Старшая сестра его величества. Богатство. Шаг 1

Алёна Цветкова

Старшая сестра его величества. Богатство. Шаг 1

Глава 1

Свадьба Селесы и Жерена стала значимым событием в Нижнем городе. Женился не абы кто, а Волчара, правая рука Гирема, личность, известная не только каждому жителю трущоб, но и многим горожанам в Среднем городе. А, возможно, и Высшим аристократам. Несмотря на холодную погоду гостей ожидалось так много, что столы растянулись на две улицы, а угощения готовили в трех харчевнях. И это только для своих, а для всех остальных Жерен по обыкновению выставил пару бычков и по бочке пива и кваса на площади.

По всему околотку сновали люди Гирема – «ночного короля» Яснограда. Одетые в одинаковые кожаные куртки на меху, они казались не просто кучкой воров и бандитов, а настоящей армией. Они следили за порядком и не пускали на наши улицы посторонних. Пожалуй, сегодня наш околоток стал самым безопасным местом в Нижнем городе. И самым многолюдным.

Среди приглашенных были и Смотрящие Нижнего города, выглядевшие ненамного лучше тех, за кем они присматривали, и купцы, одетые нарочито ярко, с показной роскошью иногда доходящей до вульгарности, и даже парочка аристократов, с лица которых не сходила легкая брезгливость.

Среди яркого буйства нарядов неожиданно сильно стали заметны «средние личности». Среднее незапоминающееся телосложение, обычные лица, скромная одежда… глаза непроизвольно выхватывали их из яркой веселой толпы.

Между столами носились стайки ребятишек. Их тоненькие ручонки выхватывали еду прямо из тарелок гостей. Это была игра, и они весело хохотали, когда обескураженный гость с удивлением смотрел на пустое блюдо, на которое он только что собственноручно положил кусок пирога или мяса. Все знали о том, что мальчишки воруют, но в мире Нижнего города воровство считалось полезным навыком.

Самой большой удачей считалось украсть кусок с тарелки жениха и невесты, или особо важных гостей.

– Ах, ты щенок! – один из напыщенных аристократов поймал мальчишку, пытавшегося стянуть пирог с его тарелки. Ребенок был мелкий, худенький, в старом потертом тулупчике, полы которого болтались незастегнутыми, и совсем не отличался от десятков таких же. Но что-то смутно знакомое виделось барону Грацу в этих широко распахнутых глазах, в которых не было ни капли страха, резко очерченных скулах и упрямом подбородке… и слова замерли в горле, барон держал мальчишку и молчал, пытаясь понять, что же здесь не так…

– Пусти, – тихо приказал мальчишка, и барон послушно выпустил грязную ладошку, сам не понимая, зачем он это делает. Мальчишка довольно улыбнулся и пропал с глаз.

А барон, оттянув воротник теплого плаща, как будто бы он его душил, сглотнул. По спине медленно сползла капля холодного пота. Это было странно. Чтобы он, барон Грац, который славился своим свободолюбием и непокорностью традициям, вот так отреагировал на простого пацана в Нижнем городе?

– Странный мальчишка. Кто он такой? – пробормотал он. Сидевший рядом Гирем услышал и ответил, хотя его никто не спрашивал.

– Это мой будущий пасынок, Лушка. Опять от матери сбежал, – буркнул он мрачно и опрокинул очередную кружку пива. Сегодня он выглядел не лучшим образом и пребывал в отвратительном настроении. Хмурился и даже как будто злился.

– Будущий пасынок? – приподнял брови барон. Мало кто знал, но они с Гиремом были молочными братьями и выросли вместе. И новость о предстоящей женитьбе отвлекла барона Граца от странного мальчишки. – Ты женишься?!

– Женюсь, – выдохнул Гирем и хлопнул пустой кружкой по столу. Сегодня он непривычно много пил и даже сидел за столом с трудом, покачивался и заваливался назад.

– На простолюдинке? – в шоке спросил Грац. Он-то знал, как молочный брат стремился стать аристократом. И на что ему пришлось пойти ради титула тоже знал не понаслышке…

– На простолюдинке! – брат смотрел на него исподлобья, выдвинув вперед челюсть. Скажи что-то против и тут же получишь кулаком в глаз. Как в детстве… Нет уж..

– Ну, – хмыкнул барон, – ты хотя бы невесту покажи. Она здесь? Где? – кивнул он на сидевших за столом гостей.

– А она не пришла! – зарычал Гирем, схватил крынку с пивом и отпил прямо из нее. – Не пришла! – он выругался, допил пиво и, выбросив крынку куда-то назад, стал неловко выбираться из-за стола.

– Гирем, – брат схватил его, удерживая на месте, – ты куда? Не надо.

– Пусти! – тот резко стряхнул его руку, невольно заставляя вспомнить о странном мальчишке. И, пошатываясь, побрел прочь от накрытых столов. А барон Грац остался на месте, открыв рот от удивления. Неужели это ребенок Гирема? Он, наверное, поэтому и решил женится на безродной.

***

На свадьбу я не пошла. Селеса пыталась обидеться, но у нее ничего не вышло. Слишком счастлива она была все эти дни. Я даже немного позавидовала… наверное, я никогда не любила и не полюблю так, как она. Да, и нельзя мне. Не о любви мне надо думать, а о троне. Я принцесса. Мне нельзя любить. И раньше нельзя было, а сейчас тем более.

Жерен уже увез все вещи будущей жены в свой дом. Сирга и Миха ушли на гулянку, а Лушке я запретила. Селеса проболталась, что среди приглашенных есть несколько аристократов, и я совершенно обоснованно опасалась, что кто-то из них может заметить Лушку. И узнать.

Сын надулся и сбежал от меня в кузню и заперся изнутри. Ничего, пообижается и перестанет. Зато я буду спокойна.

Анни спала на втором этаже под присмотром Нюня, а я затеяла уборку. Подоткнула подол платья, чтобы не замарать и, напевая песенку, драила полы. Свадьбу Селесы я ждала едва ли не больше самой невесты. Так хотелось мне стать хозяйкой всего дома, а не только одной комнаты. Я уже мысленно прикидывала, что нужно поменять из мебели, чтобы горница больше была похожа на комнату аристократов, чем на деревенскую избу.

Список получился внушительный, но я не переживала. С переездом в Средний город я решила повременить. Как начну зарабатывать достаточно, чтобы снять там домик не хуже, чем у Селесы, так и перееду. Пока же дешевле будет каждый день платить за вход. А сэкономленные деньги можно пустить на улучшение быта.

Сейчас же главное получить патент гильдии вязальщиц. Я перебрала споротые с одежды камни, выбрав две самых скромных жемчужины. У одной был небольшой скол от ударов в подземных пещерах, а вторая оказалась обычной, белой. Даже странно, как она попала на мою сорочку? Если бы я увидела ее в замке, то непременно велела бы разобраться с портнихой. Явно она припрятала настоящую розовую жемчужину для себя, заменив ее обычной.

Я еще не успела поговорить с Жереном по поводу продажи «маминого наследства», так как все эти дни они с Селесой были слишком заняты. Но я надеялась, что он поможет мне.

Пыя Селеса забрала с собой. Поэтому я не услышала, как ко мне во двор, прямо через забор, влез посторонний. Он, шатаясь, прошел по дорожке к крыльцу. Попытался подняться на ступеньку, неловко споткнувшись, щучкой влетел в сени и рухнул прямо в кучу вещей, которые мы с Селесой приготовили на выброс.

Услышав грохот, я замерла прямо с тряпкой в руках. Незнакомец в сенях пьяно ругался, воюя со старыми ведрами и ухватом. Я не то, чтобы испугалась. Нюнь рядом, стоит только крикнуть, и он тут же вышвырнет пьяного из дома. Но опасения все же возникли.

Кто это такой наглый, чтобы вломиться в дом невесты самого Жерена? Не думаю, что таких идиотов в Нижнем городе много…

Я осторожно выглянула в сени с тряпкой наперевес. И невольно фыркнула. На полу барахтался «ночной король» собственной персоной. Что, спрашивается, приперся? Попадаться ему на глаза после Селесиных откровений я не хотела. И поэтому не пошла на свадьбу единственной подруги.

Гирем меня не видел и продолжал воевать со старым ведром, которое наделось дужкой на его ногу и никак не хотело слезать. Он дрыгал ногой и виртуозно ругался.

– Что вам нужно в моем доме? – свела я брови на переносице, стараясь не расхохотаться.

Услышав мой голос, Гирем замер. Дужка тут же свалилась со ступни, освобождая пленника. Он осторожно встал, оказавшись на голову выше меня. Я невольно затаила дыхание. Гирем принадлежал к тому типу мужчин, которые мне нравились. И от его близкого присутствия мне стало не по себе. Сердце застучало, а в груди стало жарко.

– Почему ты не пришла на свадьбу? – спросил он, глядя на меня так, что я сразу вспомнила о подоткнутом подоле и голых коленках. И только закалка нравами мира Елены Анатольевны позволила мне не покраснеть.

– Не хотела тебя видеть, – призналась я честно. – Мне Селеса все рассказала. И я благодарна тебе за помощь. Но, – запнулась. Я же не могла сказать ему, что я принцесса, а он всего лишь ненаследный барон, хотя именно эта фраза вертелась у меня на языке. – Но вы, господин, аристократ, а я простая женщина. А быть вашей или чьей-либо еще содержанкой я не хочу. Подождите, – решила закончить все сразу, – я верну вам кинжал и деньги…

Я хотела зайти в дом, не успела сделать ни одного шага. Гирем поймал меня за талию и потянул. Я развернулась, и неожиданно близко увидела его глаза. Черные, как ночь. Зовущие, как звезды. Вызывающие глухую тоску в груди, как полная луна. Я облизнула губы, пытаясь справится с волнением.

– Еляна, – прошептал он, прижимая меня к себе. Выдохнул, – Елянка…

От его шепота по телу побежали мурашки, в горле пересохло, а руки, которые я непроизвольно выставила вперед, защищаясь, ослабли.

– Мне все равно кто ты, – он осторожно, кончиками пальцев, убрал с моего лица упавшую прядку рыжих, крашенных хной волос, ласково провел широкой, мозолистой ладонью по волосам, спустился по спине и замер на талии, обжигая через плотную ткань платья, – мне все равно кто ты, – повторил он. – Нищенка, которую я увидел на площади, или сбежавшая из Ургорода юная Мать. Я все знаю, – он улыбнулся, – и мне все равно. Я тебя никому не отдам. Ты моя.

– Ты пьян, – попыталась я все прекратить, – как проспишься, так все и забудешь.

Он фыркнул. Его руки все так же обнимали меня, но больше не удерживали. Если бы я хотела, если бы я могла… мне ничего не стоило уйти. Но я продолжала стоять и смотреть на него. Ждать. Чего? Я и сама не знала.

– Я пьян, – согласился он, – но я точно ничего не забуду. Я уже давно не могу тебя забыть. – Гирем улыбнулся. Мягко и нежно. – я тебя не тороплю… я ждал так долго, и готов ждать еще. Но ты должна знать…

– У меня дети, – я, сглотнув ком в горле, привела еще один аргумент.

– Двое, – кивнул он, – Лушка и Анни. Хороший мальчишка растет, шустрый. Я его сейчас на площади видел… он пытался стащить пирог у барона Граца, – усмехнулся он, – но Грац его поймал.

– Что?! – в груди похолодело. Барона Граца я знала очень хорошо. Не лично. Но он служил в тайной канцелярии и совершенно точно много раз видел моего отца. И вполне мог заметить сходство юного воришки с погибшим королем.

– Все хорошо, – улыбнулся Гирем, подхватывая и удерживая меня. От ужаса у меня закружилась голова и ослабли колени. – Все мальчишки Нижнего города так делают, это развивает ловкость и смекалку.

– Ты не понимаешь! – Истерически взвизгнула я, оттолкнула Гирема, схватила с вешалки теплую шаль и рванула к свадебным столам спасать маленького принца.

Глава 2

Пока бежала, успела накрутить себя так, что, увидев Лушку живым, здоровым и не в кандалах, чуть не захлебнулась от слез. Он сидел на бревне в стороне от свадебных столов вместе со стайкой местных ребятишек и над чем-то заливисто смеялся.

Я прислонилась к стене дома, рыдая теперь уже от облегчения. Меня колотило от пережитого страха. И когда Гирем, догнавший меня, обнял и прижал к себе, не сопротивлялась. Наоборот, прильнула к нему, пряча лицо на груди.

– Тише, – он осторожно провел ладонью, как дома. Только сейчас эта нехитрая ласка воспринималась как-то по-другому. Создавалось обманчивое ощущение, что я в этом мире больше не одна. – Не плачь. Все хорошо.

Я отстранилась. Вытерла слезы и прикусила губу, чтобы больше не плакать. Невольно позавидовала той Ельке-простушке, которой не существовало. Она могла бы быть с ним. С Гиремом. Ну, и что, что он вор? Жерен, вообще, наемный убийца, а я не знаю никого более доброго и заботливого. И Селеса с ним будет счастлива.

– Мне надо увести Лушку домой, – пробормотала глухо, не глядя Гирему в лицо. Он не держал. Я это чувствовала. Он поддерживал. Он выпустил бы меня сразу, как только я сделала бы первый шаг. Но я отчего-то продолжала стоять.

– Лушка! – Громко крикнул Гирем, – поди сюда!

Ребятишки замерли. «Гирем», – пронесся восторженный шепоток. Для этих мальчишек «ночной король» был кумиром. И для Лушки тоже. За этот год он привык к этой жизни, и почти забыл, что был когда-то принцем.

Он поднялся, одернул расстегнутый тулупчик и, глядя на Гирема восторженным глазами, с готовностью подбежал. Он еще никогда не смотрел на меня так, как сейчас на мужчину рядом со мной. И это неожиданно больно царапнуло сердце.

– Тебе мать что велела? – нахмурился он, все так же продолжая обнимать меня. Лушка опустил голову и засопел. – Живо домой! И чтоб слушал мать, понял?

– Понял, – вздохнул Лушка и послушно поплелся домой. Без возражений. А Гирем тихо рассмеялся. – Пацану нужна мужская рука, Елянка. Бедовый он у тебя растет. Мелкий, а гордости, как у принца. Не справишься одна.

– Справлюсь. – Его слова про принца помогли мне собраться силами, отлепиться от него и сделать шаг назад. – Спасибо за помощь, – неловко улыбнулась я.

Одной было одиноко. И холодно. Хотелось обратно в его объятия.

Я закуталась в шаль и, качнувшись всем телом, шагнула в сторону дома. Первый шаг всегда самый трудный. Я-то помню…

– Еляна! – окрик Гирема заставил меня остановиться и обернуться. – Если тебе нужна будет помощь, – он не договорил. Но мы оба все поняли. Я кивнула. Он улыбнулся, – я буду ждать. Помни.

– Я буду помнить, – выдохнула я тихо, глядя, как Гирем, покачиваясь от хмеля, шел по площади. – Буду помнить, – прикусила губу. Подняла глаза к небу, чтобы не расплакаться. Я должна быть сильной.

Когда я вернулась, Лушка уже был дома. Сидел за столом и жевал пирог.

– Мам, – улыбнулся он, увидев меня. – я и тебе тоже принес. Вот этот я стащил у какого-то хлыща. А вот этот у дядьки Жерена! И он даже не заметил!

Я вздохнула, села с ним рядом и откусила кусок от ворованного пирога. Как же все изменилось. Если бы свадьбы Селесы случилась в прошлом году, все было бы иначе. А сейчас…

Наша прошлая жизнь во дворце казалась ненастоящей. Как будто бы это был сон. Очень длинный, сон, который развеялся, как дым, стоило только проснуться. Лушка тогда был слишком мал. А я была не совсем я.

За год мы привыкли к новой жизни. И она была неплохая. Мы больше не голодали. Не мерзли. Мы были вполне довольны. Несложная, денежная работа. Налаженный быт. У Лушки свои друзья. У меня Селеса, Жерен, Нюнь… И у меня мог бы быть Гирем.

Еще несколько дней назад мечты Селесы о добрососедстве казались мне смешными. Но сейчас что-то изменилось. Я вдруг подумала, что это и правда было бы хорошо. И так захотелось сдаться… смириться… остановиться и никуда не ходить.

Я как будто бы снова оказалась перед открывшимся провалом, ведущим в темные коридоры замка. Только теперь за мной не гнались убийцы, на кону больше не стояли наши с принцем жизни. У меня было время подумать. И, самое главное, я знала, что впереди будет трудно. Так трудно, что я сто раз пожалею, что сделала этот шаг.

Я закрыла глаза. Желудок скручивало от страха. Очевидно, наша нынешняя жизнь не такая плохая, чтобы так легко от нее отказываться. «Очевидно – самое опасное слово!» – всплыли в голове слова отца Елены Анатольевны. Я вздохнула. Медленно, оттягивая первый шаг, доела пирог.

– Сынок, – старательно растянула губы в улыбке, – ты помнишь, как мы с тобой решили притворяться другими людьми, чтобы никто не догадался, кто мы на самом деле?

Лушка кивнул, настороженно глядя на меня. Он чувствовал какой-то подвох.

– Теперь, когда мы остались в доме одни, мы можем иногда быть самими собой… Здесь… когда нас никто не видит. Когда мы с тобой вдвоем.

– Мам, – он вздохнул и положил на тарелку недоеденный кусок, – а может не надо? Мне нравится быть Лушкой. Это гораздо веселее и легче, чем…

Он запнулся, так и не произнеся свое имя.

– Да, я знаю, – обняла его и прижала доверчиво прильнувшего мальчишку, – Лушкой быть проще, чем принцем Фиодором. Но мы должны… Ради отца… Ради наших предков…

Лушка вырвался из моих рук и отодвинулся на край скамьи.

– Но я не хочу! Не хочу быть принцем! Я хочу быть вором! Как Гирем! – отчаянно закричал он, с мольбой глядя на меня.

Все мальчишки Нижнего города хотели быть ворами. Как Гирем…

– Это невозможно, – вздохнула я. И добавила сочувственно, – Давай начнем потихоньку вспоминать то, что забыли. С завтрашнего дня. Хорошо?

Лушка обиженно всхлипнул.

– Хорошо, – буркнул он, на корточках прополз по скамье и забрался мне на руки. Обнял и, прижавшись к уху, зашептал, – только я совсем все забыл.

– Ничего, – я улыбнулась, – я научу заново. И тебя, и Анни. Но все это завтра. – Я пощекотала Лушку, и он захихикал, ворочаясь на моих коленях. – А пока мне нужна помощь. Ты же поможешь мне перенести вещи из нашей комнаты вниз, когда я закончу мыть полы? И, кстати, я предлагаю тебе самому выбрать для себя кровать в горнице. Идет?

– Идет, – Лушка опять был довольным и счастливым. – Пойду скажу Нюню, что он больше не будет спать на кухне. И пока ты домываешь, все соберу. Идет?

– Идет, – улыбнулась я. – Только тюфяк оставь Нюню. А то он откажется спать на голой лавке. Скажет, что на кухне лучше.

– Ну, мам, – захохотал Лушка, – я что, маленький что ли? Я только вещи наши сложу. А все остальное у тетьки Селесы в горнице уже есть.

Вещей у нас было немного. Поэтому пока я домыла полы, Лушка уже перетащил все содержимое нашего сундучка вниз. Но когда он спустился с узелком из моего шелкового халата, который хранился в тайнике под кроватью, я выронила из рук тряпку. И выхватила из рук Лушки узел.

– Как ты это нашел? – выдохнула я, чувствуя, как по спине заструился пот. Слишком много компромата. Если об этом тайнике знает Лушка, значит могли и другие. – Ты кому-нибудь показывал это?

– Нет, – помотал он головой, – я никому не показывал. А мне Сирга показал. Сказал, что его папка хранил там какую-то банду. И он сказал, что у тебя там тоже какая-то банда, и ты, как их папка, тоже какая-то бандистка. Но об этом никому говорить нельзя. Потому что тебя могут убить, как их папку. Поэтому я никому не говорил. И Сирга с Михой тоже. Они не хотят, чтобы тебя убили, как их папку. Потому что нашего уже убили заговорщики, – выпалил малыш. И спросил, – мам, а ты правда какая-то бандистка?

– Нет, я не контрабандистка, ты же знаешь, – покачала я головой, чувствуя слабость в коленях. Сердце оглушающе билось. Я считала себя самой умной, нашла готовый тайник и даже не подумала, что уж хозяевам дома о нем совершенно точно известно. Всем. Даже детям. Я и боюсь даже представить, что туда могла заглянуть и Селеса.

Я бросила узелок на стол и села на скамью. Вот выдался же денек… а ведь ничего не предвещало.

– Жаль, – вздохнул Лушка. – Но я мальчишкам это не скажу. И ты никому не говори. Пусть думают, что ты бандистка… Мам? А можно посмотреть, что там внутри?

– А вы не смотрели? – усмехнулась я. Как же поверить, что вездесущие мальчишки нашли тайник и не выпотрошили все, что там лежит.

Лушка помотал головой.

– Нет, мам… Страшно… Сирга сказал, что там мертвая голова. Но он глупый, из мертвой головы вытекла бы кровь, а крови совсем нет. Правда же там нет головы?

Я фыркнула и расхохоталась. Мертвая голова! Ох, уж эти детки. Напряжение отпускало. Дети ничего не видели. А Селеса, если и видела, то не дура, чтобы много болтать. Она ведь, я усмехнулась, тоже не сказала мне, что ее муж-кузнец был совсем не таким чистеньким.

– Что же, – улыбнулась, – давай развернем и посмотрим. Там есть кое-что для тебя. Но ты должен обещать, что никогда и никому не скажешь, что я храню в этом узле. Пусть все думают, что там мертвая голова. Хорошо?

Лушка кивнул, восторженно глядя на сверток. Я развязала узлы и развернула ткань. На столе лежали мои сокровища.

Тряпица с камешками. Я перебирала их совсем недавно, когда выбирала жемчужины на продажу.

Кошелек Гирема, в котором я хранила свои деньги. Сначала я не выбросила его, потому что он мне нравился, а сейчас это уже и не нужно.

Кинжал Гирема. Надо бы вернуть. Я улыбнулась… все же он хороший человек, хотя и вор. Представляю, как он смеялся над дурочкой-нищенкой, которая бежала сломя голову, чтобы унести ноги. Я провела пальцем по рукояти, украшенной камнями. Пожалуй, оставлю себе на память.

Шкатулка со шпильками, которую я вынесла из королевского замка. Я открыла шкатулку и залюбовалась на мерцающие в полумраке кухни камни. В горле встал ком. Арита, Итана… тишина моих покоев… запах взвара из котелка, висящего над огнем в камине…

– Мам, – прошептал Лушка, вспугнув образы и тени, – почему ты плачешь?

– Ни почему, – захлопнула шкатулку, прерывая воспоминания. Взяла в руки старый кинжал, принадлежавший нашему предку. Тот самый, который висел на шее принца. Почему? Ведь до той ночи он всегда был на стене? Странно, что я сразу об этом не задумывалась.

– А это что? – Лушка нашел камень, который висел на шее Анни.

– Это Анни досталось от ее настоящей матери, – ответила я. И протянула Лушке кинжал, – смотри, а это досталось тебе от твоего отца… а ему от его отца… а тому от его… многие поколения наших предков передавали его от отца к сыну.

Лушка взял кинжал, с восторгом провел по рукояти, вынул из ножен и засунул обратно. И с удивлением заметил:

– Мам, смотри, а камни-то одинаковые!

И правда, камень на рукоятке фамильного кинжала, принадлежащего королевскому роду, был точно таким же, как тот, что висел на шее у новорожденной нищенки. И это было очень странно.

Глава 3

К Селесе я решила заглянуть через несколько дней, сразу после ярмарки. Отправила Нюня домой, а сама пошла к подруге. Погода сегодня выдалась на редкость холодная. Снег выпал сразу же после Селесиной свадьбы и шел несколько дней без остановки, укутав замерзшую землю белым пушистым покрывалом. Наша слобода преобразилась. Стало гораздо уютнее и милее. Зима спрятала грязь, надела на покосившиеся заборы и щербатые ступеньки высокие пушистые шапки и даже украсила прошлогодний бурьян сверкающими кристалликами льда. Воздух был свежий, дышалось так легко и свободно, что невольно на душе становилось радостнее и светлее.

Пый, приставленный к новому месту службы, добросовестно сообщил хозяевам о том, что у ворот кто-то есть. Открыла мне, как обычно, Дошка.

– Тетька Елька! – радостно закричала она и кинулась обниматься. Миха и Сирга прибежали следом и тоже повисли на моих руках. А я обнимала ребятишек и смеялась вместе с ними. Я так по всем соскучилась!

– Елька! – Наш шум привлек внимание хозяев и на высокое крыльцо выскочила Селеса в одном домашнем платье. – Давай в дом! Дети, отпустите Ельку! – Велела она малышне. Но они и сами уже отлепились от меня, сгрудившись вокруг кулька с орешками, который я вручила Дошке, как старшей.

Я впервые была в новом доме Селесы. Если не считать вечера накануне свадьбы, когда мы торопясь перевозили ее вещи. Тогда я и не успела ничего разглядеть. Было темно, а мы очень спешили. Зато сейчас при свете дня отчетливо было видно насколько дом Жерена отличался от дома кузнеца.

В стенах Яснограда самым дорогим товаром была земля, и небольшой огородик рядом с домом считался роскошью. Дешевле было покупать овощи на ярмарке, но Селеса любила огородничать, и Алих в свое время сделал подарок жене, выкупив соседний участок.

Двор Жерена был раза в три больше Селесиного подворья. А еще здесь был сад, над которым потрудился садовник. Уж работу профессионала я узнаю даже под толстым слоем снега. Беседка, которую легко можно было разглядеть среди деревьев, причудливые клумбы, аккуратно подстриженные кусты, каменные дорожки… Явно не сам Жерен возился в саду в свободное время.

Двухэтажный каменный дом смотрелся очень органично на просторном участке. На первом этаже, судя по всему, были хозяйственные помещения, а на втором – жилые. Мансарда тоже была жилой, я прямо сейчас увидела, как окно открылось и чьи-то руки вытащили половик и встряхнули его… У Селесы теперь есть не только садовник, но и горничная.

И не одна. Я поднялась на крыльцо, вошла в просторный холл, ко мне тут же подскочила молодая девчонка, помогла раздеться и куда-то уволокла мой старенький тулупчик. При этом она что-то щебетала и заученно улыбалась, но в ее глазах я четко увидела отношение к моим потертым одежкам. И это отчего-то резануло по сердцу.