Я тебя не предавал

– Спасибо.

– Да ладно, – прижимает салфетку к ране. – Как тебя хоть зовут-то? А то выглядел полным идиотом. Права предъявляю, а имени не знаю.

– Ирина. Сильно досталось?

Негромко хихикаю. Действительно комичная ситуация получилась. Надеюсь, Ворон не понял наш небольшой обман. Хотя ему какая разница? Хотел бы – вмешался, а так сам отпустил.

– Да брось, это мелочи, – отмахивается он. – Поехали?

– Да. Ой, телефона нет, – беспомощно смотрю на Мирона.

Тот без слов всё понимает, открывает окно и вытягивает руку.

– Телефон её сюда, – рявкает не глядя. Мой допотопный аппарат опускается в его ладонь. – Держи.

– Спасибо.

Проверяю пропущенные. От Егора несколько и от Ольги. Сыну пишу смс, что скоро буду, а подругу прошу записать на приём. Давно не была, пора бы провериться. Заодно укол сделать контрацептивный.

Мирон выруливает из ворот и сворачивает к трассе. Уже совсем стемнело, но фары светят ярко.

– Куда мы едем? – тихо интересуюсь.

– Куда захочешь, – небрежно пожимает плечами.

– Домой хочу, – честно признаюсь я.

Хватит с меня на сегодня приключений и переживаний. Добраться бы до ванной, а потом до кровати.

– Значит, домой. Адрес диктуй.

Я называю улицу и дом, а Мирон вбивает в навигатор. Наблюдаю за ним и ловлю себя на мысли, что он мне однозначно нравится. Есть в нём что-то такое. Едва уловимое, но очень значимое. Хороший и в то же время опасный. С ним тепло, уютно и совсем не страшно. Наверное, при других обстоятельствах мы могли бы подружиться.

– Ворон не сильно нажестил? – голос Мирона беспрепятственно проникает в мои мысли.

– Нет, – напрягаюсь и стискиваю кулаки, – нормально всё. Зачем опять напомнил, я только успокоилась.

– Почему ты не сказала, что спасла его?

– Зачем? Я же это делала не для того, чтобы просить что-то взамен.

– И подставилась, – недовольно фыркает Мирон. – А если бы я не успел?

Приятно и непривычно. Обо мне никогда никто не заботился по-настоящему.

– Мужчина либо мужчина в любой ситуации, либо мудак, – мой голос звучит неожиданно жёстко, но я продолжаю. – И никакие обстоятельства этого не могут изменить. Гнилое нутро всё равно вылезет наружу.

Асад тому прямое подтверждение. Ворон… хочется и его причесать под одну гребёнку, но… Да вот ещё! С готовностью делаю это. Чтобы неповадно было.

– Надеюсь я в твоей градации всё ещё в первой категории? – смеётся Мирон.

Как же с ним легко и комфортно. Мы словно знакомы тысячу лет.

– Пока да, – лукаво закусываю губу.

– Это радует. На самом деле, Ворон нормальный, просто что-то его переклинило сегодня. Никогда не видел его таким взбешённым…

– Мне это не интересно, – строго осаживаю.

Ну не могу я про него говорить. В груди и так всё пылает от безнадёжной тоски и несбыточного счастья. От того, что могло быть всё, а не получилось ничего. Больно, горько и хочется разрыдаться от опустошающего отчаяния.

– Да, ты права, – кивает Мирон. – Расскажи лучше, как докатилась до такой жизни?

– Да что рассказывать, – криво усмехаюсь, скрывать смысла нет. – Всё по классике, муж-мудак задолжал денег.

– И решил расплатиться тобой?

– Ну почти. Скорее я решила. Хотела попробовать сама договориться с кредитором.

– Великолепно, – Мирон припечатывает ладонь ко лбу и даже не скрывает снисходительную улыбку. Издевается гад.

– Кстати. Долг твоего мужа закрыт.

– Что? – округляю глаза. – Зачем ты…

– Это не я, – пожимает плечами, а мне становится не по себе.

Ворон? Игры у тебя жестокие. Не для меня совсем.

– Я так понимаю, неземной любовью там и не пахнет? – Мирон продолжает меня пытать.

– Конечно нет, – не могу не улыбнуться. Какой он забавный.

– Почему не разведёшься?

– Есть причины.

– Которые ты мне, конечно же, не расскажешь?

И сообразительный. Сплошные плюсы. Вот кому-то повезёт.

– Нет, прости, – качаю головой. – Может, когда-нибудь потом…

– Это даёт надежду на ещё одну встречу, – довольно заключает он и расплывается в широкой улыбке.

– Ты хочешь со мной встретиться? – совершенно серьёзно спрашиваю я.

– Очень, – так же серьёзно отвечает Мирон и смотрит в глаза.

Неожиданно. Смущённо улыбаюсь и отвожу взгляд. А на душе становится тепло. Оказывается, мужское внимание может быть очень приятным. А я давно забыла об этом.

– Что я могу для тебя сделать?

Задумчиво смотрю на него. Он и так уже сделал очень многое. Большего я, наверное, принять не смогу.

– Ничего, – пожимаю плечами.

– Почему? – хмурится Мирон. – Я хочу помочь.

– Я не верю в бескорыстную помощь, – честно отвечаю и виновато пожимаю плечами. – Прости.

– Лихо тебя прижало, – цокает он и качает головой.

– Есть немного.

– Но ты же сама сказала, что я мужчина. А мужчина никогда не потребует плату за помощь.

– Красивая игра слов, – поощрительно усмехаюсь. Как вывернул, а. Переиграл меня на моём же поле.

– Сам в шоке, – смеётся он и сосредотачивается на дороге.

Прикрываю глаза и позволяю себе немного расслабиться.

– Ир, я правда готов вписаться, – Мирон ловит мой взгляд и удерживает. – Можешь на меня рассчитать.

– Зачем тебе это? – спрашиваю прямо. Хочу понять его мотивы. Не бывает же просто так? Или я просто загоняюсь?

– Ты мне нравишься, – искренне и откровенно.

Вот так просто. Честно и по-мужски. А я не знаю, что делать с этим признанием. Ответить я на него не готова.

– Мирон, я… – подбираю правильные слова.

С Мироном мне хорошо. Реально приятно его общество и не хочется расставаться. Но всё же это не то… В груди не дрожит, и сердце не бьётся раненой птицей. Как тогда, с Вороном. Господи, я когда-нибудь уже забуду о нём? Сколько можно меня изводить?

– Не надо ничего говорить, – хмыкает он. – Просто прими это как данность.

Легко сказать. Но я не хочу водить его за нос и использовать.

– А если я не смогу ответить тебе взаимностью?

Невольно напрягаюсь. Не привыкла я к таким разговорам. Да и повода не было.

– Значит, не судьба, – смеётся Мирон. – И всё. Без претензий. Но я же могу попытаться?

– Спасибо, – улыбаюсь. – Я тебя услышала.

– Номер запиши.

– Диктуй.

Останавливается напротив подъезда. Там, где совсем недавно стояли другие два джипа.

– Какой этаж? – Мирон смотрит на окна.

– Пятый.

– Свет горит. Может, проводить и объяснить всё супругу?

– Не стоит, – качаю головой. – Я сама справлюсь.

– Уверена? – недовольно хмурится. Защитник.

– Да, – подаюсь вперёд и мягко касаюсь губами его щеки. – Спасибо тебе за всё.

Просто порыв. Желание хоть как-то отблагодарить за то, что он со мной возится весь вечер. Торопливо открываю дверь, впуская в салон морозный воздух.

– Ир, я не шутил, – Мирон в последний момент ловит мою руку. – Звони мне при любом раскладе.

– Я поняла.

Выхожу. Расправляю плечи и иду к подъезду, ощущая на себя внимательный взгляд. Приятно. Да! Мне приятно мужское внимание! Не могу сказать, что прям накрыло. Нет. Скорее, мне просто стало спокойно. В моей ситуации это уже огромное достижение. Я просто не умею прятаться за спину сильного мужчины. Но, возможно, Мирон именно тот человек, который меня научит?

Отъезжает. Провожаю взглядом его машину, прикладываю магнитный ключ и под писк домофона дёргаю дверь.

– А ну-ка стой, – раздаётся над головой мужской голос, и пальцы сходятся на плече.

Глава 18

Ворон

В зале тихо и всё ещё пыльно. Открываю окно, чтобы вытянуло. Выключаю свет. Прикурив, облокачиваюсь на подоконник и свистом подзываю к себе пса. Он лает мне в ответ. Подходит, смотрит на меня своими умными глазами, а я криво усмехаюсь.

Пёс уходит обратно к себе, а я затягиваюсь, вдыхая вместе с дымом запах ненавистного ноября. Когда уже закончится эта чёртова дата и вдохи перестанут причинять надоевшую за сегодня боль?

По телу мурашки размером с кулак. Тушу сигарету, закрываю окно и ложусь спиной на стопку матов. Подкладываю руки под голову, таращусь в потолок. Когда-то давно на нём шелушилась краска и полы приходилось подметать несколько раз в день. Всё вокруг изменилось за шестнадцать лет. Моя жизнь после возвращения из плена сделала несколько таких сальто, лучшие акробаты Московского цирка позавидуют. А вот таких сильных и контрастных чувств всё равно больше не было. Сегодня она ворвалась в этот зал, как много лет назад, и разожгла внутри меня пожар из ненависти и той проклятой любви, что была между нами.

Сука! Тут же вонзила нож мне в печень, встав на колени.

Дура! Идиотка! Я никогда не бил женщин. Сегодня захотелось дать ей хорошую затрещину. Встряхнуть, заорать.

У меня до сих пор эта сцена перед глазами. Она на коленях перед моей расстёгнутой ширинкой…

Как это развидеть теперь?!

Никогда бы я такого с ней не сделал. Да, женщины тоже бывают тварями. И иногда мы их убивали. Но обычно сразу. Без насилия, без жести. Один случай только был, но и меня тогда рядом не было, когда с бабой нажестили. Не знаю, если бы мою жену убили в квартире, где находились двое маленьких детей, как было с Русланом Грановским, я бы, может, тоже озверел в тот момент. Но я не хочу там оказаться. У меня есть ресурсы, чтобы защитить свою семью. Семьи только нет. И женщина, которая смотрела на меня с обожанием, вдруг решила, что я смогу её изнасиловать.

И не горит ведь больше. Выгорело всё внутри, наконец, и покрылось толстым слоем серого пепла.

Закрыв глаза, я позволяю себе упасть в чёрную воронку воспоминаний и вынырнуть с другой стороны.

Флешбэк

Январь. Красиво вокруг до невозможности. После двух месяцев в темноте глаза всё ещё режет от яркого света, бликующей мишуры, витрин, обклеенных снежинками, и просто невыносимо белого снега.

Один глаз у меня так пока и не открывается. Он скрыт за специальной чёрной повязкой, чтобы не пугать людей уродливым шрамом. На моём теле их ещё много, и оно болит, хотя медики очень старались подлатать. Какие-то полностью исчезнут со временем, а какие-то останутся со мной навсегда, как тот, что перпендикулярно пересекает глаз. Это практически высеченное имя мрази, которую мы оставили в том самом подвале, когда уходили.

От чистого воздуха до сих пор кружится голова. И даже автомобильный выхлоп не раздражает лёгкие. Хромая поднимаюсь по ступенькам цветочного бутика. Мне придётся извиниться перед ведьмочкой за то, что пропал. Я не хотел. Так вышло. И выжил я ради неё, убил всех демонов в том аду и вырвался на свободу, чтобы вернуться, обнять, любить…

Ещё никогда у меня не было такого острого желания завести детей. В темноте вдруг подумалось, что совсем неплохо было бы кого-то после себя оставить. Когда ты осознаёшь, что в любую минуту можешь сдохнуть, мысли и чувства вообще очень знатно штормит. И не имеет значения, сколько на тебе брони.

Выбираю букет нежных белых лилий, ловлю такси и еду к ней. От предвкушения встречи пальцы подрагивают как у мальчишки и снова забывается про боль, темноту, шрамы. Ира же примет меня таким? Будущий гениальный врач. Не должна испугаться.

– Тут останови, – прошу водителя.

Захожу в магазин у дома и покупаю бутылку вина. Хромаю к подъезду.

– Ох… – приложив ладони к груди, начинает причитать пожилая соседка сверху. – Кто же тебя так?

– И вам доброе утро, – вежливо киваю, игнорируя её вопрос.

– Ай-ай-ай, что делается… – слышится за спиной.

Захожу в подъезд. Снова глубоко вдыхаю. Дома я. Наконец-то! Пальцами ощупывая стены, осторожно поднимаюсь на свой этаж. Моя дверь, моя квартира, а за ней меня ждут.

Нажимаю на кнопку звонка. Тишина.

Ведьмочка, а ты где? У вас в универе ещё каникулы, я точно знаю. Гулять убежала или в магазин?

Ищу ключи по карманам. Удивительно, как не потерял в полях. Открываю дверь, шагаю в прихожую и с ходу понимаю, что-то не так. Не то, чтобы запаха еды нет, как я мечтал. Нет её запаха. Совсем. И вещей никаких в прихожей нет. Это всё та же холостяцкая двушка. Покрытые пылью полки, вещи лежат так, как я их оставил.

Бросив сумку и цветы у порога, выхожу на улицу, но в поле зрения уже никого нет. Поднимаюсь обратно. Почтовый ящик мой захламлён всяким спамом. Раздражённо открываю, вынимаю газеты, рекламные листовки. Бросаю всё тут же на подоконник и слышу металлический звон у себя под ногами. У ботинка блестит кольцо, и внутренности обваривает кипятком плохого предчувствия.

Поднимаю. Обручалка Ирины.

– Та-а-ак…

Ещё сам не понимая зачем, начинаю нервно перебирать почтовый мусор. Вынимаю из него простой бумажный конверт без опознавательных знаков. Сжимаю в одной руке кольцо, другой достаю из конверта письмо, написанное аккуратным, явно женским почерком.

Сажусь на ступеньки, всматриваюсь здоровым глазом в буквы. Несколько секунд на фокусировку, и я читаю…

Глава 19

Ворон

Здравствуй, Ворон…

Корёжит всего от такого ко мне обращения от моей ведьмочки. Я ей имя своё вручил вместе с сердцем, а она прозвище пишет.

«Не ищи меня, пожалуйста. Я выхожу замуж за Асада. Отец и брат были правы, он мне действительно подходит. Я не поняла сразу, что успела влюбиться в него на помолвке. Он красив, успешен и заботится обо мне.

То, что было между нами, просто глупость. Мой каприз, прихоть. Всплеск гормонов. Знаешь, в восемнадцать такое бывает. Это я тебе как медик говорю. И ещё мне хотелось попробовать с мужчиной. Я надеялась, что ты меня научишь чему-нибудь и я смогу радовать своего мужа. Но с тобой я чувствовала лишь боль. Я разочарована в тебе как в мужчине. Уверена, когда ты будешь читать это письмо, Асад уже сотрёт своей нежностью те первые, неприятные воспоминания.

А может, у нас с ним получится зачать малыша. Я очень хочу от него детей.

Так что прошу, не ищи меня. Я счастлива с другим.

Ирада.»

– Что за на хуй?!

Ещё несколько раз пробегаюсь по строчкам. Они в мою башку ложиться совсем никак не хотят. Поднимаюсь, иду к ящику в поисках хоть какой-то подсказки. Логического, мать его, объяснения! Бумажек больше нет, в углу два ключа на простом металлическом кольце. От квартиры… Я и не заметил сразу. Вышибло.

Это чё за бред такой, Ира?!

Ни черта пока не соображая, звоню старому знакомому.

– Здравствуй, брат. Давно не слышал тебя, – отзывается Джага.

– Скажи мне, любезный. Ты девочку из мединститута забирал, как я тебе велел? Ключи ей от моей квартиры передал? Карту с баблом? – мой голос звенит от натянутых нервов.

– Конечно, брат. Всё сделал, как ты просил. К назначенному времени подъехал, нашел её. Объяснил ситуацию, до твоего дома довёз, всё отдал и уехал по своим делам. У меня заказы, ты знаешь…

Ни хрена я тогда не понимаю. Денег на той карте нет. Всё списано под ноль. Иры тоже нет, зато есть эта сраная бумажка, которую так хочется затолкать кому-нибудь в глотку, кольцо, впившееся камнем в ладонь и ключи, те самые, от моей квартиры.

– Сейчас ко мне приезжай. В глаза твои хочу посмотреть. Не приедешь, найду сам. Не думаю, что ты этого хочешь.

Джага пулей прилетает к моему подъезду. Выхожу, закуриваю и внимательно смотрю ему в глаза, считывая мимику, реакцию зрачка. Либо он так хорошо научился притворяться, что даже я не вижу, либо я потерял на время эту версию своего зрения.

Либо самое хреновое – он всё же говорит правду.

– Зачем мне врать тебе, брат? Ты столько для меня сделал.

– Джага, ты меня знаешь. Если солгал, я приду за тобой и за всей мужской частью твоей семьи. Ты умрёшь последним, – продолжаю смотреть ему в глаза.

– Знаю, брат, знаю. Нельзя ссориться с палачом. Чем поклясться тебе, что всё было как я говорю? Скажи.

– Исчезни.

– Не понял?

– Исчезни, я сказал! – крепче сжимаю в кулаке обручальное кольцо Иры. – Стой! – ловлю его за шкирку. – В ЗАГС меня отвези.

– Зачем? – изображает идиота.

Поймав мой взгляд, благоразумно решает больше не задавать тупых вопросов. Расслабляю хватку, Джага вырывается, расправляет плечи и идёт за руль. Хромаю следом за ним к его машине, брезгливо сажусь на заднее. Он ведёт молча, а я опять перечитываю письмо и чувствую, как начинает кровоточить сердце, подтекать крыша и вскрываться раны на теле. Дышать становится всё труднее. Меня никогда не предавали женщины. Меня никогда не бросали женщины. Потому что я не был с ними в отношениях. Я никогда не любил. До неё!

– Жди! – требую у Джаги и выхожу из машины.

По чёртовым скользким ступенькам подниматься с моей ногой оказывается очень проблематично, но боль и злость подгоняют. Грохнув дверьми, украшенными позолотой, вхожу в помещение и натыкаюсь на подорвавшегося со своего места охранника.

– Я к начальству.

Снова лестница. Но здесь уже легче, простой ковёр. Поднимаюсь на второй этаж. Вламываюсь без стука в кабинет, где ещё недавно договаривался о регистрации с Ирой.

Задаю вопросы.

– Не было её, – подтверждает женщина в сером брючном костюме. – Ждали вас, у нас же по минутам дни расписаны. Никто не пришёл, – разводит руками.

Вашу мать…!

Лупанув кулаком по столу, разворачиваюсь и размашистым шагом пересекаю пространство от кабинета до выхода, забыв о своей чёртовой ноге.

Тачка Джаги стоит на месте. Сажусь и приказываю отвезти меня ещё по одному адресу. Уж этот человек не может не знать, что произошло.

Встречаемся с Рустамом Ахмедовым, старшим братом моей … или уже не моей Иры? Его тоже прилично потрепало в той заварушке, но Рус вернулся раньше и уже успел немного прийти в себя. Смотрит на меня тяжёлым взглядом, явно догадываясь, зачем я приехал.

– Рад, что ты жив, – протягивает мне руку.

– Я пока в этом не уверен, – пожимаю его крепкую шершавую ладонь. – Сестра твоя где?

– Ворон, только не кипишуй, окей? – просит друг и ученик. – Замуж она вышла.

Не знал, что лопающееся сердце можно перенести на ногах. Не знал, что настолько сильный приступ боли можно принять, не дрогнув ни одной мышцей.

– Заставили? – закономерный вопрос.

– Нет, Паш, – качает головой Рустам. – Это было её решением.

– Адрес, – мой голос стал глубже, холоднее, злее.

– Не лезь к ней. Не надо…

– Адрес, Рус! – рывком хватаю этого амбала за горло и толкаю к стене. Он стучит по моему запястью ребром ладони, хватая ртом воздух. – Мне. Нужен. Долбанный. Адрес! – повторяю я, разжимая пальцы.

– Она беременна, – Рустам всаживает ещё один тупой нож мне в грудь, но там уже месиво так что входит, как родной.

Я делаю вдох и пару шагов от него. В глазах темнеет. Чувствую, как агрессивно вздрагивает верхняя губа. Перед глазами яркими вспышками несутся картинки начиная от её свадьбы и заканчивая сексом с мужем.

Выбрала, значит… И в письме не солгала, маленькая дрянь!

– Понял, – выжимаю из себя.

– Ворон, ты вроде тоже жениться собирался, – хмурится Рустам, пытаясь считать мои эмоции, но я закрыл атомный взрыв внутри себя, и все его откаты волна за волной тоже лупят по мне, по всем моим внутренностям, делают гуще кровь и не дают нормально дышать. – Тогда ещё. На сестрёнке Мирного.

– Не сложилось, – решаю не вдаваться в подробности одной операции, которую мы должны были тогда провернуть. Ни к чему это всё теперь. «Тогда» закончилось. И я из одного ада вернулся в другой.

Она предала меня. Моя Ира… Блядь, никогда бы не подумал, что меня поимеет баба! Больно, сука! Это очень больно! Хочется залиться бухлом вместо анестезии, забившись в какой-нибудь угол в своей пустой двушке…

***

И реальность будто разбивается на осколки, дрожит и начинает складываться заново совсем в другую картинку.

Открываю глаза. Потолок всё тот же, отремонтированный. Подо мной стопка матов. Тело задеревенело. Сажусь. Тру лицо ладонями и поднимаюсь. Делаю несколько шагов и ловлю себя на том, что прихрамываю на ту самую ногу.

Встряхнувшись всем телом, иду одеваться. Это просто слишком реальное воспоминание. Меня снова одолели фантомы.

Надо валить отсюда.

Выхожу на улицу, запираю зал. Из тени за мной следят оставленные Мироном парни и мой Фил.

– За руль сядь, – прошу его.

– Без проблем, шеф.

Открывает мне дверь. Сажусь в тачку на заднее и упираюсь взглядом в окно.

– Домой? – тихо интересуется Филипп.

– Нет. Да, сначала домой. Подождёшь меня там, потом в «гнездо» закинешь. Работать буду.

– Понял, шеф. Едем.

Глава 20

Ирина

– Рустам! – шиплю зло и оборачиваюсь.

Брат, словно гопник, стоит в тени, а лица не видно из-за капюшона. Зато перегаром пахнет очень отчётливо. Неприятно морщу нос. С чего вдруг? Не помню, чтобы он был любителем выпить. Хотя кто его знает.

– Надо же, ещё помнишь, как меня зовут, – с горечью усмехается он и опирается спиной на кирпичную стену.

– На память не жалуюсь, – складываю руки на груди. – Откуда ты здесь?

Его массивная фигура с годами становится только больше. И меня каждый раз накрывает после нашей встречи. Но сегодня и без него тошно.

– Сестру зашёл проведать.

– Проведал? Всего хорошего, – вновь прикладываю магнитный ключ к замку на домофоне и хватаюсь за ручку двери.

– Мама умерла… – голос Рустама предательски рвётся, а меня окатывает волной его отчаяния.

Замираю, невольно пропитываясь этими болезненными эмоциями. Пропускаю их через себя и ищу внутри хоть что-то в ответ, но ничего не отзывается. Эта женщина… но про покойников или хорошо, или никак. У его матери была онкология. Очень неприятная и болезненная. Я несколько раз через знакомых доставала для неё направления к специалистам и рецепты на сильные обезболы. Ничего не помогло.

– Я знаю, вы не ладили, но…

Рустам нервно скидывает капюшон и проводит по короткому ёжику волос ладонью.

– Рус, – оборачиваюсь. Ему больно и мне больно за него. – Я соболезную тебе.

Поддавшись порыву, обнимаю. Искренне и по-настоящему. Так, как не обнимала очень давно. Шестнадцать лет. Помню, как провожала его на задание. А когда вернулся, я стала уже другой.

– Ирка, родная, не отталкивай меня, – шепчет брат и крепко стискивает меня в объятиях. – У меня же никого нет кроме тебя.

Секунда, две, три… Ну хватит слабостей. Высвобождаюсь из тисков его рук.

– У тебя есть служба, – чеканю зло, ничего не могу с собой поделать. Прорывает. – Она же так важна.

– Я давно ушёл со службы, – хмыкает он и бьёт ребром ладони по шее. – Поперёк горла.

– Жаль, – небрежно пожимаю плечами. – Это же дело твоей жизни.

– Ир, ну хватит, – устало выдыхает брат. – Всё из-за того, что я ляпнул тогда про Ворона? Ну появилась у него баба и появилась. Он же мужик, как по-другому-то? Тем более у вас не получилось…

Рустам не знает подробностей нашего «не получилось». Никто не знает. А Ворон и правда мужик… Мучительный вдох обжигает лёгкие. Во рту снова полно горечи, а сердце кровоточит. Всё очень просто и понятно. Он переспал со мной, а потом нашёл себе другую. Такую же, видимо, дурочку. А я ждала.

Была замужем, носила под сердцем его сына и ждала. Не хотела, но всё равно надеялась, что вот-вот придёт Ворон. Найдёт меня, скажет, как ошибся, и заберёт. Но розовые очки бьются стёклами внутрь. И мои не стали исключением. Вернулся не Ворон, а брат. И рассказал, что тот, кого я так жду, уже никогда не придёт. У него есть другая. Чистая и непорочная девочка…

– Ты всё правильно сделал, – голос предательски дрожит. – Пустые надежды и иллюзии никому не нужны.

Рустам хватает меня за плечи и встряхивает, как тряпичную куклу.

– Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила? – рычит, но не зло, а как-то отчаянно.

– Я простила, Рус, – грустно улыбаюсь и глажу его по щеке. – Но не приняла.

Я и правда не держу зла. Просто не хочу общаться с человеком, который выбирает не меня. Всё понимаю, но не принимаю такой расклад. Уж лучше никак, чем быть всегда в запасе. В этом они с Вороном похожи. Для обоих кто-то где-то всегда важнее.

– Ты сделал меня разменной монетой, Рус, – в который раз поясняю я. – Служба у тебя… жизни людей. А моя жизнь? Что она для тебя значила? О ней ты подумал? Её тебе не хотелось спасти? – меня отчаянно несёт, а на глазах выступают слёзы обиды. Той старой, засевшей глубоко в сердце. – А я ждала! Каждый день умоляла, чтобы ты появился и спас меня! Но тебя не было рядом, когда я умирала! Ты был на службе! Такой, сука, важной и необходимой! Так чего ты хочешь от меня сейчас? – уже кричу, захлёбываясь слезами. – Нет у тебя сестры! Не спас ты её! Всё. Умерла.

– Что ты такое говоришь, глупая, – Рустам дёргает меня к себе и прячет на своей груди. Не сопротивляюсь, выдержка сегодня ни к чёрту, и даю волю слезам.