Полная версия
Виноградные грезы. Обрести и сохранить
– Возьми, – мягкий голос сквозь туман.
Я не отрубился? Жаль.
Когда повернул голову, словил очередные вертолеты.
В проеме силуэт. Ари? Она протягивала мне стакан. Ари… Я конченый мудак. Прости, Ари. Я думал, что уехал черт знает куда, я поверил: ты предала меня. Но ты не могла, да? Не могла, Ари…
– Стиви, выпей воды.
«Стиви». Французский акцент. И восточные нотки дорогих духов. Страшно вдыхать, вдруг предъявят счет.
Софи прошла в ванную. Включила подсветку над зеркалом. Холодный искусственный свет подсветил бронзовую кожу и гладкие локоны. Неземное создание. На секунду я подумал, что она проводит меня на тот свет.
Но Соф присела на край ванны и протянула мне стакан. Винтажный, с замысловатыми узорами. В стиле Софи Штерн.
– Не надо, – прохрипел я, – разо…бью.
Соф склонила голову. Мягко улыбнулась. Все же рада видеть? Я поморщился. На балконе она собиралась меня поцеловать! Конечно, она рада. Надо как-то объяснить… Между нами все…
Софи шумно вдохнула, и ее идеально-округлая грудь дернулась в шелковой ночнушке. Капелька пота сверкнула меж ложбинок, у родинки… Член вяло дернулся, а я нахмурился. Нет. Перебьется.
Я схватил воду и залпом выпил. Ледяная. Охладила. Вызвала новый приступ рвоты. Я отвернулся и сблевал в унитаз выпитое только что.
Соф безучастно смотрела, как я прислонился затылком к стене. Вот что ждет меня после срыва: алкоголь, похмелье, алкоголь, похмелье. Презрение к себе. Провалы в памяти. Этого я и хотел, верно? Чтобы физически не осталось сил думать о том, как…
Прежде чем отрубиться, я сказал:
– Ты не могла меня предать.
– Ты не могла меня предать, – повторил шепотом.
Я считал себя хорошим человеком. Я был хорошим человеком, когда в мой мир ворвалась Аристель. Милая, наивная. Ангелу нужно соответствовать. Не проще ли испортить ангела?
С приезда в Нью-Йорк минуло несколько часов, я протрезвел, эмоции утихли. Пораскинув мозгами, я осознал – Ари бы спрятала наркотики: она не в состоянии жесткой ломки, чтобы творить глупости. Я в любой момент мог открыть комод. И раньше мне не удавалось найти ее тайники.
Она бы не сбежала из своей страны просто так, не смогла бы играть со мной и не осталась бы в Америке без веских на то причин. Я чувствовал это.
– Стиви, ты как?
И едва не совершил непоправимое.
Сексуальное тело в ночнушке цвета шампанского, убранные в пучок темные локоны, миндалевидные глаза, пухлые губы, вздернутый носик, татуировки… Софи выглядела так же роскошно, как и вчера, но все, что я испытывал – ненависть к себе. Приехал, испортил вечер… Я потеребил ворот рубашки, а Соф спокойно разложила по тарелкам лазанью.
– Как я оказался на диване?
– Вызвала персонал в номер. Они тебя перенесли.
Я кивнул. Ничего не было! Но все равно надо стереть неловкую ночь из памяти. Надеюсь, Ари никогда ничего не узнает.
– Извини, Соф, я… – Я – что? Блевал вчера в твой унитаз? А в твои уши несколько долгих месяцев, пока снова не встретил Ари. И хочу обратно, к ней. – Мне нужно в Лос-Анджелес.
Софи склонилась над лазаньей, отрезала кусочек и отправила в рот.
– Соф… Прости.
Пиар держал ее рядом или настоящие чувства, но струна лопнула.
– Прекрасно! – Софи кинула вилку и под звонкий удар металла о тарелку направилась в гостиную. Достала из сумочки сигареты.
Я любовался кошачьей грацией и плавными изгибами спортивного тела. Идеальная пустышка со слезами на ресницах.
– Ты делаешь мне больно, ты знаешь? Я люблю тебя, Стив…
Как не вовремя.
– И мне неприятно… – Она щелкнула зажигалкой.
– Я просил тебя не курить рядом со мной! – Выхватил сигарету, потушил о край пепельницы. – Как шлюха!
– Разве я не твоя шлюха, Стивен Рэтбоун? – спокойно отреагировала Соф. – Приходишь когда удобно… исчезаешь, не звонишь, оставляешь странные сообщения на автоответчике… Я думала, все кончено.
– Почему впустила меня?
Миловидные черты исказила печаль. Мы оба знали: если бы не впустила, я бы устроил скандал в отеле. Но мои мысли сейчас занимала Ари. Она не принимает наркотики, она не…
– Надеялась, ты дашь нам второй шанс. – Плечи поникли, ресницы влажные. Но Соф все равно говорила с достоинством. – Это правда все?
– Правда. – Я надел пальто, пропахшее алкоголем и дорогими духами. А вчера пальто хранило аромат Ари… – Хватит! Я устал врать ей, тебе, всем! Прошу простить за беспокойство, мисс!
– Ей? Ты о той девочке, да? Ты променял меня на нее? Серьезно?
Я покинул номер, ничего не ответив.
Больше не хотелось уладить конфликт и соврать о любви, только бы было куда прийти, если Ари бросит меня. Бросит. Я содрогнулся. Когда я потерял ее и понятия не имел, где она находится, надежда казалась сильнее, чем сейчас. Тогда я не знал, какой сильной Ари стала.
В Эл-Эй я прилетел в обед. Принял душ и дважды почистил зубы, выдворяя запах перегара. Пропустить бы стаканчик, для храбрости… Я мотнул головой и включил кофеварку.
Хм, не поздно сбежать из города, пропасть на неделю-две… Но сбегать – по части Ари. Я пнул столешницу. И почему не поехал домой? Сдался мне этот Нью-Йорк и эта Софи Штерн!
Телефон я так и не включил. А вскоре топтался у квартиры Ари. Страх парализовал. Боялся девчонку, которую обидел! Так сильно я боялся маму, когда она сердилась на мои шалости. Мама не воспитывала меня в строгости, она «добрый полицейский». И от стыда за проказы всегда горели уши. Для своей мамы я хотел быть лучшим. Для Ари – тоже.
Постучал в дверь – ничего. Пару секунд постоял и повернул ручку: оказалось, не заперто. В квартире тихо. Пахнет выпечкой. Куртка на вешалке. Ари дома, но в каком состоянии…
– Милая? – Я выругался – что за клише. Голос получился сдавленным и полностью выдал мое волнение. – Ты дома?
Она сидела на диване и пила какао. Из-за макияжа и строгого наряда – песочного цвета кофты и юбки-карандаш – казалась взрослее; образ дополнила прическа – легкие волны в стиле пятидесятых.
Куда-то собиралась, но в последний момент передумала? Ари смотрела в стену и никак не отреагировала на мое присутствие. Я подошел ближе и, наклонившись, поцеловал Ари в щеку. Не возразила.
Следовало извиниться, сказать, что я не должен был грубить и не верить, что во всем виноваты триггеры, Аарон, моя вспыльчивость… Но язык не подчинялся. Сглотнув горькую слюну, я выдавил:
– Привет.
Ари поставила чашку на стеклянный столик и взяла пачку сигарет. Когда я представлял Аристель во время трехлетней разлуки, она выглядела именно так: гордая, самодостаточная, неприступная.
– Ты изменил мне.
Я поперхнулся воздухом:
– Что? Нет!
Ледяное спокойствие пугало сильнее истерик. Ари вытащила одну сигарету, щелкнула зажигалкой, закурила. Я открыл рот, но сразу закрыл. Да, милая, не имею никакого права указывать тебе, что делать.
– Стивен. – Она выпустила кольцо белого ды-ма. – Мне казалось, я слабая личность. Наркотики и прочее… А ты повзрослел. Спонтанные поступки – не про тебя.
– Ничего не было, клянусь! – Я повысил тон, сцепил руки в замок. – Понимаю, как это выглядит, но я приехал и вырубился. Клянусь тебе!
Черт побери, вот так ирония! Копирую ее вчерашнее поведение. Не знаю, как доказать свою невиновность. У меня есть свидетель – Софи. Но вряд ли обиженная модель выступит в мою защиту.
– Когда ты узнала эту информацию?
Сука Штерн! Решила нагадить напоследок!
– Несколько часов назад, – уклончиво ответила Ари.
– Кто тебе сказал?
Пальцы чесались заказать билет в Нью-Йорк и придушить Софи.
– Забыл, кто ты такой?
Я не решился посмотреть Ари в глаза.
Она хлестко бросила:
– Ты звезда, Рэтбоун. – Моя фамилия прозвучала ругательством. – Газеты узнают все раньше тебя самого. И единственное, что тебя волнует, – кто мне сказал?
– Ари, я…
– Мало того что ты не поверил мне… Ты клялся, что с той моделью все кончено. – Аристель помахала сигаретой: – Ложь, ложь, ложь.
Затушив окурок о край стола, Ари достала из-за спины кипу снимков, вероятно, напечатанных на домашнем принтере, и кинула мне в лицо. Снимки цветастым веером разлетелись по гостиной.
Я взглянул на фотографии, и легкие будто высохли. Пытался вдохнуть, но не мог. Моя жизнь – карточный домик. Ветер – и бам. Я поднял одну фотографию. Снимки нечеткие, но на них можно распознать Софи… и меня. Мы стоим на балконе. И Софи тянется, чтобы меня поцеловать. Фотографировали из соседнего номера. «Жаль, не успел позвонить Шону и выкупить снимки», – пронеслось в голове. Но я одернул себя – не смог бы долго врать Ари. Рассказал бы ей, что ездил к Софи. И ничего не было.
– После этого, – я провел ладонью по взмокшему лбу, – я ушел блевать и отрубился. Утром уехал. К тебе.
Ари молчала. Ее темные глаза ничего не выражали. Вот что она чувствовала, когда я уходил вчера, – конец, и ничего нельзя исправить. Ну же, Ари, кричи. Ори на меня! Ударь! Сделай что-нибудь, и я буду знать: не все потеряно… Она оставалась отчужденной. Сидела и глядела в одну точку.
Вдруг Ари улыбнулась. Она встала, подбежала и обняла так, как обнимают на перроне – часто в последний раз. В последний раз. Я крепко обнял мой солнечный свет, утопая в родном цветочном аромате. Не отпущу. Не отдам никому.
Но Ари выпуталась из моих рук, и сил ее держать не осталось. Я сел на край дивана и пнул ближайшие фото. Челюсть заболела – сильно стиснул зубы. Почему Ари не верит мне? Да, на вилле Джерада я изменил, но все было не по-настоящему. А она верит, что я способен… Меня опять замутило.
Ари тем временем подняла один из снимков, села на другой край дивана и принялась разглядывать изображение. Наверняка она занималась этим все утро. Разбивала свое сердце снова и снова.
– Если ты не общался с Софией, почему поехал к ней?
– Со́фи, – автоматически поправил я.
– Со́фи, – повторила Ари. – Верно.
Она коротко, невесело рассмеялась.
И было в этом смехе столько слез, пролитых из-за меня. Хватит на целый океан. Вскочив, я вырвал из ее рук фотографию и кинул к стене. Ари вздрогнула. Секунду мы непрерывно смотрели друг на друга. Она сдалась первой – отвернулась.
– Вспомни, что я говорил тебе. – Ари попыталась встать, но я наклонился и обнял ее. – Тот вечер, свидание, – шептал ей в волосы. – Я назвал тебя самой дорогой мне, самой нужной… – Я помолчал, слушая ее сбитое дыхание. – И я до сих пор так считаю, Ари. Я люблю тебя, а вчера… Я напился. Мне захотелось сбежать, уехать… Утром я понял, какую ошибку совершил, какую боль причинил тебе. Мной руководил алкоголь. Обида на прошлое, на Аарона. Я знаю, ты не употребляла, я верю тебе.
Ари молчала, и я подумал, она поняла. Она всегда была сильнее меня. И готова дать нам шанс. Разобраться… поверить друг другу. Но когда разжал пальцы, Аристель забралась подальше на диван.
– Перестань причинять мне боль. Не унижайся. – Отстраненно, как суфлер, повторила мои слова, сказанные ей вчера. Злая ирония.
– Ари, – я сорвался на хрип, – мой друг… Аарон… Он… умер из-за наркотиков. Мне стало страшно, что с тобой будет так же, а потом я напился и… – Не зная, что еще сделать, я встал перед ней на колени и в отчаянии выкрикнул: – Я верю тебе! Прости меня…
– Клянусь любовью к тебе!
– Ты еще на колени встань.
– Я встану!
Господи…
– Люблю тебя. – Она спустила ноги на пол, и я обнял их. – Только тебя.
– Встань, пожалуйста, – сипло попросила Ари.
Она не гнала меня, не кричала, не бросала обидные слова. Не была мной. Она лишь слабо улыбнулась, закатала рукав и встала. Я тоже вскочил.
Пусть эта история сблизит нас. Клянусь, я отпущу Аарона. И не усомнюсь в Аристель. А она обязательно расскажет мне о жизни до меня, и все будет хорошо…
– …Что это такое? – Я держал Ари за руку, мгновение назад крепко сжимая ладонь, а сейчас смотрел на вздутую вену в сгибе локтя: разорвался сосуд, рухнули мои надежды. – Ты кололась?
Перевел глаза на ее лицо и увидел только профиль – Ари отвернулась, кусая губы. Она ответила ровно, без эмоций:
– Ты ушел. Мне было плохо. Не пропадать же добру. Могла нюхнуть, но так ярче.
– Больная совсем?! – заорал я, отпрянув. Все встало на свои места – и ее спокойствие, и ее отстраненность. – Ты забыла, через что нам пришлось пройти, чтобы ты оставила наркотики?!
– Нам? – передразнила она. Повернулась, смотрела с вызовом. – Ты все равно сделал это снова.
Обескураженный, я не понимал, о чем она говорит, и Ари тихо пояснила:
– Предал меня.
– Какая разница, что я сделал?! – Воздуха чересчур много, я давился, кашлял. – Речь идет о твоем здоровье! О твоей жизни! ТЫ начала это! Я правильно сделал, что не поверил, потому что я, черт возьми, оказался прав!
– Заткнись! – крикнула Ари. Она всхлипнула и закрыла лицо.
Видимо, наркотики прекратили действие, и вернулась настоящая Ари – истеричная, слабая. И просто дура.
– Ты клялась мне! – Схватив пульт от телевизора, я кинул его в стол. Мой крик смешался со звоном стекла: – Клялась!
АриСтивен громил комнату, а я сидела, запустив руки в волосы, и боялась дышать. Он любил меня. И я любила его.
– Эгоистка!
– Убирайся, – попросила, свернувшись клубочком на диване.
Знобило. Догнаться бы. Я стучала зубами и утирала слезы.
Плохо не только от окончания прихода, но и от ощущения дежавю: ярость Рэтбоуна напоминала поведение Карлоса. Я боялась, что он, мой Стив, не совладает с собой на этот раз. Вероятно, я заслужила. Наверное, я правда ужасна. Не смогла вписаться в его мир. Мечтала быть с ним, с обычным человеком, но он всегда больше, чем Стив, он – Стивен Рэтбоун. Моя любовь однажды наскучила ему, поэтому он пошел на измену, выбрав этот легкий способ выкинуть меня из своей жизни. Ему надоело вновь. Повторим сценарий, незачем выдумывать что-то новое. Лучший вариант, как расстаться с надоедливой девушкой… простите, фанаткой.
– Уходи.
– Хочешь, чтобы я ушел? – уточнил Стивен. Его грудная клетка вздымалась под тяжестью сбитого дыхания. Он слышал только себя, не пытался понять причину, по которой я приняла наркотик, да и таким образом, чтобы он увидел. – Мне уйти, Ари?!
– Да. Да, я хочу, чтобы ты ушел!
– После всего? Я спас тебя! Я вытащил тебя со дна! – То ли от бессилия перед ситуацией, то ли от задетого самолюбия он активно жестикулировал и давился возмущением.
– Ты предал меня. – Слова давались тяжело, но я старалась говорить ровно. Воспоминания о минутах, когда увидела злосчастные фото, стояли комом в горле. – Ты снова меня предал.
– Много сил было положено на твое отвыкание. И зря! Все было зря!
– Уходи.
Он буравил меня взглядом.
Невероятно, да? Девчонка, которую спас, ради которой ломал свою звездную натуру, эта девчонка не хочет прощать «ошибку».
Столько часов у меня было на то, чтобы выплакать боль, умереть и воскреснуть. Я вымотана, а он продолжал кричать:
– Думаешь, дело в наркоте? В том, что я не поверил… Дело не в этом. Не только, Аристель! Недоверие… Ты не рассказала мне, почему уехала из России, ты так и не доверилась мне по-настоящему!
– Как вижу, правильно сделала.
В стену полетела ваза. Разбилась. Прекрасная иллюстрация наших больных отношений.
Рэтбоун поломал немного вещей в гостиной, надеясь вывести меня, но я была пуста и разбита, как чертова ваза. Плечи обдало холодом, когда Стивен открыл входную дверь, чтобы уйти. В этот раз навсегда?
Дверь захлопнулась, но мне по-прежнему было холодно.
В спальне – следы преступления: тарелка, пятна порошка, игла.
Упав на постель, я разрушила пальцами укладку и расстегнула юбку, избавляясь от одежды. Мне теперь не для кого быть красивой.
Он убил нашу любовь. Мы все разрушили. Я все потеряла.
Утром я проснулась с хрупкой надеждой. Птичкой в клетке трепетала мысль: обойдется. Стивен одумается и поверит мне.
Час, два. Ногти сгрызла под корень. В ванной аптечка, хотела взять пару таблеток аспирина, но увидела шприцы в прозрачной упаковке. Стив вводил обезболивающее, когда ныло запястье от долгой игры на гитаре. Этого не случалось месяца два, шприцы лежали без дела. Я сглотнула отчего-то кислую слюну. Вот спусковой крючок – шприцы с тонкими, блестящими иглами. А Стивена рядом нет…
Минус на минус дает плюс, и через минуту я рвала упаковку с яростью голодного зверя. Пальцы не слушались, в горле пересохло. Пакетик лежал там, где Стивен его бросил – на тумбочке. От ванной до спальни идти семь шагов. Я задержала дыхание. Пара движений – тепло растеклось по телу.
Спустя минуту блаженства я поняла, что натворила. Я нарушила обещание. Как клептоманка – не сдержалась и совершила кражу. Но чувство вины быстро исчезло. Энергия пульсировала по венам. Настроение подлетело до небес. Разбитость волшебным образом пропала.
Вскочив, я подошла к шкафу: нарядилась в красивую одежду, сделала укладку, накрасилась. Я такая симпатичная! Девушка, достойная быть со Стивеном Рэтбоуном. Вот бы он вернулся сейчас, я буду восхитительной любовницей. Его нет. Подожду! Напеку кексов, накрою стол. Крутилась у плиты, танцевала под музыку в моей голове. Смеялась и подпрыгивала. Для кексов не хватает изюма, и я спустилась в супермаркет.
Улыбалась прохожим, отправляла им воздушные поцелуи. Подошла к кассе. Взгляд скользил по ярким упаковкам конфет. Ждала свою очередь, и вдруг телефон пиликнул. Стивен проснулся! Я разблокировала экран. Замерла. Увидела знакомую, нет, любимую фамилию, и наркотик съехал, словно поезд с рельс, с моих вен. Всматриваясь в фотографии от портала-TMZ[15], я не стала покупать изюм.
В квартире пахло мукой и сахаром, но я уже не хотела готовить. И не хотела, чтобы Стивен возвращался. Не больно – я во власти Neon Cloud. Но и не весело. Топливо кончилось. Тремор в пальцах. Я налила какао в кружку и прошла в гостиную. Разглядывала фото. Снова и снова. Опять и опять.
«Милая? Ты дома?»
Птичка не выбралась из клетки. Не обошлось.
Я проснулась через несколько часов и потерла опухшие глаза. На улице уже стемнело. Мысль – «А вдруг все было плохим сном?» – разбилась о реальность. Вена на сгибе локтя опухла. К черту, лучше нюхну. Я умная девочка, я разделила порцию. Знала, Стив не простит «маленькой оплошности». Специально воспользовалась иглой – чтобы он увидел, чтобы не только я ощутила груз предательства.
Завязав волосы в хвост, я высыпала содержимое пакетика на тумбочку и собиралась отключиться от реальности.
Дзинь!
От неожиданности я смахнула Neon Cloud. Мать твою! Я упала на колени и начала собирать крупинки по паркету. Нет, нет… А в дверь звонили. Настойчиво, решительно. Стивен уже остыл? Мы оба погорячились. Да, я видела фото, но… вдруг он все-таки не соврал мне? В груди дрогнуло сердце, теплом отдаваясь в кончиках пальцев. И ради него я бы попробовала вновь завязать. Я приняла от злости, от боли…
Дзинь! Дзинь!
Иду, Стив. Иду! Я накинула спортивный костюм и вышла из спальни.
– Стивен?
– Не угадала, малышка Ари.
Глава 6
Надменный враг любви, гордец суровый, в ком,
Казалось, пробудить немыслимо участье,
Глухой к мольбам, к слезам, живой пример бесстрастья,
Жестокосердный тигр, – осилен, прируче́н.
© Жан Расин, «Федра»АриРядом с Джерадом я – мушка в логове паука. Он мог прихлопнуть меня метким ударом хлесткой фразы. Но сейчас его лицо казалось бледнее обычного, а изгиб тонких губ едва напоминал улыбку.
Уставший, словно не спал несколько ночей, Джерад прислонился к дверному косяку. Скулы впалые, под глазами тени. Русые волосы в беспорядке. Одна ладонь спрятана в кармане потертых джинсов, вторая – за спиной. На нем кожаная куртка, толстовка с «Микки-Маусом», черные «Конверсы». Он вполне… безобидный.
– Не очень презентабельно выгляжу? – Потряс краем толстовки, и я увидела под ней белую футболку. – Угадал?
Только Джерад Андерсон мог начать диалог с себя любимого. Стоп. Меня кроет? Гитарист Grape Dreams не мог быть здесь. Для чего? Между нами всегда искрилось напряжение. Его снисходительность, мое недоверие.
– Пришел позлорадствовать?
– Думал, обрадуешься старому приятелю.
Приятелю? Он смеется?
– Виноват. Не приятелю… Знакомому. – Улыбка стала шире, показывая ровные белые зубы и ямочку на левой щеке. Складкой на высоком лбу мелькнула грусть. Или мне показалось. С чего ему сожалеть, что мы не стали друзьями? Помню, как он радовался, когда я исчезла, и его равнодушие, когда вернулась.
Шлейфом аромат морского бриза: Джерад обогнул меня, чтобы пройти в коридор. Так сильно выбила его наглость, поэтому я не возразила.
Джерад достал из-за спины бутылку красного вина:
– С новосельем. Лучше поздно, чем никогда, верно?
Эм… Я в параллельной вселенной? Дружу с врагом? Пью с ним вино? Раздражение граничило с любопытством.
– Зачем пришел, Андерсон?
– Ари… – Он отсалютовал бутылкой. – Зови по имени, не чужие люди. И… отлично выглядишь.
Я глянула в зеркало: синяки под красными от слез глазами, опухшее лицо со следами от подушки, сероватая кожа, волосы неаккуратно торчат из хвоста. М-да. «Отлично».
– Спасибо, что позволила войти.
– Ты не спрашивал.
– Верно, не спрашивал. – Он задумчиво посмотрел за мою спину.
Искал Стивена? Я обернулась. Вспомнила, что Стивена тут нет. И если Джерад что-то задумал, никто мне не поможет.
– Уходи. Нам не о чем говорить.
Андерсон перевел глаза на меня. Глубоко посаженные, они будто покрыты зеленой тиной. И где-то там прячется озеро…
Я скептически хмыкнула. Обида от предательства туманит мозг. Не надо искать намеков там, где их нет. Для Джерада Андерсона я наивная девочка-фанатка-которая-портила-ему-карьеру.
– Ари? Ты здесь?
– Не боишься, что Стивен придет?
Джерад ухмыльнулся:
– Мы разговариваем, да? Стив не настолько ослеплен ревностью, правда? Ревновать тебя ко мне… Ему и в голову не придет, верно?
Я неопределенно пожала плечами. Надо сменить тему:
– Пару дней назад ко мне приходила Асоль и рыдала из-за тебя.
Андерсон стиснул горлышко закрытой бутылки. Чувство вины? Разве он способен на подобное? Я добавила увереннее:
– Теперь пришел ты. Поговорим о моей подруге? Она любит итальянскую еду…
– Нет. Я здесь не ради Асоль. – Поджал губы. Без того тонкие, они исчезли с его гладко выбритого лица. Он вновь приоткрыл рот: – Пойдем на кухню? – Джерад указал на вино. – Не бойся меня.
Легко сказать, больной ублюдок! Я последовала за ним. Откуда он знает расположение комнат?.. Ах да, он трахал Асоль в моей гостиной! Злость рокотала внутри. Я быстрее Джерада попала на кухню и села на дальний стул. Скрестила руки на груди и со всей язвительностью выпалила:
– Ну и?
– Минуту. Отходил в туалет. – Джерад кинул куртку на спинку стула, взял из ящика штопор, а бокалы отыскал в одном из шкафчиков. Невоспитанный сукин сын. Я наблюдала, как он откупорил вино и разлил по бокалам. – Будешь?
– Какая разница? Ты уже налил.
Он коротко рассмеялся моей дерзости, и это придало сил. Да-да, я могу выпускать когти. Тебе не увидеть снова, как Аристель убегает в слезах.
Джерад передал бокал, и я случайно коснулась его пальцев – горячие. Пальцы Стивена ледяные. В горле пересохло. Я поспешно сделала глоток из бокала. Стивен. Где он? А что делаю я? Пью вино с врагом. Тревога стальной проволокой стиснула ребра.
– Если ты подсыпал мне что-то…
– Малышка Ари. – Джерад склонил голову. Алое вино окрасило его губы в бледно-малиновый цвет. – Ничего плохого я не задумал, клянусь.
Грош цена его клятвам! Но я заинтригована. Посмотрим, что он скажет.
– Хочу поговорить о том вечере… – Андерсон запнулся и повертел бокал, – когда ты и Стивен расстались на моей вилле.
Из легких выбило весь воздух. Я выпалила:
– Чувствуешь себя виноватым? Не утруждайся.
Хватило одного воспоминания о вечеринке, чтобы ненависть вновь стала резкой и яркой, как вспышка от фотоаппарата в полной темноте.
– Отчасти да, чувствую, – последовал ответ. – Я позвал Синди…
Узнаю Джерада. Копается в мерзких подробностях, смакует, злорадствует. Пришел напомнить: я была дурой, дурой и осталась. Стивен вновь бросил меня ради красивой куклы.
Я допила вино и со звоном поставила бокал.
– Чего ты хочешь, Джерад? Прощения?
– В тот вечер… – Он поставил бокал и начал водить по горлышку пальцем. Нервничает? – Я признал, что влюбился.
Его пауза – гулкий удар моего сердца. Не скажет ведь он…
