты сюжета. Происходит то, что выразительно передано в стихотворении Иосифа Бродского:

Человек превращается в шорох пера по бумаге, в кольца,

петли и клинышки букв и,

потому что скользко,

в запятые и точки.

Мой внутренний редактор незаметно присматривает за ходом мысли, чтобы она объезжала места, где скользко, и в то же время не скатывалась в болото восторженного примитивизма. Я играю по установленным правилам, но никого не допускаю в свой внутренний мир, который совершенствую и обогащаю, раздвигая тем самым границы личной свободы.

Нахождение баланса между естественной потребностью выразить себя, беспрепятственно высказываясь по избранной теме, и сдерживающими эту потребность внешними ограничениями является, пожалуй, самым серьёзным испытанием для молодого журналиста. Кажется, мне удалось найти верное разрешение подобного противоречия на базе понимания свободы как познанной и осознанной необходимости. (Мы в университете диалектику учили всё-таки по Гегелю.) Осознание неизбежных политических, правовых и экономических ограничений свободы высказывания даёт возможность журналисту настроиться на рабочую волну, а не на вечную конфронтацию. Это происходит, разумеется, не вследствие философских раздумий, а почти подсознательно, методом проб и ошибок, в процессе осознания своего места в общественной системе и формирования определённой идейной и социальной позиции. Наставления, полученные в процессе учёбы, внешние указания и запреты, соображения материальной и служебной выгоды, уроки собственного жизненного опыта – всё это сплавляется воедино, превращается в психологическую установку, называемую обычно внутренним редактором. Смею утверждать, что такой вывод справедлив для всех эпох и политических систем.

В ходе социологического исследования, проведённого в 2010-х годах фондом «Медиастандарт», журналистов спрашивали, насколько они свободны в своей работе. Оказалось, что их мнения о собственном положении разительно отличаются от мнений о ситуации в журналистском сообществе в целом. Более 80-ти процентов опрошенных заявили, что работа журналиста в России скорее несвободна и несамостоятельна. Главными ограничителями свободы назвали бизнес-структуры, владеющие СМИ, органы власти, существующее законодательство и… всё того же внутреннего редактора.

Но «несвобода» где-то далеко, «у других». А когда речь заходит о собственной работе, оценки меняются. Больше половины респондентов указали, что в их работе много самостоятельности и свободы; противоположное мнение лишь у десяти процентов. Вот он, вечно живой феномен превращения внешних ограничений и побуждений во внутренние установки, оцениваемые как собственные убеждения! Такого журналиста можно, конечно, назвать конформистом, но следует ли так уж решительно бояться конформизма? Кто как не десятки миллионов советских конформистов всех профессий отстроили и отстояли в боях Отчизну?..

Этим успокаивающим пассажем я и хочу закончить главу из истории замечательной газеты с восклицательным знаком, на страницах которой отразилось время – время молодости, труда и первых раздумий о деле, которое избрал.

В 2020 году «На смену!» могла бы отметить столетний юбилей, однако этого не случилось. Вот какое сообщение было опубликовано 26 августа 2009 года на сайте Уральского информационного агентства URA.Ru:

В Екатеринбурге прекращается выпуск легендарной газеты «На смену!».

Предложение для ФПГ: издание можно сохранить.

Выпуск одной из старейших свердловских газет, «На смену!», будет приостановлен. Как рассказала URA.Ru главный редактор издания Тамара Ломакина, с 28 августа впервые за 89 лет «На смену!» перестанет выходить в свет. Это связано с финансовыми трудностями: последние полгода издание боролось с кризисом, но дальше выживать оказалось невозможно. Ранее газета входила в сферу влияния «Газпром Трансгаз Екатеринбург», однако впоследствии оказалась в самостоятельном плавании. «Это не вина местных газовиков, просто есть указание „Газпрома“ избавляться от непрофильных активов», – говорит Ломакина.