Роза севера. Избранники Армагеддона III

– Прямо! – командует Седов.

В переходе пол из красного гранита с серыми полосами. Сзади слышны гулкие шаги. Неожиданно выходят в обширный каземат без признаков недавнего великолепия: желтоватый свет, серые стены, две громоздкие машины на бетонном полу. Одна – лимузин с тонированными стеклами. Другая – БТР на массивных колесах, из хищно заостренного носа торчат стволы пулеметов. Сзади нагоняют двое, склоняются у какого-то агрегата возле стены, тот чихает и начинает тарахтеть. Генератор для зарядки электропоезда?

– В машину! – командует Седов. Даже предупредительно открывает среднюю дверцу. Варламов с Рогной забираются внутрь: комфортабельно, хотя и тесно. Сзади глухая перегородка, наверное отделение для важных персон.

Двое охранников встают по бокам машины, не давая увидеть, кто садится сзади. Слабо чмокают дверцы, спереди усаживается водитель, рядом майор Седов. Скрежещут, раздвигаясь, ворота. Поехали.

Снаружи сумрачно, в окнах зданий красновато отсвечивает солнце. Лимузин поворачивает налево, и видно, что следом катится БМП. А еще вдали маячат силуэты небоскребов: так это Москва? Значит, ехали по обычной железной дороге, а в город въехали по туннелю метро.

Не чувствуется обычного покалывания иголок по коже, видимо лимузин хорошо защищен. Только сумерки навечно сгустились в ущельях улиц – «чёрный свет», когда-то упавший на мир, все еще медлил здесь. Впереди торчат обугленные остовы, наверное одно из мест, по которым был нанесен ядерный удар. Справа открывается панорама: за стеной из черного колючего кустарника (как это памятно по Америке!) высится златоглавый собор, в центре большой купол, по сторонам поменьше. Смутно знакомо… Да это же храм Христа Спасителя, видел в странном сне во время бегства в Канаду!

– Поверните направо, – голос Рогны, как шипение змеи. – Мы должны огибать храм посолонь. Так… Остановите.

Она слегка поворачивается к перегородке: – Нужно пройти хотя бы часть пути пешком. Три лика ценят почтение.

Лимузин останавливается. Седов сует Варламову и Рогне по увесистой коробке с ремешком.

– Пристегните к поясу, это защитит от излучения.

Коробка слегка жужжит и теплая на ощупь. Знакомо, такие устройства создают энергетическое поле вокруг человека и позволяют несколько часов находиться в Тёмной зоне. Очень дорогие, вряд ли такие выдают каторжникам на строительстве струнных дорог. Затем Седов выходит и открывает дверцу для Варламова с Рогной, жестом приказывая отойти в сторону. Неприятный холодок на лице, легкий озноб пробегает по телу. Но с устройством относительно безопасно.

Открываются дверцы сзади, справа выходит охранник и слева выходит охранник. Появляется низкорослый человек с морщинистым лицом. Блеклые глаза, взгляд исподлобья, не говорит ни слова. Да это же президент Московской автономии!

– Здравствуйте, – вежливо говорит Варламов.

Президент не реагирует, лишь тычет рукой вдоль улицы – там за парой кварталов видна река.

– Идемте! – приказывает Седов.

Варламов с Рогной идут впереди, следом президент со свитой, лимузин медленно следует. За черным кустарником высятся стены и купола собора, округлой белизной выступают из сумрака его апсиды. Внутри в темноте скрывается страдающий лик Христа, но вряд ли его озаряют огоньки свечей…

Раздается скрип, словно отворяется некая дверь. Шорохи по мостовой, какое-то движение слева и справа. Чаще бьется сердце, Варламов оглядывается.

Вот они, стражи мертвого города! Но это не черные волки, с которыми повстречался в Америке, а огромные псы на длинных ногах: хвосты не вытянуты «поленом» и вздрагивают черными крюками. Не спеша бегут следом, морды выше брошенных автомобилей. Если черные волки – свора Тёмного охотника, то чья это свита?

Президент ныряет в лимузин, следом один охранник. Хлопают дверцы, пулеметы БМП грозно поворачиваются…

– Не стрелять! – кричит Рогна. – Они порвут нас в мгновение ока.

И тише добавляет: – А так, может быть, не тронут.

Уверенности в голосе нет. Она толкает побледневшего майора Седова: – Идемте к реке. Там нужное место, между храмом и восходом солнца.

Ноги Варламова заплетаются, а мысли скачут. Дикие собаки могут быть опаснее волков: откуда они взялись, на кого охотятся здесь?.. Сумрачные скверы, брошенные машины, какой-то памятник справа, и черные львы скалят клыки по его сторонам. Что за сумасшедший зоопарк?

А вот и Москва-река. Варламов останавливается, весь дрожа. Седов, Рогна и охранник остались сзади. Беззвучно подкатывает лимузин и встает поодаль, за ним БМП. Набережная пуста: ни одной машины, гранитные ступени ведут к реке. В темной воде змеится красный огонь. Варламов поворачивается: справа мрачно краснеют стены Кремля, а впереди тускло блестит купол Христа Спасителя.

Он уже был здесь! Во сне, в далекой теперь Америке, он видел этот город на берегу мертвой реки! Что дальше? Опять явится троица демонов? Не для свидания ли с ними его привезли?

Рогна поворачивается к сумрачному храму, воздевает руки и… начинает петь. На этот раз мороз пробирает до костей. Слов не различить – словно вьюга завывает вдоль невидимых стен чего-то огромного, выше собора Христа Спасителя. Руки падают, Рогна поворачивает посеревшее лицо к майору Седову.

– Они придут, – голос звучит хрипло. – Скажите президенту, чтобы выходил…

Она не договаривает. Раздается рык, мостовая сотрясается, и колени Варламова слабеют – это рычат псы, задрав морды к темному небу. А потом один замолкает и скользит ближе… Время будто замедляется. Охранник начинает поднимать автомат.

– Нет! – кричит Рогна.

Дальше запомнились только отдельные кадры.

Охранник стоит с поднятым автоматом… но вот автомата и обеих рук уже нет… взметываются два красных фонтана, какие-то куски летят в реку… мостовая пуста. Стволы пулеметов БМП резко опускаются… но молниеносные черные тени уже там… непонятно как открываются люки, снова красные ошметки летят за колючую ограду кустов. Майор Седов бежит к лимузину президента, выписывая зигзаги…

Варламов с трудом отрывает глаза от жуткого зрелища, едкая горечь подступает к горлу, еле успевает согнуться, чтобы вырвало на мостовую. Визг шин – это лимузин президента несется задом по улице, наверху разворачивается и исчезает из виду.

– Теперь будет драпать до самого Владимира, – тускло говорит Рогна. – Трус.

Дыхание со всхлипами вырывается из груди Варламова, вот-вот псы накинутся на него! Но те вдруг застывают как изваяния из антрацита.

– Пожалуй, я пойду, – устало говорит Рогна. – Все пошло не по плану, но ты выживешь. А вот мне может не поздоровиться.

– Куда ты? – хрипло спрашивает Варламов. – Президент наверняка уехал.

– Там еще дрезина в туннеле, подстраховывает свою задницу. А ты… передавай привет. И помни, что я говорила.

– Кому передавать? – вяло удивляется Варламов.

Рогна поворачивается и идет вверх по улице. Псы не глядят на нее, однако стоит Варламову сделать несколько шагов вслед, как начинают безмолвно наступать. Он в страхе поворачивается и сбегает по ступеням. Оглядывается, но псы снова застыли. Сердце Варламова тоскливо сжимается. А потом все тело будто каменеет – со стороны реки послышался шорох.

Медленно оборачивается…

Женщина стоит на краю набережной, и вокруг странно колышется свет, проходя то жемчужными, то фиолетовыми волнами. Черты лица тоже колеблются, и все же у Варламова снова захватывает дух от его красоты.

– Это… опять ты? – хрипло спрашивает он. – Что происходит?

Он долго ждет ответа и уже не надеется его получить, но женщина заговаривает.

– Город пуст. – Грустная музыка звучит в голосе, и сердце Варламова сжимается. – Жители оставили его, но мощь Владык сохранила город. Даже камни здесь пропитаны мыслью, надеждой и любовью. Быть может… – Голос словно отдаляется, и последние звуки еле доносятся над темной водой.

– Зачем я здесь? – с трудом выговаривает Варламов. – Я встретил колдунью, одну из тех, с Даром. Она сказала странную вещь, что все будет рушиться. А потом мы поехали в Москву, хотя это мертвый город…

– Пустой скоро станет вся Земля, – шелестит воздух. – Слишком много страданий люди принесли в мир, и их история на этом заканчивается, тихо и милосердно. Быть может, мимо рухнувших домов будут ходить олени, и дельфины резвиться в морях, но людей больше не будет.

Сердце Варламова ноет.

– А как же Джанет? Я смогу вернуться к ней?

– Вряд ли, – вздыхает воздух. – Времени не осталось. Но не только ты теряешь мечту. Я тоже.

Свет и тень кружатся в вихре. Ветер ласково касается лица Варламова и сменяется ледяным холодом. Снова сумрачный свет, снова бесполезное тусклое золото храма, снова пустой гранит…

Нет, не пустой – цветок остался лежать возле воды. По лепесткам бежит то золотое, то фиолетовое пламя, и он вздрагивает, словно пытаясь укрыться от чуждого холодного воздуха. Цветок из Сада!.. Варламов садится на холодный камень рядом с цветком. Оцепенение сковывает тело, но он не может оторвать глаз от угасающего пламени. Такие цветы росли вдоль тропинок чудесного сада, где мать водила его во сне, а потом лицо любимой просияло, словно цветок оттуда. Неужели он видит этот свет в последний раз? Неужели больше не увидит Джанет? В голове закружилось:

«Вот как кончится мир

Вот как кончится мир

Вот как кончится мир

Вовсе не взрывом, а всхлипом»2

Перед взором сгущается тьма. А потом из тьмы является изможденное и яростное лицо Рогны.

«Помни! – раздается голос, и от его ледяного взвизга у Варламова опять ноют кости. – Люди ошибаются, когда думают, что любовь – это хрупкий цветок. Любовь – страшная сила, именно ею Всевышний творит миры. Ты отмечен Хозяйкой Сада, ты можешь открыть запретную дверь. Даже когда все будет рушится, ты можешь коснуться источника всеначальной энергии, и мир замрет над пропастью. Тебе надо лишь захотеть – всем сердцем и всею силою своей души…»

Варламов горько улыбается.

– Что я могу, Рогна? – шепчет он. – Разве что плакать. Плакать над своей любовью, Джанет, и над всем миром.

Он пытается сдержать слезы, но они все равно текут по щекам и капают на холодный хранит. Варламов закрывает руками лицо, раскачиваясь от горя. Не скоро отнимает их, а когда опускает и сухими глазами глядит на мир, то не сразу понимает, что происходит, почему волны мрака убегают прочь над водой?

А потом видит. Огненный цветок ожил – он уже не лежит, а упруго поднимается над гранитной плитой. Снизу он пламенеет рубиново-красным и пульсирует будто сердце, а кверху распускается голубыми и фиолетовыми лепестками. Цветок походит на розу, но красотой превосходит любую из земных роз. У Варламова перехватывает дыхание, он встает. Казавшийся вечным сумрак испуганно втягивается в улицы.

А черные изваяния готовых к прыжку псов исчезли, словно и не было…

Интерлюдия вторая: Цветок

Сумрак в окне посерел. Роман сел на стул и трясущейся рукой налил стакан самогона. В помещении темно, только горит красный огонек включенного питания на пульте, да поверх плит защиты пробивается голубоватое свечение плазменной линзы. Установка работает!

Роман залпом выпил самогон и посмотрел на часы. Времени хватит, чтобы опорожнить бутыль. Потом температура в лаборатории станет слишком низкой, чтобы выдержала живая плоть. Позже все начнет рассыпаться ледяной трухой. Еще позднее только темная воронка продолжит вращение, втягивая в себя лес, сопки, а затем и всю Землю. Только тогда она перестанет расти и притаится в пространстве миниатюрной черной дырой. Космические расстояния надежно ограждают другие миры.

Роман налил второй стакан, но не успел поднести к губам. Голова закружилась, упала на грудь, и все залила тьма…

Он увидел свет и вяло удивился: разве фотоны еще сохранили достаточно энергии в энтропийном колодце? С трудом поднял голову, шея затекла. Некоторое время пытался сфокусировать взгляд на темной фигуре, и наконец узнал. Черный халат, золотая рукоять меча.

– Опять ты? – пробормотал Роман. – Но…

На этот раз гость сел на стул. За темными плечами в окне белел снег. Придвинул столик и разлил в невесть откуда взявшиеся бокалы темно-красное вино.

– Выпьем, – сказал он. – Какое ты и просил.

Роман хмуро глянул в окно.

– За что пить? – тоскливо спросил он. – У меня ничего не получилось.

– Ты одержал победу. – Улыбка холодного торжества появилась на лице собеседника. – Игра будет продолжена.

Роман попробовал вино: в самом деле хорошее, и настроение улучшилось.

– Каким образом? – он покосился на пульт, где больше не светился красный огонек. – Установка отключилась, а ведь я пытался с ее помощью развязать силы хаоса. Если человечество обречено, то пусть Земля никому не достанется.

Гость смаковал вино.

– Тебе это почти удалось, – снисходительно проронил он. – Возможно, Высший Разум вмешался бы, а возможно и нет, обычно он не препятствует действиям свободной воли. Что ему один мир? Но случилось занятное происшествие – Владычица Сада посетила вашу мертвую столицу.

– Какого сада? – Роман потянулся к бутылке и налил себе еще.

Зрачки гостя сузились, словно прицеливаясь:

– Может быть, ты его увидишь. Она собрала там самое прекрасное из многих миров. А на этот раз оставила в вашем мире цветок из него.

– Ну и что?

Было стыдно и холодно, только вино слабо согревало изнутри.

Собеседник покрутил бокал тонкими пальцами:

– Предсказано, что город, где приживется цветок из Сада, станет столицей мира. Там будет построен великолепный храм. Владычица не раз пыталась посадить цветы в разных местах Земли, но все погибали. На этот раз там оказался один человек. Он плакал, и излучение горя было так сильно, что придало недостающие силы цветку. Он ожил, корни раскололи гранит и ушли глубоко в почву. Теперь его нельзя уничтожить даже атомным взрывом, но все равно – оружие будет под запретом в этом городе.

Роман вяло улыбнулся.

– Слабак, – пробормотал он. – О чем плакать? Я разучился плакать давным-давно.

Темный гость поставил бокал.

– Не говори так легко, – холодно сказал он. – Мощь выбирает странные пути. Ты увидишь этого человека, и тогда он не покажется тебе слабым.

– Где увижу? – усмехнулся Роман. – На прогулке в саду? Будем гулять среди цветов и дружески беседовать?

– Ты увидишь его, – сообщил собеседник, – поверх острия меча.

Роман помолчал, а затем пожал плечами.

– Пусть будет так, – хмуро сказал он. – Все лучше, чем торчать в этой дыре. Но я не понял, при чем тут цветок?

– Хаос убил бы его, – равнодушно ответил гость. – Только он может. Но Владычица не захотела допустить этого. Столько веков стараний, и всё коту под хвост. Она повернула время вашего мира вспять, это в ее силах. Твоя память была сохранена, потому что ты под моей защитой.

Роман усмехнулся:

– Но ведь человечеству конец. Кто будет поклоняться ей в том храме? Разумные кролики?

– Она не только повернула время вспять, – хищно улыбнулся собеседник. – Решение вообще отменено. Хозяйка Сада будет вне себя, если человечество теперь исчезнет. Впервые за тысячелетия она получает свой храм на Земле, этом великом средоточии силы. А Всевышнему не нужно второе восстание, сравнимое по мощи с выступлением Люцифера.

Он встал, и отсвет снегов исчез, комнату наполнила тьма.

– Нам это только на руку. Теперь ты свободен. Нет нужды сохранять лабораторию, твой секрет нам больше не нужен. Я оставлю дверь, и когда ты уйдешь, здесь все рассыплется в прах. До встречи.

Снова шорох пересыпающихся ледяных кристаллов. Теперь понятно, что это разрушается само пространство. Огненно-синие очертания двери меркнут, когда в ней исчезает громадная тень, но не исчезают совсем, а снова разгораются жутковатым пламенем. Роман встает и в последний раз подходит к окну: восходящее солнце окрашивает снега в розовый цвет. Сколько раз оно успеет взойти еще?..

3. Южнорусская автономия

Варламов встал и вытер глаза. Золотая искра мигнула сверху, это солнечный луч упал на купол собора. Золотое свечение было угрюмым и скоро погасло. Задерживаться не стоит: неизвестно, на сколько хватит энергии защитного устройства? До метро далеко, и он не Рогна – той «чёрный свет» не причинил особого вреда, вместо этого наделив Даром… БМП, вот где можно спрятаться! Металл дольше пропитывается губительным излучением, а может быть, получится и уехать? Лучше в сторону Южнороссии, вдруг оттуда сможет вернуться в Канаду?

Он в последний раз глянул на диковинный цветок и пошел к БМП, хотя у машины снова затошнило от лужи крови. Двери нараспашку, но никаких растерзанных тел: собачки сработали чисто. Варламов захлопнул правую дверь, перешагнул кровавый след, согнулся и залез слева. Сиденье водителя оказалось чуть впереди, перед ним обычный руль, только приборная панель грубовата. Управление вроде не сложнее, чем у обычного грузовика, приходилось водить такой в Америке. Мотор работал вхолостую. Варламов разобрался с передачами и тронул машину с места.

Обзор хороший, огромные колеса катятся мягко. Варламов развернулся прочь от реки к улице, по которой они приехали. На повороте к метро притормозил и вздрогнул: темная фигура стоит на обочине. Рогна! Варламов остановил БМП, перелез к правому сиденью и открыл дверь.

– Я думал, вы уехали.

Рогна забралась в машину.

– Псы действуют на нервы. Они должны реагировать только на оружие, но я ведь тоже в некотором роде оружие. Надо выбираться из города.

– А вам куда? Я на юг.

– Мне все равно. Сейчас подальше от Московской автономии, а там вернусь другим путем.

Поехали снова. Миновали метро, солнце мутно просвечивало сквозь серую пелену, так что сориентироваться было нетрудно: в это время оно примерно на юге. Порой солнечный луч падал на мрачные здания.

– Теперь все изменится, – сказала Рогна. – Я не спрашиваю тебя, что произошло. И ты не болтай, Она не любит этого.

– Но кто она?

– Ты уже знаешь больше любого, живущего на Земле. Не превышай меру, может и выживешь.

Ободрила, называется. Впрочем, раздумывать было некогда, приходилось объезжать брошенные машины. Удар «чёрного света» вырубил электронику, так что большинство автомобилей встало на дороге – хорошо, что это произошло не в час пик. Все же пару раз пришлось расталкивать заторы мощным бампером. Наконец миновали транспортную развязку, и стало свободнее. Вдруг и солнце засветило ярче, выбрались в Лимб. На душе полегчало, не так долго пробыли в Зоне. Варламов выключил и снял защитное устройство, надоел этот ящик.

Шоссе вело на юго-восток. Возможно в машине была навигационная система, но некогда разбираться, надо удирать поскорее. К счастью, брошенных машин стало мало, и скорость удавалось держать под 80. Часто проезжали районы с городской застройкой, но безлюдные, жить в Лимбе остерегались.

Наконец, когда уже казалось, что в безопасности, на перекрестке случилось то, чего боялся. Впереди взревели моторы, и с обеих сторон из-за домов появились такие же БМП. Развернулись дулами в сторону Варламова и застыли. Кроме пулеметов, похоже, были и пушки, так что пришлось остановиться. Дверца одного БМП распахнулась, и оттуда выпрыгнул человек. Ба, да это опять майор Седов! Видимо, на какой-то станции по дороге во Владимир был гарнизон – майор вышел там и помчался на перехват. Сделав несколько шагов, остановился.

Варламов давно приметил над головой верхний люк, откинул крышку и высунулся. Прохладный ветерок тронул лицо.

– Здравствуйте, Георгий Петрович. Не сидится вам в кабинете.

– Служба, – пожал плечами Седов. – А вы едете не в ту сторону, Евгений Павлович. Выходите из машины и давайте сюда, вместе со спутницей. В противном случае у меня приказ стрелять на поражение.

– Сядь! – вдруг приказала Рогна. Варламов повернул голову, и очень не понравилось выражение ее лица. Он сразу сел.

– Не повезло им, – вздохнула женщина. – Да и мне тоже.

Теперь уже она открыла верхний люк, высунулась на короткое время и открытой ладонью будто толкнула что-то в сторону майора. Тут же захлопнула крышку.

– Закрой и ты.

Варламов подчинился, при этом рука ощутила покалывание. Он не отрывал глаз от майора: лицо у того слегка расплылось, будто его заволокло дымом. Раздался жуткий звериный вой, и Варламов оглянулся: неужели опять черные псы? Но в следующий миг понял, что воет майор Седов. Он страшно дергался, из рукавов и расстегнутого воротника кителя валил дым. Вот упал на землю, извиваясь как червь, наживляемый на крючок. Открытый огонь так и не появился, но сквозь дым было видно, как словно свечка оплывает лицо майора. В минуту все было кончено, на земле осталась только куча одежды и легкий дымок от нее. Сильно запахло горелым тряпьем.

– Ты… как Уолд, – хрипло сказал Варламов. Хотя откуда Рогне его знать? Испуганно вскинул взгляд на другие БМП: такой же дымок струился из люков обеих бронемашин.

Варламов еле успел отворить дверцу, его снова вырвало. Здорово сегодня очистил желудок. Когда сел обратно, наткнулся на горестный взгляд Рогны.

– Я хуже, – сказала она. – Уолд хотя бы избегает людей. Но поезжай, нас все равно могут уничтожить с воздуха.

Варламов взялся за руль. Протискиваться мимо мертвых БМП было неприятно, пришлось объехать квартал. На шоссе увеличил скорость, ехали молча. Через полчаса на дорогу впереди упала крестовидная тень и пронеслась по БМП. В зеркале заднего вида было видно, как разворачивается самолет. Варламов сильнее надавил на газ, хотя что толку? Самолет опять пролетел над ними и стал снижаться. Дорога не имела поворотов, так что самолет опустился прямо на шоссе, в нескольких сотнях метров впереди. Варламов притормозил и покосился на Рогну.

– Это другие, – скучно сказала она. – Просто сдайся им.

Варламов остановил БМП позади самолета. Небольшая винтовая машина, похожа на «Сессну», хотя под крыльями пара ракет. Открыл дверцу и вышел, чувствуя полное безразличие. Пусть хоть снова сажают в тюрьму, лишь бы подальше от Рогны. Из самолета спустился молодой человек в форме, похоже вся Россия ее натянула. Хотя проще, чем у Седова: темно-зеленая, с непонятным значком на кителе. Так… красный крест, вписанный в красный же круг с разрывами, незнакомый Варламову символ.

– Капитан пограничной службы Южнороссии Петров, – представился он. – Как понимаю, вы беженцы из Московии? Больше в ВМП никого нет?.. Тогда садитесь в самолет. Вы в буферной зоне, возможна погоня.

На Варламова капитан смотрел с интересом, по Рогне только скользнул взглядом.

– Спасибо, капитан.

Варламов подошел к лесенке, машинально пропустив вперед Рогну. Два кресла впереди – в одном пилот, и два пассажирских сзади. Тесновато, когда капитан Петров сел рядом с пилотом, спинка кресла уперлась в колени Варламову. Винт закрутился сильнее, и после недолгого разбега самолет взмыл в воздух. Удобная машина, почти везде сядет.

В полете не разговаривали: было шумно, а шлемофонов не выдали. Летели часа два, потом впереди показалась большая река и город на правом берегу. Когда садились, на летном поле стали видны военные самолеты. Винт остановился, и капитан Петров повернулся к Варламову.

– С прибытием в Сталинград.

Хоть к черту на рога. Их поджидала машина, но Рогна осталась у самолета. В ответ на вопросительный взгляд Варламова капитан пожал плечами.

– О ней позаботятся.

И сама может о себе позаботиться. Все же ощутил легкую грусть: изможденная, с сединой в волосах, а когда-то наверное была красива, хотя и диковатой красотой. Черные волосы, орлиный нос, пронзительно-голубые глаза…

– Прощай, Рогна.

– До свидания, – в голосе послышалось ехидство.

Сели в машину и поехали: вокруг расстилались поля, потом показался город. Варламов ожидал, что отвезут в какое-нибудь МГБ, и действительно остановились перед зданием казенного вида. В чугунную ограду были вписаны буквы «УМВД», наверное «Управление министерства внутренних дел». Как говорил отец, хрен редьки не слаще.

Пройдя холл, вошли в дверь с надписью «Миграционная служба». Здесь была очередь, которую капитан Петров игнорировал. Подождал, пока откроется дверь, и вошли в кабинет, где из-за стола поднялся человек в темно-синей форме. Такого значка, как у Петрова, у него не было, а в здешних шевронах Варламов не разбирался.

Капитан был лаконичен:

– Надо оформить как беженца из Московии. Огласка нежелательна, поэтому прямо к вам.

– Садитесь, – сказал хозяин кабинета. – Имя, фамилия, отчество?..

Последовал стандартный опрос. Место жительства – Канада, Торонто – вызвало удивление.

– Придется сделать запрос в тамошнее управление полиции.

Капитан Петров с интересом поглядел на Варламова, а он пожал плечами – запрашивайте. К сердцу прилила горячая волна, полиция наверняка известит Джанет! Наконец ему выдали пластиковую карточку, как когда-то в Другом Доле, и капитан Седов проводил наружу.