Лабиринты времени

–Да, вроде, бабу спёрли. На нашего и грешат, – буркнул тот и ловко подставил ногу под катящуюся прямо на него бочку с вином, уроненную неуклюжим Петро. Но чуток промахнулся и та, прокатившись в миллиметре от его ступни, продолжила стремительно катится к борту, сбивая с ног не успевших отбежать славличей.

–Эй, вы!– закричал Малыш и, рассталкивая поднимающихся людей, шустро подбежал к остановившемуся у преграды бочонку и, ловко перекатывая его на место, заворчал под нос:

–Принесла же нелёгкая! Вот руки бы вам пообрывать, криворуким!– выкрикнул он в сторону молодого славлича и показал большой волосатый кулак:

–Как дал бы щас!

Петро испуганно отступил назад, пропуская моряка, не заметив открывающийся позади себя трюм:

–Я это, того, -залепетал он, но, не успев договорить, упал вниз.

–Вот те!.. Бесы морские! Да что б тебя, неладная!.. Ёк макарёк! – услышали его глухие стоны, смешенные с довольно крепкими словцами хохочущие на палубе моряки.

–Того-того… Смотри, куда прёшь, бестолочь сухопутная! – наклонясь над отверстием в трюм кричит Малыш и возвращается к Дохлому:

–И чего шум подняли? Было б из-за кого! Из-за бабы! Тьфу, – сплюнул он: – Мать их налево.

–Цел? – подойдя к трюму, спросил Мудрояр.

–Да, вроде цел, – раздался из темноты глухой голос Петро.

–Давай, оглядись пока там, – попросил славлич и подозвал соплеменников:

–Давай, по одному. Осторожно только, мать их за ногу. Не хватало ещё шеи посворачивать в ихнем корыте.

И славличи, осторожно спускаясь по лестнице один за другим, вскоре оказались в тёмном, затхлом поиещении.

–Вроде как дочь вождя их, вон того, – кивнул Дохлый в сторону Мудрояра, наблюдая как тот последним осторожно спускается по скрипящей леснице.

На что Малыш, удивлённо присвистнув, поернул к собеседник голову:

–Так на кой он её притащил? Сидела б дома, кур пасла. Ну, или чего они там ещё делают. Пойдём, подсобим, что ли? А то, чую, наведут они шороху, а нам потом разгребать. – И, махнув рукой Дохлому, направляется к трюму.

Глава 10

-Что ты делала в степи? – обойдя девушку, спросил Теймур, словно острым копьём пронзая её взглядом.

–Я… я…– всхлипнула Хайна, потупив глаза, – я погулять вышла, – неожиданно решительно закончила она и, быстро посмотрев каюму в лицо, тут же опустила глаза.

«Надо же, как врать умеет, – удивился про себя Теймур и, подняв её голову за подбородок, тихо произнёс:

–Ты думаешь, я поверю тебе? Да?

Но, несмотря на, казалось бы, спокойствие в голосе, слова его звучали с такой угрозой, что девушка поняла, что лучше теперь ей не врать и быстро замотала головой.

–Тогда что же?– продолжил Каюм, продолжая сверлить её взглядом.

–Я… я … уйти хотела, – пролепетала несчастная и быстро шмыгнула носом.

–Почему же вернулась? – Посмотрев на тургарку, Теймур вдруг увидел в ней ту самую маленькую девочку, с которой вместе они шли когда-то по бескрайним волнам ковыля, покрываюшего южную степь.

«Почему он так спокоен?– изнывающе подумала девушка.– Лучше бы накричал, ударил…»

–Почему?– повторил Теймур, надеясь услышать, что она вернулась к нему.

–Мамка… и… и, – тихо всхлипнула девушка и замолчала, не силах говорить от сковавшего её горло кома.

Суровая правда больно ударила по самолюбию мужчины. Значит, если бы не её родные….

Он ей не нужен…

Да не всё ли равно?

Главное, она нужна ему.

И он знает теперь, как приручить эту дикую, прекрасную кобылицу!

–Умная девочка, – наклонившись к самому её уху, прошептал каюм, – умная и… красивая, – и, помолчав, добавил, – я не ошибся, когда выбрал тебя.

Хайна вопросительно вскинула на него полные блестящих слёз глаза и тут же потупила их под тяжёлым взглядом мужчины.

–Ты подаришь мне крепкого сына, – выпрямившись, решительно сказал Теймур, – наследника моей будущей империи. Можешь… – встал он за спиной девушки, – ты можешь делать всё, что хочешь, ходить в степь, ткать ковры, готовить еду. Чем ещё занимаются женщины?

Каюм взял её за плечи и, вдыхая дурманящий аромат ковыля и багульника, исходящий от тела девушки, блаженно закрыл глаза и продолжил:

–Можешь вообще ничего не делать.

Его руки слегка коснулись сине-зелёных следов от его пальцев, оставшихся на её шее после вчерашнего насилия, и спустились ниже, освобождая тело от тяжести рубахи.

–У тебя будет всё, что попросишь, – прошептал он, целуя Хайну в точёные плечи, – ведь ты догадываешься, как должна просить меня? Да? Но если, – тихий голос стал более угрожающим, и мышцы девушки интуитивно напряглись и вытянулись как тугая струна лука, – ты снова попытаешься удрать от меня, тебя поймают, приведут и, – Темур неожиданно нежно провёл пальцем по изгибу шеи пленницы, – нет, я ничего тебе не сделаю.

Шурша, рубашка тяжело упала на пол, обнажив крепкое, загорелое тело девушки с высоко поднимающейся от тревоги грудью.

–Я могу быть нежным, – прошептал мужчина, обнимая Хайну за талию и, делая поглаживающие движения по её животу, вдруг так сильно сжал её, что девушка почти не могла дышать, а он, неожиданно больно укусив её за плечо, жёстко продолжил:

–Но твои родные… Сначала я прикажу отрезать им фаланги пальцев на руках и ногах, затем кисти и ступки, а потом отвезу далеко в степь и брошу на пиршество степным волкам и орланам. Ведь ты не хочешь, что бы они стали чьим – то обедом? Ну, или ужином?–ласково закончил он, нежно слизнул выступившую на плече девушки каплю крови.

…В тёмном трюме корабля осторожно ступают славличи во главе с Мудрояром и с держащим в руках фонарь купцом.

Неожиданно возникший за рядами бочёнков шорох заставляет их остановиться и замереть. Стараясь угомонить клокочущее от напряжения сердце, Торвальд недоумённо переглядывается с идущим рядом с ним матросом, с опаской оглядываясь на вдруг засветившегося от радости славлича.

–Это Йорка! Точно, она, – кричит вождь и быстро идёт в ту сторону:

–Девочка моя, это ты, да? Не бойся, голубка, мы идём.

Быстро передвигаясь по трюму и натыкаясь на сваленный товар, он заглядывает за бочки.

Удивлённый шумом не меньше славлича, Торвальд поднимает фонарь выше, стараясь разглядеть место, откуда он идёт. Словно услышав голоса, шуршание на мгновение прекратилось, но затем стало ещё громче и сильнее.

–Куда ты её спрятал? В бочку? Размазать бы тебя по стене, дрянь ты этакая. Или лучше к медведю в берлогу, – с ненавистью смотрит Мудрояр на Купца, так сверля его взглядом, что тот ни капли не сомневается в правдивости его намерений.

Представив картины расправы, купец пожимает плечами, однако ничего не понимая и прокручивает в голове один и тот же вопрос: «Что это за хрень шумит?»-и вдруг неожиданно чувствует, как что-то мягкое касается его босых ног.

–Эй, – кричит он Дохлому, – ну-ка, посвети маленько.

И, наклонившись ниже, видит, как у его ног шевелиться тёмная масса.

–Что за!?– раздаётся возмущённый крик одного из славличей и в свете опущенных фонарей все видят, как из-за бочек выбегает большая жирная крыса.

Ещё одна, ещё…

Они шустро пробегают между испуганно прыгающих ног людей.

– Крысы!– вопит Дохлый, роняет фонарь и поворачивает назад.

–Тьфу ты, леший тебя налево, – сплёвывает Торвальд, – Крысолова сюда! Вот сколько раз говорил, кота завести надо. У тебя кота нет?– неожиданно обращается он к Мудрояру.

–Да ну тебя, – машет тот рукой и, вздохнув, идёт обратно, – нет её здесь. Пошли, ребятки.

Когда лодка со славличами возвратилась на берег, там всё ещё толпилось с десяток любопытных, судача о происшедшем. Люди Торвальда неторопливо тащили труп погибшего раба с привязанным к его шее тяжёлым мешком к реке, оставляя на песке глубокий след.

–Эй! Стой!– закричал Мудрояр, махая руками в их сторону.

–Ну, что ещё, – недовольно забурчал купец.

–Нож-то, нож верни! Я за него честно заплатил.

–Да отдайте ему, – машет рукой Торвальд и отходит в сторону, наблюдая, как надзиратель, отряхнув руки, вытаскивает из шеи трупа острое лезвие и протягивает Мудрояру, который брезгливо морщится, оглядываясь на сородичей, в надежде, что они избавят его от возможности быть испачканным, но те отворачиваются, как бы ни замечая его молчаливой просьбы.

Пока вождь неуверенно мнётся, к нему подходит Ратибор и, просто взяв оружие из рук балта, вытирает лезвие о свою куртку и протягивает рукояткой Мудрояру:

–Слышал, дочь твоя пропала.

–А ты знаешь что? – с надеждой посмотрел тот на иирка.

Уловив краем уха разговор, Торвальд настороженно вытянул шею в их сторону и, прислушиваясь, осторожно подошёл ближе.

– Может и знаю. Да то ли?-задумчиво оглядевшись по сторонам и увидев подошедшего к ним купца ответил охотник, пристально посмотрев на балта и отметив еле заметный испуг, промелькнувший в его взгляде.

Не скрывая надежды, Мудрояр нетерпеливо взял молодого охотника за руку и, оглянувшись на Торвальда, отвёл его в сторону:

– Не томи, говори, что ведаешь. А мы уж решим.

Ничего не отвечая, Ратибор сел на песок лицом к воде и с силой бросил плоский камень на речную гладь, наблюдая, как чернокожие люди на лодке раскачивают со всей силы убитого накануне раба и швыряют его тело далеко в реку, которое громко булькнув, медленно погружается в воду, унося с собой неразгаданную загадку ночного проишествия.

– Не спалось мне, -дождавшись, когда последние круги на реке разойдутся, начал иирк, рассказывая будто бы реке, – вот и бродил. Присел на берег, думу думаю. Вижу, а со стороны леса паренёк идёт. Росту невысокого, тоненький такой. Я ещё подумал, будто на девку похож, только в платье мужском.

–Йорка. Точно она, – закивал головой Мудрояр.

–Йорка?– переспросил его Ратибор.

–Дочка, кликают так.

Опустив глаза, иирк скрыл от присутствующих неожиданно нахлынувший на его лицо прилив крови и задумался, вспомнив белокурые локоны: « Йорка, значит, Йорочка….»

– Ну, дальше-то что? – нетерпеливо прервал его размышления купец, но Ратибор повернул к нему лицо и посмотрел так, будто бы точно знал о его причастности ко всему, что торгаш, потупив глаза, быстро отошёл в сторону, а охотник продолжил, обращаясь к Мудрояру:

– А тут из воды чудо выползает. Клешни такие, как у рака, только огромные, как… как…

Ратибор оглядывается.

–О! Как корабль. Только меньше чуть.

–Да, да, – перебивает Торвальд, – сам слышал, Есть такие, я сам… – и, желая перевести тему, открыл было рот, что бы поведать всем свои знания о морских тварях, но славлич, призывая его замолчать, нетерпеливо замахал на него руками и с надеждой обратился к Ратибору:

–А Йорка-то что, дочка?

Глубоко вздохнув, тот задумался, оглянулся вокруг себя и указал в сторону леса:

–Туда. Точно, в ту сторону побежала.

И тут же все слушатели, словно по команде, повернули головы в сторону леса, словно ожидая увидеть убегающую от чудища девушку.

–Значит, в лес,– кивнул славлич, – ну, лес нам дом родной, выведет. Спасибо тебе, коли всё так, как ты говоришь, – лёгким поклоном головы Мудрояр поблагодарил охотника и повернулся к соплеменникам:

–До дому, братья, а по дороге разделимся.

И, радостно переговариваясь, группа славличей направилась к стоянке, а Ратибор, отряхнувшись, встал и задумчиво направился в сторону оставленного им у берёзы коня. Однако вскоре его догнал один из слушателей и, семеня рядом маленькими шажками, с любопытством спросил:

–А этот – то что?

–А? – не понял иирк, занятый воспоминаниями о прекрасной славличанке.

–Ну, тот, который с клешнями?– не отставал мужчина.

–А! Тот…, – протянул иирк и, быстро сообразив, махнул рукой в сторону воды. – В реку уполз. Поползал, поползал по берегу и нырнул обратно, – и, отвернувшись от надоедливого любопытного, спокойно продолжил путь, оставляя в мокром песке глубокий след.

Однако того явно не устраивает такой ответ и он, немного подумав, догнал охотника:

–А как же.… А раба-то кто же?

Начиная закипать от недовольства, Ратибор не сбавляя ход непонимающе посмотрел на него:

–Какого?

–Ну как же… – кивнул мужчина на окровавленный песок, всем своим видом показывая, что что-то в истории Ратибора его не устраивает.

Немного подумав, иирк быстро оглянулся и, пожав плечами, собрался было продолжить свой путь, но , увидев готовящегося сесть в лодку Торвальда, остановился:

–А я почём знаю?– и, повернувшись к слишком любопытному мужчине, угрожающе положил руку на рукоятку ножа.– Слушай, иди-ка ты отсюда, а? Пока по шее не получил.

И тот обиженно отошёл в сторону, а Ратибор приблизился к слышавшему их разговор купецу, который, прищурив глаз догнал иирка и, схватив его за руку, оглянулся и быстро зашептал:

–Ты ж на берегу был. А у меня финансовые потери, попорченный так сказать, товар. Я ж должен как-то возместить свой ущерб. Кто его, – кивает он в сторону реки, – а? Ты мне только скажи. Я больше никому. Зуб даю.

–На кой он мне?– усмехнулся иирк, освободив руку и продолжая путь.

–Кто?– остановился Торвальд, не поняв вопроса, и тут же догнал уверенно шагающего Ратибора.

–Зуб твой, спрашиваю, на кой он мне? – повторил охотник, смотря в перёд мимо торговца.

–Ну, это так, типа клянусь, что ли. Ты не думай, я же не просто так. Отблагодарю.

–Да что ж вы пристали-то все ко мне!– останавился Ратибор и повернулся к идущему рядом купцу. – Я надсмотрщиком не нанимался. У тебя свои есть. С них и спрашивай, – и, наклонившись ниже к Торвальду, тихо закончил:

–Спасибо скажи, что правду скрыл о твоём безобразии.

Не ожидая такого поворота, купец останавился и испуганно посмотрел на мужчину.

–Я… я, – неуверенно начал он, быстро соображая, что по чём. Однако Ратибор, широко улыбаясь, по- приятельски похлопав его по плечу, рассеял его страхи:

–Не боись, не выдам, – и, наклонившись к самому уху, прошептал:

–У меня свой интерес.

Глава 11

Сверкающе-золотой диск солнца медленно выполз из-за простилающейся по всему горизонту степи, рассеивая остатки безвольно отступающей ночи.

Где-то далеко, там, где бескрайние дали скрыты от людских глаз, еле слышный топот десятков резвых скакунов и клацанье стальных мечей о сверкающие чешуйки кольчуг разбудил спящие курганы, возвещая природе о приближении чего-то могучего и многочисленного.

Встревоженные гулом, любопытные сурки замерли, перестав тереть свои острые носики, вытянули шеи и сложили на груди мохнатые лапки, растопырив ушки навстречу приближающемуся шуму. Ещё немного и самые шустрые из них нырнули в глубокие норки, скрытые от хищников пучками зелёного ковыля. Мгновение – и замешкавшиеся в своём любопытстве зверьки были растоптаны пронёсшимся на огромной скорости отрядом хорошо вооружённых воинов и мокрые кровавые пятна, да разорванные шкурки с вылезшими из них внутренностями – вот и всё, что осталось от случайных жертв не случайного нашествия.

Слетевшиеся тут же на вкус халявного пиршества вороны, базарно ругаясь и хлопая крыльями, торопились вырвать друг у друга кровавые ошмётки и тут же проглатить их, стараясь набить пустую утробу как можно плотнее. И уловивший лёгкий запах мертвичины старый драный лис тут же ловко прискакал на трёх кривых лапах, смачно облизнулся и, подползя на впалом брюхе ближе, кинулся в самую гущу делящих добычу птиц. Пронзительно крича, вороньё, удручённое прерванным обедом, взметнулось вверх и, кружась над неожиданным захватчиком, с жалостью наблюдало, как тот слизывал с травы остатки пиршества и раздирал острыми зубами парочку их собратьев, волею судьбы оказавшихся на месте обеда.

Впереди всадников показались круглые крыши разноцветных юрт. Яркими пятнами раскинулись они по ещё зелёной степи, не ожидая уже приближающейся к ним беды.

–Окружить, – быстро скомандовал Теймур, – и не выпускать никого.

Отряд из нескольких групп вооружённых тургар на ходу рассредоточился по группам и те поскакали в разные стороны, окружая коган на расстоянии.

Теймур с Учителем и ещё десяток воинов резко замедлили шаг и стройным клином медленно направились к центральной юрте, куда уже сбегались заметившие нежданных гостей местные тургары:

–Чего это они? Никак Теймур?

–Сын старого каюма из соседнего когана?

–А сам-то каюм? Не видели?

–Случилось чего?

Спешившись с лошадей у юрты, воины выстроились по обе стороны от её входа, из которого спустя секунды вышел сам Асан- местный каюм.

–Мы не ждали тебя, – улыбаясь, распростёр он объятия Теймуру, недоумённо осматривая его отряд. – Что привело тебя и как поживает твой достопочтенный отец?

Вплотную подойдя к Асану, Теймур закатил глаза к небу, развёл руки ладонями в верх, а затем смиренно сложил их крест на крест на груди:

–Он покинул нас. И теперь пирует с принявшими его в своих юртах богами.

Отдав жестом дань усопшему, мудрый каюм, сразу смекнув, что к чему, пригласил молодого человека к себе в жилище, обведя взглядом собравшихся:

–Что ж, почтим его память чаркой доброго кумыса.

…По уже высохшей от жаркого солнца траве быстрым шагом Йорка шла в сторону родного селения, срывая с кустов созревшие ягоды. Неожиданно далеко впереди среди зелени она увидела будто бы мелькнувшее белое платье и, обрадовавшись предстоящей встрече хоть с каким –нибудь человеческим существом, бросилась бежать прямо через кусты:

–Эй! Подождите! Подождите меня!

При быстром беге девушка не заметила торчащий из земли острый камень и, спотыкнувшись об него, упала на землю, ударившись головой о поваленый ствол дерева. Острая боль иглой пронзила её мозг и Йорка закатывает глаза, распластавшись на влажной от росы траве.

Окутавшая темнота полностью поглотила её сознание и, проникая глубоко в голову, унесла в безбрежный океан воспоминаний.

Ночной лес…

Костёр…

Старик…

Разлетающееся с противным криком вороньё…

Жар…

Свет…

Много света…

Йорка открыла глаза и тут же поймала взглядом коснувшейся её лица луч солнца, отчего сильно зажмурилась и прикрыла лоб рукой. Потом открывает один глаз, другой… Осматривается и находит причину своего падения:

Чёрный сверкающий куб, острым углом торчащий из-под земли.

С идеально ровной и гладкой поверхностью…

Рассмотрев его со всех сторон и даже приложив к уху, девушка не находит нечего для себя интересного, отбрасывает в сторону, встаёт, отряхивается и, потирая краснеющуюся выпуклость на голове, продолжает путь. Но через несколько метров она, словно почувствовав силу притяжения, останавливается, возвращается за своей находкой и бросает её за пазуху: «Бабе Йоге покажу», – думает Йорка, поёжившись от исходящей от предмета приятной прохлады. Передёрнувшись, она хочет достать куб, но тут же отдёргивает руку, ощущая вдруг сменивший прохладу неестественный жар,.

«Что за?!» – только и успевает подумать она, как её глаза округляются ещё больше, увидев возникшее за воротом рубахи разноцветное свечение. Осторожно засунув руку внутрь, Йорка нащупывает прохладный, несмотря на жар, куб и вытаскивает его наружу, наблюдая, как разноцветные лучи выходят из его сторон и фокусируются в мерцающий шарик, который зависает в воздухе прямо перед её лицом. Замирая от нетерпения, девушка протягивает к нему руку, пытаясь дотронуться, но…

Шарик отскакивает в бок и начинает кружиться и прыгать из стороны в сторону.

Изумлённо раскрыв глаза, Йорка опускает руку, наблюдая за его движениями, но неожиданно Шарик замирает и зависает прямо у её носа.

–Ну, чего стоишь? – раздаётся из его глубины тоненький писк. – Пошли, что ли!

Вздрогнув, девушка подаётся назад: « Никак, злые духи задурманили. Закружить хотят, из лесу не дадут выйти».

И, закрыв глаза, она торопливо складывает ладони перед грудью и начинает тихо бормотать:

–Бог солнца наш милостивый, спаси и защити от нечисти невиданной…

–Это я-то нечисть?– возмущённо перебивает её Шарик и, стремительно подлетев в плотную к её лицу, неожиданно визгливо и в то же время грозно кричит:

–Сама ты нечисть, лахудра лесная!

То ли испугавшись его окрика, то ли от перегрева, Йорка, так и не ответив на его безосновательное высказывание, медленно оседает без чувств на землю.

Не ожидав такой реакции на своё появление, Шарик подскакивает к ней по воздуху, и, тяжко вздохнув, восклицает:

– Ну вот, начинается! Всегда одно и то же! Эй! Мадам! Фройлен! Или как вас там… Сударыня, что ли?

…-Ты умный каюм, – усаживаясь на подушки, осторожно начал Теймур, – поэтому я скажу тебе прямо.

«Доверять или нет»? – подумал он, глядя в хитрые глаза старика и, словно ища ответа, посмотрел на безмолвно стоящего у стены Учителя.

«Помни, тот, кто сегодня был другом, завтра может стать врагом. Не доверяй никому, даже самому себе», – вспомил юноша его слова.

–Когда-то на одном из сходов ты говорил, – собравшись с мыслями, начал молодой человек, – мы-великая нация, существующая тысячи лет. Но что нам осталось? Пустынные степи, единственным богатством которых является ковыль? Не ты ли мечтал о возвращении былой власти нашему народу?

Прищурившись, Теймур смотрит прямо в глаза собеседнику и видит в них именно то, что хотел увидеть: вспыхнувший огонёк алчности, долго таившийся где-то в глубине его души. «Я не ошибся в нём»,– удовлетворяется мужчина и продолжает вслух:

–Если мы объединим наши коганы, у нас будет самая многочисленная конница.

–Без оружия она ничего не стоит, – неожиданно перебивает его Асан, размышляя: «А этот малый честолюбив, не то, что отец».

–За нашу разноцветную шерсть мы получим много золота, на которое сможем закупить у фраков стальные мечи и кольчуги, – ничуть не задумываясь, словно ожидая такого вопроса ответил Теймур.

«Хорошо подготовился, чертёныш», – зло усмехнулся про себя каюм, а в слух продолжил:

–Даже если я и помогу тебе здесь, на западе ты столкнёшься с иссидами. А они испокон веков были воинами и не было равных им в бою. Вспомни, кто разбил нас в великой битве?

–Это было давно, – задумчиво произнёс Теймур, – и кто знает, что изменилось с тех пор?

–Ты прав, кто знает…

–Долгие годы, пока правил мой отец, – Теймур легко коснулся губ руками и воздел их к небу, – да почи он с миром в небесных садах.

–Да почи он с миром, – эхом повторил старик, поцеловав кончики пальцев, и сложил их крест на крест на груди, опустив голову.

–…я, – продолжил молодой воин, – готовился к великой войне. Тебе, конечно, известно, какими знаниями владеет мой учитель. Они помогли мне стать лучше других. Разве знаешь ты кого-либо сильнее и ловчее меня?

Уверенным движением рук молодой каюм распахнул расшитый халат на груди и, играя стальными мускулами, дерзко посмотрел на старца, словно спрашивая: « Посмотри, старик, моё тело, крепкое, как сталь, ищет простора для молодецкой удали. Разве место ему в диких степях? Разве не достойно оно права называться властителем всего мира?»

«Да, верно, слава о твоей силе идёт далеко впереди тебя, – завистливо подумал Асан, наблюдая за игрой молодых мышц, – так же, впрочем, как и о том, какую цену ты заплатил за неё».

Скользящий взгляд старика в сторону неподвижно стоящего с закрытыми глазами Учителя не ускользнул от наблюдающегося за ним Теймура.

–Так каков будет твой ответ, мудрый Асан?-просто спросил он, запахивая халат.

«Если я откажусь, то не выйду из юрты живым, – подумал старик, перебирая костлявыми пальцами перламутровые чётки. – А соглашусь, кто знает? Может и удастся обхитрить этого задиру и поставить его на место. Надо втереться к нему в доверие, узнать слабые стороны. Ведь должны же они быть? И тогда…». – Расчётливые мысли предательски полезли в его седую голову, однако лицо со словно приклеиной улыбкой, осталось таким же невозмутимым, как и в начале беседы.

–Ты ведь не оставляешь мне выбора? – спокойно спросил он молодого каюма. – Не так ли?

Вместо ответа Теймур прикрыл,, а затем открыл глаза и еле-заметно покачал головой.

–Я так и понял, – вздохнул Асан и решительно ответил, – что ж, я соберу всех каюмов на общий сбор и дам людей в твоё войско. Кого – выбирай сам.

И, наблюдая, как юноша поднялся и направился к выходу, подумал: «Что же на самом деле стало со старым каюмом?»

…Шарик завис над лежащей без сознания девушкой, крутанулся вокруг неё и опустился ниже. А затем стал расти, расширяясь всё больше и больше. И когда размеры его прервысили первоначальные в несколько раз, вся его сущность затрепетала и…

Выплеснула на Йорку тугую струю искрящейся в лучах солнца воды.

А Шар тут же сдулся.

Захлёбываясь от попаших в рот и нос капель, девушка открыла глаза, перед которыми, звонко хихикая, весело прыгал Шарик.

–Кышь, кышь, тебя!– закричала девушка, бойко вскочила на ноги и бросилась бежать через кусты.

–Постой! Куда же ты! – запищал ей вслед скачущий за ней Шарик, ловко увёртываясь от пружинистых веток деревьев, норовящих ударить его по гладким бокам.