Одержимость.

Мое внимание привлекла женщина, вошедшая в зал. Все поднялись с пола и поздоровались. Я тоже встала. По всей видимости, это была Белен Мартин Пальма. Педагог пробежалась взглядом по всему залу и, остановив свой взгляд на мне, медленно начала идти в мою сторону. Тем временем в зал зашел мужчина в возрасте пятидесяти восьми лет, пройдя мимо всех к роялю, отодвинул второй стул концертмейстера и сел на него.

Женщина подошла ко мне вплотную, от нее пахло резкими ароматом цитрусовых. Ее ногти черного цвета были похожи на когти горного орла. Сама она была небольшого роста, с короткими седыми волосами а-ля Мэрилин Монро и в полностью черном костюме, состоявшем из черный блузки, пиджака и брюк. На ногах были надеты лодочки на каблуках.

– Меня зовут Белен Мартин Пальма, сегодня я даю урок, – строго сказала она, я лишь кивнула. – Я вижу, что ты волнуешься, я и сама волнуюсь. Не часто на моих уроках артисты просматриваются. Успокойся и думай, что и как ты делаешь, – сказала Белен и вернулась в центр зала.

– Ты не одна сегодня просматриваешься, вон смотри, напротив нас выпускница, Эсперанса, кажется, – шепотом сказала подруга.

Посмотрев на эту девочку, я кивнула.

Раздался голос Белен.

– Встаем к станку, разогрев! – громко сказала педагог. – Крестом по два батмана тандю на четыре четверти, затем плие по первой позиции и релеве, в добавку пордебра из стороны в сторону и завершаем. Начали. И!

Концертмейстер заиграл, и начался урок. Я чувствовала взгляд руководителя балетной труппы на себе. Но заставляла себя не думать об этом. Временами Эва поглядывала на меня и слегка улыбалась, чтобы хоть как-то снять напряжение, отобразившееся на моем лице. Закончился разогрев, и мы снова все повернулись к педагогу. Она давала комбинацию деми-плие, переходящую в батман тандю. Смотря на нее я краем глаза, видела артистов, смотрящих в мою сторону. В зале не было ни одного, кто бы перешептывался между собой или как-то иначе отвлекался от урока. Напротив, все были собраны настолько, будто бы слушали новости по телевизору о какой-то катастрофе.

Белен два раза повторила комбинацию, и мы встали к станку, уже держась за него одной рукой, левой. Ведь любое движение изначально начинается с правой ноги и руки. Спустя десять минут нам давали комбинацию последнего движения, завершавшему экзерсис у станка «гранд батману жете».

– Музыкальный размер две четверти. Три гранд батмана вперед, четвертый релеве, затем левой ногой три гранд батмана назад, четвертый релеве, остались на полупальцах и бросаем в сторону четыре град батмана, затем берем ногу на пасе и опускаем назад. И все обратно. Встали!

Довольно сложная комбинация, я бы сказала. Но не для меня. Я справлюсь.

Завершив движение, мы все вышли на середину и поделились на две группы. Я встала в первую группу, вперед рядом с каким-то незнакомым мне солистом. Почему солистом, спросите вы? Все потому, что на центральном станке обычно стоят солисты и ведущие мастера сцены, балерины и премьеры. Так же как и у станка, на середину вперед встают ведущие танцовщики и исполняющие сольные партии артисты. Мне нельзя пока что вставать вперед, так как я не являюсь еще солистом и ничего сольного не исполнила еще. Но сегодня у меня был просмотр, поэтому было разрешено вставать просматривающимся артистам вперед, чтобы руководитель рассмотрел нас более детально.

– Итак, адажио! – сказала Белен, повернувшись к нам спиной и передом к зеркалу.

Адажио было моим самым любимым движением. У меня была очень хорошая растяжка, и я с огромным удовольствием любила долго стоять с поднятой ногой вверх. Само по себе это движение переводилось с французского как «медленно, спокойно». У него был медленный музыкальный темп, который постепенно ускорялся с добавлением других движений.

– Встаем в пятую позицию ног, делаем гранд плие под руку и заканчиваем на полупальцах, вынимаем ногу вперед через девелепе на эфасе и переходим в первый арабеск и через плие возвращаемся обратно в пятую позицию, затем открываем ногу на круазе через пасе вперед и делаем род до аттитюда назад, турлянд, доворачиваемся до круазе, вытягиваем ногу назад поднимаясь на полупальцы, сразу же опускаемся в шестое пордебра в четвертую позицию и два тура в аттитюд. Поехали, – сказала Белен.

Ух, как мне нравились сложные комбинации! Встав в пятую позицию, я сделала препарасьон руками, как вздох, и начала движение. К моему счастью, вместо последних двух туров в аттитюд у меня получилось три тура и красивое окончание на полу пальцах. Закончив движение, первая группа отошла в сторону, уступая второй. Я подошла к станку, взяла небольшое полотенце, которое обязательно всегда носила с собой, и приложила его к лицу, а затем к шее, чтобы убрать капли пота. Новенькая девочка Эсперанса занималась во второй группе. Я смотрела, как она исполняла движения.

– Все еще волнуешься? – спросил кто-то стоявший сзади меня.

Я обернулась и увидела Матео, отвернувшись и как бы невзначай произнесла:

– А ты волнуешься?

– С чего мне волноваться? – сказал он и поравнялся со мной

– Мм… просто вид у тебя, будто бы сам аттестацию проходишь, похож на рака, – ответила я с иронией

– Хм… неплохо. Смотри, как бы не поплатиться за свою дерзость, – ответил он.

Повернувшись к нему лицом и посмотрев ему в глаза, я произнесла:

– А то что? – Я расплылась в улыбке, а затем добавила: – Не ты первый, не ты последний, кто говорит мне об этом.

– Аккуратнее., – ответил Матео и отошел от меня.

Белен тем временем задавала комбинацию вращения:

– Начинаем с верхнего угла, девочки! Препарасьон в четвертую позицию и два тура, следом повторяем, кто может три тура, делайте три. Затем препарасьон андедан в четвертую, два тура с руками в третьей позиции, поворот и шене влево. И красиво убежали, чтобы следующие могли вступить. Три группы и не больше. У мужчин гранд пируэты на свое усмотрение, не больше двух групп. И!

Девочки встали в первую группу. А я подошла к своей сумке, открыв ее, достала пальцы и села на коврик надевать их. Мне надо было произвести впечатление на руководителя, чтобы у него не было возможности не взять меня в труппу. Надев пальцы, я встала и пошла к третьей группе, которая готовилась к началу комбинации.

Я сделала препарасьон в четвертую позицию андеор и медленно прокрутила два пируэта, затем встала в следующую четвертую и, взяв больше форса, вчистую скрутила три тура. В глубине души я прыгнула от счастья, что сегодня у меня получается все, так как я задумала, сделав выпад на следующий препарасьон в четвертую позицию андедан, я на секунду засомневалась, стоит ли брать мне сильный форс. Вдруг я свалюсь? Но, быстро отогнав от себя плохие мысли, я рискнула. И случилось чудо! Я сделала целых четыре пируэта! Никогда еще в своей жизни, даже в балетках, у меня не получилось скрутить четыре тура. Поймав себя на мысли, что надо чаще слушать свою интуицию, я повернулась и пошла в шене в левую сторону, а затем красиво отбежала в сторонку.

С левой ноги, конечно, у меня уже не было и трех туров, зато стабильные два пируэта.

– Так… у нас осталось пятнадцать минут до конца урока. Опять ничего не успеем! Аллегро! Встаем на прыжки, первая комбинация все вместе, – крикнула Белен.

Не успеваем? Ничего себе! Да мы за тридцать пять минут успели сделать не только весь урок, но и всю школьную программу за восемь лет. Хорошо, что урок всего час по времени, представляю, что было бы, если б у Белен было больше времени. Мы бы умерли все сразу.

– Четыре соте по первой и по второй позиции, четыре шажмана и три итальянских разножки. Встали! И! – сказал педагог.

Я вновь встала вперед. На этот раз рядом со мной стояла та изящная брюнетка со светло-карими глазами. Наверное, это прима-балерина, подумала я.

Как позже выяснилось, я была права. Эстер, как ее звали, была ведущей балериной театра и готовилась к выходу на пенсию, дотанцовывая этот год.

Закончив комбинацию больших прыжков с па-де-ша и перекидным в первый арабеск, я покосилась на часы, висевшие в середине зала. До конца урока оставалось три минуты. Думаю, сейчас она задаст фуэте или жете антурнан по кругу. Так и произошло.

– Девочки, осталось три минуты, быстренько встаем на фуэте, кто может. Мужики! По кругу жете. Встаем, встаем. Не стесняемся. Вам это нужно на сцене, – сказала Белен.

Сначала я дождалась, когда девочки встанут. На удивление встали всего лишь две, кореянка Пак Юна и Шейла. Прима-балерина не встала. Центр зала был свободен. Девочки встали по разным сторонам от центра. Собравшись с духом, я пошла в центр зала. По ходу обдумывая, с какой ноги начну фуэте. С одной стороны нужно было произвести впечатление, а значит, начинать влево, так как в левую сторону могут вращаться лишь единицы, но я боялась, что не скручу целых тридцать два тура. Дома в Валенсии у меня получалось всего шестнадцать. Тогда как в правую сторону временами могла делать даже двойными.

Дойдя до центра, я подумала, была не была, и, встав в препарасьон четвертой позиции правой ноги, приготовилась. Только музыка заиграла, я сорвалась с места, сделав двойной пируэт, и потом пошла одинарными, считая в уме, сколько делаю. Концертмейстер играл музыку из балета «Корсар» Адольфа Адана. Отсчитав три пируэта, я попробовала взять форса на двойной, затем снова пошла одинарными, после еще трех снова повторила двойной. Возникло ощущение какого-то неудобства под ногой. Наверное, попала на скотч линолеума. Немного испугавшись, продолжила остальные туры одинарными. И вот насчитываю последние оставшиеся два пируэта, как понимаю, что музыка не заканчивается, женская тема вращения сменяется на мужскую. Перед глазами впереди пролетает мужчина, делая жете антурнан по кругу, а за ним еще один. Их движения отвлекают меня, но что-то внутри меня заставляет продолжать вращение. Сделав 33 фуэте и закончив одним туром, я остановилась в пятую позицию ног и вскочила в релеве, держа руки над головой в третьей позиции. Тишина… С моего лица капает пот. Я схожу с позы и начинаю озираться по сторонам. Все стоят, молча смотрят на меня. Поворачиваюсь в сторону примы-балерины и вижу, как она смотрит на меня, кивая головой.

– Урок закончен! Всем спасибо, – сказала Белен и пошла в сторону руководителя.

Окончание урока ознаменовали хлопками и все разошлись. Я подошла к Карле, которая тем временем сидела на нашем коврике и собирала вещи.

– Ну, ты даешь, красотка! Я еще не видела такого в нашей труппе. У нас стабильно тридцать два делают лишь двое, Изабель и Кармен. Последняя может тридцать два двойными делать, она вторая прима, после Эстер, – ответила Эва.

– Да, я сама в шоке от себя! – сказала я.

– Ты показала отличный уровень своей подготовки. К тому же еще выдержала весь урок Белен и ни разу ни с чего не свалилась.

– Думаешь, меня возьмут на солистку? – спросила я.

– Не знаю… у нас в театре не все так просто, как в других. Не всегда, скажем так, получается пробиваться своим трудом, понимаешь? – тихо сказала Эва.

Значит, чтобы стать тут солистом, надо с кем-то договориться? Предложив свою цену? А может, переспать? Фу, какой ужас. Мне это ни к чему.

Обычно после просмотров руководители и педагоги уходят в свой кабинет, чтобы посовещаться. Поэтому, сев рядом с Карлой, я тихонько начала собирать вещи в сумку и ждать вынесенного приговора руководителя.

– Киара! Эсперанса! Подойдите ко мне, – неожиданно крикнула Белен.

Я резко соскочила с коврика, посмотрев на педагога. Она стояла на середине зала вместе с руководителем. Подняв подбородок и сосредоточив лицо, я быстро подошла к ней. Мы с Эсперансой стояли бок о бок.

– Добрый день! Меня зовут Альваро Мигелес. Я руководитель балетной труппы театра. Обычно мы с Белен или другими педагогами удаляемся в свою комнату для обсуждения просматривающихся артистов, но в этот раз это ни к чему. Я уже принял свое решение. Эсперанса Монтегро, к сожалению, вы не приняты в труппу. Вам не хватает правильности движений, у вас очень низкий прыжок и слабая техника.

Эсперанса расплакалась, покорно опустив голову вниз, и пошла к выходу из зала. Странно, подумала я, могли бы хоть в последнюю линию кордебалета взять.

– Что насчет вас, Киара Герреро, вы? Несомненно? приняты в труппу театра. У вас отличные данные, правильность движений и хорошая техника. С завтрашнего дня можете приступать к работе в театре. Если у вас есть какие-то предложения, вы можете мне их озвучить. Пойдемте ко мне в кабинет, – сказал руководитель/

– Дон Альваро Мигелес, прошу меня простить, но мне еще нужно зайти к директору и в отдел кадров. Но я хотела бы узнать у вас, в какую категорию буду зачислена? – аккуратно, слегка улыбнувшись, произнесла я.

Мужчина насупился, было видно, что он расстроен моим отказом пройти к нему в кабинет. Но тем не менее ответил:

– Сеньорита Киара, вы будете числиться на категории корифейки на первое время. А потом посмотрим, насколько упорно вы будете двигаться дальше. Теперь прошу меня простить, мне нужно идти, – сказал Альваро и, развернувшись, пошел к выходу из зала.

– Я редко беру под свою опеку чужих артистов, в основном у меня мои ученики лишь. Но в этот раз сделаю исключение. Все корифейские партии, которые тебе дадут, будешь репетировать со мной, – сказала Белен.

– Хорошо. Спасибо большое, – ответила я женщине.

Взяв свои вещи и попрощавшись с Карлой, я пошла в туалетную комнату. Она находилась в стороне малого зала; пройдя через коридор и открыв дверь, я оказалась в курилке. Тут собралось много народу из большого и малого залов; пройдя мимо них, я наткнулась на дверь с надписью «Туалет» и, повернув ручку, зашла. Комната оказалась довольно большой, на полу темно-серый кафель, четыре раковины и широкое зеркало над ними. Так же стояли две душевые кабинки и пять туалетных кабинок. Я зашла в крайнюю из них, повесив сумку на крючок двери. Сделав все дела, я уже собиралась уходить, как входная дверь в комнату отворилась и послышался мужской голос. А за ним и женский. Туалетная комната была общей для всех артистов, педагогов и концертмейстеров.

Наверное, нужно было выйти, но вместо этого я тихо подняла ноги к себе и начала слушать.

– Нет, ты представляешь это вообще? – спросил женский голос. – Он меня ни во что не ставит. Ублюдок чертов! – раздраженно, явно злясь, говорила девушка.

– Тише! Будто бы не знаешь, какой Лайонел! Тебе повезло, что он с тобой еще хоть как-то мягок. Не дай Бог, услышит твои тут речи, и что тогда? Боюсь представить себе, – ответил строгий мужской голос.

– Да, знаешь, кто я? Как он смеет не брать трубку, когда я ему звоню! Он мне нужен сейчас. А я ему, только когда нужно потрахаться! Разве это отношения? – спросила девушка, чуть не расплакавшись.

– Успокойся, Сандра! Ты была бы никем без него. Мы все чего-то стоим только потому, что находимся под его крылом. К тому же о каких отношениях ты говоришь? Ты замужняя девушка, Сандра. Проснись наконец. Разве тебе недостаточно денег, власти и роскоши, которую ты получаешь от своего папика? – ответил мужчина.

– Себастьян! Это другое. Мне нужна любовь! Любовь Лайонела, – отчаянно кричала Сандра.

– Любовь? – спросил Себастьян и громко рассмеялся. – Любовь и Лайнонел – несовместимые вещи. Человека не изменить.

– Ты ошибаешься! Женщина руководит мужчиной. Благодаря нам все вы носите звания королей. Я изменю его, будь уверен, – сказала девушка.

– Ты? Не смеши меня. Ты трахаешься с ним уже пять лет, и за этот промежуток времени ничего не поменялось. Все так же бегаешь за ним, как маленькая шавка, готовая по любому приказу сделать все, – ответил Себастьян.

– Ой, кто бы говорил! А сам-то разве не подтираешь за ним все его темные делишки? – ответила Сандра.

– Я хотя бы не унижаюсь перед ним, и, заметь, я не просто какая-то шавка, а его правая рука! – ответил мужчина.

– Ну да. Как я могла забыть, что тебе в этом деле нету равных. Выследишь кого угодно, даже президента, – проворковала девушка.

– Если потребуется, – ответил Себастьян. – И давай заканчивай с такими истериками, иначе нарвешься на неприятности. Особенно, если…, – Мужчина не договорил.

Заиграла мелодия рок-группы Rammstein без слов песни.

– Блядь! Как помянешь черта! – выругался мужчина.

– Лайонел звонит? Дай мне трубку! – крикнула девушка.

– Тише ты! Отстань, я пошел! – ответил мужчина и вышел из комнаты.

Девушка, как я поняла, подошла тем временем к раковине и включила воду.

– Хм… Что же мне делать? Я безумно тебя люблю, мой милый, со всеми твоими демонами. Но и постоянно живу в страхе, что когда-нибудь ты снова будешь ко мне относиться как к какой-то дряни, – разговаривала девушка сама с собой. Надеюсь, нас никто не подслушивал, – сказала она и вдруг отключила воду.

Мое сердце ушло в пятки. Я затаила дыхание, казалось, что мой бешеный стук в груди слышен по всему театру. Поджав ноги к себе еще ближе, я ждала, что же девушка будет делать дальше. Будет ли она проверять все кабинки. К моему счастью, она этого не сделала. И вышла из туалета. Фух, пронесло… А ведь я могла и попасться, если бы какой-то Лайонел не позвонил бы вовремя. Лайонел. Я уже слышала это имя. Все упоминания артистов об этом человеке прерывались сразу же. Эва так вообще боялась произносить это имя вслух. Кто же он такой и какую роль играет в театре? Какими темными делишками занимается? Что там еще говорил этот Себастьян? А! элита! Про элиту также упоминал и Рауль. Стоит ли спрашивать у Рауля это? Что-то мне подсказывало, что мои новые друзья от меня многое скрывают. Разве хранение секретов входит в дружбу? Нет. Но я думаю, стоит им дать шанс. Дружить, но в то же время присматриваться и следить. Нужно быть всегда начеку, Киара. Это тебе не Валенсия! Тут другие театральные законы и совсем непонятные пока мне люди. Но уверена, что постепенно разберусь во всем.

Подождав десять минут на всякий случай, я опустила ноги вниз. За это время они уже успели онеметь. Размяв их немного, я вышла из туалетной комнаты. Возвращаясь обратно через курилку, я заметила, что толпы уже не было. На диване сидела одна Даниэлла. Увидев меня, она помахала рукой, встала с дивана и подошла ко мне с сигаретой в руках.

– Привет, – сказала я. Давно куришь?

– С четырнадцати. Меня это успокаивает. Хочешь попробовать? – сказала девушка и протянула мне сигарету.

– Нет, спасибо, – ответила я.

– Против курения? – спросила Даниэлла.

– Да нет. Просто нет повода, – ответила я.

Хотя еще ни разу в жизни я не пробовала курить. Не то чтобы у меня не случались какие-то нервные срывы, которые требовали успокоения в пагубных привычках. Но тем не менее, если мне становилось совсем плохо, я покупала себе корону экстра и упивалась двумя бутылками, и не больше. В моем окружении не было никого, кто бы курил сигареты, кроме мамы. И то она курила в молодости, когда танцевала. Я тогда была маленькой и к тому же жила в общежитии, так что не видела ее курящей. Со временем она бросила курить. И сигареты не появлялись в нашем доме. Папа вообще никогда не курил. Всегда следил за своим здоровьем.

– О чем задумалась? – вырвала меня девушка из моих мыслей.

– Так, ни о чем, – ответила я, и тут же у меня в голове зародилась идея. – Слушай, Эва недавно упоминала о Лайонеле, можешь мне сказать, кто это? – спросила я.

У девушки округлились глаза, и она нахмурила брови.

– Ты уверена, что именно Эва говорила о нем? – сощурив глаза, спросила она.

– Да. Они с Раулем как-то упоминали. Ну так можешь мне что-нибудь рассказать? – спросила я.

– Конечно, – ответила девушка. – Только не здесь. Идем ко мне в гримерку. Там сейчас никого нет.

И тут я вспомнила, что мне надо бежать в отдел кадров и к директору.

– Блин! Я должна быть сейчас в отделе кадров, – сказала я.

– Оу… ну тогда беги. Разговор подождет. Завтра после класса увидимся и поговорим, – ответила Даниэлла.

– Ага… пока! – крикнув, побежала я.

Спустившись до нулевого этажа, я побежала в отдел кадров. В кабинете сидела одна Клементина.

– Здравствуйте, сеньора! Меня взяли, – сказала я.

– Да, да… Мы уже осведомлены этой новостью. Вот держи, я приготовила тебе твой новый адрес жилья. Он находится на улице Каминито, недалеко от театра. Десять минуть ходьбы. Можешь переезжать туда хоть сегодня, – сказала Клементина.

– Ооо… Спасибо большое! Мне нужно еще к директору зайти, поздороваться, – сказала я.

– Не получится. Дон Андрес Масперо Гарсия Сеньи все еще в отпуске и выйдет к открытию сезона. Не волнуйся, ты еще встретишься с ним.

– Хорошо, тогда до свидания! – ответила я и вышла из кабинета.

Нужно было срочно бежать домой и собирать вещи для новой квартиры.

В моей голове было столько мыслей, что я не могла разобрать, о чем думаю в данный момент. За сегодняшний день прошло столько информации, что сейчас моя голова разрывалась. Я решила принять душ, а потом вызвать такси и вместе с собранными вещами поехать в новую квартиру.

Спустившись на ресепшен хостела, я расплатилась за проживание. Они вызвали мне такси, и, указав адрес водителю, я поехала туда, где буду жить все время, пока работаю в этом театре.

Дом находился недалеко от бара «Rojo Tango Show», был трехэтажным. Моя же квартира находилась на втором этаже. Открыв входную дверь квартиры, я уже на пороге увидела большую квадратную комнату. Несмотря на немалое количество мебели, комната казалась еще более просторнее. Стены были обклеены обоями в стиле казино, нарисованы были карты, какие-то цифры, бокалы, часы, фишки и различные надписи, зачеркнутые или обведенные кругом, такие как: +18, Think, Ok, Wow, Closed и Fragile Don't Crush. Где-то обои были оторваны и местами покрылись пятнами плесени. Напротив двери стоял небольшой диван прямой формы, обитый кожей бордового цвета. На правом краю дивана лежал огарок красной восковой свечи. В комнате было два окна, один из них состоял из блока деревянных окошек, другой был шире. Настолько шире, что можно было вылезти из него всем телом, даже не сгибаясь при этом. В комнате стоял запах выстиранного белья, словно все еще влажного. Вся мебель: шкаф, стол, кухонные стулья и даже кровать – была выполнена в стиле гранж, но из цветовой палитры больше всех преобладали красные оттенки. Оставив у двери чемодан, я прошлась. На полу был паркет. Зайдя на кухню, я увидела кирпичную стену. Естественно, они были имитацией кладки. Но красного цвета. Одно большое окно, рама которого была черного цвета. Довольно теплое освещение. Грубый потолок, коричневого цвета балки которого из брошюрованного дерева. Круглый стол посередине кухни и два стула, темно-розоватого оттенка. Обычная газовая плита и раковина для мытья посуды. И небольшой холодильник серого цвета.

Выйдя с кухни, я подошла к двери спальни. На удивление спальня оказалась выполнена в светлых и нежных тонах. И совсем не сочеталась по стилю с гостиной и кухней. Одно окно, шторы которого были из небеленого льна. Прикроватная тумба нежно-бежевого цвета. На нем лежал шерстяной плед желтого цвета. Кровать была из белого дуба, однотонное постельное белье и хлопковое покрывало с бахромой.

В целом обстановка была лаконичной. Полки с книгами, стопки журналов, постер, висевший в гостиной, на котором была изображена пара, танцующая танго, грели мне душу. Я не собиралась и не хотела ничего тут менять. Поэтому, зайдя в ванную комнату и найдя все необходимое для уборки и включив в телефоне любимые треки, я принялась за дело.

Спустя два часа времени я уже сидела на диване, счастливая и уставшая. Нужно было выйти на улицу и сходить за продуктами. Переодевшись в легкий сарафан голубого цвета с изображениями цветков, я вышла из дома, совершенно не имея понятия, куда мне нужно идти. Оглядевшись по сторонам, я лишь заметила бары и различные уличные пабы. Улица была оживленной. Еще бы, пятница ведь. Вечерело, становилось немного прохладно. На часах показывало 18:30. И, решив пойти в левую сторону, я двинулась. На земле сидела какая-то нищенка, а может, и просто женщина, пытавшаяся таким способом заработать что-то. Уж что она и могла заработать в такую погоду, так это простуду, сидя на грязной и холодной земле. Тем не менее, проходя мимо нее, я бросила ей в стакан, что стоял рядом с ней, несколько песо. И, не сказав не слова, прошла мимо нее.

– Храни Вас Бог, сеньорита, – ответила женщина, когда я прошла мимо нее.

Я не обернулась. По пути мне не попался ни один продуктовый магазин. Пришлось зайти в один из местных пабов «La Perla». Паб оказался более дорогим, чем я предполагала. Обстановка была гнетущей. Подойдя к барной стойке, я увидела девушку.

– Добрый вечер, сеньорита, – сказала я.

Она ничего не ответила и молча подвинула мне какую-то картонку. На которой был огромный список разного вида крафтового пива и других алкогольных напитков. В самом конце списка были написаны различные закуски и всего три блюда: жареные блинчики с мясом из тушеного ростбифа, пирог со шпинатом, рикотой и сыром и чечевичная похлебка с добавлением красного чоризо и бекона. Выбор невелик, но пришлось взять чечевичный суп и блины.