Спроси свою совесть. Политический детектив

«Ну а что же само МВД в тот период?» – можете спросить меня вы, дорогой читатель. Отвечаю. В то лихое вРемя участи этого силового ведомства, откровенно говоря, было просто не позавидовать. Обнищавшее, озлобленное, глубоко погрязшее в собственной коррупции, брошенное, наконец, ельцинским руководством на произвол судьбы, оно, по сути, осталось один на один с захлестнувшей Россию преступностью. Но даже тогда, находясь в таком отчаянном положении, МВД, к его чести, не дрогнуло, а как могло – сражалось, теряя своих сотрудников в боях не только с чеченскими сепаратистами, но и в схватках с бандитскими бригадами в самой России. Как далее показала жизнь, Министерство Внутренних Дел РФ оказалось более стойким и более адаптированным силовым ведомством в борьбе с бандитским «беспределом». Чего абсолютно невозможно сказать о другой, некогда могущественной, машине – ФСБ. Именно тогда легендарному Второму Управлению ФСК РФ (ныне ФСБ – контрразведка) пришлось на первых порах туговато. Связано это было, прежде всего, с тем, что контрразведка, утратив некогда одну из основных своих функцию политического сыска, вынуждена была наспех менять свои приоритеты. Ей предписывалось, направить свои усилия на решение более прозаичных задач, которые были связаны с реально угрожающим безопасности страны масштабом организованной преступности. Но не тут-то было. Имея в своём арсенале уникальнейшую техническую оснащенность (МВД такая и не снилась), оперативный аппарат ФСБ поначалу был откровенно растерян. Растерян оттого, что на свои плечи пришлось взвалить груз новых функций, ранее не свойственных его роду деятельности. Теперь в обязанности контрразведки входило всё – и организованные преступные сообщества, и наркотрафик, и торговля оружием, и заказные отстрелы госчиновников, и экономическая преступность, наконец. Одним словом, всё то, что до определённого вРемени практически в одиночку тянули на себе оперативные подразделения МВД. К сожалению, здесь и выявилась определённая неподготовленность оперативного состава ФСБ. Особенно это было видно в противодействии бандитским сообществам, которые по интеллекту хоть и не дотягивали до иностранной разведагентуры, но своей жестокостью, дерзостью и наглостью вылазок порой ставили ФСБ в тупик. Справедливости ради надо отметить, что винить чекистов, по меньшей мере, было бы несправедливо. Более полувека их структура занималась, в основном, политическим сыском и противоборством деятельности иностранных разведок на нашей территории. Мгновенно перестроить такой сложный аппарат, как контрразведка огромной страны, с включением ранее не свойственным ему функций, пожалуй, не под силу ни одному большому государству. А тут, ко всему прочему, в декабре 1994 года полыхнула Чечня. И потянулись эшелоны изувеченных фугасом и железом тел российских военнослужащих из кавказских фронтовых госпиталей вглубь страны. Вообще, Чечня – это наша неизбывная боль, которую народы России переживут не скоро. К тому моменту наша российская история ещё не знала такого предательства по отношению к своей Армии, которое было совершено правительством Ельцина в Чеченской Республике. Не один раз бандформирования, находясь в надёжном кольце федеральных войск, могли быть разгромлены федералами наголову, тем более что создававшаяся оперативно-тактическая обстановка на фронтах, не единожды складывалась более чем благоприятно. Но раз за разом из КРемля поступала команда – «отбой атакующим силам!» По поводу этого омерзительного предательства в будущем ещё предстоит серьёзно разбираться неподкупным и компетентным комиссиям, которые, в конце концов, с высоты прошедших лет беспристрастно оценят всю историю первой чеченской кампании 1994 – 1999 г.г., и воздадут ельцинскому правительству по его заслугам. ФСБ же перед первой чеченской кампанией тоже выглядело не в лучшем свете. Провал оперативной работы в республике практически полностью лежит на её совести. Как наши спецслужбы могли допустить стРемительное вооружение дудаевских головорезов – на это могут ответить только честные и порядочные люди из среды чекистов и оперативников МВД, которые, придёт вРемя, самоочистившись от предателей, обязательно вырвут из бандитских зубов Россию раз и навсегда. Однако автор хочет снова вступиться за российские спецслужбы, понесшие тяжёлые потери, нанесённые им Горбачёвым и его задушевным дружком-подельником Бакатиным. Вадим Викторович Бакатин для каждого советского, а ныне и для российского чекиста остался в памяти фигурой одиозной. Именно на Бакатине лежит тяжёлая ответственность за массовый уход из оперативного отряда КГБ СССР многих талантливых сотрудников с творческим и самоотверженным отношением к порученному делу. На этом же человеке также лежит черное несмываемое пятно за развал действующей агентурной сети КГБ. Особенно это выразилось в том, что в руки новых прибалтийских лидеров попала святая святых – персональные данные рабочей агентуры, и с ней не пРеминули сразу же расправиться. А это откровенное предательство, строго караемое Уголовным кодексом России. Ну, а история по выдаче Бакатиным американцам схемы оперативной «прослушки» в новом здании посольства США в Москве, что в Девятинском переулке, вообще произвела эффект разорвавшейся бомбы для всех чекистов страны. Такой государственной измены от человека, поставленного охранять секретные подступы нашей страны от всех непримиримых врагов СССР, тем более американцев, не ожидал никто. С письменного согласия «пламенного ставропольца» Горбачёва это и было сделано. Но, как говорится, что сделано – то сделано. ВРемя и события уже не вернуть никогда. Комитету Государственной безопасности СССР этими двумя одиозными личностями на радость ЦРУ, РУМО, «Моссад» и другим вражеским разведкам, был нанесён удар, от которого даже их преемникам – российским оперативным подразделениям ФСБ предстоит оправляться долгое вРемя. Здесь уместно вспомнить одну поговорку из детства: «Бей своих, чтоб чужие боялись!» Но в этом случае, чужие бояться не стали, а то, что порадовались – это факт, ведь эти два «политика» отчасти их выпестованные детища. Ныне Вадик Бакатин «метёт хвосты» у своих хозяев в США. Ну и, наконец, как тут не вспомнить ещё один «уникальный шедевр» ельцинского словоблудия, так тупо и безответственно брошенного в толпу: «Берите сувернитета столько, сколько сможете!» Воодушевлённый именно этой тупой фразой из перегарных уст редко трезвого в миру «Гаранта», чеченский головорез Басаев устроил кровавую бойню на Северном Кавказе. Таким образом, ситуация в стране середины девяностых годов заставила спущенному с небес на грешную землю аппарату ФСБ РФ далеко запрятать свой напускной гонор и, закусив удила, занять плечом к плечу с армией и милицией оборону от нарастающей криминальной стихии. И, разумеется, не забывать о своей прямой обязанности – противостоянию деятельности на территории РФ посольских резидентур иностранных разведок. Однако неприязнь и чувство нездорового соперничества между двумя силовыми ведомствами на тот момент так и не угасло, напротив, к сожалению, даже возросло с новой силой. Справедливости ради можно утверждать, что ни одной стране мира пока ещё не удалось найти рецепта примирения между собой своих служб, исполняющих полицейские функции. И нам, вероятно, не посчастливится стать свидетелями задушевной дружбы ФСБ и МВД. Такова, по-видимому, жизнь. А жаль. Перед лицом общей беды верный путь к её преодолению – это сплочение силовиков. Ну, а страна между тем находилась в полушаге от пропасти, и её народ об этом ровным счётом ничего не знал.

Глава 7

Командировка перед боем

Новокузнецк – Новосибирск,(Региональное Управление по борьбе сорганизованной преступностью), весна 1996 г.

Тем временем отделение Дмитрия работало чуть ли не в авральном режиме. При такой бешенной и изматывающей нагрузке Золотову с подчинёнными порой приходилось коротать ночи в собственных кабинетах с корейской лапшой «Доширак». Сил дойти до дома уже не оставалось. Заканчивая работу далеко за полночь, оперативники антикоррупционного отделения валились с ног на импровизированные «кровати», наспех составленные из кабинетных стульев.

Отделение лихорадило от постоянно возрастающего с каждым месяцем потока жалоб и заявлений, поступающих, в основном, от коммерсантов. Суть их сводилась к одному – вымогательство взяток мелкими чиновниками разных контор и ведомств, относящихся в подчинение городских и районных администраций. Чиновники вымогали буквально за всё – за любую бумажку, за незначительную подпись в акте, «состряпанном» наспех липовой проверки или за разрешение, или за ещё какую-нибудь бюрократическую протекцию. Словом, государственная власть не брезговала ничем и «доила» всех, кто только попадался под руку. Но всё же новоиспечённым коммерсантам доставалось от её «щедрот» больше всех. А с кого ещё, как не с коммерсантов, реально «стряхнуть интерес»?! Не с работяг же! Но и последние тоже нередко попадали под тяжёлые жернова «Мздоимского периода». Отчаявшиеся люди практически безропотно платили чиновникам-негодяем, которые, в конец оскотинившись, окончательно потеряли остатки совести. Жаловаться было некому, да и жалоба дороже обойдётся!

Чувствительный на всё это Золотов тяжело переживал, пропуская через себя беды загнанных в угол людей. Но чего-либо масштабного он сделать, конечно, ничего не мог. Его отделение, к сожалению, было не безразмерным и не всесильным. Больше всего его ранимое сердце терзали вопиющие случаи с сотрудниками органов. В то вРемя это было пока ещё не повальным явлением в МВД. Помимо общепризнанных «мастеров побора» – гаишников, от агентуры с упорным постоянством стали доходить тревожные сообщения о неприглядных делах уже оперативных сотрудников СКМ. За это Дмитрий переживал мучительней всего. Он знал, что наглела, в основном, молодёжь. Её неокрепшее ещё сознание временами напрочь мутилось от увиденных гор «баксов» и золотых побрякушек с брильянтами, изъятых у преступников. Усугублял положение, навалившийся на незакалённые молодые мозги тяжёлый «телевизионный каток», который с российского экрана пошлыми низкопробными телепередачами ежедневно и безжалостно «закатывал в асфальт» вечные понятия чести и элементарной порядочности. При этом «ящик» культивировал фантастическую жизнь российской олигархической элиты, менявшей яхты, как перчатки, и приобретавшей дворцы на лазурных побережьях. Кремль методично насаждал культ «золотого тельца» в сознание граждан. Вот и не выдерживал испытаний оперативный молодняк, имея в кармане зарплату, над которой, даже куры падали со смеху.

Коррупция стала пожирать и самых, казалось бы, стойких к её метастазам сотрудников. От злости Дмитрий не находил себе места, потому как сейчас он в полной мере «вкушал» с подчинёнными все «прелести» новой службы. Закон теперь обязывал их хватать за руку и сажать на нары нынешних сослуживцев и бывших коллег. А эта работёнка, кто знает не понаслышке, не из приятных. Мало того, что она неблагодарна, она ещё и не каждому под силу. Порой в кабинете разъяренный Золотов рычал на попавшегося милицейского взяточника так, что у последнего от страха тряслись руки при написании первичного объяснения. Схватив его за шиворот, Дмитрий шипел ему на ухо: «Никто не вправе обирать собственный народ, который тебя, скота, вырастил, выучил и воспитал! Это равно измене. Тем более ты, сволочь, носишь погоны!»

Наконец после долгой полосы «беспросветной пахоты» наступило непонятное вРеменное затишье. Коммерсанты то ли разъехались на отдых по Канарским островам, то ли чиновников «заела совесть» и они решили «отдохнуть» от поборов. Словом, на вРемя отделение Золотова немного перевело дух. В понедельник после традиционного развода, проведённого Дмитрием, оперативники собрались в кабинете Мурова на пятнадцать минут, чтобы попить чайку и разойтись по запланированным делам. Офицеры разговаривали ни о чём и потягивали ароматный чай, которого у чаевого гурмана Мурова, непонятно откуда, всегда было, «как у дурака махорки».

Зазвонил телефон. Тон звонка подсказывал, что звонили по межгороду. Александр резко схватил трубку и машинально представился по форме: «Старший оперуполномоченный УОП ГУВД майор милиции Муров слушает!» Золотов вопросительно смотрел на Александра. Увидев, как его лицо стало расплываться от улыбки, сразу сообразил: «Не, не начальство! На начальство не походит. Кто же тогда?».

– Ой, кого я слышу! – бархатным голосом прожжённого ловеласа замяукал Александр. – Светик, мне так приятно снова тебя слышать! Ой, ты знаешь, мне даже кажется, что я чувствую запах твоих духов у тебя за ушком. Я так соскучился по тебе, лапуся!

После этих гламурных слов все опера мгновенно прервали разговор и с нескрываемым интересом посмотрели на своего друга. Заметив это, Муров раскраснелся и, зажав рукой трубку и глядя на Золотова, процедил сквозь зубы: «Тёлка моя, из ИЦ ГУВД! Ну, помнишь, ты просил меня проверить какое-то зэчьё, не проходят ли они по каким-нибудь оперативным разработкам?» Дмитрий сразу вспомнил свою просьбу и, глядя на Мурова, закивал головой. Повернувшись к отделению, он приложил палец к губам, мол, тихо, братцы, важный разговор! Чистяков и Строев понимающе кивнули.

– Да, да, солнце моё, пишу, диктуй! – И авторучка в руке Мурова с бешеной скоростью понеслась по наспех выдернутому из ящика стола листу бумаги. Было видно, как при записи данных у Мурова на лбу выступил пот.

– Так, понял, записал! – говорил в трубку Александр, – Как, как ты говоришь? Доктор технических наук?! Ни фига себе, Светик! Ещё раз фамилию скажи! Ага, понял, – Каштанов Эдуард Николаевич, 1945 года рождения, уроженец города Геленджика…

Повернувшись к Золотову, Муров многозначительно показал пальцем в трубку. Дмитрий с нескрываемым удивлением ещё раз кивнул. И тут Александра понесло! Уже не замечая никого вокруг, перед девчонкой, Муров разразился прямо-таки фаустовским красноречием.

– Если бы вы знали, глубокоуважаемая Светлана Вениаминовна, какую неоценимую услугу вы оказали нам – выдающимся борцам совРеменности в деле уничтожения такого омерзительного зла, как коррупция! За это ваше светлое имя будет навечно занесено золотыми буквами в священную историческую летопись нашего драгоценного МВД России!

Лукаво улыбнувшись, Александр подмигнув друзьям, закончил:

– А от себя лично хочу добавить; что по моему приезду в область для вас будут сняты шикарные аппартаменты с холодным шампанским в постель утром!

Внезапно лицо Мурова побагровело. Кашлянув в сторону, он по-деловому переспросил собеседницу:

– В каком это смысле? Насколько глубоко я тебя люблю и уважаю? Ну… думаю… – Муров почесал телефонной трубкой висок – Думаю, настолько, насколько Бог мне определил мой размер…

Зажав рты руками, чтобы не было слышно, опера давились от смеха. Но тут, как назло, открылась дверь, и в кабинет вошёл заместитель начальника отдела Валентин Романович Силютин. Офицеры вскочили с мест, но сдержать истерического смеха так никто и не смог.

– А-а, вот вы где! По какому случаю ржач? Да садитесь же вы, – махнул рукой Силютин.

Муров мгновенно посерьёзнел и отчеканил в телефон:

– Спасибо, товарищ генерал-майор, за всё, я вас очень глубоко уважаю!.. Извините, Сергей Эдуардович, начальство пришло, я вам обязательно сегодня перезвоню! – И Александр положил трубку. Девушка, безусловно, его поняла. Пожилой и видавший виды служака Силютин, так ничего не поняв, только выкатил глаза из орбит и, поперхнувшись слюной, тихо спросил:

– Муров, это кто?

– Генерал ФСБ Звягинцев Сергей Викторович, товарищ подполковник! – изящно соврал оперативник.

– А чтой-то он сюда, тебе… зачем? – кивая на телефон, бормотал ещё не пришедший в себя от испуга Силютин.

– А-а! Это… Так это мой бывший начальник по военной контрразведке. Вот, интересуется из Москвы, как его бывшие подчинённые устроились после сокращения особых отделов в Армии. Спрашивал, может помочь чем? Я ответил, что устроился в милиции старшим опером с перспективой роста. Видите ли, Валентин Романович, этот человек очень круто мне помог однажды, – искусно сочинял Муров, – И теперь я его очень за это глубоко уважаю.

– Ну, да, ну да, конечно, – согласился Силютин, – Начальство, хоть и бывшее, уважать надо обязательно.

Оперативники же, зная, о чём на самом деле шла речь, закусили до крови языки, чтоб снова не выпрыснуть наружу дикий хохот.

– Ты, это, Золотов, и ты, Муров, зайдите-ка сейчас ко мне в кабинет, дело одно есть до вас…

Сказав это, Силютин ушёл. Выждав, когда он отойдёт подальше от двери, оперативники снова закатились от хохота и повалились на стулья. С трудом, прочитав муровские каракули, которые Александр наспех выводил под диктовку Светланы, Золотов попросил Строева связаться с ОБОП УВД г. Геленджика и выяснить всё о родственниках Каштанова Эдуарда Николаевича. Есть ли семья, дети – словом, узнать обо всех близких родственников, кто живой. Золотова, как и любого опытного оперативника, разумеется, заинтересовало учёное звание бывшего заключённого. Не каждый день можно встретить зэка, да ещё целого доктора технических наук! «Что-то не так в судьбе этого человека… – мелькнуло у Дмитрия – Надо бы покопаться в его прошлом и узнать о нём побольше. Почему не возвращается домой после отбытия наказания? Почему работает на лесоповале, а не где-нибудь, пусть даже простым учителем, в обычной общеобразовательной школе?» Эту огромную кучу всякого «почему», Золотов поручил разгрести Строеву. «Серёга – бывший следак, а значит, человек дотошный – выяснит всё», – подумал Дмитрий.

В кабинете Силютина было очень холодно: уже два дня как не работало отопление. Закутавшись в новенький бушлат, подполковник потягивал горячий ароматный кофе из огромного бокала, курил и от удовольствия крякал.

– Садитесь, чего встали-то! – кивнул он на стулья Мирову и Золотову. – Кофе будете?

– Нет, спасибо, Романыч! – отказался Дмитрий, – Мы уже почаёвничали у Сани, – кивнул он на Мирова.

Сделав глоток горячего кофе, Силютин подошёл к сейфу. Вынув из него большой запечатанный пакет, со всех сторон облепленный печатями, он положил его перед Золотовым.

– Вот, расписывайся! – приказал он Дмитрию. Занеся в свою личную опись исходящий номер передаваемого документа, Силютин дал расписаться Золотову за полученный секретный конверт.

– Куда его? – поинтересовался Дмитрий.

– В РУБОП, генералу Прощётову повезёшь, отдашь, – как бы нехотя ответил Силютин. Глядя на недоумевающее лицо подчинённого, подполковник добавил: – Тебя и Мурова вызывают на завтра в РУБОП в Новосибирск. Генерал хочет лично познакомиться с тобой. Уж больно много шума вы наделали в городе. Бояться стали тебя и твоих мужиков – и гниды гаишники, и канцелярские крысы из городских администраций разного калибра. Вот генерал и хочет посмотреть, что это за зверь за такой по фамилии Золотов.

Дмитрию фамильярность Силютина не понравилась.

– Я не зверь, товарищ подполковник, я опер. Да и службу тащу, как полагается, со всеми моими мужиками! – недовольно буркнул Дмитрий – А если кого за «Фаберже» и схватил, то извиняйте, господа хорошие, работа у меня такая!

Золотов своего начальника невзлюбил ещё с первого знакомства. Силютин пришёл на должность зама городского ОБОП из Куйбышевского РОВД по протекции начальника СКМ УВД Гаймана, у которого всегда ходил в любимчиках и похалимчиках. Об этом Золотову дал знать Синяев. Тем более что после сообщения «Стеллы» у Дмитрия окончательно сложилось представление о том, что собой представляет Давид Гайман. Это его серьёзно насторажило.

– Да ты не обижайся, Дмитрий. Это ж, можно сказать… ну, что ли похвала, тебе!

– Я не обижаюсь, Романыч, давай ближе к делу. – Золотов хотел поскорее окончить этот разговор.

– К делу так к делу, – согласился Силютин, – Идите в финчасть за командировочными. И вечером чтоб оба уже умотали в Новосибирск, ясно? Да, вот ещё что… Это, так сказать, тебе для информации, Золотов… Там, в РУБОПе, вам предстоит встреча с замом генерала полковником Средой Аркадием Филипповичем. Сказал, что хочет с тобой лично побеседовать. Он в РУБОПе сейчас за твоё направление отвечает. Ну, и заодно: он – первый зам начальника РУБОПа сейчас. Умён и хитёр дьявол, башку имеет – как у трёх Энштейнов! Очень, кстати, любит инициативных оперов! Так что вы там не подкачайте с Мировым. Лишнего тоже не болтайте, да и не зарывайтесь, братцы! А то, как бы не переборщить… Вот, вроде бы всё сказал… – хлопнул себя по коленям Силютин, – Всё! Сегодня же отбыть! Ступайте.

– Так точно! – ответил, вытянувшись Муров – Вечером на новосибирском поезде отчалим. Разрешите идти?

– Погоди-ка, Золотов, – остановил Силютин, – Ты кого за себя оставил?

– Строева! – бросил ему через плечо Дмитрий, закрывая за собой дверь.

Перед отъездом Золотов попросил Чистякова позвонить в село Ольховое Плёсо местному участковому Павлову Юрию Тимофеевичу, с которым связывали его долгие годы дружбы, и осторожно поинтересоваться, знает ли он что-нибудь о бригаде Вольмана. Если знает, то что именно.

Купейный вагон размеренно отстукивал колёсами дробь. За окнами плавно проносились огоньки ночных посёлков, полустанков, разъездов. Вагон был полупустой. В купе, где ехали Золотов и Миров, топили жарко. По-видимому, проводник, обслуживающий их вагон, ещё не получал нагоняй от начальства за такую экономию угля. Муров, удобно развалившись на диване купе, вознамерился было закурить, но Золотов его решительно остановил:

– Саня, ты что, никак в купе собираешься курить?

– Ой, ладно, Демьян, мы же одни, да и вагон пустой. Я только полцигарки, – отозвался Миров.

– Э-э нет, дружок мой сердешный! Так не пойдёт! Давай-ка, вали отсюда в тамбур, а иначе я тут с тобой, курильщиком, «кони» двину! – настойчиво потребовал Дмитрий, который на дух не переносил табачный дым. – Покуришь, вот тогда заходи, я тебе тогда кое-очём расскажу.

– Злыдень ты, Золотов! Ладно, ухожу! – И Муров, матюкнувшись, поплёлся смолить в тамбур.

Размешав сахар в стакане с чаем, Золотов на минуту задумался: «Может не стоит пока знакомить Мирова с сообщением „Стелы“ о каком-то там непонятном деле с австрийцем да „прикормкой“ какого-то мента? Тьфу ты, чертовщина пока всё это! – выругался по себя Золотов. – Но слово не воробей – вылетит… ну, и так далее…» Дмитрий всё же обругал себя, зато что «вылез с языком» раньше времени. Но, успокоившись, решил так: «Если Муров не спросит, то напоминать не стану. А уж если спросит – дьявол с ним, поделюсь, только в общих чертах, информация сыровата!».

– Чего задумался, борец с курением? – кинул с порога Александр, входя в купе. – Давай, Демьян, колись, о чём ты хотел поведать моей грешной душе? Если чего о бабах, тогда выкладывай всё сразу. Подумаем вместе, как кувыркаться будем! А если что серьёзное, тогда только покороче, спать хочу мертвецки. Ну, так как, командир, первое или второе? – Муров по-прежнему ещё стоял в дверях купе и вопросительно смотрел на Золотова.

– Второе, Саня, второе. И вообще давай, заходи и клади на диван задницу. Или так и будешь мотаться в дверях, как вошь на лысой голове? – Дмитрий кивнул на открытую дверь.

– Понял тебя! – сообразил Муров. – Подожди-ка минуточку, сейчас гляну. – И Муров пальцем указал Дмитрию на соседние по бокам купе. Годами выработанная привычка страховать конфидециальные разговоры и на этот раз заставила Мурова непринуждённо поговорить с проводницей о пассажирах вагона, ехавших в соседних купе. Вагон был почти пустой, в трёх купе не было никого, и оно было заперто. А в 4 купе ехала одна старушка.

– Всё в порядке, можем говорить. – Александр запер за собой дверь и уселся за стол.

– Много, пока не скажу, Саня, так что не обижайся, пожалуйста. Информация хоть и захватывающая, но пока что голая. Для проверки нужен вагон времени. А дело обстоит так…

И Золотов рассказал Александру об агентурном сообщении, полученным им около месяца назад от «Стелы». Выслушав Золотова обычно живой и шутливый Муров, внезапно нахмурился и посерьёзнел. Таким Дмитрий его ещё не видел.

– А ты знаешь, Демьян, чует моё сердце, что тебе выпала серьёзная фишка. Твоя информация, если, конечно, подтвердится, может наделать много шума! – Муров продолжал: – Видишь ли, Демьян, я, как бывший контрразведчик, из твоего рассказа выхватил для себя то, что в ней фигурирует иностранец – австриец. Если только это не погоняло, то это уже серьёзно! Там, где крутятся иностранцы, да ещё из дальнего зарубежья, там всегда есть что-то серьёзное. Конечно, в нынешнем бардаке наша контрразведка его могла и упустить из вида. Вот смекай, Демьян, суммы за какие-то услуги, фигурирующие в информации не такие уж и маленькие. Проходящий по сообщению чудик, по фамилии Вольман, платит за что-то конкретное, не так ли? – Муров уперся в Золотова вопросительным взглядом.

– В том-то и дело что платит какому-то австрийцу. Вот только за что? – согласился Дмитрий.

– Ты докладывал о сообщении руководству? – осторожно поинтересовался Муров.