Нерешенная задача

Из экипажа выпрыгивает еще пару собак, побольше размера, охотничьи борзые, их тут же подхватывают за ошейники лакеи и отводят в сторону. В карету еще заглядывает одна горничная и достает оттуда еще одну болонку– собачонку. Хозяйка – это баронесса фон Газейштарт, женщина миловидная, с высокой прической, открытым лицом. Лицо добродушное и веселое, по праву соответствует о ходящих о ней слухах и её добром нраве. На крыльцо её встречать вышел Артур, он уже не в военной форме, а просто в белой рубашке, расстегнутой до середины груди, по-домашнему, оголившим его смуглую, сильную грудь. Человек атлетического сложения и высокого роста, не смотря на солидный достаток и роскошную обстановку, не позволяющий себе вести праздный образ жизни, и распускаться от бесшабашных распутных кутежей, в которые от скуки бросаются молодые богатенькие повесы, досаждая тем самым своим родителям и окружающим. Он радушно приветствовал свою жену, баронессу, поцеловал ей руку, подставил локоть, увлекая к входу в дом. Она не спешила входить в дом, а стала осматривать свои владения снаружи.

И снова мы в доме нашей героини. К Анни в комнату вошла подруга – Хелен. Они весело что-то стали обсуждать. Хелен попыталась вникнуть в задания, выполняемые Анни, та протянула ей лист бумаги, исписанный ею. Хелен напрягла внимание, сдвинула брови. Потом отбросила его в сторону и скривилась:

– Ты все бьешься над этой темой… Вот далось тебе это! Пойдем погуляем. Зинкович устраивает вечеринку. Его берут на практику! Отец похлопотал! Он трудяга, старается… и баламут! Но над книжками не «корпеет» как ты! Жизнь молодая проходит! Бери от жизни все! Сколько бы ты не напрягалась, все-равно, у нас удел один – мы выйдем замуж, нарожаем кучу детишек и будем устраивать нужные вечера для поддержания имиджа, приобретение нужных связей и ублажения мужа. И самое приятное развлечение, которое нам останется, это – посещение театра.

– И зачем же ты тогда поступила на медицинский? – поинтересовалась Анни. – Если так все закономерно?

– Зачем, зачем? Я и сама часто задаю себе этот вопрос. Сначала –престижно. Доходная профессия в наше время. Да и в будущем пригодиться. Ты же знаешь, я к виду крови равнодушна. Для своей семьи, собственных детишек. Буду сама лечить и себя и их. Но… я не ты, червь-землеройка, мне жалко мои молодые годы тратить на «выковыривание» яичников из трупов, изучение продолжительности жизни в разных условиях существования крыс. А…, а ты придумала источники оплаты за продолжение обучения? Я за тебя переживаю все время, голову поломала… Вот, – и она протянула деньги на ладошке, – у меня были свои запасы, я одалживаю тебе, потом, может быть сочтемся, но… это не изменит ситуацию. Мало слишком.

Анни так омрачилась… Что даже слезы набежали на глаза.

Хелен стало жалко подругу. Она села рядом и обняла её за плечи. Ее мозг тоже хаотично стал работать в поисках решения проблемы. Но, напрягаться в раздумьях она долго не умела. Она просто никогда не находилась в таких затруднительных ситуациях как Анни, и не могла понять этого состояния. Отстранившись, она пристально стала разглядывать подругу, как будто решение можно было прочитать на её лице. Анни удивленно подняла брови – Что?

– А почему бы тебе не попросить у графа?

– Да, ну… – отмахнулась девушка – с какого?

– Я тебе давно говорила, он не ровно дышит в твою сторону. Ну, Анни – и она потрясла её за плечо. – С тебя же не убудет. Он может и платы взамен не попросит. Надо воспользоваться его вниманием к тебе, ну, может… и намекнуть на то, что ты не прочь его отблагодарить. Анни! – но Анни стала освобождаться от её объятий и встав, подошла к большому, старинному будуару с зеркалом. Внимательно стала себя рассматривать. Почему её все считают настолько притягательной для противоположного пола, что они будут готовы ради неё на все, а тем не менее, все у кого были реальные деньги, не спешили заводить с кем-то серьезные отношения, по крайней мере, с девушкой из её среды. И что ей не нравилось в постоянных поднукиваниях на эту тему подруги и Игн, так это то, что они, по чему-то, даже не задумываются о том, что она не вхожа даже в то окружение, чтобы с ними хоть как-то знакомится. Где можно обратить на себя внимание?

К ней весело подскочила подруга и быстрыми, ловкими движениями собрала вверх её густые волнистые волосы, закрутила их высоко в массивный большой пучок, слегка взбила расческой, подчесала, уложила и стала выбирать по бокам волосы, чтобы высвободить пряди, свободно обрамляющие лицо, для украшения прически. Удовлетворенно она опять отстранилась, чтобы со стороны оценить мастерство своих рук.

– Мне не на врача надо было идти, а на цирюльника. Но – это только для низшего сословия.

– Не скажи, они всегда при деньгах.

Хелен закусила губу.

– Ах, Анни, Анни. Я так часто борюсь со своей завистью к твоей красоте. Бог мой, Бог мой, как же природа не справедлива порой! Твою бы красоту, да к моему характеру. О! О! Каких дел я натворила бы. Да, вся столица бы перевернулась!

– Да, каких вот ты дел натворила бы!? – Анни рассмеялась.

– Ты, что! – и она сжала руку в кулачек и поднесла его Анни под нос в шутку. – Вот, у меня такие бы мэтры пресмыкались бы у моих ног! А, кстати…, – и она быстро схватила свою подругу за подол халата, весело задрав вверх всю её одежду. – А ножки! Да это же произведение искусств… Нимфа, сошедшая с небес! Ты только посмотри. Какое изящество, какие тонкие лодыжки, красивые коленки. Скажи, твои ножки видел хоть один мужчина? Мы же с тобой смотрели журналы в салоне мадам Хельзы. В моду входят платья и юбки выше щиколоток! Твои щиколотки нужно оголять. Видели ли их… а… хоть кто-нибудь?

Они весело обнялись.

– Ну, давно это было, видел мужчина…

Хелен уже насторожилась услышать его имя. Но Анни продержала паузу и выдохнула:

– Это мой отец! А я была еще совсем ребенком.

– Эх, дорогая моя. Ты губишь, просто губишь свою жизнь. Пойми, Бог, не раскидывается такими дарами, как твоя смазливая мордашка просто так. Значит он от тебя хочет чего-то особенного. Ты со своей внешностью могла бы блистать при дворе, ты могла бы стать самой богатой женщиной в королевстве! Ты крутила бы мужчинами как хотела и наслаждалась бы своим триумфом. Самые роскошные наряды! Путешествия! – и она стала размахивать воодушевленно руками. – Самые дорогие украшения, духи, цветы. Восторженные взгляды. Дорогие экипажи. Сейчас, говорят, какой-то аэромобиль придумали, ездит сам. Ты могла бы отправиться в любое путешествие, куда захочется! Анни, а вместо этого, ты… ты прочитываешь до дыр все эти книги, встаешь утром после бессонной ночи с кругами под глазами от не высыпания и во всем себе отказываешь. У тебя скоро не станет ни одного нового платья. Ну неужели тебе не нравится ловить на себе восторженные мужские взгляды?

– Нравится. Очень нравится. И ты зря, …ничто человеческое мне не чуждо. Мне просто на все не хватает времени. Пойти кокетничать и флиртовать с кем-то, тоже нужно время. А его у меня нет.

– Да, нет и не будет, если все свободное время проводить на конюшне с Ангелом! Прекрасный конь, но это только конь. Он тебе жизнь не устроит!

– Понимаешь, Хелен. Мне очень интересно все что я изучаю. Вот только генетику недолюбливаю. Формулы. Формулы. Как нити паутины, а смысла в этом пока не вижу, практического смысла нет.

Хелен хмыкнула. Стала крутиться возле окна. Ее мысли способны были так быстро перестраиваться. И она начала уже совсем о другом

– Ой, я тебе чуть не забыла сказать…… Новость. Наши столичные Мартоншваре проданы какой-то баронессе. Она немка. Баснословно богата, баснословно! Но не это самое интересное. Она во втором браке. Ее муж на много лет её младше. Так вот, говорят красив, красив до неприличия, как кукла у Витковичей в салоне. Ни одной неправильной черты… ну просто – сам Люцифер, и лицом и фигурой! Бывает же такое! Сегодня они приехали в столицу. А через два дня все высшее общество собирается в их доме, чтобы познакомиться поближе, и принять их в нашу столичную жизнь.

Анни схитрила. Ей действительно, было интересно узнать про эту знатную чету побольше.

– А что еще говорят про них, Хелен?

– Говорят он не ловелас, хоть и красив. Увлекается наукой и меценатством. Ну… может меценатством только его супруга, не знаю тонкостей всех… Нет, конечно, про него рассказывают много нашумевших историй с женщинами, но их могло бы быть и больше при его обаянии. А он очень, очень обаятелен! Он даже не прилагает усилий для обольщения слабого пола. Они сами начинают сходить по нему с ума. А может потому, что он и усилий то не прилагает? – она задумалась про себя, устремив глаза к окну и Ани стало смешно, что вот настолько юная, еще не вкусившая плода соблазна девушка, пытается рассуждать так серьезно о житейских делах.

Почувствовав её ухмылку, Хелен продолжила:

– И вот так в этом во всем живет его супруга? Она не ревнива, но любит его безумно! Все безмолвно прощает и подчиняется его желаниям и прихотям безропотно. Детей у них нет, так он для неё смысл всей её жизни!

Анни иронизировала:

– Не успели они приехать в столицу, а уже такие выводы! Как можно знать о таких вещах, если с ними даже еще не общались?

– Ну, дорогой мой, человек – съязвила Хелен. – Это же самые знатные семьи страны! Странно что ты еще про них ничего не знаешь. Мои домашние уже второй вечер все это обсуждают! Они входят в двадцатку самых знаменитых фамилий, а ты как будто вчера на свет появилась. Просто они жили долго не у нас. Но, тем не менее, я о них слышала, а ты нет!

– Да, я как-то пропустила…

– Да, я ж и о том же, ты как червь в свою яму залезла и ничего вокруг не замечаешь. А тебе надо просыпаться. Просыпаться во всех отношениях. Тебе Бог предначертал другое! Купаться в любви, удовольствиях, роскоши, оглянись! И… смотри – она подошла к подруге вплотную и шутливо потеребила за плечо, словно пыль стряхивала. – Ани, может тебе каким-нибудь способом познакомится с этим князем то! Красив, богат! Жена как маринованный огурчик и…

Но Ани покачала головой.

– Ну я ж и влюбится могу, а он не свободен, а я так не могу…, я не могу делить объекта своего обожания еще с кем-то!

– А ты веришь в то, что у них с супругой еще есть чувства друг к другу? Вот ты не можешь, а он спокойно устроил себе абсолютно безоблачную жизнь за счет баронессы.

– Ты сразу записала его в альфонсы, почему? Может он изначально сам имел состояние?

Хелен нервно фыркнула:

– Фу… Ани, еще самая умная среди всех женщин на факультете. Если бы у него было солидное состояние, зачем брать в жены женщину на 20 лет старше себя? Чтобы каждый день просыпаться рядом с морщинами и старческим запахом?

Направим взор в богатый двор. Опять Дом баронессы фон Газейштарт. Артур сидит за столом в небольшой комнате. Так же как у Анни, стол завален книгами. Он что-то пишет. Дверь в комнату приоткрыта. В проеме показалась морда охотничьей борзой. Она понюхала воздух и толкнув дверь всем своим корпусом пробежала в комнату. Пружинистой рысцой она околесила все кругом, обнюхала помещение. Потерлась мордой о ногу Артура. Он потрепал её по шее, и она запрыгнула на тахту, испустив удовлетворенный выдох. Улеглась под солнечными лучами напротив широкого окна. Вскорости с болонкой в руках в дверь неслышно зашла баронесса. По ходу, она положила свою собачонку на кресло и подойдя к увлеченно писавшему, обняла его сзади за плечи, навалившись на его спину грудью. Ласково она запустила пальцы в его волосы, прильнула к ним щекой. Ей хотелось внимания, но действовала она так ненавязчиво. Наслаждаясь волосами мужчины, она читала его записи из-за спины. Мужчина от них не отрывался. Поведение женщины для него было так привычно, что даже ни один мускул не дернулся на его лице. Его занимало его дело. Во взгляде сквозила максимальная сосредоточенность и серьезность. Пропала смешливость, не было веселых ноток так ему присущих. Он был сконцентрирован и то, что он писал сейчас полностью занимало его мысли.

– Артур, – тихо позвала его жена. – Как ты оценил наш дом? Видимо то, что он писал, её уже давно не волновало. Потому что она даже не поинтересовалась, о чем он пишет.

– Все чудесно. – кратко отозвался он.

Она ласково улыбнулась. Вздохнула и пройдя, села за стол напротив. Взгляд её был мягким и добрым. Внимательно принялась изучать его лицо. Он даже не оторвался от своего занятия. Тогда она медленно положила ладошку ему на бумагу. Артур удивленно поднял глаза, но промолчал.

– Скажи, дорогой, где ты получил такое чудное украшение, она указала на синяк у него под глазом.

– Элла (так кратко он её звал от имени Элизабет) это пустяки. Была небольшая попытка ограбления, но все уже забыто…

– Да… – и уголки её тонких губ растянулись в улыбке – только это украшение осталось напоминанием. Вот только как нам провести прием после завтра? Ты будешь просто центром внимания…

Он безразлично пожал плечами. Сощурился от солнца, направившего свои широкие лучи в окно, рядом с которым стоял письменный стол. Погода была чудесна! И он наслаждался этим светом источаемым солнцем, чистым небом. Его совсем не заботили хлопоты хозяйки дома по поводу приема всей знати города в своей усадьбе по случаю приезда их в страну. Он, прищурившись смотрел на небо за окном, но заметно было, он только отвлекся взглядом. Мысли не отпускали то, о чем он писал.

Баронесса решила не докучать – медленно поднялась из-за стола. Но тут вспомнила: «Так…, а грабители были кто?» – но он уже опять всем своим вниманием ушел в свои записи.

– Артур, – позвала она – мне кучер сказал была в доме девушка, переодетая в мужскую одежду, ей приглашали доктора?!

Он рассеянно перевел взгляд на неё.

– Эллизабет, это были студенты. Ей я вывихнул руку, и позвали доктора. Я не знаю её. Какая-то юная особа, которой просто нужны были деньги… Все обошлось, дорогая.

Она удовлетворенно кивнула. На лице проскользнул отпечаток скуки. Такой она была человек – многого не просила, не докучала пустыми вопросами, всегда знала, когда лучше уйти. Она удалилась.

На следующий день, после обеда, Ани отправилась в лабораторию университета. В душе еще теплилась надежда на чудо. Ей покровительствовал профессор биологии фон Крауфман. Он был родом из Австрии, но уже много лет жил в Будапеште. Из лаборатории, где хихикали и баловались растворами студенты, они прошли в его кабинет. По стенам на всю длину помещения находились книжные шкафы. Возле узкого, высокого окна стоял письменный стол, весь загруженный книгами.

– Анни, – говорил старый профессор. – Я подал ходатайство на имя её величества, императрицы, о выделении вам стипендии, девочка моя. Вы самая талантливая студентка на факультете. Но… ответа пока нет – и он горестно развел руками. – Я так старался вам помочь, все что в моих силах, но Ректор неумолим, он не делает исключения для оплаты. Особенно после того случая, как год назад несколько наших студентов были замешаны в демонстрации рабочих в Вене. Тогда дело обрело такой мощный резонанс, ему было сделано нарекание от самого императора с жестким требованием отчислять таких вольнодумцев, а большей частью, просто бездельников, которые не знают куда им потратить свои молодые силы. – он по-старчески опустился на стул и рукой предложил своей студентке сделать тоже самое, потер платком свое пенсне – Эх-хе-хе – устало вздохнул. – Мой юный друг – так он называл свою лучшую ученицу – я бы вам отдал в долг, вы порядочное дитя, но, как, назло, я истратил всю свою зарплату на публикации моей работы по генетической предрасположенности и врожденных кодовых завязках. Я сейчас не в состоянии за ложиться за вас. Вот незадача… Давайте подумаем, что мы еще можем сделать в этой ситуации. Эх, ну почему я старый идиот не подумал о том, что вы нуждаетесь и знай я об этом еще хотя бы три месяца назад… я не торопился бы печататься.

– Анни нервно теребила уголки огромной книги, которая находилась у неё под мышкой – глубокий вздох только был ответом.

Профессор внимательно перевел взгляд от своего пенсне на неё. Его глаза стали такими ласковыми. Он был стар, но не мог без умиления смотреть на это чудное, юное создание, которое сейчас находилось один на один с ним в лаборантской кабинета биологии. – Вы только не смейте отчаиваться и бросать посещать лекции. Еще есть время и что-нибудь придумается, я верю. Ну… подождите… у меня есть несколько состоятельных друзей, я… я спрошу у них. Дадут ли в долг…

Анни печально проговорила:

– Вы верите в судьбу? Если ты прилагаешь все усилия чтобы открыть дверь, но она не открывается, значит это тебе не нужно, надо отойти от двери, вы сами всегда это повторяли, профессор.

Он похлопал нервно ладошкой по столу. Вот порой на чем тебя ловят студенты. Ты и не подразумеваешь, что оседает в их головах. Отрицательно покачал головой.

– Да, это восточная мудрость, мой друг, но не вся. Надо не ломиться значит в эту дверь, а поискать другой выход, может оказаться, совсем неординарный. Но только сердце чувствует, где ваше, а где не ваше. Вы самая лучшая студентка у меня за последние 20 лет. И я так глубоко уверен в вашем блестящем будущем. У вас настолько аналитический склад ума и блестящая память. Кому же еще как ни вам находиться в стенах этого заведения? – он помолчал, а потом грустно добавил. – Я еще не сказал, вам, мой друг такую вещь. Я подал в отставку по состоянию здоровья. И я больше не буду читать лекции. Мне это дается так трудно! Большое давление. Я не только не доведу вас до вашей защиты, но даже не приму у вас экзамены в этом семестре. Моя жена так настаивала на моей отставке, и я подчинился. Мне нужно съездить на воды, сердце уже износилось, зачем мне занимать эту должность, когда мне нужно успеть закончить мой научный труд.

Анни напряглась. Новость обрушилась, как ушат холодной воды на голову. С губ слетело только слабое… – А? – и плечи обмякли от невыносимой тяжести этой новости. Ее постоянная поддержка и участие в её жизни в стенах данного университета её покидала. – А как же теперь лекции по химии?

– Не печалься, мой друг – профессор поднялся и шаркающей походкой подошел к ней, ласково погладил по плечу. – Не все то горе, что таковым кажется – это тоже восточная мудрость. А в данной ситуации – это, прямо к месту. Я уже знаю. Со следующей недели у вас начинает читать лекции замечательный ученный, подающий большие надежды в химии и математике, но довольно еще очень молодой преподаватель. Я читал его работы, но не по химии, по математике. Он очень увлечен математикой, а по горной металлургии его статьи известны даже за пределами нашей страны. Это удивительно интересный персонаж. В журнале «Высшая вершина» мы даже развернули с ним жаркую полемику по некоторым вопросам… Вам это не интересно, вы еще дитя, …и я не одобряю его подхода к некоторым вопросам применения формул в химии и математической модели генетики, но, но, это… интереснейший мыслитель. Он знает такие вещи, к которым я пришел гораздо в более преклонном возрасте. Анни, студенты будут в восторге. И, потом, он уже имеет очень тесные связи с элитой нашего учреждения, ему не трудно будет хлопотать о стипендии для успешных студентов. Вот, может ваше время и пришло. Он, возможно, сможет помочь… Я сразу же акцентирую его внимание на вас… я это обещаю, ну…, а дальше… я не могу руководить его расположением к кому бы то ни было, но… разве вас возможно не полюбить? Не будьте так закрыты, сразу озвучивайте ему свои проблемы. Я слышал, они с супругой меценатствуют.

– Ну, это навряд ли. Плату надо внести через неделю, мне только придется восстанавливаться на следующий год, если его ходатайство будет иметь результат. А год терять так не хочется!

Профессор по хмыкал. Он признал её правоту.

Вернемся к чете баронессы и князя.

Баронесса Газейштарт и князь Войцеховски делали свой первый прием. Слуги были одеты в зеленые ливреи, в зале накрыт длинный, длинный огромный стол, с изысканными кушаньями. Баронесса держалась за локоть мужа и радушно приветствовала своих гостей. Всюду сновали с подносами лакеи, царило оживление и веселый говор. Кто-то оставался в доме, а кто-то выходил парами на улицу, где так же были сооружены легкие палатки с накрытыми внутри столами для закуски и легкой выпивки. Изящные скамеечки установились вдоль небольшой террасы, где дамы жмурились от солнца, прикрываясь и обмахиваясь неспешно веерами, чтобы освежиться. Им подносили напитки на подносах и мороженное.

В доме гости, впервые входившие в зал, важно подходили в баронессе, касались её руки губами, дамы делали легкий реверанс, обменивались парой церемонных фраз и неторопливо уходили в сторону, решая для себя, сразу ли подойти к столу, для того чтобы отведать изысканного кушанья или присоединиться к знакомым, которые приехали сюда чуть раньше. Осматривались вокруг, чтобы оценить интерьер и вкус дома и издалека рассматривали супружескую чету.

Все делали для себя наглядное замечание, что хозяева дома – люди не из здешних мест, и не венгерской национальности. Внешность баронессы сразу выдавала чистокровную немку, но национальность её супруга определить было трудно. Впрочем, глаза знатных дам сразу загорались под усмешливым и открытым взглядом супруга баронессы, и не выдержав их прямого горячего напора, прикрывались застенчиво ресницами. Но любопытство брало верх, и они опять распахивались в легком недоумении: «Как занесло такого красавца в постель уже не молодой баронессы и что связывает между собой столь явно разных людей не только возрастом, но и происхождением, разными культурами, менталитетом?». Баронесса отчетливо читала этот немой вопрос в глазах гостей и её это забавляло. Этой добродушной женщине предназначено было кармой в этой жизни быть богатой. Она проводила праздную и полную скуки жизнь в свое удовольствие, пресыщенная всеми эмоциями, которые только в ней существуют. Она твердо знала, что её положение в обществе всегда непоколебимо. Ей уже давно хотелось только покоя и умиротворения. Выход в свет она делала ради супруга и принимала гостей по этой же причине. Она удовлетворяла долгую страсть своей второй половины к лошадям, науке и меценатству. И терпеливо ждала, когда он войдет в тот возраст, когда ему тоже захочется только лишь спокойной, размеренной и гармоничной жизни. Все это она прошла сама и знала, что рано или поздно годы возьмут свое. Единственное, что она сильно желала, чтобы плечо этого человека, которого она держалась под локоть, всегда находилось рядом, незыблемо. Чтобы каждый день, она могла заглянуть в эти бездонные, темные глаза и прочитать в них, все туже силу мужского обаяния и интеллекта. Она вначале думала, что яркая, гармоничная внешность её возлюбленного со временем станет ей безразлична и привычна. Красота приедается и становится чем-то обыденным. Однако этого не произошло. В этих глубоких темных глазах она не обнаружила пустоты с годами. Их лукавый горящий огонь все так же притягивал неумолимой силой и покорял. Из молодого, смазливого любовника, этот человек стал её господином. Энергетика Артура была настолько сильна, что обуздать её не смог ни один человек до сих пор. И вместе с тем, её женская натура испытывала к нему не только магическое сексуальное влечение, но и чувство полного, глубокого уважения. За годы, прожитые рядом, она так и не исчерпала его интеллекта и духовности. Как с каждым годом все больше к ней приходило больше спокойствия и тихой мудрости, так она чувствовала, что к нему это все приходило с гораздо большей скоростью. И они были на равных, хотя разница в возрасте была в двадцать лет. Она никогда не могла предугадать или почувствовать ход его мыслей. Только она всегда твердо чувствовала – он никогда не был безрассуден. Он не нуждается ни в чьих жизненных советах, житейском опыте и интуитивном предвидении. Он в этом был рожден. И это его карма. Его пытливый ум никогда не скучал. Если в ранней юности ему было интересно проверять силу своей горячей неуемной сексуальной фантазии воздействием на противоположный пол и она прожила эти годы, испытав просто лишающую её воли страсть и сильнейшее магическое притяжения к его молодому, сильному телу, бешенной ревности и раздирающей сердце, выгрызающей душу боли от его скандальных романов и измен, не в силах прекратить их изматывающего на неё воздействия и просто с кровью «отодрать» себя от этого человека, то спустя непродолжительное время он стал сам понимать пустоту легких побед и искать им замену в чет-то другом. Бешенная энергетика искала приложения своей силы, физические нагрузки в армии не расходовали неуемного потенциала и вот пришел интерес к устройству мирозданья. Пытливый ум познакомился с причинами, следствиями, закономерностями и связями определенных вещей и стал с жадностью проникать в эту бездонную бездну знаний, в которых не было никогда ограниченности. И вместе с тем трата сил на познание увлекающих его вещей не иссушила его натуру. Краски жизни его притягивали и удовольствий он не чурался. Всегда искал полноты эмоций, новшеств и изменений повторяющихся событий. Когда он перенаправил всю силу своей молодой энергии на познание законов природы, она почувствовала какая тяжелая ноша упала с её плеч и почувствовала себя счастливейшей женщиной на земле. Они стали больше путешествовать, встречаться с известными людьми своего времени, приглашать к себе ученых, философов, писателей. Его увлечение наукой усилилось с еще большей напористостью, когда они переплыли океан и посетили Северную Америку. Оба почувствовали, что динамика жизни полностью переместилась на этот мировой континент. Но было трудно в общении с населением той страны, так как знания языков у Артура ограничивалось только немецким, латинским и французским языками. Страна была совсем чужая по духу, и он понял, что перестроить себя в духовном плане еще не готов.