Полная версия
Праведник
С обрыва протрещала очередь, пара лучей погасла, а с днища воздушной платформы посыпались искры. Пилоты тут же открыли люверсы, уводя аппарат вверх.
В ночи нарисовался геликоптер, заколотился пулемет, прочесывая кручу. Сверкнула ракета, ее тут же поразил ослепительный фиолетовый луч лазера. Один – один.
– Блокирование зоны завершено! – заревел металлический голос. – Начать десантирование!
– Третий, я первый! Сматывайся!
– Понял!
– «Аббата» подберешь?
– Не вопрос!
Яков бегом кинулся к «Руссо-балту», а тот уже сам ехал навстречу – машинный интеллект правильно оценил ситуацию и сделал вывод: пора мотать отсюда.
– Спасибо, Балтик, – выдохнул Лот, заваливаясь в кабину и рушась на водительское место.
Джип тут же перевел лобовое стекло в положение инфравизора. Впереди замелькали яркие светлые «тени» – полицейские шли цепью, как в облаве. Внедорожник они заметили не сразу, а когда углядели-таки, то стали светить фонарями и палить из табельных ПП – парализующие лучики прыскали бледной голубизной.
– Ни фига! – буркнул Яков, крутя руль.
Интрапсихическая защита кузова обошлась ему в копеечку, но здоровье и свобода дороже.
Нелепая фигура возникла впереди, разводя шесть рук-манипуляторов. Лот узнал полицейского робота, и добавил газу. Бампер «Руссо-балта» с ходу ударил андроида, отбрасывая его.
– Гол… – проворчал Яков.
Продравшись сквозь кусты, джип выбрался на косогор. Ложбину, где проводилась «политинформация», залило светом. Поднимая облака пыли, садились две летающие платформы. Вертолет висел неподвижно, только прожектора его ощупывали борозды и промоины, выискивая преступный элемент.
– Уроды, – мрачно сказал Лот, направляя джип вниз по склону.
«Балт» засипел турбинами, словно соглашаясь с хозяином.
Сверившись с приборами, Яков притормозил около темневшей рощи, и во мраке тут же нарисовалась грузная фигура «Аббата» Бертрана.
– Садись быстрее!
– Ага…
Кряхтя, Бертран ввалился в салон, с размаху ухая на заднее сиденье. Биоподвеска жалобно пискнула.
– Машину мне сломаешь…
– Это я могу, сын мой! – жизнерадостно хохотнул «Аббат».
Яков фыркнул.
– Кстати, с возвращением, – сказал Бертран. – Удачно прошло? Все живы-здоровы?
– Удачно, – вздохнул перевозчик. – Страху только натерпелись, а так… Нормально.
«Аббат» покивал косматой головой.
– Доброе дело творишь, Яков, – серьезно проговорил он. – Благое по самому высокому счету.
– Брось, – отмахнулся Лот. – Я же не для беженцев стараюсь, а для себя. Мне это в удовольствие – натуралов спасать. Раз польза есть, то и смысл появляется. Да и не бесплатно я благо творю…
– Пустое! – не уступил Бертран. – Я, если честно, бессребреникам не верю – среди них профессионалов не встретишь… Хм. М-да… Божеское ты дело делаешь, Яков, а вот к Господу Богу все как-то… вполоборота. Словно решаешься – и никак с духом собраться не можешь.
«Аббат» вздохнул столь удрученно, что Яше даже стало его жалко.
– Бертран, – сказал он с прочувствованностью, – пойми меня правильно. Не вера меня отвращает, сама по себе, а писания ваши. Понимаешь? Не могло человечество от одних Адама с Евою произойти, выродилось бы. И что Красное море перед Моисеем расступилось – ерунда полнейшая. Там же рифт, пропасть!
Да чего угодно коснись в Библии – на парадокс наткнешься.
Вот, ты говоришь – Священное Писание. Согласись, что Творец, существуй он на самом деле, вдохновил бы писавших Библию истину глаголить – о множественности миров, а не о плоской Земле под хрустальным куполом небес. А коли так, то или Библия всего лишь сборник древнеиудейских сказок, или… Ну, ладно, ладно, замнем для ясности! И то, что человек сотворен по образу и подобию божьему – извини, ерунда полная. Господь, если он вообще существует, не может быть похож на человека. В нашей галактике – четыреста миллиардов звезд, и таких галактик – миллионы! Ты представляешь себе, какой колоссальной мощью должен обладать Творец, чтобы создать космос? Хотя это ерунда полнейшая. Я еще соглашусь, что господь ваш сотворил, максимум, галактику, но никак не бесконечную Вселенную!
– Бог сотворил Землю, – назидательно сказал «Аббат».
– Тем более! Все равно, как хочешь, но бог просто обязан иметь размер… ну, рост, как тут сказать? Величину небесного тела!
Этакая сфера, миллион километров в поперечнике – вот как может выглядеть Высшее Существо. Или… этот… Мировой Разум.
– Сферос? – хмыкнул Бертран. – Хм… По-моему, Эмпедокл, говоря о Сферосе и полноте бытия, имел в виду нечто иное… Ну, да ладно. Видишь ли, Яков… Бог – всеведущ, всемогущ, всезнающ. И, разумеется, вечен и непознаваем. Он – абсолютен. И Троица…
– Тро-оица? – затянул перевозчик. – Бог, поделенный натрое? Еще одна ерунда. Да любой переход Создателя из абсолютного состояния в относительное – Отца или Сына, или Духа Святого, – тут же приводит к потере всеобщности, а значит, и главной сути. Это же элементарно!
«Аббат» теребил бороду, слабо улыбаясь.
– Человеку нужна надежда, его терзают страх и тоска, – негромко проговорил он. – Слабому и смертному, ему потребно обращение к Богу, когда охватывает отчаяние, ему нужно хотя бы верить, что Господь спасет и помилует. А ты ему – Сферос, исполинский шар, затерянный в бездне мироздания…
– Бертранчик… – вздохнул Лот. – Вот ты веришь в Бога. И что?
Ты действительно полагаешь, что Господу небезразличны наши дела и помыслы? Вот ты, часто ли ты задумываешься о судьбах муравейника? Вникаешь в проблемы отдельно взятого «формика руфа»? А ведь муравей для человека гораздо, несравненно более значителен, нежели хомо сапиенс для Бога. Кто мы для Создателя? Не микробы даже, а неразличимо мелкие частички органического студня. Вот ты говоришь – Эмпедокл. Так, хорошо было тому Эмпедоклу! У него всей Вселенной – Земля, прикрытая хрустальным сводом, как сковородка крышкой. Вольно же ему было о Сферосах толковать! А нам как быть, выражаясь высоким слогом, познавшим бесконечность мира? Церковь же упрямо держится за ветхозаветные россказни о рае, о потопе… Вон, и Христа, бедного, сыном божьим объявили – и обнулили его подвиг!
– То есть? – озадачился «Аббат».
– Ну, как же? Будь Иисус сыном человеческим, все бы сошлось – и чудеса явленные, и исцеления всякие, воскресение с вознесением. А так… Ну, превратил он воду в вино, а камни – в хлебы, и что?
Он же Бог! Ему это – раз плюнуть. Если Христос смертен, то его воскресение – это событие из событий! А если он из трио Отца, Сына и Святого Духа… Прости, Бертранчик, но это… как-то убого, что ли…
– Бог простит, – ласково сказал священник, и тихонько рассмеялся.
– Имею информацию, – проговорил джип. – Впереди – блокпост.
– В объезд! – скомандовал Лот.
«Руссо-балт» мигом свернул в лес, с треском ломая кустарник и подминая хилые деревца. Виляя между дубами, внедорожник затормозил.
– Фиксируются микроинформаторы класса «Интелдаст», – доложила машина. – Вероятно, высеяны полосой в десять метров на большом протяжении.
– Ч-черт!
Только помяни рогатенького…
– Вон они! – воскликнул Бертран. – Слева! И справа!
За ветровым стеклом, которое «балт» услужливо перевел в режим тепловизора, замелькали тени, оформляясь в людей с оружием. Яркие выспышки выстрелов тут же отозвались барабанным боем попаданий.
– Ах, чтоб вас…
Яков развернул джип, бросая машину прямо на скопление «личного состава».
– Фары! – скомандовал он.
Снопы света выделили из тьмы странную толпу мужиков с автоматами – до пояса упакованные в мешковатый камуфляж, выше они щеголяли в ярко-розовых рубахах.
– Ни фига себе! – поразился Лот. – Да это ж «розовые»!
Лот, ожидавший встретить жандармов или вояк, на мгновенье даже растерялся, наблюдая перед собою боевиков Большого Эрнеста. Но уже в следующую секунду «дал газу» – джип бросило вперед, и внушительный бампер раскидал розоворубашечников.
– Увечья за наш счет! – нервно хохотнул «Аббат». – А… ты куда?
– К Сене! – бросил Яков. – Смоем «микрики»…
Попетляв между деревьев, атомокар выкатился на пологий берег реки, и с ходу заехал в воду, погружаясь с кабиной.
Муть была такая, что даже приборы ничего не видели. Буксуя в пластах ила и грязи, «Руссо-балт» выбрался на берег.
В радиусе ста метров ничего живого, крупнее бурундука, не регистрировалось.
Лот вздохнул, и шлепнул по баранке:
– Пойду, прогуляюсь.
– Куда? – всполошился Бертран. – Там же эти… гомофашисты!
– «Языка» брать надо, – буркнул Яков, – а то что-то больно уж много розового дерьма наложено!
Прямо поверх одежды он натянул спецкостюм «Дарума», предохраняющий от микроинформаторов. СК излучал в определенном диапазоне, как бы притягивая, приманивая «электронную пыль», а дальше следовало объемное депрограммирование – и «дохлые микрики» обращались в пылюку обыкновенную. Правда, спецслужбы вскоре отказались от этих спецкостюмов – СК все же выдавали присутствие их носителей.
Подавляя микроинформаторы, «спецовка» создавала вокруг зону поражения, этакую «черную дыру», и те, кому надо, обнаруживали нарушителя именно по отсутствию видеосигнала на мониторах.
Но Лот не собирался играть в ниндзя, рассчитывая «по-быстрому» взять пленника, и умотать. Да и выбора особого не было.
– Я с тобой! – выдохнул «Аббат», сам поражаясь собственному безрассудству.
– Со мно-ой?
Яков внимательно посмотрел на него, задирая на лоб сетчатую маску, и вытянул руку:
– «Спецуха» в багажнике.
Шустро облачившись, Бертран зашагал за Лотом. Смотреть окрест через системку ночного видения ему было непривычно, он то и дело оступался, но постепенно освоился, даже намек на уверенность почувствовал.
Тут Яков резко остановился, и «Аббат» ударился ему в спину.
– Тихо!
Бертран замер. Ночь была тиха, ни единого дуновенья, поэтому шорохи не гасили человеческие голоса:
– Что мы тут топчемся? Они давно к реке сквозанули!
– Тебе что, больше всех надо? Сказали: прочесывать, вот и прочесывай.
– Отстань, противный!
Лот скользнул к огромному дубу в три обхвата, прижался к стволу, и замер. «Аббат» присел, прячась среди здоровенных, узловатых корневищ.
Группа «розовых» разошлась, удлиняя цепь, и продолжила движение, поводя стволами автоматов, бдительно оглядывая деревья и подлесок.
Щуплый боевик, загребая ногами, чуть не упал, обходя дуб, и Яков заботливо придержал его, тут же вырубая. «Розовый» обвис у него на руках, и Лот молча указал Бертрану – хватай за ноги. «Аббат» живо подхватил пленного за нижние конечности, и перевозчики поволокли свою добычу, с быстрого шага переходя на трусцу.
Джип заговорщицки подмигнул подфарником, но Яков не стал грузить «языка» в багажник – окунув «розового» в Сену, он резко вытащил его, закрывая хрипящий и булькающий рот боевика рукой.
– Не так громко, – тихо проговорил Лот. – Сейчас я уберу ладонь, а ты не будешь кричать. Если разорешься, то умрешь на этом самом месте. Понял?
«Розовый», таращивший глаза, закивал. Яков убрал руку.
– Мне не нужна твоя жизнь, – холодно сказал он, – но я с легкостью оформлю тебя в «двухсотые».
– П-понял, – просипел «язык».
Лот внимательно посмотрел на него.
– Тогда сыграем в одну интересную игру, – медленно проговорил он. – Я буду спрашивать, ты – отвечать. Если я не услышу ответа, то сломаю тебе палец. Извини, уж таковы правила этой игры. Начали. Как звать?
– М-мейсонье.
– Ты из команды Большого Эрнеста?
– Да!
– Можно и тише.
– Да-а…
– А блокпост на шоссе?
– Это совместная операция, силовиков и добробатовцев.
– Кого-кого?
– Наша боевая группа, – похвастался Мейсонье, – легализована на прошлой неделе. Теперь мы – это два добровольческих батальона, «Иль-де-Франс» и «Шампань». Я – из «Шампани».
– Ни фига себе… Большой Эрнест в рост пошел…
Яков задумался. Эрнест Хартман реально был большим – ростом выше двух метров, и в сверхтяжелом весе. Этот американец-гомосек, отягощенный наполеоновским «комплексом полноценности», провозгласил целью мирового ЛГБТ-сообщества построение «новой цивилизации», в которой натуралам не было места.
В лучшем случае, их уделом станет доживание в резервациях, как неисправимых и неизлечимых «предков ЛГБТ-людей, новой расы, свободной от животных инстинктов». По обе стороны Атлантики, на плакатах или просто краской по стене выводилось: «Гей – не примат!»
«Мы не млекопитающие, чтобы плодиться и размножаться половым путем, – с гордостью вещал гомофюрер. – Мы – вершина эволюции, наш путь лежит через клонирование и партеногенез!
Мы выше, мы чище, мы – ЛГБТ-человечество! Да здравствует гомократия! Пусть реет над миром радужный флаг!»
А теперь, значит, Большой Эрнест легализовался… Значит, это кому-то надо.
– Свободен, – процедил Лот.
Мейсонье буквально вспорхнул, и почесал в лес. Проводив его глазами, Яков махнул рукой «Аббату»:
– Нам тоже пора.
Когда «Руссо-балт» оказался на противоположном берегу, Бертран сказал смущенно и ворчливо:
– Я думал, ты его… того… ликвидируешь. Извини…
Лот улыбнулся.
– Мы же в «спецухах» были, лиц он не видел, а рассказывать, скорее всего, побоится.
Выехав на шоссе, Яков вызвал «Идальго» Робера. Вскоре над плашкой радиофона замерцала стереопроекция, изобразившая голову Робера. Лицо у «Идальго» было симпатичное, а очки в роговой оправе придавали ему черты хрестоматийного «ботаника».
– Привет, Яков! Ушли? Все нормально?
– В штатном режиме, – ответил джип, и перевозчики рассмеялись.
– «Идальго», – заговорил Лот, построжев, – я на той неделе переправлял семью через Карпаты, и чуть не вляпался. На меня устроили засаду погранцы, а сдали нас «розовые». Кстати, сегодняшняя облава – тоже их поганых ручонок дело.
Лот сжато передал новости, и лицо у Робера приобрело серьезное выражение.
– Добробатовцы, значит… – протянул он. – Ла-адно… Будем работать.
Глава 5. Этюд в зеленых тонах
Евросоюз, Центральная Европа
2048 г.
Отоспавшись в одном из убежищ, Лот вернулся к старому занятию – перевез в Новороссию беременных близняшек, совсем молоденьких девчонок, очень гордых тем, что пошли наперекор СС. На обратном пути Яков остановился у озера Балатон, на полуострове Тихань.
Светло-зеленые волны, чистые и хорошо прогретые, колыхались, покачивая камыши. Спокойствие и умиротворение.
Лот завел джип в заросли, стараясь не повредить кустики – экофашисты совсем распоясались, за сорванный цветочек могли избить цепями и арматуринами, а связываться с «Зеленой гвардией» Яшке не очень хотелось. Уж больно силу набрали «зеленые», совсем как «коричневые» сто с лишним лет назад.
Заметят, что на твоей куртке воротник из меха – отбуцкают битами до полусмерти. Полицейские на эти разборки и ухом не поведут.
Но попробуй только дать сдачи – тут же скрутят, и впаяют срок.
Окружающую среду, конечно, надо охранять, но кто убережет людей от защитников природы? Вон, было дело в Ливлоне[6] – старичок растопил камин, хотел кости погреть. Не тут-то было.
Дверь в его квартирку выломали «зеленогвардейцы», и давай ногами деда пинать, чтобы атмосферу не загрязнял…
Помер старый, и никого за это не пожурили даже. Зато какой хай подняли, когда подводная лодка «Зеленой гвардии» прыгала туда-сюда перед носом авианосца «Владимир Путин», требуя «интернационализации» Арктики, да и допрыгалась – командир корабля приказал дать самый полный. Форштевень разломил субмарину напополам, как колун чурку… Вся «свободная пресса» неделю смердела, все каналы провоняла.
Яков лениво вылез из кабины, и потянулся. Устал…
Прислонившись спиною к теплому боку «балта», он откинул голову и закрыл глаза.
Обычно, после очередной «ходки», Лота так и подмывало бросить свое опасное дело. Польза от него, конечно, была, оттого и смысл появлялся, все это верно. А толку в том перевозе? Разве может он, или «Вергилий», или «Голем», или любой другой что-то изменить? Что, так и возить этих евролохов, пока на Западе не останется никого, кроме ЛГБТ с феминистками, недалеко ушедшими от Л? Ерунда же получается. По сути, перевозчики борются не с причинами, а с последствиями, чуть ли не исповедуя непротивление злу.
Нет, ну, это он уже загнул, конечно… Хотя почему? Да, в обиду они себя не дадут, это верно. Последнее задержание обошлось европейской Службе Безопасности в пяток трупов и десяток искореженных атомокаров, но вот «Вакеро» Луиса «безопасникам» так и не удалось взять живым…
А дальше что? Оценить перспективы Лоту помешали.
Затрещали кусты под напором колес квадратного атомокара, выкрашенного в зеленый цвет, и на поляне нарисовались «грины».
Они открывали дверцы неторопливо, и вылезали из кабины с ленцой, словно растягивая удовольствие.
Двое вышли с битами, водитель деловито, с толком, с чувством пялил кастет на руку, а главарь вооружился пистолетом. Штаны-обтягушечки и просторные безразмерные куртки делали «гринов» похожими на массовку к пьесе Шекспира.
Яков, не отрываясь от джипа, ухмыльнулся.
– Вы бы еще гульфики нацепили! – сказал он насмешливо, делая знак «балту»: заводись! Машина тихонько замурлыкала.
«Зеленые» переглянулись с довольными улыбками: а клиент-то наглый попался! Будет весело.
– Патруль «Зеленой гвардии», – небрежно представился вожак, поигрывая пистолетом, и сказал ласково: – Нарушаем?
– Наруша-аем?! – комически изумился Лот. – Что?
– Закон о защите окружающей среды! – внушительно выговорил главный. – Вон, всю флору поломал, помял… Нехорошо!
– Ребятки-зверятки, глазенки свои протрите – это не я нанес урон растительности, а вы! – насмешливо выговорил Яков, качая головой. – Бедная природа, ну и защитнички же ей достались! Пора вам самим урон нанести.
– Чего с ним разговаривать, Иштван, – пробурчал водитель. – Разминаться надо!
И решительно шагнул к Якову, примериваясь врезать под дыхало, для начала. Лот оттолкнулся от борта, одним слитным движением приседая, смещаясь и нанося двойной удар.
Сломанная конечность «грина» повисла плетью. Вожак тут же вступился за своего, вскидывая пистолет. Перевозчик ухватил воющего водилу за здоровую конечность, выворачивая ее.
Грохнул выстрел. Мимо.
Яков, прикрываясь шоферюгой, шагнул на линию огня.
Вторая пуля вошла «живому щиту» в брюхо. «Грины» с битами замешкались, потом один решился-таки атаковать с фланга – и заработал ботинком в колено. Валясь, роняя биту, он заскулил, тянясь руками к выбитому суставу.
Отталкивая водителя на второго «битоносца», Лот скользнул к «начальнику патруля». Врезав тому, как следует, он отобрал пистолет, раскручивая главаря и толкая к передку «Руссо-балта».
Главный «грин» шлепнулся, заскреб ногами, вставая на карачки, но тут Яков дал команду:
– Пас!
Турбина взвыла, и переднее шаровое шасси джипа наехало на вожака. Тот заорал благим матом, хотя пупырчатое колесо не могло его раздавить, разве что помять. Но уж если твой противник полагает, будто его собрались раскатать и сплющить, зачем же лишать человека этой полезной уверенности?
– Всем стоять! – резко сказал Лот. – Бросить оружие!
«Грин», только что сменивший биту на пистолет, такой же, как у главаря, мигом отбросил огнестрел.
– Всем лечь на травку мордами вниз, и не шевелиться! Иначе у вашего начальства кишки из горла полезут!
– Лягай! – взвыл вожак. – Лягай!
Битый «грин» со стоном перевернулся на живот, недобитый мигом принял положение лежа рядом с водителем, зажимавшим рану – между его пальцев стекала кровь, пачкая траву.
– Молодцы, – похвалил Яков. – С вас хоть картину пиши. «Тюлени на отдыхе»!
Забравшись в «балт», он дал задний ход, выбираясь на грунтовку. Развернулся, и уехал.
* * *Любой перевозчик, сталкивавшийся с боевиками «Зеленой гвардии», знает, что «грины» не спускают обид и поношений.
Лот тоже не принадлежал к наивным – известные блокпосты он аккуратно объезжал. Тогда его попытались перехватить прямо на шоссе. Это случилось километрах в сорока от Вены – из придорожного леска выехали два подержанных «Питера-турбо», загораживая проезд.
Из третьей машины, скромненько стоявшей на обочине, полезли «грины» с короткоствольными «Дюрандалями». Яков глянул на экран заднего обзора – пара атомокаров с зелеными номерами его догоняла. Ну-ну…
Связываться Лот не стал.
Начав притормаживать метрах в ста от съехавшихся «Питеров» – и малость усыпив бдительность зеленогвардейцев, – он резко прибавил скорости. Взревев, джип рванулся вперед бешеным носорогом, целясь в щелку между машин, блокировавших дорогу.
Бум-м!
«Питеры» раскидало, один опрокинуло, о бок другого «балт» потерся со скрежетом и визгом. Хлестнула вдогонку автоматная очередь, продолбив по задку джипа, и засада осталась позади.
И даже та парочка, что преследовала «Руссо-балт», не стала продолжать погоню, остановилась на месте происшествия.
Лот уловил звонок.
– Кто там еще… – поморщился Яша.
Включив автоводителя, он достал из кармана плашку радиофона. Стереопроекция разошлась бледным конусом, представляя голову «Дакоты» Джека, лохматого блондина с узковатым разрезом глаз – сказывалась толика индейской крови.
– Хэллоу! – жизнерадостно вскричал Джек.
– Привет, привет…
– Ты туда или уже оттуда?
– Оттуда, бледнолицый брат мой.
Улыбка у Джека стала еще шире, еле вписываясь в фокус.
– Понимаю, что нарушаю планы и тэ дэ… – притворно завздыхал он.
– Выкладывай, любезник.
– Сможешь в Прагу сгонять?
– В Пра-агу?.. – задумался Яков.
– Поможешь одной влюбленной парочке. История дурацкая! Один парень, Лукаш Земан, был геем, как наш Ксав, и тоже сделал операцию, а тамошняя ЛГБТ-гопа…
– …Надо говорить не «гопа», – с напускной строгостью сказал Лот, – а «сообщество».
– Да иди ты! Короче, обиделись они на нового натурала и долго думали, как отыграться. И придумали! Лукаш женился – и Соцслужба отказала пани Земановой в беременности. Дескать, генетические операции в Европе запрещены вовсе не зря, а потому что грубое вмешательство в генные структуры отца может не только привести… цитирую: «привести к стойким психофизиологическим нарушениям, но и повлечь непредсказуемые последствия для ребенка». Прикинь?
– Уроды… – проворчал Лот. – Стало быть, пока Лукаш порхал «голубком», им было наплевать на стойкие психофизиологические нарушения, а стоило ему стать нормальным человеком, как…
Ясно, короче. Где их искать?
«Дакота» назвал адрес.
– На Яку-убской? – затянул Яшка, соображая.
– Это в Старом Месте. Если от вокзала, то по Панской…
– Да я в курсе. И не Старое Место, а Старе Мисто.
– Грамотей…
– Неуч.
Обменявшись любезностями, перевозчики улыбнулись и отключились.
– Нет повести печальнее на свете… – вздохнул Яков, объезжая Вену стороной.
* * *К Праге у Лота было двойственное отношение – город ему нравился, а вот население – не очень. В школе Яша узнал пикантные подробности времен Второй мировой, когда гитлеровские войска оккупировали Чехословакию. Немцы маршировали по улицам Праги, и сотни тысяч чехов приветствовали их, встречали цветами.
Вот с тех самых пор народ этой «маленькой, но не слишком гордой страны», полурастворившейся в Средней Европе, вызывал у Лота недоверие с легким налетом презрения.
Может, это было и неправильно – записывать в иудушки целую нацию, не все ж кричали «хайль!» оккупантам, но перебороть себя у Якова не получалось. Да и не хотелось особо, если честно.
Разве не было примеров, когда между народом и отдельными его представителями наблюдалось удивительное сходство, и в общественном сознании свойства индивидуума переносились на весь социум? Лот усмехнулся: приведи он те примеры всуе, и ему обеспечен изолятор в уютной европейской тюрьме…
…С Целетной Яков проехал на Темплову, а оттуда выбрался к Якубской. Неширокая, мощеная камнем, улица была застроена старинными зданиями. «Руссо-балт», урча мотором, продвигался не спеша. Искомый дом – серая пятиэтажка – стоял буквой «Г», а квартира Земана находилась на третьем этаже.
– Ага… – протянул Лот.
Весь квартал был оцеплен. Служебные атомокары не бросались в глаза, стояли у бровки, как все прочие, но перевозчик засекал их влет. Но это не безопасники…
– Полиция нравов! – покривился Яков, наблюдая за парочкой служак, миловавшихся в патрульной машине.
Не повышая скорости, он проехал кругом, тискаясь в переулках, и загнал джип под арку, где уже жалась к стене крошечная легковушка. Дальше придется пешочком.
Порывшись в багажнике, Лот выудил кой-какие приспособы, рассовал их по карманам куртки, и не спеша двинулся к пятиэтажке.
В небольшом зеленом дворе галдели дети – те, что помладше, носились по горкам из пластконструкций, а старшие гоняли мяч на площадке, огороженной решетками.
