Под игом чудовища

Внутри должны находиться… Как бы это тебе объяснить…

Ну, такие, вроде как ящики. Большие. Похожие, скорее всего, на сундуки. Словом, такого размера, чтоб влезало тело человека. Или – человекообразного монстра.

Вот внешний вид этих ящиков, и имеющихся там, внутри, монстров, и их общее – вернее, ящиков-сундуков! – число нашим разведчикам и нужно выяснить!

Если при этом удалось бы взять «языка», и вытрясти из него, за какой срок «созреют» новые твари, и из чего Хлодгар делает раствор, из которого выращиваются их тела, и что ещё для такого процесса надо, было бы отлично. А если б этого языка удалось доставить сюда, ко мне, живым – это было бы вообще замечательно.

Всё.

Выполняй. Думаю, найти добровольца-лучника будет нетрудно. Особенно, если посулить ему потомственно передаваемый дворянский титул. И тёплое место лейтенанта. В составе, например, роты, охраняющей замок Клауд. Вопросы?

– Есть, разумеется. – лорд Говард дышал часто, словно выброшенная на берег рыба. Откуда дядя мог взять чёртовы «сундуки-ящики»?! Почему уверен, что там уже заложена новая партия новых тварей?! Почему верит, что вот так, запросто, проникнуть в окрестности замка-резиденции лорда Хлодгара, и выяснить все подробности – удастся?!

Дядя, молча взиравший на внутреннюю борьбу, явно отражавшуюся на лице многострадального племянника, смилостивился:

– Ладно. Отвечаю на главный. Проникнуть к резиденции Хлодгара удастся потому, что разведчики будут пахнуть, как свои. Внешний вид можно и нужно будет, разумеется, подкорректировать: я ещё не сказал, что придётся снять скальпы с частью кожи, что на морде, с тварей, и натянуть на макушку и лицо разведчиков. Вместо шапок или шлемов, и своей физиономии. Одежду тоже нужно использовать от тварей. Ты же говорил, что этого добра осталось навалом, после того, как тела растеклись в жижу. Или вы их тоже?..

– Да. К большому сожалению, мы и одежду, и деревянные щиты – отправили туда же. В могилы.

– Зря. Но, думаю, кольчуги и оружие вы оставили?

– Разумеется! Металл не должен пропадать.

– Отлично. Вот и вооружишь, пока их не перековали, наших добровольцев. А оденет их и себя пусть лорд Дилени. Он-то наверняка догадался. Сохранить. Подходящего размера.

– Ну… Возможно.

– Я в нём уверен. Ладно, отвечаю на второй вопрос: про «ящики-сундуки».

Я уверен, что Хлодгар вскрыл, наконец, пещеру Кайла. То есть, подземелье Предтеч. Хотя бы первый его уровень. Не сам, разумеется, а его слуги.

Ну, слуги-то, думаю, погибли все. Или почти все. Защита у подземелья сильная. Но – к сожалению, она не вечна. И рано или поздно «выдохнется». Вернее – уже.

Но вот то, что там хранятся древние запретные артефакты – несомненный факт. И первым делом Хлодгар, разумеется, вытащил из недр именно то, что может помочь ему в захвате новых земель. Или просто – в истреблении населения приграничных с ним стран.

Автоклавы.

– Что?

– Автоклавы. – глубокий вдох, и подведённые к потолку глаза сказали лорду Говарду, что дядя всё ещё не слишком терпимо относится к тем, кто знает меньше его, или не уделял много времени изучению наследия Древних Веков и истории Предтеч, – Это такие ящики, в которых можно было без участия женщин, или самок, создавать различные существа. В том числе и человека. Если б трусливые бараны в человеческом облике из династии Рюген и дебилы из Конклава в своё время не приказали сжечь все книги, оставшиеся от Предтеч, я бы мог подробней рассказать тебе о них. А так – сам знаю лишь по слухам, да намёкам в кое-каких моих древних фолиантах. Которые вы тоже – я и не сомневался! – наверняка приказали сжечь.

– Разумеется, лорд Юркисс. Приказ об этом отдал большой Совет.

– Ну вот и повторю: бараны и ты, и ваш Совет, и Святой Конклав, и особенно – тот, кто сидит сейчас на троне Тарсии. Даже его мерзопакостный папаша, (Не говоря уж о мамаше! Вот уж хитрущая и прожжённейшая была женщина, упокой дьявол её душу!) был умней. Книги не трогал. Он бы понял, что если я сделал то, что сделал – так вовсе не в связи с той информацией, или гнусных советах, что почерпнул в этих рукописях. А просто… В силу своих природных склонностей.

Впрочем, плевать. – лорд Юркисс снова постучал себя по виску пальцем. – Всё это, ну, то, что я в своё время вычитал, осталось здесь. И, зная это, вы в том числе и поэтому не рискнули сжечь меня вместе с моими книгами. Ну, что могу сказать: молодцы. Гарантировали мне, если можно так сказать, жизнь. В силу тех уникальных знаний и мыслительных способностей, что я имею.

– Дядя, не слишком ли много ты на себя…

– Беру? Отнюдь. Я реалист. И прагматик. Так вот. Когда разведчики вернутся, мне нужно будет поговорить с ними. С каждым. По отдельности. А затем – и вместе.

Ещё вопросы.

– Хм-м… Пожалуй, только один: ты что, в сговоре с лордом Хлодгаром?

– А что – слишком хорошо предвижу, что будет дальше? Хе-хе. Насмешил. Да у тебя, племянничек, настоящая паранойя. Но – нет. Хлодгар – такой же враг мне, как и вам. И Тарсии. Ведь если он победит – меня не будут баловать икрой и курочкой. А, скорее всего, просто, вот именно – сожгут. Во избежание.

Хлодгару ведь тоже: конкуренты в борьбе за мировое господство – без надобности!

Сегодня сир Ватель выглядел не как всегда.

Уж это-то леди Рашель видела. И понимала, что скорее всего странное беспокойство и озабоченность его Величества связано не с ней. А с произошедшей битвой. Но она ни о чём не спрашивала: захочет король – сам расскажет.

Однако то, что сказал её сюзерен, несколько удивило её:

– Марго. Я знаю, что вчера тебя вызывала к себе королева.

Возникшую паузу она прервала простым ответом. Запираться бесполезно – доносчиков из благородных, да и просто слуг-шпионов у его Величества во дворце полно:

– Да.

– И… О чём вы с ней?..

– О вас, разумеется, ваше Величество.

– Вот как. И что сказала её Величество?

– Она очень практичная и умная женщина. И считает, что такая фаворитка как я, куда престижней для Вашего Величества в частности, и Двора, да и всей Тарсии, в целом.

– То есть, она…

– Да. Она «тонко» намекнула, что покуда я не навязываю Вам своих дурацких советов и не досаждаю идиотскими капризами, я могу рассчитывать.

– На что же?

– На то, что у меня не случится желудочных колик, как у леди Бьянки.

– Вот как. Что ж, весьма откровенно. И цинично.

– Нет, разумеется, впрямую она ничего такого не сказала, – леди Рашель чуть дёрнула точёным плечиком, – Но дала понять. Что не видит смысла противиться вашим желаниям обзавестись красивой, – на его Величество обратили откровенно призывный и многообещающий взор огромных зелёных глаз, – и в меру умной любовницей. Взамен пустой и глупой куклы.

– Проклятье! Я знал, конечно, что ей леди Бьянка не нравится… Ну, согласен – она не отличалась особым интеллектом. Но зато уж… – его Величество заткнулось, очевидно, сообразив, что нетактично рассказывать своей очередной даме сердца о знаменательных достижениях в удовлетворении призового самца, и способах подачи себя, неповторимой и блистательной, и вообще – альковных привычках предшественницы.

– Договаривайте, Ваше Величество. Или вы стесняетесь простых и чётких определений, типа: «зато в постели была бесподобна!»? А ведь я бы тоже могла намекнуть Вам, мой суверен, на кое-что, касающееся, скажем её Величества и Вас.

– Вот как?! Ты имеешь в виду, что её Величество соблюдает верность из принципа?

– Нет. Я имею в виду её способности. И поведение.

– А-а, ты хочешь сказать, что было бы куда лучше, если б у меня в этом плане было больше добропорядочности и верности?

– Вовсе нет, – женщина, возлежавшая на шикарной постели под балдахином снова чуть дёрнула плечиком, словно сердясь на непонятливость слушающего, и слегка вздохнула, чуть потянув на себя простынь, так, что из-под неё появилась пикантная и стройная длинная ножка с крохотной изящной ступнёй, а затем и вторая, словно показывая королю, остановившемуся перед постелью, что уже устала беседовать, и ждёт, когда наконец озабоченно хмурящийся монарх перейдёт к более активным действиям, – Ни от одного монарха его подданные вовсе не ждут супружеской верности. Это, если можно так сказать, подразумевается лишь вот именно – в отношении её Величества. Чтоб уж не возникало и малейшего сомнения в правах наследования королевских отпрысков. Но вот что касается рационалистичности мышления…

– То есть – мне бы её прагматизм?

– И это тоже. А куда проще было бы, окажись в черепе Вашего Величества её…

– Мозги?

– Я бы не возражала, поскольку для Тарсии, вероятно, чем разумнее монарх, тем лучше. Но лично меня вполне устраивает то, что отличает вас от вашей супруги. То, что у вас там, – нежная ручка легонько указала на то, что уже воспряло прямо в штанах у его Величества, натягивая тонкую ткань ночных штанов, – и вполне готово к бою!

– Ах ты, маленькая лицемерка! Оскорбляешь его Величество намёками на то, что он – тупой, но здоровый кобель?

Леди Рашель весело рассмеялась:

– Ваше Величество изволит гневаться? Ну, идите же, идите! Вам нужно примерно наказать бесстыжую обидчицу! Кстати, я бы вам доказала, что в постели, если будет на то ваша воля, я могу всё то, что и ваша маленькая идиоточка леди Бьянка. А кое-что, может быть, умею делать и получше!..

Не без удовольствия леди Рашель пронаблюдала, как его Величество с раздувающимися ноздрями и вожделённым сопением отбросило колебания, и устремилось.

Туда, куда, собственно, нужно было устремиться давно.

А уж выяснить, чего такого его ум беспокоило в связи с последним, вполне успешно отбитым, нападением, она очень даже мягко и аккуратно сможет и позже.

Удовлетворённый в плане сброса нервного напряжения мужчина обычно расслабляется. И отбрасывает насущные заботы – как свои, так и государственные.

Ну, хотя бы на какое-то время.

А уж о том, что он становится после секса куда беззаботней и откровенней, можно и не упоминать. Главное в такие моменты – не переборщить. С этими самыми вопросами. Чтоб не показались навязчивыми. Или – провокационными!

Но ещё важней – не трепаться слишком много самой!

– Капрал Борис! – запыхавшийся сержант Борде вбежал в казарму, придерживая каску, поскольку она так и норовила съехать набок: не иначе, только что сержанту пришлось попотеть.

– Да, сержант, сэр! – Борис поспешил вскочить со своего лежака на нижнем ярусе, который занимал по праву старожила, вытянувшись в струнку: сержант у них – мужчина серьёзный и принципиальный, и панибратства даже от ровесников не терпит.

– Вольно. Поправь форму, и – бегом в палатку лейтенанта Фриланда. Там тебя уже ждут. Ну, чего застыл, словно студень? Бегом, я сказал!

Решив, что с вопросами лучше не лезть, раз его вызывают в палатку к самому лейтенанту, (Вот уж – впервые за всё время службы!) Борис, надев каску, поспешил ринуться стремглав туда.

Пробегая по главной улице лагеря, он прикидывал и так и так, что может его ожидать в палатке начальства. Вряд ли какое-либо наказание: Уставов он не нарушал, и в последней битве никакой трусости, или неповиновения приказам не проявлял – наоборот: шестьюдесятью стрелами завалил как минимум пятьдесят восемь тварей – две или успели пригнуться, (первая) или нырнуть в ров (вторая). А если учесть, что он умудрился ещё и выручить в сложной ситуации своего непосредственного начальника… Наградят?

Перед палаткой Борис перешёл на шаг, привёл форму в надлежащий порядок, но на долю секунды растерялся было: как дать начальству знать о своём прибытии? Потом вспомнил: громко прокашлялся. Полог откинулся, выглянул ординарец лейтенанта, сержант Никсон. Почти мгновенно усатый здоровяк обернулся внутрь палатки:

– Прибыл капрал Борис, милорд!

Ого! Значит, внутри как минимум один из высокородных лордов!

Плохо слышимый, тихий, но очень чётко выговаривающий слова голос произнёс:

– Пусть войдёт!

Ординарец обернулся к Борису:

– Входите, капрал!

Внутри оказался, помимо лейтенанта, лично сам Главнокомандующий – маршал лорд Говард. Борис, сжав челюсти, чтоб сдержать возглас удивления, заставил себя не мямлить и не мешкать на пороге, а пройти внутрь, подойдя как положено, строевым, на пять шагов к непосредственному военачальнику, и чётко отдать честь:

– Капрал Борис, господин лейтенант! Явился по вашему приказанию!

– Отлично, капрал. Милорд! Представляю вам капрала Бориса, нашего лучшего стрелка.

Пришлось развернуться, чётко щёлкнуть каблуками, и приветствовать ещё раз:

– Капрал Борис, ваше превосходительство, господин верховный Главнокомандующий!

– Вольно, капрал. – лорд Говард обернулся к лейтенанту и его ординарцу, – Могу я рассчитывать на…

– Разумеется, милорд! – чем-чем, а сообразительностью в плане предвидения желаний вышестоящих лейтенант отличался – куда там другим! И непосредственное начальство капрала вместе с ординарцем почти мгновенно оказались снаружи палатки, оставив всё немаленькое внутреннее пространство сорок на двадцать футов в полное распоряжение лорда Главнокомандующего.

Однако оставшись наедине со стоящим по стойке смирно, хоть ему и приказали расслабиться, капралом, лорд Говард вовсе не спешил начать разговор, повернувшись спиной, и изучая карту Тарсии, развешанную на её торцевой стене. Из чего Борис понял, что не для поощрения или награждения его вызвали.

А скорее всего, у него будут проблемы.

А впрочем, вероятно, Главнокомандующий просто ждал, когда палатку лейтенанта боевой наряд из личных гвардейцев надёжно окружит снаружи. Во избежание, так сказать.

Но вот лорд повернулся, и взглянул Борису прямо в глаза.

– Подойдите, капрал Борис. Не бойтесь – вы ничего крамольного не совершили. Наоборот, вас знают как опытного и надёжного солдата. Именно на вас мне указал сержант Борде, когда я попросил назвать самого спокойного, рассудительного, меткого и стабильного лучника в подразделении. Вы зарекомендовали себя в этом плане с самой лучшей стороны. Это подтвердили и лейтенант и даже его ординарец. В связи с этим у меня к вам есть предложение.

Рискованное. Возможно, несколько неожиданное, и не слишком приятное. Зато дающее возможность при успешном выполнении получить чин лейтенанта Гвардии. И дворянский титул. Передаваемый по наследству. Как вы на это смотрите?

Сглотнув липкий комок, почему-то застрявший в горле, (Ну как же: вот он!!! Долгожданный шанс! Которого ждут, или хитрыми махинациями пытаются заслужить не слишком умные и излишне ретивые новички! А он никогда даже не пытался, довольствуясь вполне приличным жалованием и кормёжкой…) Борис смог выдавить:

– Я… Милорд, я, разумеется, благодарен за оказанную мне честь! И высокое доверие. Но…

– Но прежде вы всё-таки хотели бы узнать, в чём именно будет заключаться задание?

– Вот именно, милорд!

– Разумный подход. Похоже, сержант, к которому я сразу обратился напрямую, минуя, так сказать, обычные ранжирные и субординационные тонкости, и понимая, что своих бойцов лучше всех офицеров может знать лишь их непосредственный командир, не ошибся, рекомендуя вас как прежде всего – хладнокровного и трезвомыслящего солдата. Не теряющего головы ни в разгаре сражения, ни при виде начальства. Меня это радует. Именно такой человек имеет все шансы на удачное выполнение этого… Я бы сказал, деликатнейшего и важнейшего задания. От которого напрямую зависит, не побоюсь этого слова, судьба нашей Страны!

Итак. Прошу садиться, – лорд указал на табурет у стола, и, когда Борис подошёл, поспешил и сам сесть на другой, чтоб не нарушать Устав, запрещающий садиться первыми нижестоящим чинам, – Слушайте же, капрал. И помните – каким бы ни был ваш ответ, информация о том, что я вам сейчас расскажу, не должна ни при каких условиях покидать стен этой палатки!

То, что ему придётся возглавить экспедицию для сбора разведданных, пусть и «сверхважных и судьбоносных» для родной страны, лорда Дилени вовсе не порадовало.

Он предпочёл бы, если честно, какой-нибудь более простой и лёгкий способ самоубийства. Потому что все предыдущие попытки «разведки» или даже просто – проникновения на запретную территорию, сейчас оккупированную, и, похоже, неплохо освоенную лордом Хлодгаром, заканчивались плачевно.

Это если говорить мягко. А если просто и без изысков высокого штиля – полным крахом. И огромными потерями. В тех двух случаях, когда войска Тарсии пытались провести предварительно, перед планируемым вторжением, разведку боем.

Но сейчас лорд Говард дал хоть какую-то надежду на благополучный исход: на то, что вероятность быть убитыми при условии соблюдения маскировочных мероприятий весьма мала, указал сам лорд Юркисс.

Эту тварь, этого хитро…опого маньяка-извращенца, знала в Тарсии каждая собака. Хотя бы по слухам. А они, разумеется, преувеличивали. Но даже если и так – всё равно заключённый в подвалы Клауда лорд казался монстром и гнусным развратником.

Иногда лорд Дилени жалел, что королевская стража сама не стала, и вассалам лорда не позволила просто растерзать его в его же замке, при аресте.

Но то, что у этого ублюдка мозги работают лучше, чем у кого бы то ни было в Тарсии, да, пожалуй, и во всём Семиречьи, сомневаться не приходится. Как по некоторым намёкам, оброненным то тут, то там кое-кем из высшего руководства армии, сделал выводы лорд Дилени, именно благодаря рекомендациям этого чудовища в человеческом облике они и держатся до сих пор. И даже очередные монстры Хлодгара не пугают армию, вооружённую вполне адекватным оружием, предложенным именно опальным лордом.

Ведь чего греха таить – именно он предоставил государственным кузням древний рецепт ковки и закалки стали, полученной из уникальной руды из рудников горы Ыыблыс. И именно его рекомендации и древние секреты некоего забытого манускрипта о ковке и закалке этой самой стали сделали наконечники армейских стрел и копий способными пробивать любые панцири, кирасы и щиты не сгибаясь и не разлетаясь вдребезги! И то, что сейчас казна пополняется каждый год очень даже приличными суммами от продажи этих изделий как соседним, так и отдалённым странам, заслуга как раз лорда Юркисса.

Да и многие его стратегические советы оказались чертовски актуальны.

В-частности, насчёт двух фланговых валов-рвов, пятнадцатифутового тына, выводящего теперь прорвавшиеся легионы наземных тварей (Не называть же их – «пехотой»!) к «бутылочному горлышку» между тыном и рекой, прямо к частично восстановленному валу Адриана. А ведь всего десять-двенадцать лет назад такие сложные и трудоёмкие работы, как установка огромного количества тяжеленных стволов и расчистка дна заплывших смытой дождями и снегами землёй рвов казались бессмысленной тратой времени.

И как же всё это выручает и выручило их теперь!

Нет, то, что садист-маньяк невероятно умён и прозорлив, сомнения не вызывает. Как не вызывает сомнения и то, что наверняка у мерзавца в рукаве припрятан ещё не один секрет, которые он придерживает, чтоб выторговать ещё несколько лет отсрочки исполнения вынесенного ему Конклавом и Советом приговора… Но в данном случае лорд Дилени отлично понимает и то, что сверхумная сволочь, засевшая, словно мерзкий паук, в подвалах королевского замка в комфортабельных камерах-пещерах, вероятней всего рассчитала и возможность сравнительно безопасного проникновения отряда разведчиков на запретную и отлично охраняемую территорию врага.

И вот теперь им нужно проверить, насколько эти расчёты окажутся правильными.

Не слишком-то бодрящее ощущение.

От осознания того, что первый отряд в составе роты, и второй – уже полка, пытавшихся сделать это «с боем», и около двадцати маленьких, плюс с десяток тех смельчаков, кто двигался вообще поодиночке – или разбиты в пух и прах… Или просто – пропали. И чудом спасшиеся свидетели-выжившие рассказывают такие страсти, что хоть детские рассказики-страшилки пиши, хоть картины рисуй – наподобии летописных, про искушения святого Антония.

Потому что оборона у врага – куда там даже валу Адриана! Эшелонированная и отлично охраняемая в самом опасном месте… А место такое – только одно. Узкий каменистый перешеек у залива зеркальных рыб. И с «их» стороны чёртов перешеек охраняет замок Милдред.

Поэтому, глядя в честные и светящиеся просьбой, а точнее – почти неприкрытой мольбой, глаза Главнокомандующего, лорд Дилени думал. Лорд Говард, конечно, мужчина храбрый и безукоризненно честный. И врать сознательно не будет. Но он мог быть просто введён в заблуждение тем, кто в искусстве вводить в заблуждение, (Проще говоря – врать!) коварно убивать, и загребать жар чужими руками, равных себе не имеет.

Молчание затянулось на добрых полминуты. Затем лорд Дилени сдался:

– Милорд. Я согласен возглавить эту чёртову экспедицию. Однако у меня есть одно условие.

– Отлично! В-смысле, отлично, что вы согласны, лорд Дилени. А что это за условие?

– Я хотел бы, если только это не нарушает законодательство Тарсии, перед походом лично переговорить с… Лордом Юркиссом.

Лицо лорда Говарда сразу вытянулось, и на нём проступили сильнее обычного морщины. На чело словно набежала туча, а тонкие изящной формы губы поджались.

Поколебавшись, лорд Главнокомандующий, словно через силу, выдавил:

– Это, вообще-то, вот именно – противозаконно. Узнику запрещено общение с внешним миром. Любые его контакты с посторонними, как считает его Величество…

– Могли бы помочь узнику в организации побега! – закончил за вновь замявшегося вельможу лорд Дилени, – Это мнение его Величества отлично мне известно. Однако. Король не считает зазорным или неуместным для своей чести прибегать к советам этого узника, буде в них возникает спешная надобность. И вы, милорд, как никто другой, прекрасно представляете себе всю ценность этих советов и консультаций. Поскольку его Величество назначил именно вас тем единственным звеном, что связывает… – лорд запнулся буквально на долю секунды, прекрасно понимая, что назвать, как и положено, мерзкого извращенца мерзким извращенцем в лицо его родного дяди будет не совсем корректно, поэтому заменил определение, – узника королевских подвалов с внешним миром.

– Могли бы и не щадить моего самолюбия, лорд Дилени. Я прекрасно осознаю, что являюсь кровным родственником мерзкого извращенца. Выродка. Чудовища. Что, разумеется, бросает тень на наш герб и всю династию Говардов. И каким бы словом вы его не назвали – всё равно это слово будет недостаточно ёмко, чтоб выразить весь ужас и всю ненависть, что вызывает упоминание имени лорда Юркисса у не то, что представителей Двора, а и у последнего простолюдина. И то, что на мне лежит эта гнусная обязанность – служить передаточным звеном! – сильно тяготит меня. Но поскольку я поклялся в своё время исполнять этот Долг, снимать с себя эту ношу я не могу и не имею права.

Вот что я думаю. Я, конечно, на свой страх и риск могу провести вас для беседы с лордом Юркиссом.

Однако не могу гарантировать, что он вообще захочет встретиться. Или, согласившись на такую встречу, отвечать на явно имеющиеся у вас вопросы. Ведь он даже со мной общается по некоторым… э-э… аспектам дел лишь тогда, когда считает нужным. Хотя…

Советы даёт.

И обычно – дельные.

– Благодарю, милорд. Я действительно высоко ценю вашу готовность рискнуть ради меня тем, чтоб навлечь на себя немилость или гнев его Величества. Но мне и правда очень нужно переговорить с лордом Юркиссом. И, если возможно, наедине.

Я чувствую, что, скорее всего именно от исхода этого разговора будет зависеть и успешный исход нашей предстоящей миссии.

– Что ж, лорд Дилени, я верю вам на слово. Раз вы так считаете, я готов рискнуть.

И вовсе не потому, что симпатизирую вам лично. – лорд Говард покачал головой, тяжко вздохнув, – А потому, что и сам верю в то, что именно от советов этого чудовища зависит успех или провал вашего похода.

Собирайтесь, я спущусь во двор.

Собираться лорду Дилени долго не потребовалось – когда прибежавший дежурный вестовой доложил, что к Милдреду приближается кавалькада всадников со штандартом Главнокомандующего, лорд Дилени сразу приказал переодеть себя в походное платье. И сейчас он просто привесил к поясу ножны с мечом и кинжалами, и тоже спустился во двор – лошади уже поджидали, как и свита лорда Говарда.

Ехать пришлось долго: они двигались средним аллюром, который огромные и выносливые кони немногочисленной теперь стараниями всё того же лорда Юркисса кавалерии могли выдерживать все семь часов, пока добирались до столицы, и выдерживали, пока перед всадниками не возникли ворота и подъёмный мост Клауда.

Сдав лошадей заботам конюхов и слуг, лорд Говард сразу двинулся ко входу в королевские подвалы, сделав жест лорду Дилени, и приказав остальным своим спутникам:

– Вольно. Свободны до особых распоряжений.

Пока проходили по многочисленным лестницам спусков и коридорам-ходам, соединяющим подземелья замка в огромный запутанный лабиринт, из которого непосвящённый вряд ли вообще выбрался бы самостоятельно, лорд Говард не произнёс ни слова, кроме разве что отрывистых команд «Вольно!» расставленным здесь многочисленным постам охраны, освещаемых чадящими факелами.