Интервью в опаловых тонах

Я иногда думал: а ну, тоже попаду под воздействие дикой магии, которая гуляет за Стеной, да тоже получу в распоряжение магическую силу. Я бы выбрал что-нибудь, что позволяет поспать подольше. Но везло не мне, а каким-то чудикам, которые решали, что смогут обмануть систему безопасности Уэйстбриджа: не регистрируют свои эффекты, не проходят чипирование, как все, кто, скажем, рождается с этими аномалиями в организме, а просто начинают пользоваться силой налево и направо. Чаще всего, их накрывают в первые же дни. А этот дурачок и вовсе умер. Так что… Пожалуй, не надо мне никаких эффектов, мне хватает Хитер. С магией шутки плохи – хоть это я усвоил, пусть и как глупец, познав на собственной шкуре. Не зря работаю.

Этих поймали, те признали вину, другие заплатили штраф, за «глухарь» с отмыванием денег на ремонте городских дорог я даже браться не буду – эту глыбу не сдвинул с места даже апокалипсис. Хотя, признаю: пару раз удавалось поджечь этот фитиль и спровоцировать несколько арестов и проверок. Только ту дорогу в итоге так никто и недоделал.

– Ну, как успехи? – краем глаза я увидел, как попка Хитер опустилась на краешек стола.

– Подумать только, сколько времени народ тратит на то, чтобы как можно сочнее оскорбить незнакомого человека, – фыркнул я, не прекращая листать ленту комментариев.

– Ты за столько лет не привык? – усмехнулась Хитер. – Эм… Никки…

Она закусила губу.

– Мм?

Мне попалась реклама голосового помощника для дома.

– Тут такое дело…

Я вцепился взглядом в экран.

– Мы звонили в участок…

– Надо же, как интересно…

– Хотели спросить, что у них новенького…

– Невероятно…

– Трубку взял Дастин…

– До чего техника дошла…

– Он не захотел разговаривать…

– Ну на-адо же.

– Что?

– Надо же, – я повернулся к Хитер и не моргая посмотрел ей в глаза. – Удобно, и цена-то совсем небольшая. Думаю, может, взять?

Она перевела взгляд на экран и поджала губы.

– Ник, я всё понимаю, но в а ш и  отношения мешают  н а ш е й  работе.

– Что ты от меня хочешь?! – не выдержал я. И, оглянувшись на коллег, продолжил уже шёпотом. – Думаешь, мне это нравится? Знаешь, сколько раз я перед ним извинялся? Раз двести, но ему плевать. Ему всегда плевать. У него есть только чёрное и белое, а то, что за гранью, не входит в рамки его понимания, он отвергает и бросает без оглядки! Что я должен сделать?

– Извиниться ещё раз, – ответила Хитер, выслушав мою тихую тираду.

– И услышать в ответ, какой я козёл и предатель? Ну уж нет. Я принимал его чудачества все эти годы, я слушал его подколы и оскорбления, которые он называл шутками, оправдывал его, мол, бедняга, пришлось несладко. Да вот только, по-моему, с этой своей болью он справился давно и просто привык, что его лучший друг – совершённая тряпка, об которую можно вытирать ноги. Я прощал, понимал. А он не сумел простить мне одного-единственного… Это ведь даже не промах…

Я не заметил, как у меня повысился тон, как я вскочил и начал ходить туда-сюда мимо Хитер, причём, кажется, почти забыв про неё.

– Я делал это не ради себя, а потому что так было правильно, понимаешь? К тому же, если бы я не выполнил обещание, они бы меня в порошок стёрли…

– Ник…

– …А он зациклился на своей ненависти и мести, и ничего вокруг не видит! Она ему стала важнее дружбы, так пусть катится к чёрту!

Я выдохнул. И понял, что в редакции наступила тишина, сконцентрированная на моей маячащей по редакции персоне.

Хитер смотрела на меня своим дурацким сочувствующим взглядом. Ларри приподнял бровь. Коллеги в недоумении повернулись в нашу сторону.

Думаете, меня это смутило? Ха. Я слишком стар и слишком часто позорился публично, чтобы краснеть и извиняться.

– Так что не буду я с ним разговаривать, – резюмировал я. – Тебе надо, ты и уламывай его на сотрудничество. И вообще, в полиции есть информационный отдел, который рассылает нам эту чушь про кражи и драки. Можно ограничиться ими. Для Экспресс-отдела пойдёт.

Я замолк и посмотрел на неё.

– Выговорился? – спросила она.

– Немного, – выдохнул я. Мне показалось, или чудище внутри слегка ослабило хватку?

Хитер послала мне понимающий взгляд.

– Я просто вижу, что тебя это беспокоит. И хочу сделать что-нибудь…

– Не нужно ничего делать, – сказал я, чувствуя, что тварь в душе обзавелась помощничком. И он был настроен агрессивно.

– Мне надоело смотреть, как ты напиваешься.

– Это было один раз.

– Три.

– Хитер, слушай, – я закрыл глаза и потёр виски, прогоняя нарастающую ярость. – Я ценю твою заботу, но тут ничего не сделаешь, понимаешь? Я не тот человек, который может воззвать к его рассудку. Ты ему ничего не сделала, тебя он может послушать. Можешь сказать, что ты меня бросила, и обозвать козлом. Тогда он точно к тебе проникнется. Больше я ничего предложить не могу.

– Но…

Она хотела сказать что-то ещё, но, к моему счастью, поток нотаций прервал громоподобный рык.

– Утро, – пробасил Гардо.

По редакции прокатилось нестройное «здравствуй».

– Гардо! Как я рад тебя видеть!

Я сбежал от Хитер и направился к шефу. Он уставился в коммуникатор, который проецировал содержимое странички вертикальной голограммой. Лента пестрила фотографиями задержания худосочного мужчины. Глаза у него были навыкате, рот перекошен, точно он что-то кричал. Старый знакомый Лео. Эта новость о нём была всюду.

– Как дела? Доброе утро!

Я затряс его лапищу.

– Прекрасно выглядишь! Что нового?

– Уймись, Ник, – отмахнулся он, – что бы там ни случилось.

– Гардо, – Хитер бросила на меня укоряющий взгляд. – Всё в порядке?

– Хотел узнать, что там с этим Леоном Валько, – ответил Гардо. – Известно что-нибудь о его дальнейшей судьбе?

– Пишут, что его увезли в клинику. Он чокнулся основательно. Отправят на пожизненное лечение. Побочка от эффекта.

– Стоп, как ты сказала? – Ларри вдруг оторвался от компьютера. Он подошёл ближе к голограмме и уставился на фото. Вот она, профессиональная деформация агрегаторов: он видит информацию, но практически не воспринимает её, глядя лишь на заголовки, ведь в ленте новости о Лео попадалось ему раз двести. Просто он их не читал. Во всяком случае, целиком.

– Леон? Лео Валько?

– Ты его знаешь? – спросил Гардо.

– Угу, он продавал мне запчасти для компа, когда я ещё увлекался киберспортом. Обычный мужик, никогда не замечал, что у него какие-то магические способности. Разве что хороший нюх на рабочие и почти нулёвые запчасти. Да и вообще, – Ларри задумчиво почесал небритый подбородок, – он от магии подальше держался. Я помню, однажды я его спросил, есть ли какие, может, артефакты, ну, там, зачарованные платы или ещё чего. Знаете, полно же такого старья было. Так он меня чуть не выгнал, сказал, таким не торгует. Боялся он магии.

– Да, оно видно, – фыркнул я.

– Если он торговал подержанкой, ему вполне могли принести артефакт, – сказала Хитер.

– Это странно, – мысли у меня выстраивались в пазл, где не хватало деталей. – Я вот о чём думаю. Это не первый случай за утро. Мне попадалась похожая новость, но там виновника торжества задержали за эффекты. Ларри, ты тоже читал мне про какой-то энергопередоз. Это не одно и то же?

– Нет, там совершенно другой район. Но и что? – уточнил Ларри.

– А то, что это может быть связано. Два раза – это случайность, три – уже закономерность.

– И?

– Люди друг за другом умирают и сходят с ума от всплеска непонятных магических сил. Мне одному это кажется странным?

Ларри пожал плечами.

– Такое сплошь и рядом встречается. Артефактов море, аномалии иногда проникают в ДНК, особенно если человек гуляет за Стеной, – Ларри бросил на меня многозначительный взгляд. Или мне показалось? Неужели после истории с мулдаси я и правда стал параноиком? Если кто узнает, что я бродил за Стеной, я пойду под суд без суда и следствия. И даже Хоук не спасёт. Скорее – добавит ещё одну статью: за кражу вещдоков из участка. – К тому же, ненормальных с эффектами всегда было полно. Просто не всегда об этом говорят так много.

– Гардо, а ты что скажешь?

Шеф тоже задумчиво смотрел на экран коммуникатора.

– Мне любопытна теория Ника, – наконец отозвался он. – Даже если связи нет, пусть это будет большой материал. Расскажи про старьёвщика, докопайся до соседей. Ну и пройдись по его лавочке, если от неё хоть что-то осталось. Поговори со своим дружком в следственном, наверняка расскажет что-то интересное.

Чудище внутри снова ужалило в солнечное сплетение. Я кивнул. В отличие от Хитер Гардо было плевать на меня и мои отношения с Дастином, как и на то, что я не могу с ним общаться. Главное – наш эфир и рейтинги, остальное не имеет значения.

– Отлично. Поищи инфу про других пострадавших. Сумеешь связать – будет здорово, нет – так просто выдадим большой материал про очередных умников, которые решили баловаться с магией. И пусть ищейки ещё раз прокомментируют, что грозит за это дело.

Гардо ушёл, оставив меня в замешательстве: предвкушение нового приключения меня окрылило, но мерзкий монстр отрывал перья этим хлипким крылышкам.

4

Мне не очень-то хотелось возвращаться к этому дому. Зрелище было отвратное. В голове смутно мелькали воспоминания из детства. Тогда последствия Коллапса ещё не до конца устранили, и таких разваленных и дышащих на ладан домов в каждом районе было пруд пруди, и каждую неделю разлетались новости об еще одной рухнувшей стене и трупах под завалами. Не то чтобы я получил моральную травму, но смотреть на все это было жутковато.

Впрочем, с моей работой любые страхи отходят на задний план, времени жалеть себя нет, ты просто делаешь то, что должен. «Репортёр, идущий на поводу у своих слабостей, никогда не напишет хорошего материала», – твердил мне Гардо, когда я только пришел в редакцию, я же со временем изменил этот девиз: «Идущий на поводу у своих слабостей никогда не станет человеком». Жестоко и провокационно, но разве не это моя работа – провоцировать на эмоции? В том числе и самого себя. Потому я и поднимаюсь в неимоверную рань каждое утро и заставляю себя идти, даже если идти совсем не хочется, даже если не знаю, куда идти, даже если кажется, что идти некуда. Всегда есть выход – вперёд, влево, вправо, иногда – назад. Так я, подобно герою какой-то старой детской книжки, вытаскиваю себя за волосы из болота душевных страданий, которое многие принимают за жизнь. Впрочем, перед этим позволяю себе хорошенечко им поддаться. Как, например, прошлым вечером.

Оцепление всё ещё оставалось, завалы разбирали рабочие в форме «Имэйдж Корп», строительной фирмы, которая в своё время отстроила Уэйстбридж и Стену, защищающую его от дикой магии, а потом монополизировала всю строительную отрасль. Стоит ли говорить, что с их политикой правительство вынуждено считаться?

На балконе второго этажа стоял мужчина в спортивной куртке, он нервно курил, наблюдая за работами. Неподалёку от ограждения, там, где несколько часов назад сидел раненый эльф, толпилась парочка зевак. Они молча смотрели, как строители таскают обломки стен, куски раскуроченной мебели и техники, и изредка перешёптывались.

Недолго думая я отправился к уцелевшему подъезду: мне хотелось узнать об этом Лео побольше. Едва я прикоснулся к ручке, как дверь отворилась и вышли двое моих старых знакомых.

Джина продолжала улыбаться, будто только что рассказала своему угрюмому коллеге забавный анекдот. Лицо незнакомого мне ищейки тоже никак не изменилось с нашей последней встречи – им впору пробивать штольни.

– Что ты здесь делаешь, Ник? – спросила Джина.

Я пожал плечами.

– Редакция попросила сделать пару снимков. Заодно хочу узнать, всё ли в порядке – тут живёт один мой знакомый.

– Кто он? – вдруг очнулся ищейка.

– Э-э-э… Даниэль, эльфийка, – не моргнув глазом, солгал я, стараясь придать голосу как можно больше недоумения. – Мы встречались лет десять назад. А что?

Мы с ищейкой перекинулись взглядами. Любого другого такой бы заставил отвернуться, но со мной этот фокус не пройдёт – я живу с Хитер, которая переиграет в гляделки даже статую. Он хмыкнул.

– Для чего идти сейчас?

– Она, конечно, меня бросила, но сердце всё равно не на месте, – я пожал плечами. – Хотел спросить, как она. И, может, остаться на подольше. Ну, это как пойдёт. Если вы понимаете, о чём я.

– О боги, Ник, – Джина скривилась и отмахнулась.

Я ухмыльнулся. Задача выполнена. Еще пара вопросов, и я бы рассказал, как Даниэль втоптала меня, несчастного, в грязь, встречаясь сразу с тремя мужчинами, а потом бросила всех и упорхнула в закат с другом детства. Откровенность была одним из моих рычагов убеждения: люди не очень любят слушать про чужие проблемы, а я не особо стеснителен.

Да, Даниэль действительно существовала, вот только жила на другом конце города и ненавидела меня всеми фибрами души, потому что бросил её я. Немного приукрасить историю – не значит солгать. Я убеждаю себя в этом постоянно, но всё равно потом занимаюсь самоедством.

– Вы, ребята, выяснили всё, что нужно? – чем ближе ты к опасности, тем меньше шансов, что тебя уличат.

Джина в ответ только улыбнулась. Ищейка не повёл и бровью. Интересно, откуда он взялся? Раньше я его никогда не видел в участке, а с таким лицом, поверьте, крайне сложно оставаться незаметным.

– Ладно, удачи вам!

Я пропустил их, а сам прошмыгнул в подъезд, прислушиваясь: с этого ищейки станется идти за мной следом.

На втором этаже я на всякий случай мельком глянул в общее окно: Джина со своим уродливым напарником стояли возле машины, достаточно далеко от дома, и что-то обсуждали. Отлично.

Я постучал в дверь, за которой, по моим подсчётам, должен был жить тот самый мужчина в куртке.

– День добрый!

Я аж отпрыгнул. Писклявый голосок, низкий рост, лицо как у не слишком симпатичного ребёнка, вымазанного синими чернилами, остренький нос и непропорционально длинные ручонки. Пикста.

– Здравствуйте, – выдал я сдавленно.

Пиксты не были редкостью, но чтобы жить вот так с людьми…

– Кто там, Лана?

– Какой-то мужчина, – честно ответила Лана. Послышались шаги, а через мгновение из-за двери показался тот самый мужчина, что курил на балконе.

– Чего надо?

– Э-э-э…

Вблизи он оказался больше, Лана по сравнению с ним была совсем крошкой.

– Иди домой, милая, – вдруг сказал он ласково.

Пикста убежала.

– Я бы хотел поговорить с вами о взрыве.

– Вы что, из полиции?

Этот вопрос занимает первую строчку в рейтинге тех, что мне задают люди при попытке завязать разговор. Чёрт, я что, так похож на ищейку? Мне казалось, я куда симпатичнее.

– Эм, нет. Я репортёр. Ник Мерри.

Мужчина скривился. Ага, да он из тех, кто охотно хает журналистов! И, вероятно, из тех же, кто потом сам обращается к ним за помощью при любой несправедливости, с которой столкнётся в большом жестоком мире. Люди – такие люди.

– Что вы хотели? – выдавил он, как мне показалось, борясь с желанием вышвырнуть меня вон.

– Только поговорить о владельце лавки Леоне Валько. Вы были с ним знакомы? Видите ли, говорят, взрыв был магической природы, а я знаю, что те, кто знали Лео, отзывались о нём весьма положительно, утверждали, что он никак не мог быть связан с магией. Мы бы хотели написать правду, чтобы избежать… Недоразумений.

Мужчина неодобрительно разглядывал меня, а потом вдруг черты лица смягчились.

– Зайдёте? Холодно. Лана замёрзнет.

Я кивнул, внутренне ликуя. Не хватало еще, чтобы Джина со своим уродцем решила еще раз прогуляться по подъездам. Какое бы фиаско я потерпел, если бы они застали меня здесь, а не в объятиях Даниэль! Я бы что-нибудь придумал, конечно, но вызывать у этого громилы-ищейки ещё большие подозрения не хотелось. Друзей в полиции у меня больше нет. Чудовище внутри опять взбрыкнуло, но я быстро дал ему затрещину и огляделся.

Квартирка была маленькой и чистой, но не уютной. Нет, это слово было не про это место. Ощущение, что здесь старались оставить как можно больше голых стен, подбирая мебель, которая бы просто не скрадывала пространство. Всё стояло как-то вразнобой, не сочеталось друг с другом.

– Лана любит простор, всё это давит на неё, – сказал вдруг мужчина в ответ на мой недоуменный взгляд. – Проходите.

Я зашёл в гостиную. Пустовато, но ничего необычного.

– Зато дышать легко, – отозвался я. Хозяин квартиры улыбнулся.

– Лана?

– Да, папа?

И тут я чуть не сел мимо дивана. Папа? То есть эта малышка – его дочь? Смешанные браки, конечно, не редкость, эльфы – еще куда ни шло, но чтобы с пикстой… К тому же, от союза с откровенными порождениями дикой магии, коими являются пиксты, редко появляется потомство. Генетика, сохранение вида и все такое: природа умеет защищаться от любых людских фантазий. Человечество слишком хочет жить.

– Сделаешь нам с мистером Мерри чаю?

Пикста кивнула и ускакала на кухню. Я, не отрываясь, проводил её взглядом. Видимо, слишком недоумённым. Пора бы мне взять пару уроков у напарника Джины. С его-то лицом можно играть в покер на крыше горящего здания.

– Чудесная девочка, – сказал я.

– Ага, – отозвался мужчина. – Если спросите, как она у меня оказалась, выкину с балкона.

Я покачал головой.

– У меня другой перечень вопросов, мистер…

– Рэй Нарроу, – он протянул ладонь.

– Мистер Нарроу, – кивнул я и пожал ему руку. – Вы вдруг согласились поговорить, почему?

– А что, надо было спустить вас с лестницы?

– Я к тому, что…

– Да понял я, – отмахнулся Нарроу. Он смерил меня взглядом. – Просто… Лео хоть и был чудаковатым, но он один из немногих, кто относился к нам с Ланой… По-людски. Хороший он был мужик.

Лана тем временем принесла чай и села в маленькое креслице, поджав тоненькие ножки. Представляю, что о ней могли говорить, скажем, агрессивные сепаратисты, которые выступали за создание в городе гетто для порождений дикой магии.

– Каким он был? – спросил я.

– Нормальным, – отхлебнув чаю, отозвался Рэй. – Всегда здоровался. Торговал своими запчастями. Что ещё сказать?

– Давно тут у него магазинчик?

– Да кто его знает? Никогда не интересовался. Мы, когда приехали, он уже тут был. Помню, первый раз увидал нас с Ланой и подарил ей какую-то старинную штуку. Туда вставляешь пластину с плёнкой, и она играет музыку.

Старьёвщик подарил девочке-нелюдю древний кассетный плеер. Интересно, чем обусловлен такой выбор?

– Лана эту штуку из рук не выпускала, всё слушала, слушала… – продолжал Рэй.

– И… Вы никогда не замечали за ним…

– Нет! – рявкнул он вдруг. – Всё это – ерунда. Не мог он из-за эффекта. Не было у него никогда такого, правильно вам сказали: он магии боялся, стороной обходил. Да и Лана бы почувствовала, если бы что-то было.

– Лана?

– Ну да, – он снова отхлебнул чай и помешал ложечкой, косясь на дочь. – Они же, то бишь, пиксты, дикую магию чувствуют. А Лана здесь не чувствовала. Периодически бывало – когда Лео что-нибудь приносили… Артефакты или ещё какую ерунду. Она так и говорила, мол, опять что-то дикое витает… А сейчас не было.

– Ага, значит всё-таки он имел дело с артефактами?

– Не радуйтесь так, – буркнул Рэй. – Если вещь больно любопытная была, он её покупал, но тут же вызывал службы и ерунду эту сдавал.

– Кому сдавал? – спросил я.

– Кто его знает, ликвидаторам, наверно, – пожал плечами Рэй. – Приезжали, нечасто, но приезжали. А после Лана говорила, что магии стало меньше.

Я чуть не поперхнулся чаем. Любопытная схема: старьёвщик скупает артефакты, отдавая свои кровные, а потом вызывает Ликвидаторов и передаёт им опасный объект бесплатно. Прямо-таки идеальный законопослушный гражданин. Если бы не одно «но»: он серьёзно подставляет своих клиентов, потому как полиция быстренько начнёт выяснять, кто принёс артефакт и где его нашёл. Так можно заработать не самую лучшую репутацию. С другой стороны, напротив, к нему ходили, потому что знали: Лео не обманет и не продаст тебе железо, которое рванёт магией, стоит воткнуть его в розетку.

Я задумался. Быть может, на этот раз Лео просто не успел вызвать службы, чтобы сдать опасную игрушку? Жаль, у него уже не спросить.

Мы поговорили с Рэем ещё немного, я черкнул пару характеристик про Лео. По словам Рэя выходило, что старьёвщик был едва ли не набожным и вряд ли мог сотворить такое специально. А ещё узнал несколько подробностей о жизни самого Рэя: оказывается, пиксту он нашёл на вокзале. Как она туда попала, никто не знал, найти её семью службам не удалось, и Рэй прошёл все круги бюрократического ада, чтобы удочерить девочку и поставить на учёт. Никакой магией она не владела, активными эффектами не обладала, единственное, что было любопытным: в ней всё же была людская кровь. Всё время нашего разговора она не сводила с меня тёмных, как блестящие пуговицы, глазок, раскрытых так, будто она впервые видела человека. Я улыбнулся ей, она в смущении закрыла личико руками. Рэй расплылся в улыбке и вздохнул.

– Ей скучно со мной, – сказал он. – Почти не выходит из дома. Зато безопасно.

– Может, вам перебраться ближе к центру? Там тоже не так много пикстов, но расистских настроений куда меньше, – сказал я невесть зачем.

Рэй внимательно посмотрел на меня, а после паузы сказал:

– Мистер Мерри, мы можем привыкнуть только к тем, кто похож на нас. Остальные так и останутся нелюдью. И убежать от этого не получится, как бы ни старалось правительство. Нельзя отформатировать человечность, нельзя заставить уважать или любить кого-то. Может, однажды всё изменится, и мы начнём улыбаться друг другу не из-за того, что боимся наказания, а потому что действительно принимаем тех, кто не похож на нас.

– Вы ведь так и делаете. И многие другие тоже.

– Но большинство – нет, – улыбнулся Рэй. – Поэтому нет, мы не побежим. Здесь к нам уже привыкли. Я не знаю, что будет там, в центре.

– Ради спокойствия вашего ребенка, может, стоит попробовать?

– У вас нет детей, не так ли?

Я покачал головой.

– Тогда вы не поймёте.

Я пожал плечами.

– Ещё будете? – спросил он, кивнув на пустую кружку.

– Нет, благодарю. Нужно ещё кое-куда заглянуть, пока не стемнело, – отозвался я. – В офисе заждались.

– Ну и работка у вас.

А эта фраза будет второй по популярности в моём рейтинге.

– Какая есть.

Меня вдруг осенила одна мысль.

– Скажите, Рэй, а вы не будете против, если я напишу о вас с Ланой? Расскажу вашу историю? Многим читателям она бы пришлась по душе.

Глаза у него округлились. Мне на мгновение показалось, что сейчас он встанет и действительно выбросит меня в окно.

– Если вы это сделаете, я вас убью, – совершенно спокойно сказал он. И мне почему-то показалось, что он не шутит.

– Эм… Хорошо, если вы против, то, разумеется, никаких репортажей. Но… Почему? Я могу преподнести это так, что возле вашего дома соберётся восторженная толпа, а вы станете героем. И вашей дочери больше не придётся сидеть взаперти, боясь пройтись по улице…

– И один из этой толпы окажется сепаратистом, который захочет… – Рэй бросил взгляд на Лану, которая отвлеклась на коммуникатор. – Не устраивайте нам проблем, мистер Мерри. С меня и Ланы достаточно внимания. Я согласился с вами поговорить только потому, что вы хотели написать правду про хорошего человека, потому что даже просто пришли, в отличие от ваших коллег, которые написали то, чего даже не понимают.

Мы молча посмотрели друг на друга. Я не знал, что ответить, поэтому просто протянул ему руку.

– Всегда казалось, что репортёры, они как… Зубастые волки, – усмехнулся Рэй, ответив на рукопожатие. – Рыщут в поисках горячей новости, а как вцепятся, так и не отпустят. И всё равно, что там у человека за душой.

– Отчасти, так оно и есть, – отозвался я. – Иначе мы не смогли бы работать. Порой приходится выбирать между моралью и хорошими рейтингами.

– Что чаще всего выбираете вы?

Я усмехнулся.

– Думаю, что пока не определился. Рейтинги – это просмотры. Это то количество глаз, которое прочитало мою историю. А если эта история способна изменить мир в лучшую сторону, разве не здорово, если её посмотрит как можно больше народу? Может, в таких случаях и стоит положить на алтарь свои принципы и мораль? Чтобы сделать мир лучше?

– Даже если при этом вы испорите жизнь одному человеку?

– Вот поэтому и не определился, – отозвался я. – Помните задачку с вагонеткой? Как бы поступили вы?

Рэй улыбнулся.

– Понятия не имею.

Когда я вышел из подъезда, обеденное время уже закончилось. Рабочие всё ещё копались в завалах. Зевак уже не было, как и ищеек. Хотя вполне вероятно, что Джина с ее уродливым другом могут таращиться на меня из-за угла.

У меня оставалось ещё два адреса, по которым меня совсем не ждали: нужно было выяснить про двух других бедолаг, пострадавших от эффектов. К тому же мне в голову закралась мысль связаться с Ликвидаторами и запросить информацию по отданным Лео артефактам. Как минимум, любопытно, как это всё происходило и что приносили ему на сбыт. Как максимум… Что бы там ни говорил о Леоне Рэй, я уже давно вышел из того возраста, когда искренне веришь в любовь, дружбу и человеческую добропорядочность. Я не отрицаю их существование как неисправимый романтик, но как репортёр могу уверенно сказать: люди выдумали их, чтобы положить что-нибудь на вторую чашу весов хотя бы для вида. На первой всегда были деньги. И что-то мне подсказывало, что артефакты у Лео забирали совсем не Ликвидаторы.