Спроси свою совесть. Политический детектив

Дмитрий брёл медленным шагом по узенькой аллее вечернего парка, где ещё утром с дочерью приветствовал появление первых весенних скворцов. В конце аллеи под старой берёзой стояла одинокая скамейка с чугунными поручнями. Золотов знал, что с агентом он условился оставлять тайник слева от скамейки в полуметре от поручня. Тайник представлял собой контейнер в виде металлического полого гвоздя, вонзённого по шляпку в землю и внутри которого было вставлено сообщение агента. Не дойдя до места закладки метров двадцать, оперативник остановился и с осторожностью осмотрелся. Опытный взгляд подсказывал: вокруг всё спокойно, если не считать шелеста падающих капель начинающегося дождя на прошлогоднюю сухую листву. В воздухе стоял отвратительный запах кошачьей мочи – верный признак того, что местечко в парке являлось малолюдным. С выемкой Дмитрий не спешил. Ещё раз убедившись в отсутствии поблизости посторонних, он не торопливо подошёл к скамье. Присаживаться не стал, со стороны это выглядело бы нелепо: «Какой же баран станет мочить задницу о сырую скамейку при непрекращающемся дожде! – весело подумал Золотов, хотя у самого от холода уже не попадал зуб на зуб. – Ладно, чёрт её задери, эдак и до ангины или гриппа недалеко! – буркнул он себе под нос и, ловко ковырнув землю у скамейки, резко выдернул металлический гвоздь-контейнер с агентурным донесением. Заранее приготовленной тряпочкой Дмитрий обтёр железку от сырой земли, сунул её в карман куртки и, выпугавшись по поводу погоды, чуть ли не бегом припустил домой.

Уже третий год как Золотов перевёл на тайниковую связь свою особо ценную агентуру. Ту агентуру, что ценой неимоверных усилий Золотов приобретал в руководстве крупных промышленных предприятий, банках и, что было особо ценным – в городской администрации. Принимая такое решение, Дмитрий, прежде всего, опасался за безопасность лиц, состоявших у него на связи и владевших серьёзнейшей информацией о связях городских боссов с матёрым криминалом. Как показала жизнь, сделано это было весьма и весьма предусмотрительно.

Как кровавый палаш, располосовала на куски Советский Союз в 1991 году горбачёвская «катасройка». На этот период и в последующие за ним три года военные аналитики Минобороны РФ и ФСБ относят, выражаясь библейским языком, «великий исход» из оперативно-розыскных и контрразведывательных структур МВД и ФСБ такого беспрецедентного количества высококвалифицированных сотрудников, на подготовку которых государство затратило огромные деньги. В значительном своём количестве это были уникальные люди, составлявшие золотой фонд Оперативного Щита России. Причиной тому явился обрушившийся на страну жестокий экономический и духовный кризис. В умах и душах наших граждан, считавших себя до этого представителями величайшей державы мира, поселился хаос. Потеряв духовные и вообще какие-либо ориентиры, страна оказалась на политическом перепутье. Ельцину с воровской сворой окружающих его чиновников было глубоко наплевать на население страны, не говоря уже о тех, кто носил погоны. Начался «шабаш ведьм», а точнее отчаянная делёжка государственной собственности, и до силовых структур никому не было дела. В результате такого предательства Армии, МВД, ФСБ на всех защитников Отечества обрушился свирепый моральный и материальный произвол. За всю многовековую историю существования Руси наше воинство никогда не испытывало такого унижения со стороны своих правителей. Разумеется, как следствие, оперативные подразделения силовиков покинула целая армия талантливых и порядочных людей. Но были и негодяи, таившие злобу на государство. Эти подонки только и ждали подходящего момента, чтобы выместить эту годами копившуюся в них злобу на свой же народ, из которого вышли сами. Но это были ещё цветочки. Страшнее всего оказалось то, что среди покинувших оперативные структуры сотрудников было немало и тех, кто повернул своё оперативное мастерство против своих же соотечественников. Это «воинство» представляло серьёзную угрозу для внедрённой в окружение их новых хозяев агентуры. Опытные, дерзкие, прекрасно обученные контрразведывательной работе государством, эти люди за деньги рыли носом землю, обеспечивая безопасность бизнеса от конкурентов своих хозяев. Что им стоило вычислить «пенька», внедрённого оперативниками УБОП в «хозяйское» окружение? Да ровным счётом ничего! Ну, а уж затем «убрать» его навечно – дело техники! Нигде и ни у кого ещё в мире не было таких обученных частных охранных структур, как в России. Любая служба безопасности маленького частного банка в то время дала бы сто очков вперёд даже охране Президента США. Это на несколько порядков осложнило работу всех оперативных аппаратов МВД и ФСБ.

Холодный рассудок и волчье чутьё своевРеменно подсказали талантливому оперу мысль о необходимости незамедлительной смены рисунка агентурной работы и усиления мер по её конспирации. Дмитрий принял все мыслимые и не мыслимые меры по недопущению возможной расшифровки своей ценной агентуры и её физической защите. «Жаль, что это дошло до единиц, – думал Золотов о своих коллегах по оперативной работе, – Очень жаль! Так можно и людей сгубить! Ведь в отличие от нашей внешней агентуры, что добывает стратегические разведданные за рубежом, внутренняя, действуя в бандитской и „беловоротнтичковой“ мафии, рискует куда серьёзней! – рассуждал Дмитрий. – Внешняя что, засветился, не дай Бог – тебе грозит тюрьма. Сроки, правда, приличные. Но, в конце концов, у тебя есть надежда на то, что в будущем тебя могут обменять на такого же, как ты, сцапанного нашей контрразведкой. Во всяком случае, государство будет за тебя и твою судьбу хлопотать, и жизнь твоя, разумеется, вне опасности. А вот внутренней агентуре в случае провала, если чудом не успеть, то уже ничем не поможешь! Это почти верная гибель в наше время! В лучшем случае изувечат… В лучшем ли?! Да лучше бы убили, чем всю оставшуюся „жизнь“ на инвалидной коляске пороги райсобесов обивать! Бандиты „стукачкам“ не прощают никогда и ничего». И Дмитрий полностью исключил личные встречи с основной агентурой. В создавшейся ситуации слишком велик риск «засветки», тем более что она внедрена на особо охраняемых новыми службами безопасности объектах. Это обстоятельство вынудило Золотова обратиться к старому фронтовому другу своего отца, Максимову Николаю Зиновьевичу, высококлассному токарю, с которым Золотов-старший в 1941 году уходил на фронт. Максимов изготовил для Дмитрия три одинаковых контейнера в виде гвоздя большого размера. Состоящие из двух свинчивающихся между собой частей, они были полы, специально для вложения в них тонкого свёртка из бумажного листа. Гвозди-контейнеры имели острейший наконечник, и поэтому легко входили в грунт при небольшом нажатии ногой. Затем Дмитрий обучил агентов шифрованию информации на случай, если закладка попадёт в чужие руки. Шифр Золотов придумал сам, причём для каждого агента свой в отдельности. Это было и удобно, и достаточно безопасно.

На город уже опустилась темнота, когда порядком замёрзший и совершенно обессилевший от прошедшего дня Дмитрий, наконец, переступил порог своей квартиры. Он молча разделся и, не проронив ни единого слова, заперся в своей комнате. Алефтина ни о чём его не расспрашивала. Она кожей чувствовала, что те родители Золотова отпустили в её адрес нелестные слова, и Дмитрий таилих в душе. Всё это было написано у него на лице, когда он раздевался в прихожей. Жена просто не рискнула с ним заговорить, зная, что сейчас его лучше не трогать.

Золотов сидел в мягком кресле и расшифровывал агентурное сообщение под монотонную дробь дождя, стучащего по оконному карнизу его комнаты. Дождевые капли, словно тикающие настенные ходики уже отсчитывали первые минуты надвигающихся событий. Событий, которые внесут в жизнь Дмитрия Золотова серьёзные коррективы и откроют ему глаза на совершенно неожиданные грани человеческого бытия, без которых его честная душа русского офицера, возможно, так и блуждала бы в холодных лабиринтах человеческой лжи и слепой ненависти. Через полчаса, когда часы в зале отсчитали одиннадцать вечера, на рабочем столе оперативника лежало расшифрованное агентурное сообщение.

Агентурное сообщение

Сообщаю, что вчера, 3 апреля 1996 года, я находилась на дне рождения у Вольмана Леонида Юрьевича – директора коммерческой фирмы, занимающейся лесозаготовками и изготовлением таможенных деклараций для городской таможни. Из присутствовавших на торжестве были: директор городского рынка Джафаров Альмар Маасия-Оглы с женой Тамарой, начальник налоговой инспекции города Шелепов Владимир Васильевич с женой Ириной и начальник СКМ УВД города Гайман Давид Ааронович. Ещё присутствовали три незнакомых мне мужчины. Один из мужчин говорил с прибалтийским акцентом, его звали Курт. Остальных мужчин звали Алексей и Геннадий. Правда, мне показалось, что лицо Алексея мне знакомо. Где и при каких обстоятельствах я его видела – не помню. К концу банкета все находились в состоянии сильного алкогольного опьянения. Гайман ушёл раньше всех, за ним ушли эти трое мужчин. Когда я находилась на кухне, то совершенно случайно обнаружила за оконной шторкой оброненный на полу ежедневник Вольмана. Так как этого никто не заметил, я уединилась в дальнюю комнату и успела переписать из ежедневника заинтересовавшую меня запись.

– Урочище Воскресенка, 60 км от Ольхового П. есть ш. (место знаю)

– За заказ тр. верт. и перевоз драги по частям -1200$ за каждую ходку

– Австрийцу -20000$, но это только за вещь. Монтаж своими силами.

– Прикрытие (официально) пилорама в Серебряном (на лес 3й категории)

– Бригада – бывшее зечьё, твари конченые, но надёжные.

– Юрьев Игорь Васильевич (погоняло: «Волына»)

– Масленников Виктор Павлович («Маслёнок»)

– Байзых Анатолий Гарреевич («Хохол»)

– Хайбулин Зефар Мустафьевич («Бай»)

– Кононов Юрий Борисович («Рысак»)

– Каштанов Эдуард Николаевич (погоняло: «Профессор», он же бригадир)

– Юнц Александр Вильгельмович, «Туз», этот «В Законе»)

Рабочим по 300$ в месяц.

Прикормка местного мента из расчёта 1000$ (но не больше).

Шелепов в доле (за связи и сбыт).

Более ничего такого, что представляло бы интерес, добыть не представилось возможным. Ожидаю новое задание через у/м.15

Стелла

«Во даёт баба! Что это за хрень она выцепила?!» – Сердце Дмитрия запрыгало, как у неопытного любовника в ожидании выхода любимой дамы из ванной комнаты. Золотов некоторое вРемя пребывал в полном замешательстве. Ничего подобного от своей ключевой агентуры он не получал никогда. Ну… были, правда, у него когда-то серьёзные сообщения о готовящейся даче взятки какому-нибудь там государственному клерку… Или вот ещё, например. Агентура «заложила» какого-то чиновника, присвоившего государственные денежки, на которые он прокатился с молодой любовницей на отдых в Эмираты. При этом своей жене он сказал, что убывает в командировку в далёкий Северодрищинск на учёбу. Это, конечно, еще куда ни шло… Но как относиться вот к этой информации?!

– Что такое эта драга? Кто такой австриец, за какую такую «вещь» Вольман ему должен отвалить аж 20000 «зеленью»? Наконец, какого такого «мента» и, главное, за что нужно «прикормить» из расчёта 1000$?» – Дмитрий судорожно цеплялся мыслями за каждое написанное в сообщении слово.

Ничего не понятно. Пока что он сообразил одно: сокращение «тр. верт.», не что иное, как транспортный вертолёт. И ещё. Основательно подтверждаются упорно ходившие среди оперов слухи о том, что начальника СКМ УВД полковника Гаймана с директором городского рынка Джафаровым связывает «нечто большее», чем знакомство. От доверенных лиц, работавших под началом Эльмара Джафарова, Золотов знал, что личностью он был просто омерзительной и к тому же очень хитрой. Что могло связывать начальника криминальной милиции УВД города с ранее судимым торгашом – для Дмитрия оставалось пока не ясным. То, что это явно нетолько дружеские чувства двух евреев – было ясно, как божий день.

Тут Дмитрий вспомнил, как два года назад у него развалилась оперативная разработка по начальнику районного торга Игорю Лурнику, на чьей территории находился рынок Джафарова. К тому вРемени, правда, операм уголовного розыска уже поступала от источников информация, что Джафаров и Лурник друзья – не разлей вода, и агентура доносила об их совместных интересах по героиновому бизнесу. Золотов тогда хоть и ознакомился с сообщением, которое ему принёс урка,16 но отнёсся к нему скептически. Мол, иногда и «пенёк» соврёт – не дорого возьмёт. А напрасно. Тогда у Дмитрия пропали уличавшие Лурника документы, в которых невооружённым глазом было видно хищение четырёх с половиной тонн этилового спирта. Как они пропали – осталось загадкой для Золотова. Тогда у Дмитрия, в момент реализации оперативного дела, не было, что называется, и тени сомнения в том, что работающий возле Лурника агент точно вывел опера на то место, где хранились эти документы. Оставлось только внезапно изъять и возбудить уголовное дело по ещё тогдашней статье 93* УК РСФСР – хищение госсобственности в особо крупных размерах.… Но не тут-то было! Буквально за считанные минуты до того, как нагрянули с обыском оперативники, документы исчезли. «Растворились как пердёж в воздухе!» – грубо пошутил Паршин. Конечно, это был провал. Взбешённый Золотов долго ломал голову вместе с Паршиным над тем, как это произошло и, самое главное, КТО СДАЛ разработку Лурнику? Агент? «Не может быть! – убеждал себя Дмитрий, – Она – человек проверенный! К тому же горела жгучим желанием свести счёты с Лурником. Нет, агентесса отпадает точно. Но тогда кто?» Об оперативном деле Золотова знали только начальник ОБЭП Паршин, и, разумеется, начальник СКМ Гайман Давид Аронович. Вот только в этот момент Дмитрий и вспомнил лицо Гаймана, когда принёс ему на подпись постановление о начале оперативной разработки по директору районного торга Игорю Лурнику. Тогда Дмитрий, глядя на Гаймана, ещё подумал: «Что-то ты, Давидушка, какой-то напряжённый стал. С чего бы это?» Впоследствии Гайман частенько интересовался ходом дела у Золотова, чего по другим делам за ним это особо не замечалось. Лурник, как и следовало ожидать, вышел сухим из воды, а вот Золотов за срыв оперативной разработки получил свой первый и пока единственный «строгач» от областного начальника УБЭП генерала Воробьёва. «Да-а, Давид! – усмехнулся про себя Золотов, – Ничего конкретного, к сожалению, на тебя пока нет, но с этого момента в отношении тебя ухо нужно держать востро! Некрасивая, понимаешь, про тебя информация всплывает. Выходит, ты не из наших войск, а из неприятельских, гнида!» Золотов всё перечитывал и перечитывал сообщение агентессы. «Нет, всё-таки что-то тут есть интересное», – думал Дмитрий. Донесение, что лежало у него на столе, заражало каким-то особенным азартом. «Теперь бы не мешало плотней познакомиться с фигурантами, проходящими по информации, – подумал Золотов, впрочем, пока ещё не до конца поверивший в серьёзность прочитанного. – Однако ж не может быть, чтобы Стелла выдумала такое из головы! Она же это „сдула“ с личного дневника Вольмана! Кстати, кто такой? Почему не знаю? Таким образом, Стелла – за что купила, за то и продала, и лишний раз её беспокоить не имеет смысла – заключил Дмитрий, – Да и опасно это, в конце концов. Вон под какими волками ходит. Ладно, буду проверять не спеша, авось и действительно что-нибудь, стоящее вывалится. Ведь этот, как его там, Лёня Вольман, он же собирается какого-то мента „прикормить“ за „штуку зелёнки“. А это уже по нашей части, мистер Золотов!»

Глава 5

Друзья

г. Новокузнецк, весна 1996 г.

Дмитрий посмотрел на часы – 23.15. – «Надо бы Мурову звякнуть, как там у него». Золотов забрал телефон из прихожей, чтоб его разговор не слышала Алефтина, и вновь запёрся в своей комнате. Телефонную трубку сняла Антонина.

– Тоня, привет, это Золотов! Как там твой мужчина – жив?

– А-а, Дима, здравствуй! А чё ему сделается-то, вон, телевизор смотрит да коньяк посасывает, – усмехнулась жена.

– Ну-у, Антонина, смотри-ка – кучеряво живёте, я бы тоже от пары рюмашек не отказался! – весело заметил Дмитрий.

– Господи, какие проблемы! Приезжай сейчас, у нас ещё парочка ампул «Белого аиста» есть, кутнём на всю Ивановскую!

– Ладно, Тонюшка, это я так, пошутил, значит. Мне бы Саню надо. А, впрочем, недельки через две можем хором моё назначение отметить на шашлыках в Сосновке. Вот тогда и «Ивановскую» твою вспомним! Ну? Как тебе такое – идёт? – И Золотов даже сглотнул слюну, представив себе берег реки и аппетитный запах горячих шашлыков под ледяную водку.

В трубке издалека до Золотова донёсся приглушённый голос сердитого Мурова: «Тоня, ну кого там черти ещё принесли?»

– Иди, иди, тебя Дмитрий спрашивает, – ответила жена.

– Надо так и говорить, что шеф на проводе! – упрекнул Муров жену и взял трубку.

– Здорово, Демьян, что там стряслось в такой час? Что, кто-то скончался от секс-взятки на бабе, что-ли? – сострил Александр. По голосу Мурова Дмитрий понял, что друг действительно навеселе и причём весьма основательно.

– Ну, ты, брат уже хорош… – начал, было, Дмитрий. – Нет, Сань, ничего страшного, просто звонил Министр МВД и просил тебя подготовить штатный список твоих дежурных «лунок»17, утверждённый Антониной и заверенный мной, – в унисон другу пошутил Золотов.

– Министр МВД, говоришь? И что ты ему ответил? – уже распираемый диким хохотом просипел в трубку Муров.

– Что, что… ответил… – серьёзным голосом продолжал Дмитрий, – Министр велел, чтоб лично при мне Антонина завязала у тебя на морской узел и опечатала сургучом с моей личной печатью на длительную консервацию. До особого распоряжения Главного Штаба МВД.

Тут в трубке до Золотова донёсся далёкий голос ничего не подозревавшей супруги Мурова. Она серьёзно поинтересовалась у мужа: «Что, Саша, никак Золотов звонит по министерской проверке? Знаешь, забыла тебе сказать, нас, тыловиков, предупреждали, что возможно будет через месяц!»

Произнесённые слова Антонины, ни сном не духом не ведавшей о чём говорят мужчины, стали последней каплей, переполнившей чашу «серьёзного» разговора двух друзей. Оперативники разразились хохотом. После такого тяжёлого насыщенного неожиданностями дня Дмитрий, наконец, получил психологическую разрядку, которая пришлась как нельзя кстати. Друзья смеялись до слёз. Затем, немного успокоившись, вернулись уже к серьёзному разговору.

– Саня, Тоня рядом? – загадочно вдруг спросил Золотов. Муров оглянулся, и посмотрел в комнату. Жена сидела на диване с детьми и смотрела телевизор, который горланил на всю катушку.

– Нет, всё в порядке, а что ты хотел?

– Понимаешь, Сань, тут сегодня на мою башку свалилась одна любопытная информация, и всё бы ничего, да уж больно какая-то крутоватая и мудрёная! Так вот в ней, – продолжил Золотов, – светанулась пара людишек, которых мне бы хотелось втихаря прокинуть по оперативным учётам без официального запроса в ИЦ ГУВД18. Сам понимаешь, запроси их официально – может произойти утечка, а люди уж больно известные. Знаешь же, как это у нас делается, стуканут им одним махом и глазом, не моргнут! Интересуются, мол, вами, господа, из «шестёрки»19 да ещё и из коррупционного отдела. Тогда – пиши, пропало. Так как, Сань?

Дмитрий хорошо знал, что у Мурова в областном информационном центре ГУВД есть очередная весьма близкая «подружка» – молодая лейтенантша. Недавняя выпускница Омской Высшей школы милиции, она не раз выручала Александра в представлении срочной информации, на которую был необходим в обязательном порядке официальный письменный запрос со всеми подписями начальников соответственно. Разумеется, Муров, бывая каждый раз в достаточно частых командировках в областном центре, никогда не забывал заглянуть к ней «на огонёк» – до утра. Так что в амурных делах он преуспевал крепко.

– Ну, надо, так надо! Попробую позвонить к ней завтра, в общем, нет проблем, Демьян. Тем более что через недельки две буду в области. Может, ещё раз «обмокнуть» кое-что придётся, – тихо шепнул в трубку Муров.

– Ох, Саня! – засмеялся Золотов, – Беда с тобой! Погоришь ты на бабах когда-нибудь. Ну, ничего, для общего дела не это грех! Да и тебя, как того горбатого – только могила исправит. И вот ещё что. Хочу перетянуть к нам на коррупцию одного толкового парнишу из следствия 1-го ОВД. Это Строев Сергей. Я его давно знаю от оперов ОУР. Слышал, что следак честный и сообразительный, а ещё жуликов, по которым ведёт дела, готов хоть загрызть на допросах! У него, говорят, стопроцентный уход дел в суд. Видишь ли, дружок дорогой, у меня всего неделя на комплектование отделения, и особо, как ты понял, отбирать-то не приходится. Вот и дрыгаюсь с утра до вечера, ведь через полгода результаты будут требовать!

– Так, постой, Демьян! – перебил его Муров. – Но он же, Строев… этот, не опер, а следак?

– Да я понимаю, Саша, но говорят, уж больно мужик порядочный. Сам понимаешь, в нашей новой конторе, пожалуй, это самое главное, да и образование есть какое надо – Омская «вышка». Ну а «шпиёнской» работе научим махом. Не дурак, надеюсь, а? Что думаешь, чекист?

– Ну, не знаю, – засомневался Муров. – Может ты и прав, а он-то хоть согласен?

– Он-то согласен, только начальника следствия УВД Порокина взбесило, что кадры сманиваю. Вот и врага уже себе нажить успел! – пожаловался Золотов.

– Это кто, Порокин Женя, что ли!? – хмыкнул Муров.

– Он, конечно, другого ж нет! – подтвердил Дмтрий.

– Да пошёл он к едрене Фене, пусть своих дармоедов, у которых рыло в густом пуху, воспитывает! – Александр тихо выматерился в трубку. – Как ты говоришь его фамилия? – переспросил он.

– Строев Сергей – капитан юстиции, 32 года, женат, имеет дочь двенадцати лет. Жена Татьяна работает в железнодорожной библиотеке.

– Да, да, Строев… – задумчиво произнёс Миров. – Слышал я, Демьян, про него. Действительно, мужик не от мира сего. Жульё его бздит по-чёрному, это верно. Но, правда, говорят и то, что поддаёт немного больше, чем нужно.

– Здесь ты прав! – с сожалением вздохнул Золотов, – Что есть, то есть! За ним такое водится. Но, думаю, мы-то с тобой в рабочее стойло его поставим. А, Саня?

– Ну, этого я не знаю, ты же шеф, тебе и решать, в конце концов! А моё дело-то телячье – обделаться и ждать, пока помоют!

– Ладно, остряк, я уже решил. И потом я же ведь не с фонарным столбом советуюсь, а со светлой башкой своего зама! – весело подытожил Дмитрий. – Не забудь, чекист, завтра в 9.30 первое собрание нашей группы. Ну, будь здоров!

– За светлую башку – спасибо… Не забуду. Да и тебе не болеть, нацалнык! – засмеялся Миров, и друзья синхронно положили трубки.

Александр Муров пришёл в милицию по сокращению штатов из ФСБ. Потомственный кадровый военный, он после окончания Саратовского военного училища МВД все двенадцать предыдущих перед милицией лет отслужил в военной контрразведке. Бывал в «горячих» точках бывшего СССР, участвовал в событиях 1989 года в Душанбе по наведению уже давно вышедшего из-под контроля «конституционного порядка». Можно подумать, что в мусульманском районе СССР этот самый «конституционный порядок» когда-то был! По характеру Миров был человеком далеко не простым. Не лучшая его «кагэбэшная» сущность иногда проявлялась буквально во всём. Золотову было не по душе его «яканье» на каждом шагу, о чём Дмитрий не раз наедине делал Александру замечания, а это, разумеется, последнему не нравилось. Золотов не знал многого, что было связано с Муровым. Не знал он и того, что Александр, так же, как и он сам, был кандидатом на его должность. Но Железин был другом его бывшего начальника по Особому отделу в полку, где проходил службу Миров. Вот он-то и не посоветовал Железину назначать Александра на руководящую должность. Какими уж мотивами чекист руководствовался, как говорится, известно одному Богу. Одна фраза, оброненная им во время дружеского пикника Железину, показалась довольно странной, но оказалась решающей. Чекист сказал: «Саша парень стоящий, вот только иногда у него „башню рвёт“ от „сладенького“ … да ещё ради личной карьеры может и друзей призабыть…» Что он этим хотел сказать, оставалось загадкой и для Золотова, и для самого Железина. В дальнейшем Дмитрий всё же понял истинный смысл слов бывшего муровского шефа. Полковник имел в виду тщательно скрываемое Мировым неравнодушие к прекрасному полу. Что, собственно, и стало решающим фактором при его неназначении на руководящую должность. А вот вторая часть сказанного, откровенно не понравилась никому. Про неё, впрочем, быстро забыли. Конечно, супруга Мурова Антонина о его «подвигах» знала и, как многие женщины, терпела. Но, конечно, порой случались и скандалы. Происходило это только тогда, когда Муров являлся под утро «под шафе» с разящим от него за километр запахом женских духов. Золотов в его семейные дела не вмешивался, потому как сам не мог терпеть, когда кто-нибудь, сгораемый от болезненного любопытства, лез с «гриппозным носом» в его «личный огород». Дмитрия устраивало в Мурове то, что он был неплохим профессионалом. Александр очень любил дело, которому они с Дмитрием посвятили жизнь. Золотова – это более чем устраивало. А что там у него с «амурными» делами, это Дмитрия не касалось. Если Антонина когда-нибудь даст ему под зад коленом, то это уже его частная жизнь, к которой командир не имеет никакого права прикасаться. Единственное, чего опасался Золотов, так это того, что случайные подружки Мурова могут оказаться не кем иным как «подставой» из лагеря противника. Но Александр строго фильтровал кандидатов на свои любовные баталии, поэтому в постель к прожженному «мачо», да ещё контрразведчику, вражеской «лунке» попасть было не просто. Осторожный, чёрт! Но, может, конечно, случиться всякое. Подобного рода «сладкая житуха» – дело достаточно рискованное.