Когда утихнет ветер

Лестер прочитал это в мыслях молодого человека, когда того убивал. Вампир искренне не понимал этого человека: ну задели тебя слова какой-то девушки, ну убил ты из-за этого другую подходящей внешности… Остальные десять-то тут причем? Пора и остановиться. Это уже получается не месть, а именно убийство из-за любви к искусству. Элиза не одобряла и первый раз, но мысленно была согласна с Лестером…

* * *

Если она возьмет Никиту посмотреть, как она добывает себе пищу, ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Он примет ее за ненормальную, пьющую человеческую кровь, а никак не за бессмертную. Здесь нужно другое доказательство…

И вдруг она поняла, что нужно сделать. Эта мысль пришла в голову так внезапно, что Элиза растерялась. Это ведь так просто!..

– Никит, давай поступим так: я сейчас уйду, а ты подумаешь. Когда ты решишь, что готов меня выслушать, ты позовешь – мысленно. Вампиры способны услышать призыв с любой точки земного шара. Если он будет сделан ночью, то я его услышу. Нужно лишь повторять мое имя. Элиза, – мягко улыбнулась девушка. – Мое имя Элиза, а не Лиза. Ты запомнил?

Юноша внимательно посмотрел на нее. Поняв, что она не шутит, утвердительно кивнул.

Вампир опять не стала читать его мысли, ставя выше доверие между ними, нежели собственный страх. Оставаться же сейчас рядом с молодым человеком не имеет никакого смысла, они просто не смогут ни о чем говорить. Поэтому она стала с ним прощаться. Понимая, что Элиза права, Никита не воспротивился ее спешному уходу.

– Не забудь, мое имя Элиза, – уже на пороге сказала девушка-вампир и вышла, в глубине души боясь, что видит его в последний раз.

* * *

После ухода своей гости Никита стал просматривать словари. Он не думал зачем это делал. Может, и в книгах он хотел найти утверждения, что вампиры – это миф, сказки, и что вообще они не существуют в природе. Или существуют?..

Единственное упоминание о бессмертных убийцах он нашел в старом справочнике. Оно сводилось к тому, что «Вампиры – это из низшей мифологии народов Европы мертвецы, которые по ночам встают из могил и сосут кровь спящих людей. Иногда принимают облик демонов или летучих мышей. Вампирами становились «нечистые покойники» – преступники, самоубийцы, умершие преждевременной смертью, или укушенные вампиром. Считалось, что их трупы не разлагаются, и чтобы защититься от них, следует либо вбить кол в лежачего в могиле вампира, либо обезглавить труп и сжечь его. Вампир не отбрасывает тени, и не отражается в зеркалах. Упоминание о подобных существах встречается также в мифах Азии и Африки. В индийской мифологии женщины-вампиры лишают сил спящих мужчин, впиваясь в кончики пальцев на ногах».

Вместо того, чтобы прояснить или объяснить что-то Никите, это определение вампиров окончательно запутало юношу. Все его знания о вампирах и остальных близких им существам – как, например, вурдалаках, упырях или оборотнях – были взяты из фильмов или книг. Но там, сколько не старался, он не мог вспомнить, чтобы вампиры были хоть отдаленно похожи на Лизу. Или Лиза – на тех вампиров…

Но Никита уже поверил девушке. Даже несмотря на то, что обрывчатые сведения, почерпнутые им из средств массовой информации, а также эта цитата из справочника – все это опровергало сказанное ею, точнее, низвергало ее слова в ранг сумасшествия, все равно он поверил Элизе. Этому не было логического объяснения. Но он верил. Хотел верить.

Вместе с этим проснулось и любопытство. Юноше стала интересна вся предыдущая жизнь знакомого ему вампира. Также Никиту волновал вопрос, как Элиза стала бессмертной. Было ли это нелепой случайностью, или чьим-то злым умыслом? И потом – кто же оставил ему эту странную записку? Что это было: идиотская шутка, или настоящая угроза? Почему девушка побледнела, когда увидела лист бумаги с настораживающим обещанием? Судя по всему, ей знаком автор – по ее мнению лишь один человек на свете мог это написать. Человек… или вампир?

Присутствовал здесь и интерес любознателя. Ведь большинство источников, а именно фильмы и книги, пропагандируют, что вампиры – это бездушные твари, жестокие, живущие лишь одной мыслью – убивать. Но Лиза сильно противоречит этому образу. Она думает, чувствует, имеет отношения со смертными. Никита хотел бы знать, каково это быть вампиром – жить вечно, убивать каждую ночь, и вести лишь ночной образ жизни?

И еще: он ее любил. Любил больше жизни, хотя знал о ней очень мало. Своего влечения к приходящей к нему девушке, юноша и сам не смог бы объяснить. Теперь же выяснилось, что она и не человек вовсе, а чувство нежности не исчезло. Будто она призналась, что ей не восемнадцать, а всего пятнадцать лет. Это было странно. Никита ничем не отличался от остальных людей, и понимал, что дружба с вампиром ничего хорошего не может принести. Любовь же к одному из представителей этой кровожадной расы была скорее проявлением какой-то психической болезни, чем чувством разумного человека. Он это знал и…любил.

Вот что сразу увидел Лестер и долгое время не хотела замечать Элиза.

Азарт же «сумасшедшего ученого-дилетанта», как окрестил Никиту Лестер, занимал в душе молодого человека незначительное место. Его отодвигали на задний план более сильные эмоции. Те самые, которые заставляют бросаться навстречу смерти или становиться законченным негодяем.

Никита понимал, что исповедь девушки доставит ему боль и отдалит их раз и навсегда. Но назад пути нет. Нельзя обмануть самих себя, и история жизни вампира должна прозвучать.

* * *

Прогулка по улицам ночного города не принесла Элизе привычного облегчения, только ухудшила ее состояние. Разговор с Никитой отнял все силы, полученные от последней жертвы, но жажда крови была небольшой и на нее можно было не обращать внимания. А ради удовольствия Элиза практически не убивала. Значит, больше причин ее пребывания среди смертных не было.

Возвратившись домой, Элиза хотела лишь одного – побыть немного в одиночестве. Но зайдя в комнату, используемую ей и Лестером как гостиная, она увидела последнего в компании молоденькой девушки.

Вампир, заметив Элизу, слегка переменился в лице и не скрывая раздражения, зло ее спросил:

– Почему так рано? Ты же должна была прийти лишь под утро, не так ли?

Девушка стала недоуменно переводить взгляд с Лестера на вошедшую женщину, пытаясь понять, кем та является ее новому знакомому.

– А ты меня не ждал, милый? И сразу привел свою подружку. Как нехорошо! – со смешком проговорила вампирша, решив мужчине испортить настроение.

Лестер от неожиданности даже растерялся.

– Элиза, ты о чем?

– Тебе не стыдно такое говорить? – «искренне» удивилась она, и повернулась к его новоявленной пассии, – А вы? Что вы делаете здесь с моим мужем? Только не говорите, что мирно беседуете о поэзии восемнадцатого века!

Девушка испуганно посмотрела на Элизу, и стала спешно приводить себя в порядок.

– Извините, я забыла, мне срочно нужно на очень важную встречу, – пролепетала она. – Проводите меня, пожалуйста.

Естественно, Лестеру ничего не оставалось, как выполнить ее просьбу. Элиза нисколько не сомневалась, что девушка обречена, а сама она лишь слегка испортила удовольствие вампиру – не дала ему поиграть, поразвлечься со своей жертвой.

Лестер вернулся всего через пятнадцать минут. Его лицо покраснело, и не только от свежей крови. Он был не просто зол, он пребывал в состоянии бешенства.

– Что за комедию ты здесь устроила?! Какие муж и жена? Мне эту дуру пришлось убивать в спешке, а знаешь сколько сил я потратил на уговоры, как она не хотела сюда идти? С чего это ты решила испортить мне вечер, признавайся. Тебя какая муха укусила? Или климат этой страны так дурно влияет на твой характер, что ты не можешь дать приличному вампиру насладиться единственной радостью в его очень долгой жизни?..

Элиза с безразличием смотрела на Лестера. Его гнев ее не волновал. Она лишь заметила:

– Я тебя просила сюда больше никого не таскать. Надо было и раньше представляться твоей супругой. Тебе ведь известно, как таких молоденьких дурочек пугает вид разгневанной жены их любовника.

– Что? Элиза, по-моему, ты спятила!

– Нет, Лестер. И замолчи, мне надоело тебя слушать. Иди лучше прогуляйся, оставь где-нибудь еще свои глупые записки…

– Ах вот, оказывается, в чем дело! – перебил он ее, и дурашливо воскликнул: – Мой Бог, как это я сам не догадался! – затем искренне поинтересовался: – Ну и как, произвело это на нашего друга какое-нибудь впечатление? Он не возжелал познакомиться с автором – то есть со мной?

– Нет, – холодно ответила Элиза. – Я сказала, что это моя записка, мне хочется просто с ним побеседовать на тему вампиризма и остальных такого рода существ.

– Как? – вампир был до глубины души оскорблен. – Я делаю попытку познакомиться поближе…

– Успокойся, я пошутила. Я призналась Никите, кто настоящий автор.

Лестер недоуменно посмотрел на нее, и с долей испуга сделал предположение:

– Ты сказала ему правду? Что мы вампиры, я имею в виду. Кровососущие монстры, живущие вечно, и шляющиеся по ночным улицам в поисках молоденьких жертв? Ты это все ему сказала?

– Да.

Он стал что-то обдумывать и чем дальше текла его мысль, тем холоднее становился взгляд стальных глаз. Но вдруг ему в голову пришла совсем другая мысль, и он с облегчением спросил:

– И ты, естественно, его потом убила?

Это было скорее утверждение, нежели вопрос. Поэтому странным показался ответ:

– Нет.

Элиза ожидала увидеть новую вспышку гнева, но этого не произошло. Вампир начал говорить спокойно, и лишь раздражение проскальзывало в его голосе:

– Что же, сие следовало ожидать. Конечно, ты решила ему все рассказать, это и не удивительно. Я сам, увидев этого мальчишку, подумал, что это оживший Француа. И вовсе не во внешности дело. Хоть со знакомства с тем французским парнем из провинции прошла, кажется, целая жизнь, я все же узнал его мысли в твоем этом новом друге. Они лишь приобрели чуть-чуть другую окраску – из-за нового времени – но в основном те же самые. Что тогда говорить о тебе? Здесь и моя вина: нужно было убить мальчишку, когда ты им только заинтересовалась. Сейчас поздно. Давай, делай из него второго Француа!.. Может, нам повезет, и он тебе просто не поверит. Посчитает за сумасшедшую, с которой связался по глупости. Это, кстати, будет наилучшим выходом из создавшегося положения…

– То есть, – перебила она его, – Ты не будешь мне мешать?

Лестер задумчиво посмотрел на свою собеседницу. «Она забыла, или не хочет вспоминать? Мы это уже проходили. С Француа. Что же ты делаешь?»

– Нет. – устало ответил вампир. – От моей руки он не встретит смерть, и от моих уст не услышит ни единого слова…Ты это называешь «не мешать»? – И потом добавил: – Но не запрещай мне наблюдать. Не прогоняй меня из своей жизни. Позволь быть рядом.

Элиза не стала отвечать, просто подошла и обняла. Зачем нужны слова? Главное уже сказано…

Лестер с нежностью погладил ее волосы, провел костяшками пальцев по щеке.

– Я люблю тебя, – прошептал он. – Господи, Элиза, не заставляй страдать ни себя, ни меня. Пожалей наши души. Они вечны, но страдаем мы также как и смертные…

Девушка промолчала, лишь сильнее прижалась к тому, кто всегда был, есть и будет ее единственным спутником, любовником и любимым.

Глава 2

Через две ночи Элиза услышала призыв Никиты. В этом зове слышались большая неуверенность, неверие и страх. Страх того, что она услышит, придет, и тем самым докажет свои слова. Никита решил, что если это случиться, то у него больше не будет повода сомневаться в ней, что это правда и она является вампиром. Конечно, легче принять ее за умалишенную… Не просто легче, но и еще так соблазнительно! Ведь в таком случае об этой дикой истории можно будет просто забыть. И все, никаких проблем, никаких болезненных объяснений, ничего… Зачем тешить себя иллюзией, что существует другой мир помимо человеческого, и что ему удалось соприкоснуться с этим самым миром? Это слишком невероятно, чтобы быть правдой! Какие вампиры, если мы живем в двадцать первом веке? Тема нечисти до того избита, что все понимают это. Покупая газету или журнал, посвященный ей, на лице покупателей появляется улыбка, если не ухмылка. Они предвкушает развлекательное чтение, а не изучение серьезной литературы. Хорошо еще, если они будут ознакомляться с этой прессой лежа на диване, а не в туалете…

О чем говорить, если жанр, описывающий жизнь таких существ, как вампиры, называется фантастическим? Даже из названия следует, что это плод чьей-то фантазии. Наверняка, это сделали для того, чтобы у кого-нибудь не возникла идиотская мысль о правдивости написанного. Или снятого – это о кино. Можно было добавить фразу к аннотации книги из «фантастики» – типа как «Дорогой читатель, не принимай прочитанное всерьез. Автор находился в состоянии опьянения (алкогольного, наркотического, любовного – не важно), когда творил сие произведение. Будь осторожен, герои не просто вымышлены, они живут лишь в воображении писателя. Не нужно их идеализировать, или пытаться брать с них пример. Лучше познакомьтесь с их создателем».

Примерно так рассуждала бывшая одноклассница Никиты, когда они возвращались из кинотеатра. Фильм произвел слишком сильное впечатление на большинство зрителей. Естественно, в скором времени он стал сверхпопулярным, появилось продолжение, потом еще одно… Образы с вымышленной истории стали копировать в реальной жизни, и не только романтичные подростки. Повсеместно распространился культ киношных героев, хотя взрослые дяди с тетями прекрасно знали, что их кумиры – это всего лишь грамотный вымысел создателей кино.

Никита не со всем был согласен со своей старой знакомой, но в основном она была права. Так ему казалось. В их веке нет места для существ потустороннего мира. Это раньше правили балом бабушкины сказки и прочие ходячие вымыслы. Сейчас же командует парадом Ее Величество Наука. Все, что когда-то было пугающе для человека, ученые объяснили доступным языком, и это стало не так уж и страшно. Откуда берутся молнии. Что выше небес. Почему вчера лил дождь, а сегодня уже светит солнце. Что такое эхо…

У рода человеческого было очень много вопросов и о себе, и о природе. Но наука почти на все уже смогла дать ответ.

Объяснила она и появление таких странных существ, как вампиры. По крайней мере, попыталась это сделать. В медицине известны болезни, которые вызывают жажду крови, например, гематолепсия, при которой человек получает наслаждение от вкуса крови. Ну а остальное, это домыслы, появившиеся со временем. Люди же не знали природы поведения такого больного человека, записывали его сразу к нечистой силе, сродни демонам, живущим на земле. Понятно же, что им необходимо убивать, и они обязаны бояться крестов и святую воду. Обязаны жить вечно и обладать сверхъестественными способностями. Выпивая кровь невинного человека, эти демоны завладевают его душой.

Относительно гематолепсии Никита прочитал уже днем в библиотеке. Он бы подумал, что его знакомая подвержена именно этой болезни, если бы не одно «но» – Элиза настаивала, чтобы он ее позвал. Таким талантом не владеют больные гематолепсией.

Элизу необходимо выслушать, и лишь после рассказа девушки понять, насколько достоверна ее правда. Это не проверка, скорее отсрочка от неизбежности. Ведь Никита уже почти ей поверил. Оставшиеся сомнения в глубине души относились лишь к тому, что этого просто не может быть!

* * *

Поток нерадостных мыслей прервал звонок в дверь. Все еще надеясь, что это не Лиза, а например кто-то из соседей, он пошел открывать. Но на пороге стояла девушка-вампир. Юноша мысленно попрощался со своими надеждами, и пропустил гостью в квартиру.

– И кто написал эту записку? Ты знаешь про какую именно я говорю, – вместо приветствия проговорил Никита. Он совсем не это хотел сказать, но слова сами вырвались. Когда это же произошло он обрадовался, получив возможность поговорить о чем-то отвлеченном.

– Лестер, мой друг и спутник, – ответила Элиза, будто не удивившись такому нелюбезному приему. – За ним давно наблюдается такая манера шутить. Пожалуйста, не обижайся, он хотел как лучше.

– А он… Он вампир? – с запинкой спросил юноша.

– Да. Более того, он-то и сделал из меня это сверхъестественное чудовище, что ты видишь перед собой. Вернее, наблюдаешь ты, конечно, красивую оболочку, а я имею в виду ее содержание. Но это не важно. – Безразличный тон девушки не соответствовал смыслу ее же слов. – Важно то, что знакомство с ним у вас будет только заочного характера. Лестер дал мне такое обещание, и теперь я жду того же и от тебя.

Элиза вопросительно посмотрела на Никиту. Но он спросил:

– Почему? Мне будет очень даже интересно его увидеть…

– Это знакомство до добра не доведет, – с уверенностью ответила она. – Лестер не та личность, общение с которой доставляет удовольствие и при этом не наносит никакого вреда. Никита, если ты сколько-нибудь ценишь мои слова и мою эту маленькую просьбу, то дашь обещание избегать Лестера по мере возможного, и никогда не стремиться к знакомству с ним. Ни при каких условиях. Видишь, ничего невероятного я от тебя не прошу.

– Конечно, я тебе обещаю. Но я не понимаю, почему такое желание может возникнуть у твоего друга – Лестера, кажется…

– Не может, – согласилась Элиза. Потом задумчиво добавила: – Хотя чем черт не шутит, когда Бог спит. В нашем случае – не черт, а разозленный вампир. – Потом без перехода спросила: – Так зачем ты меня позвал? Ведь не говорить же о Лестере?

– Я хочу, чтобы ты мне все рассказала. – И, смутившись своей смелости, пояснил: – Ты мне обещала, помнишь?

– Если ты мне поверишь, – поправила его девушка.

– Я тебе верю, – просто сказал Никита.

– Но почему, – деланно удивилась она. – Ведь не только из-за того, что я услышала твой зов?

– Почему? – усмехнувшись, повторил он. – Просто абсурдное и неправдоподобное случается в жизни чаще, чем в фантастических книгах. – И с наигранной веселостью продолжил: – Вот мне, например, посчастливилось встретить настоящего вампира. Причем, этот вампир красив, мил, и не смотрит на меня, как на свой очередной ужин. И почему бы мне не поверить в действительность происходящего?

«Он просто меня любит, и лишь поэтому готов поверить во все, что угодно, – поняла девушка-вампир, – в абсурдное и невероятное».

За разговором они незаметно переместились в кабинет к Никите. Живя один в трехкомнатной квартире, он мог позволить себе такую роскошь. Здесь все было сделано для уютного времяпровождения, связанного с бумажными делами. Диван, объемный книжный шкаф, компьютерный стол – естественно, со всеми прилагающими к самому компьютеру разнообразными устройствами: модем, принтер, сканер… Все это составляло рабочую зону в квартире юноши. Преимущество этой комнаты перед остальными был выход на балкон. За это ее достоинство Никита и выбрал ее под свой так называемый кабинет. Конечно, здесь не было образцового порядка – везде разбросаны диски, вырезки из газет, бумаги от принтера… Это все он называл творческим беспорядком, и в какой-то мере гордился этим.

Сюда они и пришли. Элиза села на диван, а Никита за компьютер – в свое любимое кресло.

– Значит, ты поверил, – грустно покачала головой девушка. – Кое-кто огорчиться, узнав об этом.

– Лестер?

– Да, – с легкой досадой ответила она. – Он бы предпочел, чтобы ты принял меня за сумасшедшую. Но сейчас я не хочу о нем говорить.

– Он… Ты его любишь? – решился спросить Никита.

– Да. – Она видела, что причинила ему боль своим ответом, но решила говорить только правду, какой жестокой она ни была бы. – И он меня. Лишь не думай, что мы счастливы от того, что наша любовь взаимна. Вечность – слишком долгий срок. Просто нас с Лестером связывает мистическая нить, наши судьбы переплетены. Об этом, если ты позволишь, я расскажу позднее. Вампир Лестер – главное составляющее моей бессмертной жизни, и о нем будет сказано предостаточно. Тебе даже надоест слушать, – неловко пошутила девушка.

Никите действительно было неприятно узнать, что Элиза – его любимая Лиза – питает такие чувства к какому-то гнусному вампиру. Это было не удивительно, но… Но Никита бы предпочел вообще ничего не знать о их личных взаимоотношениях. Жаль, что это невозможно. Без Лестера рассказ получится неполным. То, что вампир побывал в квартире юноши указывало на то, что тот считает себя отнюдь не второплановым героем в жизни Лизы. И имеет полное право вмешиваться, если его что-то не устраивает. Но сейчас об этом лучше не думать.

– Начнем? – вопросительно подняла брови девушка.

Она прочитала мысли юноши и усмехнулась про себя, услышав эпитет, который Никита дал Лестеру. Последний будет страшно зол, если узнает, что его охарактеризовали как «гнусного вампира».

Юноша же, не догадываясь, что его мысли стали известны Элизе, неуверенно спросил:

– Ты не против, если я буду что-то записывать?

Девушка удивленно на него посмотрела, затем рассмеялась.

– Пиши. В повести моей жизни есть также и самоубийцы. Я не знаю, что они чувствовали и о чем думали в момент смерти, но зато мне отлично известны причины, заставившие их покончить с жизнью. Возможно, тебе будет это интересно в твоих исследованиях о людях, сводивших счет со своей жизнью.

Никита ничего на это не ответил, так как сейчас он меньше всего думал о своих дилетантских попытках выяснить причину такого способа решения проблем некоторых людей. Почему большинство борется за жизнь, а есть и те, кто охотно с ней прощаются? Этот вопрос очень волновал молодого человека, и он хотел найти на него не просто ответ, а то, что называют объяснением. Ведь у каждого разные мотивы для подобного шага, но что их объединяет, кроме отчаяния?

Все свое свободное время Никита уделял интересующей его теме, это был его маленький ребеночек, за которым нужно не только ухаживать, но и любить, холить и лелеять. Не совсем правильное увлечение для молодого привлекательного юноши, но он не мог ничего с собой поделать. Тема лишения себя жизни его так затянула, что, казалось, пока он не закончит с ней, она не отпустит своего любимца.

Правда сейчас тема была куда важнее и интереснее. Как мальчик ждет конфету, так и Никита предвкушал начало разговора. Болезненный интерес завладел юношей.

Сидя за компьютером, он приготовил телефон с включенным диктофоном. Зачем-то положил рядом еще блокнот и ручку.

– Так вот, – тем временем начала Элиза, – начало этой истории – я бы ее назвала немыслимой, если бы речь шла не обо мне – уходит далеко в прошлое. В-общем, шел тысяча семьсот девяностый год…

– Какой? – грубо перебил Никита, потрясенный названной датой.

– Тысяча семьсот девяностый, – спокойно повторила девушка. И уже отстраненно пояснила: – Вампиры же живут вечно…

«Я вкратце опишу тот период моей жизни, что предшествовал знакомству с вампиром Лестером.

В тысяча семьсот девяностом году мне исполнилось восемнадцать лет. Я была молода и красива. С тех пор, как понимаешь, внешне я никак не изменилась. Моим домом был замок Лешуаль, который находился недалеко от Орлеана. Я жила вместе со старшим братом Оноре, он же был моим опекуном. Наши родители умерли задолго до этого от какой-то неизвестной в то время болезни. Я их и не помню совсем…

Моя жизнь была спокойной и – сейчас я это понимаю – счастливой. Мой брат и я друг в друге души не чаяли. Мы с Оноре вели уединенный образ жизни и нас это полностью устраивало. У нас был свой мир, и мы были в нем полновластными хозяевами. Моя свобода была почти ничем не ограниченна, и я делала только то, что я сама хотела. Мне повезло родиться в семье дворянина и бытовые мелочи меня не обременяли – на то были слуги.

Ездить в Париж на светские балы мне не было необходимости, так как я была уже помолвлена, а уезжать из моего маленького мирка ради общения с пустоголовыми моими ровесницами и инфантильными мужчинами я не желала. Через год должна была состояться моя свадьба с молодым американцем французского происхождения Этьеном Мак-Клелландом. Этот брак был оговорен нашими родителями задолго до нашего с ним рождения. Я не видела в этом ничего противоестественного или хоть как-то ущемляющего мою свободу. Со свойственной юности беззаботности я относилась к этому легко. Год мне казался вечностью и был также далек, как и Америка. Я жила настоящим. Я была счастлива.

* * *

Но вскоре это закончилось, хоть ничего этому и не предшествовало. Просто мой брат свел знакомство с одним молодым человеком – Эстошем де Фуа.

Последний счел нужным о себе сообщить лишь то, что он француз, приехал из Парижа ознакомиться поближе с сельской местностью – в частности, с нашей провинцией. То, что он из знатной семьи, обладает светскими манерами и рекомендован влиятельными парижскими лицами, открывало перед ним любые двери. В том числе и наши.

Через довольно непродолжительное время Оноре и граф стали неразлучными друзьями. Настолько близкими, что Оноре предложил быть графу гостем в нашем доме, на что последний любезно согласился. С моим братом Эстош проводил все свое время – с наступлением темноты. В светлое время суток я де Фуа никогда не видела, но странного и необычного в этом не находила. Мало ли какие причуды могут быть у человека…