Юность

– «Да! Вот этот и те двое!» – неожиданно указал он на чемпионов.

– «Ну!? Куда ты хватил?! Любой из них тебя вмиг по канатам размажет!» – под всеобщий хохот объявил тренер.

– «Пусть!» – неожиданно возразил и новичок.

– «Ну, как знаешь! Саш, давай ты первый что ли? Только проверяй его, пожалуйста, осторожно! Не отбей сразу у нашего слишком смелого новичка желание заниматься боксом!» – вновь распорядился тренер.

Платону вставили в рот, смоченную в воде капу, надели и зашнуровали боксёрские перчатки и выпустили на ринг.

– «Только помни строгие правила: ниже пояса, по спине, затылку и открытой перчаткой не бить! А по моему свистку немедленно прекращать бой!» – дал Виктор Алексеевич последнее указание Платону.

Конечно, Кочет немного волновался. Он ведь видел, как его соперник до этого легко расправился со своими спарринг-партнёрами. Но в тоже время он чувствовал, что сможет того одолеть.

И в нетерпении от этого у него даже стали немного трястись поджилки, что сразу заметили ребята, внимательно следившие за долговязым новичком.

– «Так у него уже, вон, от страха, поджилки трясутся!» – громко заметил самый наблюдательный из них.

– «Эй, парень! Ты лучше, пока не поздно, поменяй соперника на послабее!» – посоветовал самый доброжелательный из них.

– «И смотри, не обосрись!» – посоветовал уже и кто-то из завистников.

– «Саша! Помни, что я тебя просил!» – ещё раз напомнил тренер, внимательно уставившись на новичка – не передумает ли?!

И поединок начался. Чемпион, легко танцуя вокруг Платона, для начала осыпал того градом лёгких ударов, пытаясь показать уязвимость соперника и своё над ним техническое превосходство.

Платон невольно отступал, чаще успевая закрыться от ударов своими быстрыми руками, нежели увернуться от них. Тут-то он вспомнил уроки бокса от дяди Вадима Ерёмина.

– Хорошо меня дядя Вадик научил работать руками! Только вот я не тренировал движения ногами!? – рассуждал он, чувствуя, что его ноги мало помогают в боксёрских движениях.

Ученики и тренер уже с интересом смотрели на новичка, ожидая, когда же удары чемпиона станут чаще достигать цели, и сколько та продержится.

– «Молодец! Хорошо держишься! Но попробуй атаковать! Саш! А ты пока перейди к обороне!» – вновь послышалось распоряжение Виктора Алексеевича, окрылившее Платона.

Но он прекрасно помнил совет дяди Вадима, что при атаке надо не забывать и о возможной контратаке соперника.

И Платон стал понемногу атаковать. Понимая, что соперник опытный, манёвренный и техничный, Кочет не стал мучиться с нанесением точных ударов в незащищённые места, а сосредоточился на их силе, стараясь бить резко, чтобы успеть возвратить бьющую руку в исходное положение.

В общем, он старался попасть в цель через защищающую её руку. И дело пошло. После нескольких таких прочувствованных соперником ударов, его глаза округлились, и в них появился страх.

Это раззадорило Платона, и он усилил натиск, без всяких манёвров и подтанцовок, как танк, напирая на соперника. И тот спасовал, пропустив несколько сильных ударов в голову, и был бы спасён свистком тренера, но тот замешкался. А у Платона в этот момент прошёл крюк правой снизу в подбородок, от чего чемпион не просто упал, а сделал ещё и кувырок через голову, от неожиданности залупав на соперника прослезившимися глазами.

– «Стоп, стоп!» – уже после запоздалого свистка закричал тренер.

– «А ты молодец! – обратился он к Платону – Ну, что, ребята, берём новичка в секцию?!» – задал он им уже риторический вопрос.

– «Конечно, берём, раз он так нашего чемпиона разделал! Он просто зверь! Зверюга!» – послышалось восторженное со всех сторон.

– «Платон! Я тебя беру! Теперь тебе надо будет сходить к детскому терапевту и принести от него справку, что он тебя без ограничений допускает до занятий боксом! Посмотри на стенде расписание занятий и приходи со справкой!».

– «А перчатки?».

– «Это у нас здесь есть! А кроме спортивных майки и трусов тебе надо будет, хотя бы со временем, ещё и специальные лёгкие спортивные тапочки купить! Ребята, покажите какие! Они и для борьбы и для бокса подходят, даже для гимнастики и акробатики!» – уточнил тренер.

И на следующий день Платон после школы пошёл в детскую поликлинику на улице Гагарина, сразу попав на приём. Он думал, что сейчас ему сразу напишут справку, и он радостный пойдёт домой, но ошибся.

Сначала терапевт почему-то осмотрела его горло, полость рта и зубы.

Она повертела его оголённые руки, осмотрев всё тело. Потом она долго фонендоскопом прослушивала его грудь и спину, в итоге спросив:

– «У тебя в детстве были шумы в сердце, а сейчас их нет!?».

– «Да! К пятнадцати годам они к счастью неожиданно прошли!».

– «Да, я это прочитала. Но их и сейчас нет! Тебе ведь уже шестнадцать? Видимо они прошли совсем?! А как же тебе это удалось?».

– «Я много играл в футбол, много бегал, и очень часто делал рывки!».

– «А-а! Рваный ритм!? Интересно!» – задумалась она, сделав пометку в медицинской карте.

– «Если ты ни на что не жалуешься, то теперь тебе надо пройти окулиста и потом опять зайти ко мне уже за справкой!» – заключила терапевт, вручая ему карту.

И Платон пошёл искать окулиста, спросив номер его кабинета у проходившей мимо медсестры. Та повернулась, и Платон с удивлением узнал её, ранее работавшую в его детской поликлинике в Москве на Рождественском бульваре. Та тоже, хотя не сразу, узнала его, назвав номер кабинета и с улыбкой добавив:

– «А я узнала тебя! Как твои зубы, приросли? Не беспокоят?».

– «Я тоже вас узнал! Да, зубы в норме! Теперь вот хочу боксом заняться!» – от радости вырвалось у Платона сокровенное.

– «Так это же для зубов опасно!?».

– «А на этот случай на них надевают капу! Этот такая толстая резинка, защищающая зубы и даже дёсны!» – невольно Платон махнул рукой по направлению к своему рту, одновременно чуть оскалившись, невольно показывая свои ровно приросшие зубы.

Уже подойдя к кабинету, Платон вдруг с досадой вспомнил, что не догадался спросить медсестру о враче-стоматологе, делавшей ему операцию.

– Эх! Мне надо было спросить имя, отчество и фамилию той рыжей крупной женщины-врача! Ведь для меня она совершила просто подвиг!? Могла ведь отнестись формально. Ей это делать было не положено, а она взялась и спасла мои зубы!? Я ей должен быть очень благодарен! Ладно! Потом найду эту медсестру и у неё спрошу! – рассуждая, успокоился он.

Но у окулиста Платона ждало полное разочарование, Мало того, что у него обнаружили прогрессирующую близорукость минус полтора на оба глаза, прописав соответствующие очки, но ещё и категорически запретили заниматься боксом, не советуя заниматься и футболом.

– «Ты пойми! От ударов по голове, хоть рукой, хоть мячом, или ещё чем-то, ты можешь со временем просто вообще потерять зрение! Так что никакого бокса! Категорически!».

– «Ну, ладно! Без бокса я обойдусь! А вот без футбола – нет! Мне очень нравится футбол! Я без него не могу!».

– «Хорошо! В футбол играй, но не на профессиональном уровне, а как любитель, для себя, лишь для удовольствия! А через год приходи – посмотрим динамику! – дотронулась окулист до его темени, продолжив – Ты сейчас быстро растёшь, поэтому сердце и глаза не успевают за телом! А может у тебя будет улучшение? Тогда посмотрим!» – чуть успокоила она Кочета.

И после окулиста он понуро вернулся к терапевту.

– Ну, по поводу бокса ты всё понял?! А тебе я предлагаю заняться другими видами спорта – не опасными для глаз!» – пожелала ему терапевт, написав это в справке.

Дома Платон сообщил неприятную новость маме, которая давно просила сына сходить к окулисту и выписать очки, дабы в классе видеть всё, написанное на доске. И уже на следующий день они по рецепту купили в аптеке в отделе оптика подходящие очки и очешник к ним, которые Платон стал брать в школу. Но он очень стеснялся носить очки постоянно, а нацеплял их только тогда, когда надо было разглядеть написанное на доске.

А, как человек слова и обязательный, Платон зашёл на тренировку боксёров и всё рассказал тренеру.

– «Очень жаль! Ты мне очень понравился, ты перспективный и я очень надеялся на тебя! Но ничего не поделаешь, глаза и здоровье важней!» – тепло распрощался расстроенный Виктор Алексеевич с Кочетом.

Тогда Платон решил попробовать заняться борьбой самбо, узнав от Коли Валова месторасположение секции.

Но в данном случае никакого протежёрства по поводу принятия Платона в секцию не было. И как-то раз вместе с двумя другими незнакомыми мальчишками он вечером зашёл на тренировку самбистов.

– «Ну, что? Есть желающие попробовать свои силы в самбо?» – после разминки неожиданно обратился тренер к мальчишкам, стушевавшимся от такого неожиданного предложения.

– «Я хочу у вас заниматься!» – смело ответил лишь Платон, удивившись на смутившихся от предложения мальчишек.

– Так зачем им было сюда приходить? Из-за любопытства?! Или они хотели, но от неожиданности струсили?! – дивился их реакции Кочет.

– «Хорошо! Приходи на следующее занятие! Давай, я тебя запишу!» – неожиданно сразу согласился тренер Владимир Петрович.

Платон сообщил все свои необходимые данные, включая домашний телефон, и остался до конца тренировки, с интересом наблюдая, как самбисты отрабатывают броски.

А после тренировки, когда зрители разошлись, тренер предложил Платону попробовать. Он протянул ему чью-то самбистскую куртку и попросил разуться до носков и раздеться до майки и трусов. Платон принял предложение с удовольствием и переодевался даже с нетерпением и до дрожжи в коленях.

– «Ну, покажи нам, что ты умеешь! Борись, как хочешь, вольным стилем, как ты можешь!» – предложил тренер.

И, насмотревшийся на потенциальных соперников, Платон, заранее смакуя свою победу, вышел на маты.

Соперник, уступавший Кочету в росте, но не в весе, сразу профессионально схватил соперника за отвороты куртки, пытаясь раскачать его для применения приёма.

Платон же действовал по своему излюбленному шаблону. Когда соперник в очередной раз дёрнул Платона на себя, тот неожиданно повиновался, сделав шаг левой ногой вперёд и мимо ног соперника ему за спину, и выпрямился, тоже сильно дёрнув соперника себе навстречу.

В результате этого плечи и руки Платона очутились за спиной, оказавшегося под его правой подмышкой, соперника. Затем Платон полностью обхватил того сзади за талию, смыкая кисти своих рук у него на животе, и подвинув ближе к телу соперника свою правую ногу, опираясь локтём правой руки на своё правое бедро, создав мощный рычаг, оторвал того от матов, значительно высоко подняв вверх ногами.

– «Так ты теперь бросай его и переходи на удержание или на болевой!» – неожиданно вырвалось у Владимира Петровича.

Но Платон сделал по своему и по привычке. Он стал сжимать кольцо своих рук, сводя локти навстречу друг другу и перебирая одной кистью по запястью другой, уменьшая диаметр охвата и причиняя сопернику боль, при этом и сбивая ему дыхание.

– «Всё, всё! Отпусти его!» – решительно вмешался тренер.

И Платон, ослабив захват, осторожно опустил соперника на маты.

– «Ну, ты, прям, как удав! Сколько лет я занимаюсь борьбой, но никогда не видел такого приёма! Но запомни, что в самбо запрещены болевые в стойке!» – заметил удивлённый Владимир Петрович.

В ответ польщённый Платон лишь загадочно улыбнулся.

– Так ты приходи на занятия! Вот тебе расписание и мой телефон. Если когда не сможешь прийти, то звони! А куртку пока дам тебе чужую».

Платон вернулся домой окрылённый.

– «Мам! А меня взяли в секцию самбо!» – войдя, радостно сообщил он.

– «Хорошо! Хоть ты теперь будешь с толком тратить свою энергию и силу!».

– «Да! Энергии и силы у меня полно, хоть отбавляй! Я своего партнёра раздавил, как удав кролика!».

– «На, удав! Садись, заешь кролика говядиной! А то, поди, ты всё равно сильно проголодался!».

На своей первой полной тренировке Платон старался, как мог. Но всё равно он пока уступал другим мальчишкам в некоторых, особенно в незнакомых ему ранее, технических элементах. Однако даже за одну тренировку его прогресс был на лицо.

В конце занятий опять начались спарринги. И в этот раз Платон блеснул своим доморощенным мастерством, сначала удивив, а потом сильно разозлив тренера. Увлёкшись и забыв его прошлое наставление, Платон сначала сделал приём из вольной борьбы, совершив бросок соперника через плечо и без страховки, из-за чего его партнёр с трудом поднялся с матов.

А потом он и вовсе опозорился, уже другому сопернику сделав в стойке болевой приём из дзюдо на руку и плечо, резким в азарте исполнением даже вызвав крик поверженного.

– «Ты, что, парень, с ума сошёл?! Сколько раз тебе надо повторять, что в самбо запрещены болевые приёмы в стойке!?» – чуть ли не заорал тренер.

– «На соревнованиях за это дисквалифицирую не только спортсмена, но и могут снять с выступлений и его тренера и автоматически всю его команду! А этот приём хорош для обезоруживания нападающего с ножом!» – чуть успокоившись, объяснил Владимир Петрович.

– «Но я же не виноват, что приёмы у меня получаются автоматически!? Я и не знаю, из какой они борьбы! Когда я их изучал, мне это было всё равно!» – недоумённо оправдывался Кочет.

– «А, кстати, кто тебе их показывал?» – спросил тренер.

– «Отец!».

– «А он у тебя кто?».

– «Пенсионер!».

– «А раньше кем был? Какое отношение имел к борьбе?!».

– «Ну, во время войны было дело – учился на диверсанта!».

– «А-а, тогда понятно! – протянул Владимир Петрович – Ты наверно и с боевым самбо знаком?».

– «Да! Ещё и с джиу-джитсу немного знаком!».

– «А ты оказывается опасный соперник, Кочет!? – уже совсем дружелюбно закончил Владимир Петрович – Ну, попробуй ещё раз! Но не забывай о правилах!».

И Платон начал новую схватку, старясь выполнить наставление тренера. И, видимо потеряв концентрацию, он позволил сопернику совершить подобие броска и перевести схватку в партер. Тот уже хотел было сделать болевой приём на ахиллесово сухожилие правой ноги Платона, но с помощью левой ноги мощные и ловкие ноги футболиста ушли от захвата, а увлекшийся Платон сделал сопернику удушение без захвата его руки, чуть было, не свернув ему шею.

– «Ну, что ты опять творишь?! – снова вскипел вскочивший с места тренер – Всё! Иди, одевайся! Для тебя на сегодня тренировка закончилась!».

А после тренировки несколько мальчишек окружили Платона, прося показать им некоторые боевые приёмы. Но тот, обидевшись на крики тренера, обещал показать их в следующий раз. Но следующего раза не случилось. Платон решил больше не ходить на тренировки.

– Оказывается я сильнее всех этих самбистов! Я знаю много боевых приёмов и всегда смогу себя защитить, и не только себя! А спортсменом я становиться не хочу! Так что ходить мне сюда незачем! Да и футбол скоро начнётся – будет не до самбо! – решил он прекратить посещения тренировок.

Но его интерес упал не только к так и не состоявшимся занятиям борьбой, но и к ранее им любимой физике.

Слабая компетентность учителя физики Ивана Алексеевича Федулова в своём предмете и постоянное, хоть и не злобное, третирование им Платона, плюс зазнайство того своими знаниями, привели к охлаждению интереса и снижению его успеваемости.

Но никогда не падал интерес Платона к своим увлечениям, играм и особенно к футболу.

Вскоре, особенно на обращённых к югу покатых площадках, земля стала просыхать. И наконец, когда поле стадиона «Старт» было ещё не готово, Платон сходил со своим классом за железную дорогу в Крутицы на юге Реутова. Там они выиграли у соперников на покатом на юг, потому быстро высохшем на солнце, футбольном поле за Домом культуры «Маяк».

К середине апреля просохло не только на земле, но и прояснилось в воздухе, когда стало известно, что части ПВО ДРВ стали вполне успешно сбивать американские самолёты.

– «Сын! Наверно мы послали во Вьетнам наши ракеты ПВО и персонал?!» – спросил Платона Пётр Петрович.

– «Наверняка! Но не только ракеты, но и прежде всего пусковые установки к ним! А расчёты точно наши! За короткое время вьетнамцев обучить не успели бы!» – в принципе согласился давний, постоянный и внимательный читатель журнала «Советский воин».

Но эта несправедливая война не была нужна и американскому народу.

Поэтому уже 17 апреля в Вашингтоне прошла первая крупная демонстрация против участия США во Вьетнамской войне.

На следующий день в воскресенье 18 апреля Платон, накануне предупредив Варю, что не приедет, с родителями открыл новый садово-огородный сезон. В садоводство они привезли часть пустых банок, а там убирали на компостную кучу прошлогоднюю листву и не догнившие растения.

Зато Платон съездил в гости к Гавриловым на следующий день, в понедельник, после школы, вместе отметив малышу один месяц. А Варя показала ему Свидетельство о рождении их сына, согласно существующим правилам записанного, как Вячеслав Платонович Гаврилов.

– «А для того, чтобы он стал Кочетом, надо представить в ЗАГС или свидетельство о браке, или свидетельство об установлении отцовства, ну, или об усыновлении!» – объяснила Варя, почему их сын не Кочет.

– «Жалко!».

– «А как ты хотел?! Так любая женщина сможет записать отцом своего ребёнка любого мужчину!».

– «Понятно!».

– «Как тебе станет восемнадцать, так и решим этот вопрос! Согласен?».

– «Конечно! А что ещё остаётся?».

– Всё равно здорово! Хоть по отчеству видно, что это мой сын! – лишь немного обрадовался Платон.

И тут он вдруг вспомнил, как Варя иногда мучилась тошнотой во время беременности.

– Да! Женщинам дети тяжёло даются! Так что пусть Славка пока носит фамилию матери! А я подожду! До моего восемнадцатилетия совсем недалеко! – успокоил себя Кочет.

На следующий день 20 апреля завершился чемпионат СССР по хоккею, в котором в третий раз подряд, а всего в двенадцатый, чемпионом стал ЦСКА. К радости Сталева вторым уверенно стал его «Спартак», а бронзу завоевал «Химик» из Воскресенска, всего на одно очко опередивший московское «Динамо», к расстройству Кочета, оставшееся без медалей.

Утешением для Платона явилось лишь попадание в число десяти лучших бомбардиров чемпионата двух динамовцев. Ими стали: с 22 шайбами новичок из Электростали Юрий Парамошкин (7-е место) и с 21 шайбой Юрий Волков (8 – 10-е места). А также попадание в число 34-ёх лучших игроков чемпионата пяти динамовцев. Это были защитники Станислав Петухов и Виталий Давыдов, и нападающие Александр Стриганов, Виталий Стаин и Юрий Волков.

Теперь, гуляя вечерами по Реутову и ощущая себя мужчиной и отцом, чувствуя в себе огромную внутреннюю энергию и физическую силу, просто распиравших его, Платон невольно представлял себя бригадмильцем отрядов БСМ (Бригадного содействия милиции), до 1958 года патрулировавших улицы Москвы и следя за порядком. Платон даже мечтал как-нибудь применить свою силу с пользой, скрутив какого-нибудь хулигана. Но нарушители порядка ему, как назло, всё не попадались.

– А интересно!? Ведь среди хулиганов тоже есть парни, желающие померяться силой!? А им не с кем! Вот они наверно тогда и хулиганят, что-нибудь ломая или приставая к прохожим с целью спровоцировать драку!? Мне вот тоже очень хочется почесать кулаки!? Это, наверно, возрастное? – вдруг пришла ему шальная, мудрая, но крамольная мысль.

После окончания этой недели в понедельник 26 апреля всех граждан страны ждала новая приятная новость, когда было объявлено, что День Победы в СССР 9 мая теперь будет не рабочим днём.

Первомайский военный парад и демонстрацию трудящихся на Красной площади кроме жителей центральных районов СССР теперь, благодаря работе ИСЗ «Молния-1», в реальном масштабе времени увидели и жители советского Дальнего Востока.

А 7 мая в СССР была учреждена юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой отечественной войне 1941–1945 гг.» и Пётр Петрович ждал награждения ею.

На следующий день было объявлено, что теперь и 8 марта будет нерабочим днём, а Указом Президиума Верховного Совета СССР городу-герою Ленинграду была вручена «Золотая звезда».

Советским людям на деле жить становилось радостней и веселей.

И на следующий день в СССР состоялся первый парад на день Победы.

Платона поразила, показанная на параде ракетная мощь страны.

Особенно его впечатлили антиракеты, способные на большой высоте и дальности уничтожать боеголовки баллистических ракет противника, и наши орбитальные межконтинентальные баллистические ракеты большой мощности, способные поражать территорию противника с любого направления в обход его стационарных системы противоракетной обороны.

По дороге в Бронницы, под впечатлением от увиденного на параде, отец и сын завели разговор о возможной третьей мировой войне.

– «Платон! Я вот что тут подумал?! Поскольку у нас теперь есть такие мощные ракеты и антиракеты, то мы наверно сможем сами первыми начать войну, а от их удара отбиться, и навсегда покончить с империализмом!? Уж больно он всем надоел!».

– «Пап! Но мы же не знаем, сколько у нас этих ракет, а сколько у американцев и каких?! Может у них больше и лучше? Или пусть даже столько же! Но тогда и мы сильно пострадаем в войне, и даже можем погибнуть!? Лично я этого не хочу! Ты только представь себе, что с нами будет! Ведь они первым делом ударят по Москве!».

– «Да! Пожалуй ты прав! А твой бухгалтерский подход сейчас пригодился. Действительно! Всё, в конечном счёте, решает количество вооружения! Но ведь, как говорится, и хочется, и колется, и мама не велит! Значит, будем теперь всё время жить под угрозой возможного применения друг против друга ядерного оружия?».

– «Да! И под страхом взаимного уничтожения!».

В праздничные майские дни и в воскресенья все Кочеты дружно трудились на своём огороде, готовя грядки для посадки овощей. А у Гавриловых на их участке трудился лишь один Александр Васильевич.

В эти дни у Платона забот стало полный рот. К его повседневным занятиям в школе, домашним урокам и вечерним поездкам к Варе, теперь добавились и воскресные работы в огороде. Так что молодой папаша крутился, как белка в колесе. Ему теперь было не до футбола и прочих увлечений, к тому же и его «Динамо» пока не радовало болельщика.

Ещё начавшийся 15 апреля XXVII-ой чемпионат СССР по футболу, в этот раз ознаменовался долгожданным возвращением в большой футбол и в московское «Торпедо» Эдуарда Стрельцова.

Московское «Динамо» стартовало очень слабо. После первых пяти туров оно только дважды сыграло вничью с «Нефтяником» и дебютантом СКА из Одессы, трижды проиграв ЦСКА, «Спартаку» и киевскому «Динамо», занимая к 10 мая лишь четырнадцатое место из семнадцати. А лидировали с зеркально противоположным результатом и с восемью очками прошлогодние чемпионы динамовцы Тбилиси. Платон даже обыграл этот факт во время случайной встречи в их садоводств с Андреем Юдушкиным.

– «Андрюх! А ты обратил внимание, что «Динамо» Тбилиси впервые стало чемпионом СССР после того, как я их сделал абсолютными и четырёхкратными чемпионами в нашем настольном футболе!?».

– «Ха-ха-ха! Да, действительно!».

– «Так что Андрюха подумай, насчёт передачи мне московского Динамо!».

Но тот, по привычке всё ещё давясь от смеха, причём всегда, когда его смешил Платон, отрицательно покачал головой на короткой шее чуть грузноватого тела. Андрея Юдушкина за его небольшую полноту, сильную веснушчатость и за постоянную болтовню, порой быструю и неразборчивую, напоминающую птичий щебет, старшие ребята давно прозвали «канарейкой». И теперь, глядя на него и вспомнив это, Платон сам залился смехом, ещё больше раззадоривая Андрея.

Но самому ему в эти дни было не до смеха, так как его ждала уйма новых дел и занятий. Его прежний режим жизни не мог так долго продолжаться. Но Платона спасло окончание учёбы в девятом классе. Теперь она заменилась на производственную практику в одном из заводских цехов.

Но до этого Кочеты отпраздновали пятнадцатилетие Насти, уже весьма заметно превращавшейся в девушку, и от всей семьи получившей соответствующие девичьи подарки.

К этому времени ученики класса Платона изучили теорию резания металла, основы токарного, а кто фрезерного дела. Они стали уже самостоятельно работать на токарных и фрезерных станках. Из друзей Платона кроме него самого в токари пошёл Сталев, так как они уже оба имели опыт работы на токарных станках по деревообработке. Их же друзья Быков, Лазаренко и Соркин пошли в фрезеровщики. Весь класс мальчишек по этим специальностям разделился примерно пополам. Но и здесь на производственном обучении Платона единогласно избрали старостой группы.