Нерешенная задача

– Леди – медленно произнес он, – вы отдаете себе отчет в том, что сейчас происходит? Что вы натворили! – слова адресованы были к ней, но он как бы и сам себе это констатировал, не желая принять это как факт!

Анни плакала. Тихо, бесконечно плакала.

– Простите. Не наказывайте моих друзей! Прошу вас. – Она тут же вспомнила про своего Ангела. Стала искать его взглядом. Нашла и ей, как будто, стало легче. С ним было все в порядке. А незнакомец еще несколько минут всматривался внимательно ей в лицо, не зная, что же ему дальше делать, но потом поднял голову и четко выразил свое решение.

– Я отпускаю вас – обратился к её друзьям. – Ей я не сделаю ничего плохого. Но отпущу позже. Вас, чтобы сейчас же не было здесь! Прочь!

Ее он бережно стал подымать на ноги. Она сама постаралась. Рука была вывихнута. И так это больно, так больно! Он её легонько подтолкнул в сторону экипажа, но она за сопротивлялась. Игн, опять вопреки всему рванулся к ней.

– Я что сказал! – рявкнул грубо на них незнакомец. – Вы ей лучше, чем, я – не поможете, так с глаз долой, юнцы, не злите меня! Я могу передумать еще и продырявить ваши головы! А главное, это будет оправдано!

Анни была растеряна. Ее взяли под локоть и повели к экипажу. Кучер уже очнулся. Впрягли лошадь, её усадили. Рука болела, и она сжала посильнее губы, чтобы не стонать. Сев, напротив, незнакомец принялся ощупывать её плечо. Она уже в его взгляде прочитала, что свой гнев изначально, а за ним и удивление, он сменил на милость, и все это даже его забавляло. Ее внимание, насколько ей это позволяла боль и стыд, за все происшедшее, так же привлекало его лицо и вообще вся его личность. Нельзя не отметить, что этот незнакомец был так же красив той замечательной мужской, выразительной красотой, что она, женской. В лице не было ни одной грубой черты, однако же оно имело выражение мужественности и спокойной уверенности в себе. Большие карие глаза, тонкий, чуть «хищный» нос, только придававший его лицу незабываемую выразительность и пикантность, красивые черные брови, вразлет и резко очерченные, губы, губы с иронией и нотками самовлюбленного эгоиста, весельчака, повесы, любимца дам и сладострастного Казановы! Его лицо было идеально пропорциональным, но такие мудрые, пронзающие тебя на сквозь глаза, как бы выворачивающие тебя всего изнутри, так не гармонировали с губами капризного повесы, явно соблазнившего, но не отдавшегося своей страсти, тысячам милашек, падких на красивые слова, харизму и мужскую сексуальность. Только вот неужели в жизни так случается, что Бог зачем-то сводит в определенное время и определенными обстоятельствами столь красивых людей вместе? Красив, высок, так строен! И, видимо, богат! А разве есть в природе совершенство? Анни давно этому не верила и сразу начала искать в нем изъяны. Он пристально и даже, нагло, не отрываясь, смотрел на неё всю дорогу, что она сразу сделала заключение о том, что это отпетый, самовлюбленный, эгоистичный и избалованный тип.

Сразу понять пришлось такую не сложную вещь, что они сегодня просто попали в заблуждение. У Игн была не правильная информация – они нарвались не на мажордома. По-видимому, это и был тот прославленный протеже богатенькой баронессы. Это он ехал первым, чтобы обустроить дом по своему желанию и своим планам. И это была не самая лучшая догадка. Все складывалось наихудшим образом. Но у неё так болело плечо, что боль затмевала все, и она сказала себе: «Будь что будет! Все ровно, пропадать…».

– Леди, Вы настолько красивы, и в глазах ваших нет жестокости, что я не могу не задать вам этот вопрос: «Вы не нашли себе лучшего развлечения, как стать воровкой на дорогах!?» – усмехнувшись вдруг произнес он.

Более сложного вопроса ей еще никто в жизни не задавал! Анни опустила глаза. Как можно выразить весь тот шквал чувств, которые она испытывала в данный момент? Самое интересное… В глубине души она задавала этот вопрос сама себе. И стыд заливал её щеки краской, сердце щемило страхом, но боль от руки, и эта издевательская улыбка напротив только все усугубляла. Она промолчала.

Он снова заговорил:

– Я, признаюсь, слегка был обескуражен. В раннем детстве читал о разбойниках. Но никогда не встречал таких молодых леди, и никогда настолько обворожительных, в мужской одежде с пистолетом в руке разгуливающих в лесу вероломно нападающих с целью поживы, а путешествую я много и часто! – сделал паузу и зачем-то добавил, но уже совсем про другое. – Да… родители поработали на славу. А, кстати, а как вас осмелюсь называть?

Анни все молчала. Лучше бы ей сейчас оказаться у себя дома. Ей просто хотелось спрятаться от всего и всех под одеялом. Она всегда так делала, когда ей становилось особенно трудно в жизни.

– Меня можете называть просто Артур. Я Артур Войцеховский. Вы ни хотите себя выдавать?

Долго колебалась, но захотелось назваться, и сама удивилась этому порыву, он уже исподволь начинал подчинять себе её волю.

– Анни… Анни Милешевская.

Он был удовлетворен. Взгляд его цепко и насмешливо бегал по её лицу, фигуре. Он даже не старался скрыть своего мужского любопытства. Наглого, слишком откровенного. Чувствовалось, он начинает входить во вкус всего происходящего! Ну… может, рад что данное происшествие так неожиданно выдернуло его из скуки, которую он начинал испытывать все острее с каждым днём? Это и раздражало, и волновало одновременно. Такими мужчинами ни одна женщина не сможет управлять. Или ты обходишь такое счастье десятью дорогами или падаешь в бездну полного подчинения всей твоей воли и сути этого человека. И ты жертвуешь в жизни всем, домом, состоянием, браком, скромностью и воспитанием, даже хорошими манерами, за один только поцелуй, за жар сильных объятий, за удовлетворение этого порыва страсти, пусть она и будет кратковременной. Так как он уже настолько много знает о жизни, что его ничем не удивить, но душа его жаждет новшеств и событийности бесконечной. К таким людям неизбежно возникает глубинное чувство почтения.

На вид новому знакомому Анни было лет 30. Но иногда, когда его такие насмешливые губы, переставали изгибаться в ироничной улыбке, его возраст резко увеличивался. Она могла бы добавить ему еще лет десять. Но вот улыбка, саркастическая и наглая опять оголила его идеальные зубы и его нельзя было назвать зрелым мужчиной. Южный человек, однозначно мужал быстрее, но здесь зрелость была иной. Очень умные глаза. Глаза… Ани показалось, что она их видела много раньше, близко и хорошо, но где? А… когда тетушка водила её в церковь, такую глубину знаний жизни она видела в глазах пастыря.

Он продолжал её разговаривать, но у него это получалось затруднительно.

– Мы сейчас пригласим доктора, у вас вывих, уж, извините, леди, я не хотел, но я не знал … Вас прекрасно починят. А Вы подскажете, где в вашем городе можно пригласить самого опытного доктора?

Анни осторожно проговорила:

– Довезите меня домой, пожалуйста. Я сама справлюсь. Мне тетя поможет.

– Тетя? А родители ваши?

– Нет. Их у меня уже восемь лет нет.

– А… до меня начинает доходить, где корень зла зарыт. Вашим воспитанием никто не занимался. – Артур хмыкнул. – Ну, раз вы охотились за деньгами, их у вас, полагаю, тоже нет. – Вот почему…

Анни опять промолчала. Он продолжал:

– Вы можете не беспокоиться за свою репутацию. Все останется, между нами. А что деньги, действительно, большая проблема для вас? У вас прекрасный рысак. Поверьте, я знаю толк в лошадях. Я мог бы его у вас купить за хорошую цену. Я люблю лошадей.

И он увидел, как Анни напряглась и вспыхнула. Вот когда он успел все рассмотреть и проанализировать? Для неё все произошло так быстро! Слезы еще быстрее побежали по щекам. Его это тоже озадачило.

– Что, я сказал что-то обидное?

– Я никому, никогда не продам этого коня. Но он и не мой. У него есть хозяин. Но я всегда с этим конем рядом. Уже много лет.

– Сколько? – спросил Артур.

– Пять. – ответила Анни.

– Тогда, не сочтите за наглость, ответьте откровенно, как видите, у нас с Вами уже появляются свои тайны на двоих, зачем Вам понадобилось бродить с пистолетом в руке по дорогам? И это тоже будет только нашей тайной.

Анни скривила пухлые губки в усмешке. Она могла быть саркастичной.

– Я вас не знаю, что вы за человек, поэтому оставлю ваше любопытство неудовлетворенным.

Он кивнул головой, соглашаясь с её доводом.

– Ну, хорошо. Тогда, можно узнать, а чем вы увлечены…, то есть род ваших занятий в этой жизни? Какой стиль вашей жизни? Я не думаю, что разбой. Я понял, что в этом у вас совсем нет опыта.

Анни рассмеялась, но все так же саркастично. Его вопросы ей были неугодны, но грубо отрезать его любопытство она не решилась.

– Учусь. Просто учусь – вот и весь смысл моей жизни.

– А… смелюсь предположить, вас хотят отчислить и надо внести большой поручительский взнос, за продолжение учебы? – он отпрянул назад и расслабился на своем сиденье, как бы выяснив для себя все что хотел, но, не заканчивая прямо и откровенно наблюдать за ней. Его интересовала каждая новая черточка, появившаяся в её выражении, в уголках губ, как будто он считывал каждую новую эмоцию, возникавшую у неё. Ей становилось все больше неловко. Все-таки, так откровенно на неё еще никто не смотрел. И это был не взгляд человека, для которого она была просто интересным собеседником. А её и задели его слова. Она хотела отпарировать, но тут же передумала. Зачем? Какая разница, что он про неё думает? А душа шептала слабеньким голоском – мне не все равно, что он думает.

Экипаж сбавил скорость. Он отодвинул шторку. На улице стемнело. Еще через некоторое время их экипаж остановился.

Глава 3

Дом, в который привели Анни был восхитителен! В больших залах чувствуешь себя маленькой песчинкой в мирозданье. Но везде было так темно. Даже сквозь сумрак она различала очертания больших окон, дверей, колонн. Это был целый дворец. Ее спутник на какое-то время исчез. Она этого даже не заметила, охваченная новым чувством любопытства и восторга. Часто они с Хелен и Игн прогуливались вдоль ограды этого сказочного дворца, недоумевая, почему он так долго пустует. Старые хозяева, рассказывали люди, уехали в Новый свет, этот дом планировал купить сам император Франц Иосиф. Не купил, передумал. Зачем ему, он жил в великолепном дворце. Позже сюда наведывались какие-то русские князья, и дом считался уже проданным, но что-то случилось. Дом по-прежнему пустовал. И вот его хозяйка – австрийская баронесса. Анни еще не знала её имени. Слухи ходили, что та уже в преклонном возрасте, славиться своей любовью к путешествиям, собакам, театру и меценатка. Доброго нрава и служить у неё дворовые почитали за счастье, так как она к простому народу относилась гуманно и в её имении никогда не относились к прислуге пренебрежительно. В лучшем случае, за воровство, человека выгоняли со всеми пожитками.

Анни резко вздрогнула, когда сзади ощутила чью-то тяжелую руку на своем плече и обернулась. Совсем вплотную к ней, со свечей в руке стоял Артур. Она даже на шее почувствовала его дыхание. Непроизвольно отпрянула. Свет свечи осветил его глаза, и она ощутила, как у неё перехватило горло спазмом. Это сам дьявол, в образе человека пришел забрать её душу. И это чувство доселе ей было неведомо. Глаза, глаза большие и черные при свете свечи, такие выразительные и красивые! Они словно проникали внутрь её и высасывали всю волю и всю силу. Эти глаза всегда брали то, что привлекало их внимание уверенно и легко, прекрасно знали свою власть и свою силу. И в то же время в них таилась неисчерпаемая глубина! Они так много видели и так много знали, словно этот мир был только местом жизни физического тела, но сама суть обитала в чем-то не реальном. В них проскальзывала отрешенность от физического бытия. Какой-то не земной человек! Это самое первое, интуитивное чувство от этого взгляда быстро сменялось следующим чувством. Взгляд этого человека столь проницателен, что к тебе приходит чувство незащищенности и обнаженности, и чтобы из тебя не вытянули все затаенные мысли наизнанку, ты опускаешь глаза, пытаясь оставить себе хоть что-то. Анни долго не могла оторваться от этих глаз и стало происходить непонятное. Это ранее никогда не изведанное ею чувство трепета перед человеком постепенно исчезало и теплая, ласковая волна приятных вибраций уюта и комфорта медленно окутывало все её тело, не спеша подымаясь из глубины сердца и заполняя каждую клеточку. Ей становилось так хорошо, как всегда, было рядом с отцом, которого она очень любила. Спокойно и легко, потому что они были родными, родными не в понимании семейных отношений, а родными по духу. В его душе жила частичка её души, а в её, его. И мир тогда становился таким безопасным, умиротворенным и добрым. Она стала той маленькой девочкой, которая любила сидеть у отца на коленках, слышать его дыхание и вдыхать его запах. Его запах, присущий только ему. И такой близкий и дорогой!

Артур не знал всех её мыслей, но ему все давно уже было так знакомо! Он не вызывал других эмоций у женщин. Они все были такими. Проверять силу своей мужской харизмы ему уже давным-давно было неинтересно. Женская красота, когда она такая выразительная и совершенная его трогала, но как-то поверхностно. Он все заранее знал, что ему это быстро станет неинтересно. Не интересны её мысли, слова, желания.

– В доме никого нет. Я послал за доктором. И что-то из угощенья вам тоже не могу предложить. – он поставил подсвечник на камин и развел руками. – Просто ничего нет. Мы завтра займемся обеспечением.

Анни, насилуя свою волю, оторвала взгляд от его глаз и стала притворятся, что осматривается дальше. Свет свечи осветил помещение метра на два вокруг. Своего знакомого она уже совсем не чуралась. Только бы не эта боль в плече. Она поддерживала свою больную руку здоровой и боялась сделать резкое движение. Во всем доме ощущался слабый запах сырости. Его хозяин присел возле камина и стал его разжигать. Дом долго пустовал, но, видно за ним ухаживали. В камине лежали сложенные дрова, щепочки для растопки и листья бумаги. Он наклонил подсвечник со свечей, и бумага стала плавиться, плавиться и загорелась. Через пять минут, затрещали искорки огня. Помещение осветилось еще больше. Прекрасный зал, мозаичный паркет, большие балюстрады. Мебели почти не было, но вот прямо перед камином были оставлены три кресла. И её потянуло к ним. Устало девушка опустилась в одно из них. Стала наваливаться слабость.

Артур удовлетворился пылающим костром и отпрянул от камина, так как языки пламени шаловливо выныривали за границы камина, наровясь лизнуть человека за руки и снова заговорил. – Вы далеко живете от Мартонвашаре? – Мартонвашаре, это и была эта усадьба.

– Анни ответила – Ну… если пешком, то часа два ходьбы. В экипаже минут… час.

В зал вошел кучер, он принес вино из экипажа. Артур стал искать хоть какую-нибудь емкость и не нашел. Усмешливо посмотрел на бутылку и протянул её Анни, откупорив пробку.

– Возьмите. Никакой посуды в доме, вероятно нет, но я и не в курсе. Не будем церемониться. Оно великолепно!

Анни выпила пару глотков. Оно, действительно было великолепно! Теплая струя стала проникать вглубь всего тела и усталость просто размягчала все члены, делая их ватными. О! Она с удовольствием позволила бы себе заснуть в этом кресле. Еще глоток, еще. Она не пила такого замечательного напитка никогда!

Артур так же устало опустился в кресло на против. – Вам понравилось… милая леди. Я, вижу, вы из тех, кто любит жизнь. – но самое интересное, что эту фразу он произнес как-то без воодушевления. Анни даже смутила такая интонация в голосе. – Пейте, не стесняйтесь. Я, думаю, вам меня стесняться не стоит, после известных событий… – Анни опять озадачили его слова. Она постепенно стала собираться назад из состояния полной расслабленности. Он говорил безлико, а его улыбка в то же время оголяла прекрасные зубы. Его это все забавляло, но как-то так, обыденно. Или это маска вежливой обходительности? – Он посмотрел на неё внимательно и проговорил дальше. – Анни Милишевская. Я не слышал в своих кругах такой фамилии. А моя вам о чем-нибудь говорит?

Анни отрицательно покачала головой. Он опять внимательно посмотрел на неё.

– Вы очень красивая девушка… или женщина… но не суть, о настолько красивых леди повсеместно расходится молва. Мне все-таки любопытно было бы узнать про вас. – опять внимательно посмотрел на девушку и понял по выражению лица, что ей не очень хотелось про себя рассказывать. И все-таки, настойчиво, но с мягкостью в голосе продолжал – Согласитесь, наша встреча и знакомство произошли при очень деликатных обстоятельствах, что мне было бы любопытно узнать о вас что-то большее. Я не собираюсь заявлять в полицию и можете мне верить, я бы сдал вас сразу при желании.

Анни подалась вперед, все еще поддерживая свою больную руку. Она совсем забыла, да, а как же так, так нельзя… – Я прошу у вас извинения за сегодняшнее.

– Это понятно, Вы не хотели… – он язвительно скривил губы – Я, признаться заинтригован – девушка среди шайки бандитов, промышляющих воровством на дороге – это несколько другой сорт девушек. – и в отблеске камина снова сверкнули его белоснежные зубы, его все продолжало забавлять. – Вы самая обворожительная бандитка, поверьте, в этом что-то есть!

Анни вспыхнула. Ее порывом было даже вскочить и лучше убежать. Но, здравый смысл и все-таки чувство безопасности, исходившее от этого человека, остановило её. Она потупилась смущенно. Ему понравилась её реакция. Она выглядела так мило! Белокурое, хрупкое создание, в мужских сапогах, штанах, растрепанной косой, такая беззащитная и юная, слабая. Никаких других чувств, кроме желания оберечь и защитить весь её вид не вызывал.

– Артур продолжал. – Откуда у вас такой прекрасный скакун! Ангел! Вы его так зовете. Вы очень за него обеспокоены, я заметил, – и стал ждать ответ. Взгляд изучающе двигался по её лицу, волосам.

Анни оживилась.

– Он принадлежит моему опекуну… но… может не совсем опекуну, можно сказать одному очень хорошему человеку. Он знал моих родителей. Он один из хозяев большого ипподрома, а я очень люблю лошадей, они умные и самые добрые существа на земле! А Ангел, я его понимаю лучше других, он меня очень любит, я знаю. Он часто побеждает в скачках. Быстрый, красивый.

Ее взгляд загорелся. Артур прищурился от удовольствия. Они стали с ней разговаривать на одной волне. Он тоже любил скачки, лошадей, скорость, игру.

– Да… – протянул он – Жаль, что женщинам не дано участвовать в забегах! Вы стали бы талантливой наездницей, я уверен, вам не чуждо… – но он не договорил, что-то решив про себя. – Хорошо, может так и правильно, это все-таки не безопасно. А ваша семья? Родителей нет, вы говорили, но вы не из простого сословья, вы же учитесь? И где, позвольте узнать……

– В университете… – это большая достопримечательность нашего города, вы увидите сами.

– И на каком факультете?

– Медицинском.

У него взметнулись брови вверх.

– И на каком курсе?

– На пятом.

– А почему вы избрали медицинский?

– Ну, для этого много причин. Я люблю лечить лошадей, животных. Я хочу знать про болезни все, чтобы их стало меньше. Моя мама умерла при родах. Я хочу знать почему это случается и что можно сделать, чтобы с женщинами этого больше не происходило… И… она пожала плечами в раздумьях – это смысл…, в этом большой смысл… я больше не вижу в мире смысла в другом, я знаю, что хочу это уже очень давно…

Ее перебили голоса, приближающиеся к ним из других комнат. Приехал доктор.

Профессор Энгельбекер, он иногда читал лекции у них в университете, Анни его часто встречала, но близко не была знакома. Приятный, интеллигентный человек, с маленькой, седой бородкой, в пенсне. Пенсне так стали быстро входить в моду среди знати и интеллигенции, но чаще это были одни и те же люди.

Может быть профессора что-то и озадачило, скажем так, наряд девушки, но лишних вопросов он никогда не задавал. Он стал так аккуратно ощупывать плечо и руку Анни, но она ожидала, что из вежливости Артур хотя бы отойдет в глубь зала, чтобы не смущать. И этого не произошло. Он все прекрасно понимал, но быть уважительным ему сейчас не хотелось. Он просто отвел взгляд к камину. На лице у него отразилась легкая озадаченность. Он все-таки, до конца не понял, как юная особа, со столь серьезными увлечениями в жизни и глубоко интеллигентными занятиями пустилась на дороге с пистолетом в руке во все тяжкие?!

Да, у Анни требовалось вправить плечо. Профессор сделал это так быстро и четко. Непроизвольный крик, резкая, жгучая боль и Анни упала безжизненно в кресло, интуитивно сложив руки как умирающая. Присев возле неё на корточки, Артур заботливо потрепал её по щекам. Из глубокой темноты, сознание моментально возвращалось в свет. Открыв глаза, Анни только сейчас рассмотрела у него на лице темное, большое пятно, расползающееся от скулы к виску. Профессор высказал беспокойство, но Артур отмахнулся. Протянул Анни вновь бутылку вина.

– Эхе-хе, доктор, – устало произнес он – я так и не научился вправлять вывихи.

Профессор суетливо собирался домой. Его вытянули практически из домашних туфель и оторвали от вечернего ужина. Время было позднее. Но эти слова не пропустил мимо ушей. Интеллигентный человечек, видимо был веселого нрава, добродушный. Он причмокнул как-то по-особому губами и направил свое пенсне на лицо молодого человека. Ухмыльнулся. – А, что, позвольте спросить, пытались?

– Ну была необходимость, но так и не решился.

Профессор – да, да…, я вижу вы человек военный? Может и приходилось… Вы достопочтенный – князь Войцеховский, как ваше имя, осмелюсь узнать? – спросил профессор?

– Артур.

– Да, да, мне доложили о вас. Вы родственник баронессы фон Газейштарт?

– В некотором роде, в некотором роде. Ее муж…

– Да, да, – задумчиво пробормотал доктор. – Но, у вас не немецкая фамилия?

– Ну, да. У баронессы второй брак и я не немец. В моих родословных корнях можно запутаться. Я родом из Румынии, а мать была венгеркой. Я родился в Румынии, но отец мой турок. Это, забавно, доктор, я как-нибудь, при случаях, расскажу подробнее про себя, но моя гостья так много сегодня получила впечатлений, что не хотелось бы её обременять рассказами.

– Да, да, – промямлил профессор. Они все люди ученые были излишне любопытны. А этот статный, черноволосый молодой человек особенно вызвал у него повышенный интерес. Когда на пороге его дома неожиданно нарисовалась фигура человека с кнутом в руке и попросила оказать услугу новому хозяину усадьбы Мартонвашаре, он долго не раздумывал. Ему первому доведется познакомиться со столь любопытными персонажами всех сплетен столицы, о которых слышно в каждом семействе вот уже вторую неделю.

Анни словила себя на мысли, что она с радостью еще побеседовала бы со своим новым знакомым, и могла бы даже допить такую восхитительно приятную бутылку вина, но уже было поздно, её интересовала её лошадь, где она сейчас и законы приличия – их еще никто не отменял!

Просить задержаться, хотя бы для того, чтобы забыть ту ноющую боль, с которой она попала в этот огромный дом, её никто не стал. Она присела нелепо в мужской одежде в легком реверансе, больше машинально, и направилась к двери.

– Милая леди, вас и доктора, доставят в экипаже по домам.

Она растерянно выглядела и, неуклюже, опять сделала реверанс.

– О, благодарю вас за все, вы понимаете… за все! Но меня беспокоит мой Ангел, я должна вернуться с ним, и знаю, он ждет меня, он всегда меня ждет!

– Где ждет? – не понял хозяин этого особняка.

– Не важно.

Профессор ничего из сказанного не понял, но знал, ему так же пора удалиться.

Уже вслед она услышала веселые нотки в голосе Войцеховского – Понимаю, конь становится настоящим другом, если ты его любишь, и он чувствует в тебе силу.

Глава 4

Тетушка Ани с утра поставила кипятится белье на печку, чтобы хорошо отбелилось и на целый день, странным образом, пропала. Комната Анни находилась под чердаком, но и так нельзя было сказать, потому что чердак у них был закрытый, чистенький и обустроенный стараниями женщин, тщательно побеленный и отмытый от пыли. Вот там они и сушили на зиму фрукты, и белье после стрики, хранили старые вещи, очень аккуратно сложенные в сундуки. В комнате под чердаком всегда было прохладнее, так как тепло от печи доходило сюда уже в рассеянном состоянии. Но летом здесь было комфортнее всего. Анни пыталась сконцентрироваться на книгах и конспектах. С самого утра, в выходной день она сидела за столом в длинном халате из-под которого выглядывала ночная сорочка, с распущенными волосами, и что-то сосредоточенно писала пером на листе бумаги.

На восточной стороне Будапешта, дела обстояли по-другому. К подъезду усадьбы Мартонвашаре подъезжает много-много экипажей, они останавливаются. Из первого экипажа выходит пожилая женщина, с болонкой в руках. Она одета изысканно. Ее бархатное темно зеленое платье вышито шелковыми нитями, ручной работы. В дорогу все предпочитают одевать то, в чем удобнее просидеть в экипаже несколько часов, а то и целый день. Но эта женщина всегда выглядела праздно.