Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи

Для этого использовались следующие средства: увеличение налогов за счет непрерывного роста коммерческой деятельности, контроль над производством золота, особенно в Сиджилмасе в Сахаре, за которое боролись Омейяды и Фатимиды и в целом в халифате Багдада, увеличение количества уступок типа икты. Икта состояла из временной передачи владельцу права получать налоги с крестьян в обмен соответствующей десятины в казну халифа.

Каждый воин получал икту, важность которой была пропорциональна положению, которое он занимал в армии, поскольку такая уступка составляла его вознаграждение. Несмотря на очевидное сходство с каролингским бенефициумом и византийской пронойей[160], исламский институт не утратил своего публичного характера[161].

Однако это не предотвратило увеличения налогового бремени деревенских налогоплательщиков, которые во многих случаях были вынуждены доверить частное владение могущественным, из тех, кто стал поселенцами. Эволюция в трех областях: определение власти, армии и налогообложения, показывает, что между серединой X века и серединой XI века политико-религиозная связь субъекта с самодержавным халифом превратилась в политическое подчинение визирей и офицеров наемных армий.

Расширение исламского торгового пространства

Кристаллизация в X веке халифатов Кордовы и Каира способствовала консолидации двух экономических зон, Аль-Андалуса и Египта, которые пытались подражать Багдаду в качестве экономических полюсов и бенефициаров обменов с другими странами и халифатами. Это привело к значительному увеличению числа городов, достойных называться городами, к возрождению торговли и к изменению и расширению их маршрутов.

Этот процесс выиграл от прогресса в населении и производстве, который одновременно переживали и Византийская империя, и Западная Европа. Этим объясняется как укрепление экономической оси между Красным и Средиземным морями, роль посредников, которую сыграли жители нескольких итальянских городов, таких как Венеция, Амальфи или, немного позже, Пиза и Генуя, так и торговля пряностями с арабами в Индии, где купцы Багдадского халифата также могли взаимодействовать с китайскими купцами. Чтобы компенсировать удлинение маршрутов, был разработан более быстрый морской путь, который побудил мусульманских купцов селиться в прибрежных районах Индокитая.

Расширение на восток маршрутов, посещаемых исламскими купцами, имело аналогию в других направлениях. Ближе к северу Европы ее проводили византийцы, пересекавшие побережье Черного моря, куда по суше прибывали караваны из иранских и иракских регионов, и варяги из русских степей, соединявшие Черное море с Балтикой. Однако величайшим нововведением X и XI веков было объединение маршрутов во внутренние районы Африки. От всего этого расширения исламского торгового пространства больше всего выиграл египетский халифат Фатимидов, который занимал центральное положение во всей сети обменов.

Прогресс философии и науки

Увеличение богатства исламских обществ и рост человеческих и интеллектуальных отношений помогли объяснить культурное развитие X и XI веков. Даже политическая раздробленность не мешала процветанию интеллектуальной деятельности: напротив, она умножала число покровителей любого проявления культуры. Mы можем выделить три характеристики этого.

Первое: трудность философско-религиозной рефлексии, которая в исламе, за некоторыми исключениями, достигла в конце X и начале XI века одной из вершин свободы и терпимости; в некотором роде гуманизма.

Во-вторых, интеллектуальная гегемония восточного ислама, где более раннее распространение использования бумаги способствовало увеличению количества копий, а вместе с ними и книг, которые по большей части продолжали быть написанными на арабском языке. Третьей характеристикой исламского интеллектуального великолепия того времени было то, что онo охватывалo все дисциплины.

В истории и географии представительной фигурой был аль-Бируни, мудрец, сопровождавший Махмуда Газневи в его походах по завоеванию Индии. В математике включение «нуля» и замена римскиx цифр арабскими (называемыми также индийскими или индо-арабскими) облегчит вычисления.

В медицине или в таких дисциплинах, как ботаника, зоология, агрономия или астрономия, его культиваторов было не только много, но и по сравнению с представителями греческого периода они проявляли очень характерную черту: они компенсировали свою более низкую способность к абстракции экспериментальной практикой.

Размах научного любопытства и количество тех, кто посвятил себя его удовлетворению, были настолько велики, что сделать выбор очень сложно. Чтобы назвать одно имя, мы бы вспомнили имя того, кто тогда представлял собой истинную кульминацию как в философии, так и в медицине: Ибн Сина, известный на Западе как Авиценна.

Его беспокойная жизнь между 980 и 1037 годами в Трансоксиане и центральном Иране не помешала ему создать интеллектуальное творение первого порядка. Если его философские теории о необходимом Существе и других возможных существах, которые завершили теории Аль-Фараби, повлияют на западную философию XII и XIII веков, то его Канон медицины станет фундаментальным текстом как исламских, так и европейских медицинских исследований в следующие четыре века.

От трех халифатов к провинциальным династиям

Единство ислама при едином халифе исчезло в X веке. На его месте, вместе с халифатом Аббасидов со столицей в Багдаде, возникли два других: Омеяды в Кордове и Фатимиды в Египте. Между серединой X века и до середины XI века три страны пережили первую фазу политического усиления под властью визирей и вторую фазу распада власти с появлением небольших автономных королевств. В то время как в халифатах Кордовы и Багдада это раздробление завершилось, в Каире Фатимидам удалось остановить его. Этот факт сочетается с экономическими данными, подтверждающими важную роль Египта в исламе около 1000 года.

Египетский халифат Фатимидов

Он зародился в Магрибе как политическое выражение движения за религиозное возрождение, исмаилизма, своего рода экстремистской версии доктрины Шиизма. После успеха в своем родном регионе Фатимиды предприняли завоевание Египта. Через четыре года они навязали себя губернаторам Аббасидов, а с 973 года они начали управлять территорией из новой столицы, созданной ими, – Каира (Победоносца).

Отсюда они стимулировали культурный расцвет, подходящим знаком которого было создание мечети Аль-Азхар и ее «дома мудрости», и они умело использовали положение Египта в новых коммерческих кругах. В конечном итоге они были строителями политического пространства, которое в конце X – начале XI веков составляло центр исламского мира.

Ситуация начала ухудшаться около 1030 года. Помимо нескольких лет неурожаев и столкновений между наемными военачальниками, безошибочным признаком ухудшения ситуации стало восстание Зиянидов, берберских правителей Магриба, зависимых от Фатимидов Каира. Сепаратистское движение в регионе, где зародилась сама династия, было подавлено силой. Для этого Фатимиды обратились к кочевым бедуинским племенам из Верхнего Египта, конфедерации арабских племен Бану Хиляль, которые прошли через поля и деревни восставших, оставляя кровь и огонь.

Результатом стало разрушение сельского хозяйства, которое длилось веками, и концентрация населения в обнесенных стенами прибрежных городах, откуда они практиковали торговлю и пиратство. Кроме того, чтобы объединить усилия, в 1073 году халиф Фатимидов передал всю власть Бадру. Вместе с ним визират, у которого было больше трудностей в Каире, чем в двух других халифатах, чтобы утвердиться, сделал это в большей степени, чем в них: Бадр стал истинным султаном Египта. Его деятельность и создание крестоносцами с Запада в 1099 году Латинского королевства Иерусалим помогли Фатимидам остаться у власти в Египте еще на семьдесят лет[162].

Омейядский халифат Кордовы

В 929 году Абд-аль-Рахман III провозгласил себя халифом государства, достигшего между 950 и 980 годами пика своих экономических, политических и культурных достижений. Его власть была наложена не только на Аль-Андалус, но и на христиан севера полуострова, которых он держал в страхе, и на берберов Северной Африки, благодаря сотрудничеству с которыми в течение пяти лет Фатимиды из Каира смогли переправить сахарское золото в Аль-Андалус.

Начиная с 980 года попытка продлить этот период расцвета ислама в Испании соответствовала хайибу или визирю Альманзору. Последние использовали те же ресурсы, что и другие визири: против наемников, в их случае берберов и славян, которые нарушили племенную структуру армии и усугубили налоговое бремя, что привело к социальной напряженности. После его смерти в 1002 году халифат вступил в процесс ослабления, который закончился его исчезновением в 1031 году.

Исчезновение Kордовского халифата уступило место нескольким очень маленьким территориальным княжествам, королевствам Тайфа. Во главе их, согласно случаям, стояли правители андалузского, берберского и славянского происхождения, созвучные социальной и территориальной гегемонии, которую наследники военачальников, привезенных Альманзором, достигли в некоторых регионах Аль-Андалуса. Из этих королевств особенно андалузцы пережили период богатства и интеллектуального расцвета. С другой стороны, его военная слабость использовалась с середины XI века испано-христианами, которые вторглись в мусульманские королевства, которые они начали использовать путем сбора дани или изгоев.

Аббасидский халифат Багдада

С 973 года воцарение Фатимидов в Каире и ее более позднее великолепие способствовали ослаблению Багдадского халифата. С территориальной точки зрения спад был значительным. Не только из-за потери Египта, Магриба и части Сирии и Аравии, но и потому, что это побудило аристократию и правителей различных восточных регионов Багдадского халифата объединить свои княжества. Таким образом, к Тахиридам и Сафаридам добавились и сильно наслоились Саманиды, которые к 980 году правили от восточного Ирана до входа в Индию.

В этой слабой ситуации халифату было очень трудно предотвратить продвижение внешней силы – турок. Турки, принадлежащие к кочевым народам степей Средней Азии, были наняты в качестве воинов различными региональными князьями. Ослабление одного из них позволило новому турецкому вождю Себуктегину занять часть Саманидского царства в 977 году. Под его командованием турки поселились в регионе Газна и образовали новую династию в современном Афганистане – Газнави. Оттуда они доминировали на перевале в Индию[163].

В 997 году Себук-тегинa сменил его сын Махмуд Газневи, который своими военными походами в Индию расширил исламское пространство. Спустя десятилетия турки-сельджуки захватят империю Газнави на территории, которая стала оплотом ислама в Индии. Именно здесь шестьдесят лет назад родился Пакистан. Пока эти события происходили в восточной части Багдадского халифата, другая турецкая группа, огузы, которых под предводительством Сельджукa также будут называть сельджуками или династией сельджукидов, закрепила свои позиции в центре халифата.

Внук этого вождя во главе этих исламизированных турок, пылко подчинявшийся суннитскому повиновению, который рассчитывал на военный и административный опыт иранцев, вошел в Багдад в 1055 году, изгнал визирей Буи, обвиненных в шиизме, и получил от халифа титулы «эмир Востока и Запада» и «султана турок». Они подтвердили свое лидерство над гражданской и военной администрацией, в то время как религиозные, почти не упоминаемые в пятничных молитвах, остались в руках халифа Аббасидов.

Политическое и доктринальное обновление в исламе

Между 1055 и 1260 годами исламское пространство, по-видимому, разделено на две большие области, восточную и западную, разделенные Ливийской пустыней и Магрибом, частично опустошенным конфедерацией Бану Хиляль. Арабский язык, денежная экономика, городская жизнь и интеллектуальная деятельность продолжают циркулировать между ними, но в политическом и, отчасти, религиозном масштабе они дистанцируются друг от друга, в то же время укрепляя отношения пространств, каждая из них – эти две великие области ислама. Таким образом, история Аль-Андалуса сливается с историей Северной Африки, точно так же, как, с другой стороны, происходит с историей Египта, Сирии, Ирака и даже Малой Азии.

Восточный ислам

Восточное царство ислама продолжало включать в себя две основные области влияния, Багдад и Каир, подкрепленные их религиозным послушанием, суннитами и сиитами. Что было значительным в период с 1055 по 1260 годы, так это последовательные и безуспешные попытки создать гегемонистскую власть во всем восточном исламе. Такие попытки были осуществлены турками-сельджуками во второй половине XI века и Саладином сто лет спустя.

Империя сельджуков

За вступлением турок-сельджуков в Багдад в 1055 году последовали военные успехи над византийцами при Манзикерте в 1071 году, что позволило им закрепить свое поселение на Анатолийском полуострове. После первых военачальников сельджуки нашли в Маликшахa (1072–1092) и его иранском визире Низам аль-Мулькe двух организаторов, с которыми новая власть достигла своей зрелости[164].

Признаки этого очевидны в улучшениях в управлении, вдохновленных Правительственной книгой, составленной самим визирем, в многочисленных общественных сооружениях и, особенно, в создании учебных центров, среди которых выделялась Низамийа Багдада; название происходит от его основателя, визиря сельджуков.

В остальном особенности режима те же, что и в других исламских пространствах. Организация власти, которая резко различает светское (гражданское и военное) и религиозное. Распад структуры управления на несколько автономных ячеек. Из них некоторые были небольшими: те, которые были отданы под икту турецким военачальникам; другие были более обширными: в основном те, которые были вверены вождям, которые становились атабегами, то есть опекунами мелких князей, которые во многих случаях использовали свое положение, чтобы получить эффективную власть над территорией.

И, наконец, соблюдение суннитской ортодоксии, стимулированной султанами путем создания медресе, учебных центров при мечетях. Наиболее представительной интеллектуальной фигурой был иранец Аль-Газали, который умер в 1111 году. Он обеспечил синтез веры и разума, согласовал мистический опыт суфизма с суннитской традицией и переоценил аскетизм как инструмент личного совершенствования, который помог в поисках веры[165].

Терпимость первых сельджуков нарушили только исмаилиты. Особенно с теми, кто усилил свой фанатизм, превратившись в террористическую секту, которая, потребляя гашиш, слепо повиновались своим лидерам. Отсюда имя секты ассасины, от которого произошло слово «убийцы». Первой из важных жертв секты был визирь Низам аль-Мульк в 1092 году. Его смерть, за которой через несколько месяцев последовала смерть Маликшахa, открыла век упадка режима сельджуков.

Исчезновение этих двух фигур привело к усилению многочисленных политических ячеек, которые фактически составили Багдадский халифат. Между 1092 и 1260 годами над ними можно было выделить пять территориальных групп: Иран, Ирак, Османская империя, Сирия и Египет. Из этих пяти Иран был первым, где авторитет багдадских султанов оказался в кризисе. Ирак был центром халифата; там в первой половине XII века интересы халифов и султанов вступили в конфликт, в результате чего в конце того же века султанат в Багдаде был ликвидирован.

Третье пространство, Османская империя, стало называться таким образом в конце XII века, после того как победа при Манзикертe позволила сельджукам укрепить свои позиции в центре Анатолийского полуострова у султаната Рум. Наконец, Сирия и Египет снова были вовлечены в общие процессы в XII веке. В частности, Сирия была ареной трех типов боевых действий: военные действия между турками, политика между халифатами и религиозная война и война между христианами и мусульманами.

Несостоявшаяся мечта о единстве:Саладин[166]

В 1099 году западные крестоносцы изгнали Фатимидов из Палестины и в 1099 году создали Латинское королевство Иерусалим. Это означало упадок власти Фатимидов, прерывание физической преемственности восточного ислама и постоянных угроз целостности халифата в Египтe.

С 1130 г. к угрозам крестоносцев добавились те, которые предполагали появление новой державы на севере Сирии и Ирака. Действительно, одно из многих территориальных княжеств, составлявших империю сельджуков, Мосул, было вверено сыну турецкого военачальника султана Маликшаха: атабеку Зенги. Новый лидер намеревался изгнать латинских крестоносцев из Иерусалима и восстановить суннитскую ортодоксальность перед лицом послушания шиитов со стороны Фатимидов. Начиная с 1127 года Зенги и его сын распространили свое правление на всю Сирию.

В 1164 году армия вторглась в Египет. Перед ним был курдский эмир, сменивший его племянник Салах-ад-Дин бен Айюб, известный как Саладин в нашей историографии. Быстрые успехи позволили Саладину в 1171 году восстановить суннитскую ортодоксальность в Египте от имени халифа Багдада. Два года спустя он мог считать завоевание Египта завершенным. В 1174 году он также захватил власть в Сирии и Верхнем Ираке и получил от халифа титул султана. Несколько лет спустя, в 1187 году, Саладин победил крестоносцев и завоевал латинское королевство Иерусалим.

Таким образом, он добился религиозного и политического воссоединения большей части восточного ислама. Саладин умер в 1193 году, и хотя созданная им династия Айюби продлила свое существование в Египте до середины XIII века, через несколько лет его работа уже показала очевидные недостатки. В первые годы XIII века пять территориальных групп восточного ислама (Иран, Ирак, Турция, Сирия, Египет), казалось, находились в ситуации нестабильного равновесия из-за военных и демографических событий, произошедших с момента экспансии турков-сельджуков полтора века назад[167].

В этой ситуации весь восточный ислам был потрясен внезапной монгольской волной во главе с Чингисханом. Между 1215 и 1258 годами успехи монголов были впечатляющими: они доминировали на иранском пространстве; они проникли к югу от русских степей до Киева; они сократили сельджукский султанат Рума в Малой Азии; они полностью устранили «убийц»; oни вошли в Багдад c огнем и кровью в 1258 году, где положили конец Аббасидскому халифату.

Для этих более поздних кампаний монголы заручились помощью латинских крестоносцев, решивших сделать их союзниками в глобальном проекте по искоренению ислама. В 1260 году прилив монголов был остановлен армией, которую вряд ли можно было назвать исламской: армией турецких мамлюков. Его поражение имело значение символа: оно не только позволило отвоевать Сирию, но, прежде всего, установило в среднем течении Евфрата границу между «монгольским» миром и миром арабо-мамлюков.

Западный ислам

В 1055 году западный ислам распространился от Ливийской пустыни до Атлантического океана и от реки Дору и пиренейского Сомонтано до пространства к югу от Сахары, включая острова Средиземного моря. Между 1055 и 1260 годами история западного ислама напоминает историю восточного ислама.

С одной стороны, религиозное объединение в послушании суннитов; с другой – подмена власти арабов в пользу других этнических групп; в данном случае особенно берберскoй. Фактически два религиозных движения с этнической берберской базой, сначала Альморавидов, а затем Альмохадов, были главными героями истории того периода в западном исламе.

Альморавиды

В середине XI века западное исламское пространство, пострадавшее от исчезновения Кордовского халифата, его замещения царствами тайфы и первыми испанско-христианскими наступлениями, а также вторжениями конфедерации арабских племен Бану Хиляль в Магриб был ареной расширения Альморавидов[168].

Это было религиозное движение, которое пропагандировалось проповедниками из Марокко между Высоким Атласом и Антиатласом и имело сторонников, особенно среди погонщиков верблюдов из Сахары.

Религиозное послание сочетало в себе моральную строгость, буквальное толкование Корана и Сунны, безупречную приверженность школе теологической и правовой мысли Малики, а также готовность использовать священную войну как инструмент для навязывания своей веры другим мусульманам, которых они считали отклонившимися от пути Пророка. К середине XI века Альморавидам удалось объединить племена благодаря проповеди Абдаллаха ибн Ясина и, прежде всего, благодаря организационным способностям его преемника Юсуфа бен Тасуфина.

Вскоре они начали свою экспансию в трех направлениях. На востоке, пытаясь контролировать Сиджилмасу и транссахарский золотой путь[169]. На юго-востоке, пытаясь проникнуть в черный мир: в 1055 году Альморавиды выступили против королевства Гана и заняли площадь Одагхоста, что должно было обозначить начало исламизации черного мира. И к северу, где наиболее заметными результатами были завоевание западного Магриба и Аль-Андалуса[170].

К 1110 году Империя Альморавидов занимала обширное пространство от реки Эбро к югу от Сахары и границ с черным миром и имела свою столицу в городе Марракеш. Элементарность их доктринального послания и первенство воинского компонента в их поведении контрастировали с более развитыми формами жизни в занятых ими регионах. В частности, древние королевства Таифа в Аль-Андалусе, где мыслители, подобные Авемпасу, могли выжить только ценой сокрытия своих философских подходов под видом этических соображений.

Вскоре как в Аль-Андалусе, так и в Магрибе стали множиться выражения недовольства и сопротивления. С другой стороны, воинственное давление испано-христиан, особенно арагонцев, начало ослабляться после оккупации Сарагосы в 1118 году, военных баз империи Альморавидов на Пиренейском полуострове.

Альмохады

Величайшими бенефициарами ослабления Империи Альморавидов и через несколько лет их преемниками стали Альмохады[171]: этимологически «проповедники единства Бога». Как и предыдущее, это было религиозное движение, также зародившееся в регионе Марокканского Атласа и распространившееся среди берберов, хотя в данном случае в основном оседлое.

Великим проповедником нового движения был Ибн Тумарт, получивший образование в медресе Востока и считавший себя верным учеником аль-Газали. Его цель заключалась в том, чтобы предложить новый способ понимания послания ислама, заменив фанатичную строгость и буквализм Альморавидов более богатыми и более сложными теологическими и правовыми подходами, частично вдохновленными мутазилизмом; то есть, в основном, на неоплатонических основаниях.

После смерти Ибн Тумарта руководство движением Альмохадов осталось в руках его партнера Абд-аль-Мумина, который в 1147 году захватил город Марракеш, столицу Альморавидов, что, по сути, положило конец его жизни. Менее чем за двадцать лет Альмохады восстановили Империю, которая девяносто лет назад создала Альморавидов и сохранила их столицу[172].

Восстановление экономического, политического и религиозного единства этого пространства при более терпимых предпосылках имело важные последствия. В экономике произошло усиление торгового оборота, особенно суданского золота. В искусстве это новые постройки, как крепости, такие как одна в Рабате, а также мечети, такие как Кутубийя в Марракеше или новая в Севилье, от которых сохранился минарет (Хиральда).

В области интеллектуальных размышлений наиболее представительными фигурами периода Альмохадов были два мыслителя, родившиеся в Кордове, почти строго современные друг другу: Аверроэс и Маймонид. Эти двое были главными действующими лицами аналогичной попытки примирить аристотелевскую философскую традицию с догмами своих религий, ислама и иудаизма, и оба считаются кульминацией средневековой мысли в соответствующих идеологических областях. Оба будут использоваться европейскими мыслителями XIII века при разработке своих собственных размышлений.

В частности, Аверроэс будет главным комментатором аристотелевского труда для христианских богословов и философов. Экономические, архитектурные или интеллектуальные успехи Империи Альмохадов не смогли предотвратить ее крах. В то время как к северу от Гибралтарского пролива в 1212 году испанско-христианская армия нанесла серьезное поражение Aльмохадам у Лас-Навас-де-Толоса, к югу от пролива новые набеги конфедерации арабских племен Бану Хиляль и несколько региональных восстаний быстро привели Империю к упадку.

Начиная с 1220 года, наступление христиан на Пиренейском полуострове и восстания недовольных мусульман в Магрибе положили конец правлению Альмохадов. На их месте к 1260 году возникло четыре царства – Насриды Гранады в Аль-Андалусе[173]; Мариниды из Феса[174]; Зиянидское королевство Тлемсен[175] и Хафсиды из Ифрикии в Магрибе[176]. Каждый из них лучше, чем раньше, приспособился к социальным и культурным реалиям обновленного западного ислама. Но это также было симптомом того факта, что Империя Альмохадов была лебединой песней могущественного ислама на Западе.

6

Единство Средиземноморья

Роберт Григорьевич Ланда[177] пишет: «Средиземноморье – место рождения и встречи большинства человеческих цивилизаций, религий, культур. К Средиземноморью всегда тяготели и некоторые соседние ареалы. Уникальность гигантского пространства на стыке сразу трех континентов – Европы, Азии и Африки – способствовала формированию здесь чрезвычайно своеобразной социоисторической и этнокультурной ситуации. Исторические сведения, данные археологии, этнографии и антропологии свидетельствуют о редком многообразии этносов, конфессий, рас, культур, социально-политических и хозяйственно-экономических форм жизни, сменявших друг друга в бассейне Средиземноморья и связанного с ним Черноморья.