Энеата. Воин и Солнце

Родных детей и внуков у Хурсана не было, как и других родственников; найденыш Энеата, давным-давно встретившаяся ему на пути, стала его единственной наследницей. Он обучал девушку своему ремеслу – как тайнам врачевания, заготовления трав и смешивания масел, так и тому, о чём не догадывались соседи – премудростям чародейства. Энеата обладала чудесным природным даром, и Хурсану не составило труда помочь ей раскрыть таланты. Одинокий старик и в самом деле любил Энеату, как родную дочь; и постарался не только обеспечить её неплохим наследством и лекарским ремеслом, но и подобрал ей завидного жениха – сына верховного судьи богатого города.

Вот только скверный призрак прошлого вдруг встал перед стариком, не дав насладиться приятными хлопотами. В один неприятный день пришло письмо из дальней деревеньки, где жил давний друг Хурсана. То ли немилость богов, то ли чьё-то проклятье поразило те края. И кого просить о помощи, как не старого товарища, пусть и отошедшего от колдовских дел?

Деревня Карауд находилась чуть в стороне от Великой Реки. Несмотря на прорытые каналы, приносящие воду для орошения, жара и сухость здесь ощущались куда серьёзнее, нежели в городах на берегу. В Карауде делали финиковое вино, славное по всей Дарфии и даже вывозимое торговыми караванами дальше на запад; уроженцы этого поселения хранили в тайне секреты изготовления напитка, придающие ему особый, отличный от других дарфийских вин вкус. Умельцы, пытавшиеся открыть рецептуру караудского вина, перепробовали все мыслимые и немыслимые добавки – специи, травы, фрукты, цветы, даже порошки камней – но так и не добились подобного оттенка.

Асу Хурсан когда-то жил здесь – ещё в юности, только-только пройдя целительское испытание и получив право лечить. Рамзаш, сейчас ставший деревенским старостой, был его приятелем; они вместе увлекались чародейскими изысканиями, но Рамзаш вскоре оставил это занятие, а Хурсан, устав от косых взглядов жителей, уехал в город.

С тех пор они не виделись. Прошло три с половиной десятка лет, в течение которых друзья лишь изредка разменивались письмами; Рамзаш успел подзабыть приключения молодости, но недавние события заставили его вспомнить о старом товарище. Слишком пугал караудцев таинственный туман, появлявшийся некоторыми ночами на полях. Финиковые пальмы, кормившие всё поселение, иссыхали там, где пролетало это странное марево. Сперва староста велел отправить несколько людей в соседний город Эрисум, где стояло святилище водной богини Тааль; но подношения и задабривания жрецов, по-видимому, не привлекли милости к Карауду. Всё стало только хуже – начал падать скот. А последнее событие было и вовсе жутким – один из жителей припозднился, не успев до заката возвратиться домой, и попал под непонятные чары. Он не погиб, но был до ужаса напуган и, похоже, потерял рассудок вместе со способностью связно разговаривать. Тогда Рамзаш отправил своего раба найти асу Хурсана и привезти его в деревню.

Старый лекарь прибыл в поселение только через шесть дней после того, как получил известие. Ближайший к Карауду город был выше по течению Великой Реки, и доплыть туда по воде было трудно, так что Хурсан и сопровождавший его раб сперва ехали с сухопутным обозом, а затем шли вдоль канала пешком, погрузив вещи на двух вьючных ослов.

В деревню, окруженную невысоким тростниковым забором, они въехали в полдень, когда жар от солнца и земли стал почти невыносимым. Вступив под тень деревьев, высаженных рядами между домов, Хурсан и его спутник вздохнули с облегчением, утирая пот со лбов и сбрасывая с волос ткань накидок.

– Хурсан, брат! – раздалось восклицание.

Рамзаш на удивление легко узнал приятеля после долгих лет разлуки, и дело было вовсе не в том, что рядом шагал раб, посланный за лекарем. Хурсан и вправду мало изменился – он поседел, да старость легким касанием прочертила морщины в углах глаз и рта, но более тридцати лет назад точно такой же была и худощавая сутулая фигура асу, и манера коротко стричь бороду по моде западных земель. И взгляд был точно таким же – хитрым, но доброжелательным.

– Рамзаш? – неуверенно произнёс Хурсан, вглядываясь в лицо вышедшего навстречу старика. – Ты?..

– Что, не узнал? Да, много лет прошло, – Рамзаш грустно улыбнулся, поджимая губы и вышагивая в сторону прибывшего.

Они обнялись, Рамзаш радушно похлопал друга по спине.

– Что ты не договорил в письме? – сразу поинтересовался Хурсан.

– Это скверная история. Но ты устал с дороги, друг мой, пройдём в дом. Отдохнёшь, поешь, тогда поговорим.

Лекарь вздохнул и ссутулился ещё сильнее.

Вскоре старик Хурсан разглядывал молодого пастуха, попавшего под чары загадочного тумана. Юноша к приезду целителя уже начал приходить в себя, но жители деревни на всякий случай продолжали держать его взаперти в сарае.

– Замар? – позвал его по имени Хурсан.

Судя по повернувшейся в сторону асу голове, Замар уже вспомнил, как его звали.

– Замар, ты меня слышишь?

Тот только пристально смотрел ему в глаза, не моргая и не шевелясь. В его взгляде с той ночи и до сих пор застыл ужас, который сложно было передать словами. Хурсан тяжело вздохнул и, подавшись вперёд, положил ладонь на плечо юноши. Несколько мгновений они оба были неподвижны, затем пастух коротко вскрикнул, отшатываясь, а Хурсан отдёрнул руку.

– Ну что? – нетерпеливо спросил староста Рамзаш, приоткрывая дверь и заглядывая внутрь сарая.

– Ничего, – Хурсан осторожно уложил на рассыпанное сено мгновенно заснувшего юношу, затем повернулся к появившемуся другу и добавил: – Отпоим зельями. Через пару седмиц будет в полном порядке.

– Ну, хвала богам.

Хурсан покачал головой, затем поинтересовался:

– Пастух, три овцы, бык… А ещё что попадалось?

– Половина пальм сгнила. И небольшой кусок ячменного поля.

– Пойдём, покажешь места. Зельями я займусь потом. Пусть пока поспит.

Рамзаш замялся.

– Видишь ли… – неуверенно и смущённо начал он. – Совсем недавно был этот туман, позапрошлой ночью, и как-то…

– Рамзаш, – твёрдо произнёс Хурсан, упирая руки в боки. – Идём. Ты что, боишься?

– Хурсан, брат!.. Я не мальчишка, чтобы такое меня зацепило! – ответил Рамзаш, но было видно, что он всё же обижен и задет словами старого друга. – Ладно, пойдём. Но давай издалека глянем.

Ничего таинственного и опасного не виделось в поле, где, по словам Рамзаша, прошлый раз повис холодный белый туман. Пожухлые ветви пальм не смутили бы тех, кто увидел их, не зная предыстории; казалось, их всего лишь поджарило жестокое южное солнце. Но Хурсан, узрев иссохший сад, заметно поник.

– Слушай, Рамзаш, – медленно произнёс он. – Иди сейчас в деревню, вели кому-нибудь взять принести мне сюда мою синюю сумку. И шерстяной плащ, какой не очень жалко.

– Пока туда, пока сюда – темнеть начнёт, не успеешь ничего.

– Я собираюсь ночевать здесь.

– Хурсан!..

Голос старика стал жёстким:

– Иди, делай, что велено!..

Рамзаш застыл на пару мгновений, затем всё же развернулся и зашагал к поселению. Когда он уже отошёл на некоторое расстояние, Хурсан крикнул вслед:

– Рамзаш! Если я не справлюсь, напиши в Энаран, верховному судье Арнунне, пусть увезёт Энеату как можно дальше!..

Марево поднялось ещё раньше, чем солнце скрылось за горизонтом, в предзакатных сумерках. Хурсан кутался в плащ, что принёс ему из деревни мальчишка, и вглядывался в молочно-белый туман.

– Я ждала тебя, – где-то позади прозвенел нежный женский голос.

Старик не шевельнулся, не обернулся на зов. Взяв в руку тонкую палочку, он принялся чертить на земле знаки; на стоптанной, иссохшей и потрескавшейся земле не оставалось и следа от подобного действия, но он продолжал рисовать невидимые узоры.

– Ты думал, что всё прошло само собой? – произнесла незримая незнакомка. Раздался тихий перезвон смеха. – А видишь, я ещё жива. Ты отобрал у меня солнце, но я взрастила свой собственный свет. С твоей помощью.

– Да, – устало выдохнул Хурсан. – Это было моей ошибкой, и я пришёл всё исправить.

– Исправить? Ошибка? О, нет, мой друг, всё вышло на диво удачно. Ты пытался убить меня тем ритуалом? Как глупо. Он дал мне столько сил… Я тянула жизнь из земли, из травы, из животных. Пришёл черёд людей. Ты явился слишком поздно.

Туманные клубы приняли очертания скалящихся призрачных чудовищ, немыслимых форм и размеров; рыча и стуча хищными челюстями, они окружали Хурсана, ожидая приказа своей госпожи. Из марева вышагнула стройная красавица с белыми волосами, и, холодно и равнодушно улыбаясь, подняла руку, намереваясь коснуться старика.

Невидимые прежде руны, вычерченные знахарем, вспыхнули огнём, ограждая его со всех сторон высокой пламенной стеной. Дева тумана отдёрнула руку, обжегшись. С любопытством во взоре она посмотрела, как на белоснежной коже ладони уродливым пятном расползся след ожога.

– Зара… – начал было Хурсан, но Зара перебила его, разозлившись:

– Зарой была беззащитная девочка, которую ты пытался убить лишь потому, что не понимал, не хотел понимать, не мог понять, на что она способна! Теперь меня зовут Ааркой, богиней Луны, и ты будешь звать меня так же! – Зара встряхнула головой, затем уже спокойнее произнесла: – Мне некого бояться. Моя сестра…

– Твоя сестра жива, Зара. Я забрал её тогда. Она жива и полна силы, с которой тебе не сравниться никогда.

– Ты лжёшь!.. Энеата мертва!..

Глаза туманной колдуньи округлились. Она сверкнула взглядом, в котором смешались гнев и испуг. Чудовища бросились из марева, нападая на рунную стену Хурсана, рывок за рывком подтачивая её. Старик что-то бормотал, пытаясь поддержать щит, и тот слабо поблескивал, отвечая на слова заклинаний; Зара вскоре засмеялась, поняв, что её чары сильнее.

– Ты зря пришёл, старик. Ты хотя бы понимаешь, сколько сил ты мне отдашь?..

Рунная защита старого знахаря взорвалась вспышкой нестерпимо яркого золотого света. Туман вокруг рассеялся, тени отступили, Зара растворилась в сверкающих лучах. Вокруг была лишь чёрная, непроглядная южная ночь, почему-то пахнущая гарью. Пошатнувшись, Хурсан рухнул на потрескавшуюся от жары и сухости землю.

Первым, что увидел старик Хурсан, открыв глаза, было испуганное лицо его друга Рамзаша.

– Живой? Хвала богам! – выдохнул Рамзаш. – Как ты напугал нас. Пить хочешь?

Хурсан кивнул, и друг протянул ему глиняную пиалу. Сделав глоток освежающей холодной воды, старый колдун почувствовал себя лучше и смог приподняться, садясь и оглядываясь.

Он был в доме Рамзаша, в выделенной ему комнате. Его сумки тоже уже принесли сюда, уложив рядом с кроватью; Хурсан тут же попросил подать их ему, чтобы найти подходящее лекарство. Только насыпав в оставшуюся воду какой-то пахучий порошок и выпив получившееся пойло, знахарь начал рассказ.

– Она ушла, но не навсегда, – заявил Хурсан.

– Она?

– Да… Она. Ох, это долгая и постыдная история, Рамзаш! Когда-то я тоже был молод и глуп, тщеславен вне пределов разумного…

– Ну это-то мне известно.

– Не перебивай! Я много изучал, много читал и слушал. Помнишь, после поисков Ахарта я писал, что все легенды о нём оказались выдумками?

– Помню.

– Я соврал, Рамзаш! Ахарт, Двуликий свет. Яростное Солнце и холодная Луна… Он был в Идшаре, у жрецов! Кроме меня, его, конечно, искали и другие колдуны. И одна из колдуний была очень и очень сильна… Она выкрала Ахарт. Вскоре я нашёл её, но… В общем, она была уже мертва. Но обряд уже был проведен, и чары Ахарта, как и её собственная сила, разделились между её дочерями. В одной из них воплотилось Солнце, в другой – Луна. Старшую я нашёл довольно быстро. Она не могла управлять доставшейся ей мощью Луны. Город вокруг неё полыхал, а она сама… – Хурсан покачал головой, морщась от скверных воспоминаний. – Тогда я понял, что обладать Ахартом – не счастье, а наказание. Слишком большая сила. Слишком страшная… Мне удалось на время ослабить маленькую Луну и начать очищающий ритуал. Но что-то пошло не так. Это она, Зара, сейчас творит скверну на этих землях. Это ей повинуется морок. Это она – воплощение Луны Ахарта.

– Но ведь ты справился с ней?

– Ненадолго… Вторую дочь колдуньи, Энеату, я нашёл и забрал себе.

– Твоя воспитанница?..

– Да.

– Она знает об этом?

– Она знает, что у неё есть могучий дар. Но это всё. Я всегда учил её сдерживаться и не прибегать к чарам…

– А она сможет справиться со своей сестрой?

– Нет, Рамзаш, прошу тебя – даже не думай об этом. Эне – очень добрая девочка, она не сможет убить человека. Даже злого. Даже опасного для других. И я не хочу втягивать её в это… Нет, пусть она живёт обычной человеческой жизнью. Это моя вина, и Эне не должна платить мои долги. Не бойся, я справлюсь.

Рамзаш задумчиво уставился в стену, подпирая подбородок ладонью и поджимая сухие губы.

– И что теперь делать? – спросил староста.

– Искать её убежище.

– Убежище?

– Да. Зара – не дух, она девушка во плоти, ей надо есть и спать. Так что наша задача – просто найти, где она это делает.

Глава 5. Беглец Нунна

…Выход к реке был уже совсем рядом. Нунна видел тропу, петлявшую среди утёсов корявым подобием обсыпавшейся лестницы. Но выйти из укрытия, где провёл бессонную ночь в ожидании рассвета, беглец не решался.

Предложенный Энеатой путь сулил спасение. Ещё один небольшой отрезок дороги – и Нунна будет на землях Эрисума, где его не посмеют поймать, даже если догонят. Вот только совесть навязчиво шептала, что молодой воин поступал слишком подло. Позволить невесте платить за его спасение… После внезапных признаний целительницы, после того пугающего тумана и необъяснимого света Нунна был готов поверить, что Энеата справится с отрядом свирепых и закаленных в боях воинов. Если быть честным, саму девушку Нунна тогда начал бояться сильнее, чем истинных врагов. Но сейчас он поддался иному настроению. Хрупкая, беззащитная девочка, так храбро бросившаяся спасать его – чужого, по сути, человека. Энеата осталась где-то там, позади, и не было возможности узнать о её судьбе. Велика ли её сила? И, если Энеата не сможет уйти – знакомо ли милосердие идшарцам, самым отчаянным и суровым воинам Дарфии?

Сидеть под выступающим камнем, в кровь раскусывать губы и заламывать пальцы было уже нестерпимо. Нунна встал, вышагивая на свет. Быстрая перебежка от одной стороны ущелья к другой, остановка в тени скалы, чтобы отдышаться и осмотреться.

Стрела со свистом вонзилась в землю под ногами, когда Нунна высунулся из-под камней в очередной раз. Промах? Недолёт? Предупреждение? Хотелось верить в промах или недолёт, и Нунна резко рванулся в другую сторону, со всех ног помчавшись в сторону тропы, петляя, чтобы не дать стрелку прицелиться.

Вторая стрела просвистела где-то совсем рядом, но вновь не попала. Поскользнувшись на одном из гладких камней, Нунна слишком быстро преодолел спуск – вместо осторожного ковыляния по змеящейся лестнице юноша попросту скатился по склону, пересчитав несчастным телом все острые выступы и торчащие валуны. Приземление на гальку тоже не показалось слишком мягким. Нунна понял, что не только бежать дальше, но и просто встать он уже не сумеет.

Кое-как приподнявшись на руках, Нунна огляделся по сторонам. Небольшой уступ скалы мог бы скрыть его от взгляда сверху, но если преследователь – или преследователи – спустится следом, это уже не будет надёжным убежищем. Впрочем, выбирать не приходилось. Ползком забравшись под торчащую каменную плиту, Нунна стал ждать.

Шагов не было слышно, но спускавшегося выдали осыпавшиеся под ногами мелкие камни. Нунна, пытаясь унять буйный стук сердца и жгущую тело боль, крепко сжал в ладони попавшийся под руку продолговатый камень.

Пролетевшие рядом мелкие камушки и звук легкого приземления после прыжка – враг рядом. Из-под нависшей скалы были видны лишь ноги лучника, делавшего первый шаг на ровной земле, да край лука.

Вполне могло оказаться, что стрелок не один, и тогда рывок будет бессмысленным самоубийством. Но если оставаться здесь, то его заметят в этой тесной конурке, где Нунна даже не сможет шевелиться, где нет никакого простора для драки. И ему придётся просто умереть или сдаться без боя.

Нунна всё-таки рванулся прочь из укрытия. Стремглав бросился вперёд, сбил лучника с ног и как следует приложил спиной о каменную лестницу. Лук треснул, переломленный о край скалы, и отлетел в сторону. Прижав коленом грудь врага и занеся руку с камнем для удара, Нунна осмотрелся. Везло несказанно – лучник был один.

– Идшарец?

– Аркиец, – хрипло выдохнул стрелок.

– Проклятые предатели, – зло прорычал Нунна.

Он махнул рукой, намереваясь ударить камнем, но лучник неожиданно сильно и ловко оттолкнул его, откатился в сторону и протянул было руку к ножу на поясе. Нунна быстро поднялся и успел пнуть стрелка ногой, заставив согнуться. Наклонившись, выхватил нож врага, но резко сел на землю – голова после падения кружилась, и затеянная из последних сил драка только усугубила боль.

Какое-то время оба, не пытаясь подняться, сидели на камнях, сверля друг друга яростными взглядами.

– Ну что? Попробуем ещё раз? – мрачно пошутил стрелок, наконец отдышавшись.

– Ты безоружен, – отозвался Нунна. – Плевать я на тебя хотел.

– Ты знаешь, а твою девочку, – сбитое дыхание превращало голос лучника в невнятный хрип, но Нунна разобрал слова, – поймали.

Нунна промолчал. Сердце было ёкнуло, но юноша подумал, что аркиец мог и соврать.

– Ты один? – поинтересовался Нунна.

– Да… Никто же не предупредил, что сын судьи может быть воином.

– Тогда я пошёл, – с трудом поднимаясь и отряхиваясь, заявил Нунна.

– На ногах еле стоишь. Весь в крови. Далеко уйдёшь, как же.

Нунна не отвечал, вытащил из-под скалы разодранную сумку, кое-как свернул её, чтобы содержимое не высыпалось. Отряхнувшись, он шагнул в сторону блестевшей вдалеке Реки.

– Девчонку, значит, бросаешь? Байру легко обменял бы её на тебя.

– Чем докажешь, что её правда поймали? – нахмурился Нунна, останавливаясь и оборачиваясь.

Щурясь на солнце, лучник хмыкнул:

– Асу Энеата.

Нунна побледнел. Сердце стукнуло слишком громко, а дыхание замерло, но верить всё равно не хотелось.

– Вы с ней сограждане. Может, ты её знал. Это не доказательство.

Стрелок смотрел на него со слишком уверенной усмешкой. Нунна не выдержал и выпалил:

– Она жива?..

– Асахир ищет тебя, асу ему ни на кой не сдалась.

– А зачем я ему?

– Говорят… твой отец виновен в гибели Кангара.

– Что за бредни?! – возмутился Нунна.

Лучник пожал плечами.

– Твоя смерть была бы всем приятнее, чем смерть асу Энеаты. Я знаю её… Если ты не боишься гнева богов и не имеешь стыда, то можешь идти дальше.

Нунна закусил губу и нахмурился.

***

Эрисум был так похож на Арк, будто города строили по указаниям одного и того же зодчего: те же невысокие, но крепкие глинобитные стены с башнями и проходами, покрытые крышами из плетёного тростника; те же персиковые сады вокруг, разделённые низкими заборчиками, те же пастбища вдоль реки, с которых раздавалось неумолкающее блеяние коз и овец; тот же маленький порт с двумя причалами, десятком рыбацких лодок и одним-единственным торговым судном. Когда караван прошёл сквозь ворота, внутри город оказался ещё более предсказуемым – узкие улицы, высокие заборы с калитками, маленькие дома в один этаж. А вот главный храм, к которому Нунна направился сразу, всё же отличался от главного святилища в Арке.

Величественное строение из красноватого камня, добытого в копях Закатных гор, украшенное росписями, с узкими оконцами, с развешанными по стенам ожерельями и венками из свежих цветов, высотой оно превосходило аркский храм раза в два. Три яруса, каждый уже предыдущего, с террасами с горшками цветов и каменными вазами с водой. Стена у главного входа была украшена мозаикой из кусочков лазурита вперемежку с плитками разноцветной глины, как и лестница, ведущая к резным кедровым дверям.

Этот храм был посвящен богине луны, и он был главным её храмом во всей Дарфии. Поток пожертвований и даров Аарке-Луне не иссякал, ведь верования дарфийцев лишь Аарке приписывали способность защитить смертных от воли злого бога Эллашира – её младшего брата. Люди верили, что те, кого из жизни забирала Аарка, проводили вечность в её цветущих садах, а не в мрачных руинах царства Эллашира.

Именно этого искал сейчас Нунна. Кто, как не добрая госпожа ночи Аарка, мог спасти Энеату от того, кого люди считали сыном Эллашира? Поднявшись по высокой каменной лестнице, Нунна вошёл под сень великолепного здания.

Внутреннее убранство впечатляло не меньше – почти все колонны в огромном зале были украшены мозаиками из самоцветов, жертвенник сделан из бесценного тёмного дерева, привезённого торговцами из далёких земель, а ткань, скрывающая днём изваяние Аарки, была расшита яркими узорами.

Нунна быстро прошагал сквозь главное помещение, зайдя в жертвенный зал. Беглец опустил в мозаичную вазу перед жертвенником все оставшиеся у него деньги.

– Осени путь Энеаты, добрая госпожа, – пробормотал он, – и защити мою семью.

Нунна на мгновение преклонил колено, а затем спешно поднялся и вознамерился уже покинуть святилище.

– Энеаты? – тихо переспросил кто-то.

Нунна резко развернулся.

– Это странное имя, – задумчиво повторила девушка в светлом одеянии, с плотным алым платком, покрывавшим голову и плечи.

– Да, – растерянно отозвался Нунна. – Я и сам не встречал его прежде.

Он с подозрением разглядывал заговорившую с ним незнакомку. Слабого света очага было явно мало, чтобы рассмотреть её как следует, но то, что девушка была молода и красива, Нунна заметил. Даже слишком красива, чтобы вообще говорить с ним. Но она была ещё и такая странная, совсем не похожая на прочих дарфиек… И такой мягкий, нежный голос, проникающий глубоко в душу и не дающий возможности в чем-либо отказать.

– Скажи мне, кто эта Энеата? – робко улыбаясь, спросила она.

– Моя невеста.

– Да благословит Астарна ваш союз. А какого цвета глаза у твоей невесты?..

Нунна ответил, не видя причин что-либо скрывать:

– Голубые.

– Цвета неба, – тихо произнесла незнакомка, опуская взгляд и о чём-то призадумавшись.

– А кто вы, госпожа?..

Девушка улыбнулась снисходительно и тепло, подняв руки, откинула полотно, открывая белые волосы, сверкавшие в отсветах пламени серебром. Огонь в очаге взметнулся выше, и удивительно светлые глаза незнакомки блеснули, как вода, отражающая поверхность луны.

– Я – та, чьей помощи ты ждёшь, – нежно прозвучал её голос.

– Аарка… – прошептал Нунна, замирая.

Вчерашний закат был слишком ярким. Красноватые отблески на воде Великой реки пугали жителей Эрисума, перешептывающихся о небывалой красоте вечернего солнца как о дурном знамении. «Будто кровь в реке!» – говаривали одни. «Скверное дело!», – поддакивали другие. Кто-то уверял, что знак этот не для них, а только предвещает грядущую битву между Энараном и Идшаром. Иные же, чересчур напуганные, предрекали, что беда идёт прямо в Эрисум.

Утром храм Аарки был полон молящихся. Густой и тяжёлый запах от курильниц наполнял воздух жертвенного зала, голоса звучали глухо и взволнованно… В тишине и повисшем дыму Нунна покинул святилище, чтобы успеть к вечеру прибыть в Карауд.

Таинственная дева из храма обещала помощь, и Нунна рассказал ей всё, что знал. Она улыбалась так нежно и смотрела так проникновенно, что сомнения ни на мгновение не закрались в мысли юноши. Его не смутило, что богине нужны его слова, чтобы узнать о происходящем, не взволновал пристальный интерес красавицы ко всему, что касалось колдовских способностей его невесты.

Та, кто назвалась Ааркой, не стала противоречить советам Энеаты. Узнав, что Нунна направляется к асу Хурсану, добрая госпожа луны кивнула и велела без страха продолжать путь. «Но скажи Хурсану, что встретил меня!» – лишь добавила она. – «Скажи, что произошло, не скрывай, что она в беде, но не забудь, что я отправлюсь к ней убедиться, что… что всё идёт как надо… И сделаю всё, что смогу! О да… я сделаю!..»

Нунна не знал, что вести о встрече с Ааркой совсем не обрадуют старого лекаря. Стражник, у которого юноша спросил дорогу до Карауда, предупредил об опасностях одинокого путешествия в этих краях и предложил лучше подождать торгового обоза, но Нунна, окрылённый встречей с живой Ааркой, уже не опасался ни разбойников, ни диких зверей.

Узнав, в какую сторону идти, Нунна выдвинулся в путь. Задержался лишь на пару мгновений – увидев в одной из лавок меч, Нунна захотел приобрести его, чтобы не отправляться в путь безоружным. Денег не было, и юноша договорился с торговцем, обменяв на оружие свой драгоценный перстень. В сумке, данной Энеатой, ещё оставалась пшеничная лепешка, пусть и подсохшая, а наполнить флягу в городском колодце было совершенно бесплатным удовольствием, так что о еде Нунна особо не волновался.