Лабиринты времени

Более того, окружающая её картина освещается яркими красками и ведёт в самое сердце столицы, к огромному переливающемуся, как хрусталь, зданию, куполом уходящему в далёкие облака. И царящая вокруг идилия райского блаженства разительно отличается от мрачных гранитных домов, муравейниками раскинувшихся на окраинах города. Здесь же, мерцающий свет освещает зеленеющий парк с фруктовыми деревьями, цветниками, статуями и фонтанами, между которых не спеша прохаживаются светловолосые мужчины и женщины.

По периметру парка идущее из-под земли мерцание надёжно охраняет их от вмешательства посторонних. Вот случайно залетевшая сюда вместе с одним из аппаратов в разомкнувшуюся щель в свете бабочка задела своими крылышками смыкающееся невидимое полотно и тут же, вспыхнув голубым пламенем, рассыпалась на тысячи атомов и исчезла, словно её тут и не было.

Ийорка видит, как из остановившегося у здания аппарата выползает переливающийся мост со стоящими на нём людьми и медленно движется через его хрустальные стены.

–Узнаёшь? Это твоя планета через много тысяч лет, – слышит Йорка незнакомый голос и оглядывается.

Никого.

Возникший высоко над головой девушки шум заставил её поднять голову и увидеть, как из огромного, возникшего ниоткуда корабля вырываются огненные лучи.

Вжав голову в плечи и зажмурив глаза, девушка хочет убежать, но в этот момент…

Взрыв с лева…

С права…

Взрывы…

Повсюду…

Инстинктивно Йорка дёргается всем телом в одну, другую сторону…

Вокруг со всех сторон рушатся здания и в панике бегут люди. Уходя от столкновения, Йорка пытается отскочить от них, но они проходят через её тело так, словно её тут и нет.

Или?…

Нет всех их?

Глухой топот змееголовых существ, стройными рядами идущих по гранитной мостовой гулом отзывается в голове Йорки. Она с ужасом наблюдает, как они проходят по трупам людей, не изменяя маршрута и останавливаясь только для того, что бы добить раненых.

Неожиданно один из них, уже пройдя мимо девушки, останавливается и, словно увидев её, всматривается прямо в её лицо.

Взгляд его больших выпученных глаз с вертикальными вытянутыми зрачками сливается с голубизной очей Йорки и она…

Зажмуривает…

…нет!

…в ужасе открывает глаза.

…По утреннему лесу, осторожно ступая, и ведя лошадей под узды, идут друзья иирки.

Остановившись, Ратибор поднимает голову:

– Солнце высоко. Далеко уйти не могла. К вечере должны догнать.

И друзья продолжают путь, осторожно ступая по цветущей поляне.

–Смотри, – наклоняется к примятой траве Кантимир, проводит по ней ладонью, поворачивает голову в сторону, встаёт, основательно осматривает стоящие недалеко кусты, снимает с ветки тонкую холщовую нить и показывает её Ратибору:

–Западнее пошла.

–В свою сторону, – кивает Ратибор.

–А она, однако, смышлёная.

–Но и мы не хуже. Прибавим, что ли? Вон, видишь, трава примята? По следам и пойдём.

Иирки ускоряют ход и скоро выходят к месту, где девушка упала и поранила ногу.

Из земли торит свежевыкорчеванная часть сука, одним концом уходящая в землю.

–То ли споткнулась, то ли ещё что.

Кантимир наклоняется, осматривая землю и проводя рукой по примятой траве с неестественно рыжим оттенком.

–Странно, – приседает он, срывает травинку и, задумчиво закатив глаза, обнюхивает её:

–Словно обгорела, а травой пахнет, не дымом. А это что?– дотрагивается он до бурого пятна, тонкой полоской покрывающего примятую траву и, сорвав несколько травинок, подносит их к носу.

–Кровь…

–Кровь?– услышав это говорящее о многом слово, Ратибор встрепенулся и повернулся к другу.

–Да, – подтвердил Кантимир, – кровь, – и встал с колен:

–Но её немного. Рана небольшая. Скорее, царапина от падения, не больше. Так что жива- целёха твоя зазноба.

И, пройдя мимо Ратибора к своей мирно жующей траву лошади, мужчина ободряюще хлопает друга по плечу и продолжает, указывая рукой на землю:

–Вот, смотри, след дальше идёт. Бодро идёт, двумя ногами, не хромая.

–И как ты это понял?

–Примятость одинаковая. Если бы хромала, один из следов был бы более сильным. Так что споткнулась, упала, встала, пошла дальше. Быстро пошла, – добавил он, ускоряя шаг, – почти побежала.

–За ней кто-то гнался?– Как ни старался Ратибор быть сдержанным, но еле заметная дрожь в голосе выдавала его волнение и, зная это, мужчина замолчал и, взяв под узды обоих лошадей, пошёл следом за другом.

–Других следов нет, – словно не заметив озабоченность друга, ответил Кантимир, отводя от лица надломанную ветку:

–Ну и шустрая же девка! Интересно, а любит она как? – Усмехнулся он, намереваясь посмеяться над другом, но не успел от того, что получил толчок в спину и почувствовал, как сильная мужская рука обхватила его шею.

–Оставь при себе своё любопытство, – неожиданно злобно зашептал Ратибор в самое его ухо и оттолкнул в сторону .

–Ну, что ты, в самом деле?– потирая покрасневшую кожу, ничуть не обиделся Кантимир, – и пошутить-то нельзя, а про себя подумал: «Влюбился. Как есть, влюбился. Да так, что мозги затуманило. Что ж в ней такое есть, что Кайру смог позабыть так быстро? Э-эх, Кайра, Кайра…»– тяжко вздохнул он, вспомнив жгучий взгляд красавицы- иирчанки.

…То-ли часовые расслабились в отсутствии своего командира, то-ли Куяшу просто повезло, но он незаметно пробрался в селение и, озираясь по сторонам, направился к юрте Хайны, вздрогнув от неожиданного в такой час удара молота на кузне.

–Эй, чего встал! Дел нет?– толкнул его пробежавший мимо паренёк с охапкой стальных прутьев.

Куяшь огляделся вокруг.

Да, многое изменилось за те несколько дней, что он не бывал здесь.

Везде горели костры с бурлящим в больших чанах ароматным варевом. Сидящие вокруг них мужчины весело переговаривались, натачивая свои кинжалы и мечи, вырезали древки и натягивали тугие тетевы. Молодёжь бегала туда-сюда, разнося корзины с едой, трепещущих от испуга кур, охапки древков и окровавленных овечьих шкур.

–Бабы у них, говорят, белые- белые, а косы-как золото…

–А там у них как, кудряшки золотые? Или как у наших? А то, глядь, бывало, сверху – чёрная, а в низу-рыжая.

И никчёмный разговор прервался дружным мужским хохотом.

–Вот как пойдём в поход, наберу себе золота, – мечтал плюгавенький мужичок в старом залатанном халате, закрепляя наконечник на древке, – сделаю коню сбрую золотую, бабе своей цепь выкую вот такую, – и с этими словами мужчина развёл руками как можно шире.

–И зачем? – ткнул его сосед. – У юрты на цепь посадить, вместо пса?

–Да иди ты! На шею намотаю. В несколько раз. Что бы все видели, какой муж великий воин у моей Хатимы.

–Эй, Улумбек!– высунула голову из юрты высокая мощная женщина, Хатима по всей видимости. – Хватит языком воротить, подь сюда!

Мужчина резво подскочил и, отряхнув от серой пыли халат, направился к юрте.

–Смотри, кабы она тебе цепь не намотала, – крикнул в след ему один из собеседников.

–Да ну тебя, – не поворачиваясь, махнул Улумбек рукой и скрылся за пологом юрты.

Мужчины прислушались.

Там что-то загремело, застучало и вскоре мужчина, прикрывая голову руками, выскочил наружу:

–Вот будет у меня много золота, – погрозил он кулаком, – не подарю тебе цепь на шею!

Сидящие у костра мужчины дружно засмеялись, поддерживая потирающего бок Улумбека, и повернулись в сторону выходящей из юрты грозной тургарки:

–Поговори мне! Нахрена мне твоя цепь? Лучше б пару шкур притащил на новую обувку!

Не отвечая на слова жены, тот тихо вздохнул, ухмыляясь, и присел к мужчинам у костра:

–Ну вот, что бабы за дуры? Я тут о будущем думаю, стрелы вон, – кивнул он на кучку дротиков, – клепаю. А ей обувку новую.

–Да, да, – закивали головами те, – дуры бабы у нас. Как втельмяшит что в голову, ни топором не вырубишь, ни кнутом не выбьешь

–Вот и моя, – начал было один из них, но замолчал, увидев вышедшую Хатиму.

Так, обходя юрты и разговаривающих у них людей, Куяш, на которого никто особо не обращал внимание, вышел к площади, на которой одиноко стояла погруженная в темноту юрта каюма. Лишь пара факелов, торчащих в урнах недалеко от входа, освещала двух невозмутимых стражников в сверкающих кольчугах.

«Охрана? – Удивился пастух, – Теймура же нет. Кого охраняют то?»

Пройдя, на всякий случай, стороной, оглядываясь на высокие неподвижные фигуры, молодой человек не заметил в темноте крепкий столб и чуть не стукнулся об него головой.

«А это ещё что за»?.. – во время отскочив, подумал Куяш и задрал голову.

На верхушке крестовидного столба болталось, привязанное за руки тело человека.

Никогда не видевший ничего подобного, пастух судорожно сглотнул и вдруг увидел, как лохматая голова отделилась от висящего тела и полетела прочь.

–Карр!– раздалось на ночном небе.

«Тьфу ты, – сплюнул парень, – это же птица. А кто?..»

Куяш выше задрал голову, пытаясь рассмотреть висящее тело. Но темнота, окутывающая верхушку столба не позволяла узнать висевшего на нём человека и пастух, поцеловав кончики пальцев, сложил руки крест-накрест на груди и тихо пробормотал:

– Кто бы ты ни был, да почи с миром.

Глава 14

-Ну, ты и спать, – сквозь сон услышала Йорка мучавший её целый день писклявый визг. – Солнце уже круг сделало.

Девушка открыла глаза, увидела прыгающий перед её лицом Шар и снова закрыла их.

–Ты домой-то собираешься? – не мог угомониться её болтливый друг. – Или тут остаёшься?

–Чего захотел! – пробормотала девушка и, открыв один глаз, повела взглядом по стенам пещеры.

Ни людей, ни огня, ни уродливых существ со змеиными глазами…

Просто пещера. Обычная пещера, каких много.

Значит, сон?

Просто сон?

Ну и фантазия же разыгралась в её голове!

И к чему бы это?

Сев на пол, Йорка, широко улыбаясь, потянулась с закрытыми глазами, повела затёкшими от сна на каменном полу плечами, бодро поднялась на ноги и только тут заметила мерцающий на полу многогранник.

Или всё-таки не сон?

–Чего молчишь, как рыба в воде?– нетерпеливо подпрыгнул Шар и завис перед лицом девушки.

–И не надейся! – отогнав лезущие в голову мысли, твёрдо ответила девушка. – Вечно болтовню твою слушать? – и вдруг глубоко вздохнула:

–Ушла бы, да только куда? Заплутала я, леший завёл.

–Тоже мне, беда! Как завел, так выведем, – метнулся болтун в сторону, но вдруг остановился и несколько раз крутанулся вокруг себя:

–Хочешь, сразу домой попадёшь?

–А так можно? – удивилась девушка и недовольно прислушалась к урчащим в её животе звукам: «Было бы не плохо. Второй день особо ничего в рот не брала. Хотя… Как выберусь, грибов наберу, разведу костёр…»

–Здесь всё можно, – перебил её мысли Шар и, пролетев по кругу, завис над кристаллом и начал светиться:

–Давай, подь ближе, – подозвал он Йорку.

Подойдя ближе, девушка увидела возникающие в воздухе над кристаллом непонятные ей знаки.

–Видишь? – Услышала она, – жми на тот, что с двумя палочками по бокам.

Приглядевшись, Йорка нашла нужный знак и дотронулась до него пальцем. И моментально пол под её ногами начал крутиться сначала медленно, а потом всё сильнее и сильнее, образуя светящийся круг.

–Эй!– прокричала она, еле сумев удержать равновесие и не упасть на наращивающей темп поверхности.

И, словно в помощь ей, из центра выползла расширяющаяся к верху панель, за которую девушка тот час же ухватилась обеими руками.

–Так, зададим координаты, – услышала она сквозь свистящий шум, исходящий от пола, невозмутимый голос.

–Чего?– прокричала девушка.

–Координаты, говорю, – раздражительно ответил её Шар, – ты координаты свои знаешь?

Продолжая крутится, Йорка, держа равновесие, попыталась развести руками и снова чуть не упала.

–Тьфу ты, святая простота! –сам себе пробормотал Шарик. – Забыл, что ты примитивная. – и, подлетев к самому уху девушки, прокричал:

–Короче, жми на середину.

Осторожно прицеливаясь, Йорка стала целиться в середину расходящегося на панели круга.

–Да не тяни ты резину, – заторопил её Шар, – просто ткни пальцем и всё!

И, словно испугавшись его крика, девушка со всей силы ткнула в панель так, что чуть не сломала палец.

–Ну не так же! – раздражённо завопил Шар, снова испугав её.

–Да не ори ты на меня!– неожиданно грубо огрызнулась Йорка и так посмотрела на своего нервозного приятеля, что тот поспешил отлететь от неё чуть дальше.

А девушка, сверкнув на него взглядом, уставилась на панель с проносящимися мимо изображениями.

–Как увидишь своих, быстро тыкай,– напутствует Шар.

Пустыня…

Мёртвая пустошь с рыжевато-красной землёй…

Леса, леса, реки…

Землянки иирков…

Уходящий зигзагами в верх прозрачный купол…

Увидев до боли знакомые бревенчатые дома, раскинувшиеся на крутом берегу реки, Йорка быстро дотронулась до них пальцами и картинка мгновенно остановилась, а над ней высветились цифры от нуля до девяти.

–Так, теперь радиус охвата. Давай, на крайнюю справа, – приказал Шар и тут же завопил, увидев, как девушка тянет руку совершенно в другую сторону:

–Да не туда, с другой стороны.

Испугавшись его неожиданного визга, Йорка несколько раз дотронулась до нужной цифры и снова услышалп раздражённый вопль:

–Стой! Я же сказал один раз!

–Ты не говорил!– отрицает девушка.

–Говорил!

–Не… – начала Йорка, но тут же замолчала, увидев поднимающиеся от пола вертящиеся разноцветные полупрозрачные кольца, обхватывающие её тело.

…Между верхушками деревьев темнела отвесная скала, к которой медленно приближались два всадника.

–Высокая, – задрав голову, произнёс Ратибор, – словно в небо уходит.

Спрыгнув с лошади, Кантимир наклонился у колючих кустарников над притоптанной травой и внимательно осмотрелся:

–Странно. Словно в гору ушла. Не могла же она раствориться?– и Кантимир озабоченно завертел головой, стараясь найти хоть какие –то ведущие в сторону от горы следы.

…Юрта, в которой жила Хайна, несмотря на высокое положение её отца, была дальше других. Приближаясь к ней ближе, Куяш отметил, что около неё, в отличие от бойкой возни по всему селению, царили тишина и покой.

«Случилось чего?» – встревоженно подумал мужчина и, откинув порог, вошёл в тёмное, еле освещённое помещение.

–Зачем ты пришёл, Куяш?– увидев мужчину, запричитала мать Хайны и уткнулась в его грудь.

–А где Хайна?– оглядывая углы юрты, удивился пастух, вытирая женщине слёзы. – И что тут у вас? Люди на столбах висят…

При последних словах молодого человека женщина зарыдала ещё громче и запричитала:

–Ой, беда в степь пришла. Как старый каюм почил, так сын его мужа моего, отца Хайночки…

Старая женщина разрыдалась, не в силах больше говорить и отошла в сторону, вытирая слёзы.

–Отца Теймур казнил, – сурово ответил брат девушки, двенадцатилетний мальчик Алгаш, хмуро сидящий в углу, – а сестру в свою юрту забрал. Она сбежать хотела, да вернулась потом.

–Вернулась?– удивился Куяш.– Почему?

–За нас побоялась. Что накажет каюм мать и меня. Вот и вернулась.

–А как же… Мы ведь…

Опешивший пастух бессильно опустил руки, не зная, что ответить на слова мальчика.

Целый год готовился он к свадьбе с самой прекрасной девушкой на свете. По амам собирал на выкуп и на дорогой халат для милой. А она… Вот просто так… Вернулась? Побоялась? Да что бы он с ними сделал? А, может, она никогда и не любила его?

Он вспомнил крепкие девичьи руки, нежно обвивающие его шею и горячие губы, опаляющие пламенем его лицо.

Нет.

Она не могла вот так просто всё забыть.

Но что же тогда?

–Я должен поговорить с ней, – уверенно сказал Куяш и пошёл к выходу.

–Забери её с собой, – зашептала мать девушки, схватив его за руку, – и Алгашика заберите! А я уж тут как нибудь. Всё, свой век прожила. А вы молодые, вам жить надо.

–И ничего это я не пойду, – возмутился мальчик, – я в отряд вступлю, стану славным воином.

Хлесть!

Звонкая пощёчина морщинистой руки оставила красный отпечаток на молодой щеке сына:

–Поговори мне! В отряд он пойдёт! К убийце отца пойдёшь?

Не дожидаясь окончания ссоры между сыном и матерью, Куяш быстро вышел и пошёл искать юрту каюма.

–Пойду! …. за отца!– услышал он обрывки фразы и, не оглядываясь, ускорил шаг.

…Неистово вертящиеся обручи покрыли Йорку с ног до головы плотным кольцом, сковывая каждый миллиметр её тела. Девушка попыталась что-то сказать, но её слова утонули в бесконечно нарастающем шуме крутящихся обручей.

–Ну вот, оглянуться не успеешь, как дома будешь, – услышала она знакомый писклявый голос в своей голове и увидела, как Шарик раздувает круглые бока и становился всё больше и больше, зависая над двигающимся кристаллом.

Опускаясь к нему ниже, Шар неожиданно стал расползаться в разные стороны, как кусок густого теста, вымешиваемый женскими руками, и вдруг, вытянувшись в низ тонкой струёй, стёк, словно янтарный тягучий мёд, в узкую расщелину чёрного куба.

– Хоть бы никого поблизости не оказалось, – угасая, заворчал он. – А то начудила ты! Зарекался ведь не связываться с примитивными, – от пискляво- высокого его голос вдруг стал низким и шипящим. – Вам что в лоб, что по лбу. Ничего не соображаете. И что бы вы без нас делали? Так мартышками по деревьям бы и прыгали. Бананы жрали. Хотя, какие здесь бананы?

Последняя капля Шара стекла в центр кристалла в тот момент, когда обхватившие девушку обручи скрыли её из виду своей непрерывно двигающейся и сверкающей массой и через мгновенье всё исчезло, как будто ничего и не было, а пещера утонула в моментально наступившей темноте.

–Э-эх, – донёсся откуда-то из глубины унылый одинокий писк, – подзарядиться, что ли? Совсем запасы иссякли…

Короткая вспышка света осветила тонущую во мраке пещеру и тут же угасла, превратившись в уносящийся в маленькое отверстие высоко под куполом мерцающий огонёк.

…Развалившийся на спине Кантимир, подложив руки под голову, вперился глазами в небо, наблюдая, как две далёкие птицы прямо на высоте делят добычу, агрессивно размахивая крыльями и разрывая клювами змеиную тушу.

–Кто-то сильнее, кто-то хитрее, – задумчиво произнёс он.

–Что?– переспросил его Ратибор, не переставая искать на траве хоть какие-то намёки на присутствие здесь девушки.

–Как люди, говорю, – терпеливо ответил Кантимир и добавил – одни добывают, другие отнимают.

Словно не слыша друга, Ратибор выпрямился и, со злобой отшвырнув ногой лежащий на земле камень, выкрикнул:

–Да что ж это за хрень такая!

Лениво жующие сочную зелёную траву кони, тот час же прервали своё занятие и, то-ли с укором, то-ли с насмешкой, кося луноликими глазами, повернули головы в сторону человека, фыркнули и снова принялись за еду.

Ратибор устало присел на корточки и посмотрел на друга:

– И что дальше?

–Никаких следов, – пожал тот плечами, вставая с земли. – Будто улетела. Слушай, а она, случаем, не того, не ведьмачка?

–А кто её знает.

–Брось ты эту затею. Найди нормальную,– предложил Кантимир и поднялся. – Пойдём, что ли?..

–Ну не сквозь землю же она прова .., – перебил его в отчаянии Ратибор и вдруг замолк, почувствовав заколыхавшуюся под его ногами почву, которая, неожиданно став мягкой и податливой, начала медленно засасывать ноги путников.

Успев отскочить в сторону, Ратибор удержал равновесие, устояв на плотной почве, и схватился на всякий случай за свисающие ветки липы.

–Что за? . . – попытался выдернуть ногу Кантимир, но её словно что-то держало и тянуло всё ниже и ниже.

–Смотри!– Завопил Ратибор и, отпустив ветку, больно хлестнувшую его по лицу, широко раскрытыми глазами посмотрел на друга.

Тот опустил глаза и увидел, как быстро вылетающие прямо под его ногами разноцветные сверкающие кольца обхватывают его ноги, плотно облегая их и поднимаются всё выше и выше: от голени к бедру, от бедра к …

–Помоги!– прохрипел Кантимир, вытягивая в сторону друга руки.

–Сейчас, сейчас, – заторопился иирк и, быстро ( как ему казалось) оценив ситуацию, упал на землю, быстро обмотал свои ступни вокруг ствола липы верёвкой и потянулся к другу:

–Хватай!

Но, посмотрев в сторону Кантимира, он понял, насколько медленной была его реакция: вместо друга он увидел безумно крутящуюся разноцветную массу, которая вдруг вспыхнула ярким светом и исчезла.

Продолжая по инерции хватать рукой воздух и выискивая взглядом пропавшего друга, Ратибор закричал в пустоту:

–Эй! Ты где?

Но неожиданно наступившая в его теле покалывающая теплота заставила опустить взгляд ниже:

–Бог ты мой…– начал было он, но последние его слова словно зависли в воздухе у пустынной горы с продолжающими мирно жевать траву двумя, в миг ставшими ничейными, лошадьми.

Глава 15

Ещё утром, навестив родных, Хайна отнесла им еды. Огорчённая разговором с желающим вступить в армию братом и видом ещё больше постаревшей матери, она, как обычно, забралась в самый дальний уголок юрты каюма и задумалась.

Надо же, как устроена жизнь.

Ещё совсем недавно была она счастлива в своих мечтах о замужестве с Куяшем. Отец обнимал её крепкими руками, а мать чесала широким гребнем жёсткие чёрно- рыжие волосы. И даже Алгашик – брат-выглядел совсем ещё ребёнком, носился с другими мальчишками по степи, собирая отбившихся от стада овец и разоряя норы сурков.

–Смотри, – сказал он сестре как-то и вытянул вперёд руки, сложенные вместе ладонями, – чего нашли.

И, открыв ладошку, показал маленького, не больше месяца от роду, только-только прорезавшего глазки сурка.

–Зачем ты принёс его?– возмутилась тогда девушка.

–Тебе показать, – удивился её негодованию паренёк.– А что тут такого? Мартынбек тоже понёс .

–Они же такие маленькие, – попыталась объяснить брату Хайна.– Представь, если бы тебя отняли у семьи? Что бы тогда было с нами? И с тобой?

–Я бы горевал, – тихо вздохнул Алгаш.

–И мы-тоже. Теперь ты понимаешь?

И девушка, взяв лицо мальчика в ладони, заглянула ему в глаза.

Как же недавно это было!

А теперь…

За несколько дней её брат сильно вырос и переменился. Жестокая смерть отца суровой печатью омрачила ещё недавно сияющее детской наивностью лицо, нарисовав три мелкие вертикальные складочки на его выпуклом лбу. Уголки некогда смеющихся губ опустились, а чистый взгляд нежно голубых глаз посерел, словно мрачные тучи затянули его своей пеленой.

…В темноте пещеры раздалось слабое поскуливание, и два жёлтых тоскливых глаза устремили голодный взгляд в её глубь, туда, откуда доносились еле заметные запахи живой плоти, которая была совсем близко, нужно только подползти и вцепиться в неё всеми истосковавшимися по мясу зубами. Разорвать на кусочки сочную мякоть и уткнутся сухим носом в тёплую вязкую жижу.

Как учила его мать, старая волчица?

Слиться всем телом с окружающей его природой, стать незаметным и неслышным для всех. И тогда добыча сама попадёт тебе в лапы.

Облизнув сухим языком острый оскал, волчонок прижался тощим брюхом к каменистому полу и, сделав неуверенное движение вперёд, остановился. Тихое сопение и незнакомые запахи пугали его, совсем недавно оторванного от стаи, ещё не научившегося всем тонкостям охоты. Но чувство голода, больно вытягивающее внутренности, звало его вперёд и природные охотничьи навыки, заложенные с молоком матери, давали о себе знать.

Стать незаметным.

Распластавшись по холодным камням, волчонок вытянул шею и медленно пополз в темноту, ловя чутким носом вкуснейший аромат будущей жертвы.

Его первой жертвы.

Услышав учащённое дыхание, зверь остановился и прислушался.

В глубине кто-то, явно больше и, должно быть, сильнее его, издавал еле заметные, почти неслышные звуки.

Но это не важно.

Не важно, что соперник может быть больше.

Главное – внезапность.

Волчонок изо всех сил вгляделлся в глубокую темноту, но ничего не увидел, кроме каменистых выступов, скрытых чернотой.

Где же он?

Зверёныш посмотрел по сторонам.

Он точно должен быть где – то тут.

Зажмурив на мгновение глаза, зверь повёл носом.

О, этот сладостный запах еды!

Он даже услышал, как бьётся сердце в груди будущей жертвы, как кровь стремительным потоком течёт по его жилам, как…

Внезапным удар по голове не дал несчастному животному насладиться дурманящими его аппетит ароматами и он уронил морду прямо на камни, уткнувшись носом в растекающуюся под ним багровую лужу крови.

На высоком каменистом выступе зашевелилась чья-то тень и вниз спрыгнул мальчик лет двенадцати с камнем в руках. Наклонившись над волчонком, он высоко поднял своё оружие и ударил им прямо в широко открытые голодные глаза зверя. А потом, сдирая грязными руками с морды шкуру, жадно высасывал кровь из надкушенной жилки и рвал зубами жилистую плоть.