Улица Гуйсян

Линь Юхун так и подмывало сказать, что именно она толкнула Юй Сяо в объятия Цзян Чунъяна, и это разрушило ее жизнь, потому что подруга украла все, что было дорого сердцу. Но она промолчала.

На самом деле Линь Юхун думала, что Юй Сяо была не такой, какой могла казаться. В первую очередь она вовсе не была тайной любовью Цзян Чунъяна. Все, что произошло, – это плачевный результат действий Линь Юхун и Цзян Чунъяна. Все эти годы Линь Юхун, встречаясь с Юй Сяо или даже просто слыша ее имя в разговоре с кем-то, терзалась от обиды, но прекрасно понимала, что не имеет права винить ту в случившемся.

Прошло более десяти лет. Обида крепкой удавкой сжимает сердце Линь Юхун. Она не знает, когда сможет наконец-то развязать намертво завязанный узел и освободиться от далекого прошлого. Говорят, что отвязать колокольчик от шеи тигра должен тот, кто его привязал. Что касается узла, мертвой хваткой сжимающего сердце Линь Юхун, завязала его далеко не Юй Сяо.

Конечно, Юй Сяо не имела отношения к душевным тяготам Линь Юхун. Потрясения, что Юй Сяо довелось пережить в те годы, кажется, не оставили ни следа в ее душе. Она пригласила Линь Юхун на свадьбу, и подруга первой узнала о беременности Юй Сяо, об их разводе с Цзян Чунъяном, о начале отношений с Пу Цзяньцю. Линь Юхун всегда самой первой узнавала о горе и радостях, что переживала Юй Сяо во втором браке. Иногда Линь Юхун видела в Юй Сяо стерву и интриганку, готовую на все ради достижения собственных целей, иногда же – непонятную, невинную и ничего не подозревающую бедную овечку. Однажды Линь Юхун спросила Чжао Цзинцзы, что она думает о Юй Сяо, но та ничего не ответила, а лишь уклончиво сказала:

– Не важно, что я о ней думаю. В любом случае она остается Юй Сяо.

На что Линь Юхун сердито ответила:

– О, как философски ты выражаешься! Какая ты великодушная! Какая… невозмутимая!

Чжао Цзинцзы лишь равнодушно улыбнулась. Она действительно была невозмутимой.

На протяжении многих лет Линь Юхун, Юй Сяо и Чжао Цзинцзы всегда поддерживали близкие отношения. Однако Линь Юхун думала, что сердце Юй Сяо ничем и никем не связано.

Юй Сяо донимала Линь Юхун по телефону, продолжая убеждать:

– Сестренка Линь, приглашаю тебя на работу в отель «Цзиньхун». Уверена, ты будешь довольна годовым заработком. Все зависит от тебя. Проси такую зарплату, какую хочешь. Если же она тебя не устроит, я запишу на твое имя столько акций, сколько потребуется!

Линь Юхун перебила Юй Сяо:

– Я слышала, что с тех пор как ты стала председателем совета директоров, тебя обманывали генеральные директора, разводили как на деньги, так и на интим. Это правда?

Юй Сяо не таясь выпалила:

– Да, было такое. Говорят, что человек не может дважды утопиться в реке. Я же утопилась трижды!

Линь Юхун не ожидала, что Юй Сяо честно признается в том, что обманным путем ее принуждали к интимным связям и выплате денег, и она показалась ей еще более непостижимой, чем раньше. Линь Юхун бесцеремонно спросила:

– Ты? Утопилась? Пф! Ты жива и здорова, не так ли? Тебе не нужно бояться утопиться. Кто-нибудь всегда придет на помощь.

Линь Юхун думала, что Юй Сяо слишком легко дался подъем по карьерной лестнице, как будто у нее был волшебный бамбуковый посох, опираясь на который она смогла с легкостью миновать все ступеньки и оказаться на вершине. Юй Сяо сказала:

– Старшая сестренка Линь, ты постоянно спасала меня. Если бы не ты, я и правда утопилась бы . Если ты не хочешь работать под моим началом, я уступлю свою должность, станешь председателем совета директоров. Можешь быть моим боссом, я буду генеральным директором. Впрочем, если будешь работать в отеле «Цзиньхун», я согласна быть даже вице-президентом.

Линь Юхун хмыкнула и подумала, что даже если бы Юй Сяо была обычной уборщицей, отель «Цзиньхун» все равно принадлежал бы ей. Она чувствовала, что напор Юй Сяо все усиливается: она не хотела опускать руки и отказываться от поставленной цели. Линь Юхун язвительно процедила:

– Какая же ты прилипчивая! Думаю, твои чары лучше работают на мужчинах.

Юй Сяо совсем не рассердилась и рассмеялась:

– Однако сейчас мне не нужны мужчины. Мне нужна ты, сестренка Линь. Если необходимо время, можешь подумать или, если так удобнее, завтра я заеду за тобой, и мы вместе поедем в отель. Подумай над зарплатой и скажи мне, сколько акций ты хочешь.

Линь Юхун не успела отказаться, как телефонный звонок прервался. Юй Сяо сразу же положила трубку. Линь Юхун бросила телефон на кровать и сказала самой себе:

– Даже если ты отдашь мне 51 % акций, я ни за что не стану работать в отеле «Цзиньхун».

В этот момент Сун Лимин вышел из ванной комнаты. Услышав, что бормочет себе под нос Линь Юхун, он внимательно посмотрел на нее, но не осмелился ничего сказать. Линь Юхун была расстроена и решила спросить его в лоб:

– И чего ты на меня смотришь? Вот такая у тебя жена – ограниченная и отказывающаяся от прекрасной работы.

Сун Лимин усмехнулся и возразил:

– Вовсе не ограниченная, а смелая и самая лучшая!

Линь Юхун фыркнула и рассмеялась:

– О, так я смелая? Откуда же во мне смелость, о которой ты говоришь? Во мне есть только злость.

Сун Лимин уже расстелил постель. Дождавшись, когда Линь Юхун выйдет из ванной комнаты, он украдкой посмотрел ей в лицо и осторожно сказал:

– Как давно мы не смеялись…

Линь Юхун не нашлась, что ответить.

Сун Лимин посмотрел ей в глаза и поспешно добавил:

– Все нормально! Так бывает.

В глубине души Линь Юхун чувствовала себя виноватой. Многие годы жизни она отдала компании «Ляньцзи». Можно сказать, в обмен на хорошую работу она продала не только тело, но и душу. Она многого требовала от мужа и находила множество причин: «много работы», «я так устала», «на меня сейчас оказывается большое давление», «встала не с той ноги» и так далее. Сун Лимин никогда не отказывал ей. Он знал, что Линь Юхун уставала на работе, чувствовал, что иногда она заходила в тупик, всегда с уважением относился к чувствам жены и никогда не заставлял ее испытывать неловкость.

Говорят, что в 55 лет человек подобен тигру. Сун Лимин проявил себя только в 40 с лишним. Перед глазами Линь Юхун вновь промелькнул образ Сун Лимина, который отчаянно пытался защитить ее у порога их дома, как курица-мать птенца. Этот образ тронул и позабавил Линь Юхун. Волна нежности накрыла ее с головой, когда она сказала:

– Старый Сун, иди ко мне.

Сун Лимин, кажется, не мог поверить своим ушам. На его лице застыло удивление. Линь Юхун не могла точно сказать, рад ли он ее предложению или считает его странным. Он осторожно спросил:

– К тебе?

Линь Юхун утвердительно кивнула. Казалось, Сун Лимин колеблется, стесняется ивсячески избегает взгляда жены.

В этот момент они показались друг другу незнакомцами. На французском языке такое состояние называется «жамевю». Линь Юхун мучали угрызения совести. Когда они слились в поцелуе, а их руки сомкнулись в теплых объятиях, Линь Юхун почувствовала, что Сун Лимина что-то тревожит, он хочет быть вместе с ней, но что-то ему мешает. Она не удержалась и заботливо спросила:

– Что с тобой?

Сун Лимин поспешил ее успокоить:

– Все в порядке. У нас впереди целая вечность.

Крупные капли пота скатывались по телу Сун Лимина. Он чувствовал себя крайне неловко и пытался не смотреть на жену. Линь Юхун обняла его и попыталась успокоить. Только тогда Сун Лимин расслабился, долго и протяжно вздохнул. Возможно, ему казалось, что только что он завершил очень сложную работу.

Глава V. Линь Юхун покупает продукты

Проснувшись утром, Сун Лимин выглядел смущенным и по-прежнему не решался посмотреть жене в глаза. Линь Юхун была готова лопнуть от смеха, но знала, насколько трепетно мужчины относятся к столь близкому взаимодействию с женщинами, и потому подавила смех. Она заявила:

– Я не могу заставить огонь газовой плиты гореть, поэтому не буду готовить.

Сун Лимин усмехнулся в ответ:

– Да тебя никто и не просил.

Линь Юхун сказала:

– Ну теперь я женщина безработная. Неужели мне придется ждать, пока ты вернешься с работы, а дочь из школы, чтобы вы приготовили что-нибудь поесть?

Было очевидно, что Линь Юхун шутит, однако Сун Лимин занервничал и сказал:

– Почему ты так думаешь? У нас ведь есть Сяо Гуй! Кроме того, не важно, что ты сейчас не работаешь. Многие компании жаждут заполучить тебя в свои ряды, работодатели уже выстроились в очередь! Ты вымоталась за годы работы в компании «Ляньцзи». Сейчас тебе нужно хорошо отдохнуть, а, когда придет время, снова будешь руководителем. Сун Сяоси и я позаботимся о доме.

Линь Юхун не нашлась, что сказать. Ей по-прежнему было очень стыдно. Спустя какое-то время она заявила:

– Я не могу просто так сидеть и бездельничать. Пойду хотя бы куплю продукты.

Сун Лимин поначалу хотел возразить, но, подумав, сказал:

– Ладно. Сходи, развейся немного. Это лучше, чем сидеть дома в одиночестве и тосковать. Не так важно, купишь ты продукты или нет. На мой взгляд, это пустяковое дело, которое можно сделать в любой момент.

Линь Юхун рассмеялась, но в глубине души ей было обидно. Она подумала: «Для него покупка продуктов – пустяк. А для меня? Дело вселенской важности? Неужели я с таким пустяком не смогу справиться?» Мысли крутились в голове, но высказать их она не решилась.

Сун Лимин подошел ко входной двери, остановился, обернулся и на прощание бросил:

– Возможно, Юй Сяо объявится.

Сказав это, он поспешно выскользнул из квартиры.

Как только он ушел, раздался телефонный звонок. Это была Юй Сяо. Она беззаботно сказала Линь Юхун, что ожидает ее в машине. Охрана не впускает сторонние машины на территорию квартала, поэтому она была готова подождать у главного входа.

Линь Юхун, не подумав, спросила:

– С чего ты решила, что я буду сидеть дома и ждать тебя?

Юй Сяо залилась смехом и ответила:

– Эй, ты же сама сказала, что тебя окружают мои шпионы! Им же надо как-то зарабатывать на еду!

Линь Юхун подумала, что старый Сун – тот еще предатель, который прекрасно знал, что она не захочет видеть Юй Сяо и связываться с ней, но все равно помог ей. Юй Сяо, кажется, поняла, о чем думала Линь Юхун, и поспешно сказала:

– Нет-нет, ты ошибаешься. Дело не в старом Суне, а в твоей дочке. Сун Сун Сяоси честная, правильная девочка, которая мне очень нравится. Было бы неплохо породниться, как думаешь? Мой сын…

Линь Юхун раздраженно перебила ее:

– Ты заходишь слишком далеко, Юй Сяо. Сначала сама выйди замуж за кого-нибудь, потом уже строй планы на наших детей.

Юй Сяо, хихикнув, ответила:

– Я хочу, только пока не получается.

Линь Юхун решила съехидничать:

– Не сомневаюсь, ты добьешься своего! Используй свое обаяние. Ты пытаешься меня всячески соблазнить, так советую направить чары в более подходящее русло.

Линь Юхун, не прерывая разговора, вышла из квартиры, спустилась на лифте и незаметно выскользнула из другого входа в квартал.

Рынок находился на центральном отрезке улицы Гуйсян. Стоило Линь Юхун ступить на улицу закусочных, как ее охватило странное предчувствие. Атмосфера этого места не похожа ни на одну другую часть района; улица Гуйсян – оживленная и шумная, соблазнительная и хаотичная, и кажется, что в воздухе витает что-то тревожное.

Как только Линь Юхун уловила оттенки атмосферы улицы Гуйсян, тут же услышала громкий шум. Присмотревшись, она увидела группу людей, что галдели и кричали друг на друга. Один из них крикнул:

– Прибыли представители муниципального управления! Да начнется цирк!

Линь Юхун обернулась и увидела, что несколько человек в форме тащат торговца, который продавал хворост на обочине дороги. Линь Юхун сразу же узнала третьего сына семьи Ся, одного из тех, кто осмелился устроить скандал у дверей ее дома. Один из пакетов был наглухо закрыт, а вот другой порвался. Представители муниципального управления открыли оба и обнаружили, что половина хвороста приготовлена качественно, а другая представляла собой обуглившиеся горькие куски слоеного теста.

Третий сын семьи Ся, он же Ся Бицюань, вышел вперед и выругался:

– Вы совсем обнаглели! Разворачиваете свои лотки где ни попадя, препятствуете нормальному движению по улице, да еще и торгуете некачественным товаром! Из чего вы сделали этот хворост?

На звуки перебранки стянулись зеваки. Лоточник, как только его разоблачили, тут же упал на землю, ухватился за штанину брюк Ся Бицюаня и с пеной у рта кричал:

– Меня пинали ногами, били по пояснице, позвоните журналистам, чтобы снять репортаж, вызовите скорую и полицию!

Кто-то из зевак вытащил из кармана мобильный телефон и притворился, что звонит:

– Алло? Журналисты? Приезжайте скорее…

Кто-то усмехнулся:

– Боюсь, не успеют приехать. Они не такие быстрые.

Мелкий лоточник, что распластался по земле, начал умолять толпу:

– Пожалуйста, снимите этот беспредел на телефоны. Это беззаконие! У вас будут железные и кровавые доказательства того, что.

Кто-то из зевак решил пошутить:

– Железные доказательства? А откуда здесь железо? Ты еще и железом торгуешь?

Второй добавил:

– А что насчет крови? Откуда здесь кровь?

Лоточник захныкал:

– Они меня избили, я истекаю кровью. Вы мне не верите?

Все разразились смехом. Кто-то ответил:

– Не верим, не верим. Поверим, если докажешь. Давай, показывай, где там у тебя кровь.

Ся Бицюань хотел вырвать штанину своих брюк из рук провинившегося торговца, но тот вцепился в ткань мертвой хваткой и не торопился отпускать. Третий сын семьи Ся понял, что ему не вырваться, поэтому строго сказал:

– Предупреждаю тебя: не будь дураком и не пытайся оклеветать меня. Я тебя и пальцем не тронул. Все это видели и смогут подтвердить.

Лоточник взревел:

– Кто?! Кто это сможет подтвердить?!

Ся Бицюань спокойно ответил:

– Все это видели и могут подтвердить, что я тебя не трогал.

На самом деле все было не совсем так, как представлял себе Ся Бицюань. Увидев, как жалко выглядит Ся Бицюань с задранными штанами, Линь Юхун глубоко в душе позлорадствовала, но в то же время происходящее казалось ей очень странным. На улице Гуйсян в очередной раз творился настоящий хаос, даже дошло до драки. Почему никто не выступил, чтобы защитить торговца и не озаботился его дальнейшей судьбой? Со стороны казалось, что все, включая самого Ся Бицюаня, веселились и наблюдали за шоу, которое разворачивалось на улице закусочных. Ся Бицюань таинственно улыбался, словно вел потайную игру. Проходившая мимо пожилая тетушка пробубнила себе под нос:

– Опять эти лоточники! Опять эти полицейские! Когда же они угомонятся?!

Мужчина средних лет поддакнул:

– Абсолютно согласен с вами! На улице закусочных каждый день кого-то чему-то учат. Скука!

Были и те, кто не считал творившийся на улице Гуйсян беспорядок скукой. Один из них, проходя мимо, похлопал третьего по старшинству из семьи Ся по плечу и сказал:

– Ха-ха-ха! Ну и влетит же тебе за это.

Ся Бицюань равнодушно ответил:

– Ничего страшного! Мне каждый день за что-нибудь влетает. Меня уже ничем не возьмешь.

Кто-то встрял в разговор:

– Третий сын семьи Ся, ты так молод! Если плохо справляешься со своими обязанностями, стоит ли тебе и дальше работать в муниципальном управлении?

Ся Бицюань пожал плечами:

– Вот это было обидно. Думаешь, мне хотелось работать в муниципальном управлении? Изначально я вообще этого не планировал, но потом понял, что больше нигде не смогу найти работу.

Его собеседник ответил:

– Ну раз работаешь в муниципальном управлении, работай и дальше, только зачем каждый день бросаешься на лоточников? Они всегда жалуются на тебя, ругаются.

Третий сын семьи Ся презрительно протянул:

– Думаете, мне легко это дается? Если я не буду гонять лоточников и прочих мелких торговцев, за меня возьмется начальство, подумав, что я слоняюсь без дела, за чем последует наказание. Тогда и обычные люди, конечно же, будут недовольны. Они будут критиковать меня за то, что я халатно отношусь к исполнению рабочих обязанностей и позволяю плодиться произволу на улице Гуйсян, будут жаловаться. Поэтому на работе я делаю то, что должен. Однако в таком случае оказываются недовольны лоточники и мелкие торговцы. Лоточники жалуются на меня, в результате начальство так или иначе принимает в отношении меня меры, наказывая за неудачи других. Как это вообще можно назвать? Я как горбун, который упал на спину и не может подняться. Я не могу надеяться на расположение начальства, простых людей или лоточников, не разрушив отношения с кем-либо. Я как мышь в мышеловке. Меня зажали со всех сторон. Неужели я плохо выполняю свою работу? Или я хуже крысы или горбуна? Я мечусь между тремя сторонами и погибаю в попытке сделать как лучше.

Третий сын семьи Ся разыгрывал трагедию, чтобы люди ему посочувствовали. И такие действительно нашлись:

– Молодой человек, разве вы не слышали старинную пословицу? «Когда приходит представитель муниципального управления, ребенок пугается до смерти, а когда представитель муниципального управления уходит, скоропостижно умирает».

Все разразились смехом.

Третьего сына семьи Ся эти слова, кажется, задели. Он насупился и разразился гневной тирадой:

– Одна бабулька решила утром выйти из дома и потренироваться. Она увидела, что выход из ее квартала заставлен лотками и прилавками и вызвала нас, чтобы мы приехали и навели порядок. Мы разогнали всех лоточников, что мешали людям. Старушка закончила тренировку и вернулась домой. Однако, к ее несчастью, все лоточники ушли, и она не смогла купить свежие овощи, а потому нажаловалась опять. Другой случай – продажа живых кур на рынке. Когда мы запретили ее, жители ругали нас, говорили, что правительство не разрешает обычным людям даже кур есть, не заботится о простом народе. Если мы разрешим их продажу, жители будут ругать нас и говорить, что правительству плевать на жизни людей, что оно хочет убить население, заразив птичьим гриппом. Мы делаем то, что требуют люди.

Еще один человек серьезно сказал:

– Если так будет продолжаться, быть беде.

Его слова задели третьего сына семьи Ся до глубины души, и он жалобно протянул:

– Никакой беде не под силу меня удивить. Я всего лишь следую правилам и сделал все, что мог…

Линь Юхун не испытывала к третьему сыну семьи Ся ни капли жалости. Она вспомнила, как вчера вечером Ся Бицюань вел себя у дверей ее дома, и в ней тут же поднялась волна отвращения. Она не хотела больше ни минуты здесь находиться, поэтому поспешила уйти. Сделав несколько шагов, она вдруг увидела мать детей семьи Ся. Старушка сидела под двумя деревьями, ветви которых усыпали цветы османтуса, и беспечно болтала. Неужели она снова сбежала из психиатрической больницы?

Бабушка говорила сама с собой пронзительным ломким голосом:

– Ой-ой-ой! Моя болезнь проявляется, когда я испугана. Я жуткая трусиха, и каждый раз, когда пугаюсь, болезнь захватывает меня.

Застыв от удивления, Линь Юхун не могла оторвать взгляда от старушки. Впервые в своей жизни она видела человека, который во всеуслышание заявлял о том, что он душевнобольной. Она не понимала, что происходит, и не могла поверить в то, что говорит пожилая женщина. Старушка продолжала диалог с самой собой:

– Мой третий сын, Ся Бицюань, служит в муниципальном управлении. В нем так много жизненной силы, которая тратится впустую, потому что того требует работа. Муниципальное управление – это Хуан Шижэнь, а мелкие торговцы и лоточники – это поседевшая Си Эр26.

Пожилая женщина говорила четко и связно, поэтому совершенно не походила на душевнобольную. Линь Юхун не могла осуждать ни госпожу Ся, ни ее родственников, ни старого секретаря комитета жителей улицы Гуйсян, что в последний момент все-таки появилась и вызволила ее из передряги. Линь Юхун не могла понять, какими людьми были все участники случившейся истории. Ей почему-то казалось, что их мышление и отношение к миру кардинально отличались от ее свойственного.

Неужели между ними и правда лежала громадная пропасть?

Линь Юхун боялась семьи Ся. Внезапно ей захотелось сбежать отсюда. Несмотря на возраст, госпожа Ся могла похвастаться острым зрением. Она уже давно увидела Линь Юхун и потому позвала ее:

– Председатель Цзян! Председатель Цзян!

Линь Юхун притворилась, что не услышала, но кто-то из людей неподалеку сказал ей:

– Вас зовет госпожа Ся.

Линь Юхун ответила:

– Она обозналась. Я не председатель Цзян.

Человек рассмеялся:

– Она никогда никого не узнает.

Старушка заметила, что Линь Юхун не горит желанием подойти ближе, и решила не настаивать. Она широко улыбнулась ей и продолжила говорить сама с собой:

– Вы не подумайте ничего плохого. Я очень не люблю пугаться до такой степени, что болезнь дает о себе знать. Мой третий сын каждый день противостоит мелким торговцам и лоточникам. Они его ненавидят, ругают, иногда бьют, оскорбляют, проклинают, угрожают. Больше всего на свете они хотят пырнуть его ножом. Но третий сын семьи Ся ничего не боится! Чего не скажешь обо мне, его трусливой матери, что каждый раз пугается так, что сходит с ума. Ха-ха-ха!

Все засмеялись вместе со старушкой. Госпожа Ся, услышав смех других людей, воодушевилась и продолжила свой монолог:

– Вот вы удивляетесь, как можно готовить еду на масле из сточных труб? Такую еду нельзя есть взрослым, и уж тем более нельзя кормить ею детей. Однако эти гады, что захватили улицу закусочных, каждый божий день используют масло из сточных труб. Их штрафуют, а они все равно продолжают травить людей. Они обнаглели настолько, что мой третий сын был вынужден с ними разобраться. Он решает проблемы так, как умеет. За это его лишили премии. Лоточники и мелкие торговцы только и хотят отомстить моему сыну.

Линь Юхун смотрела на госпожу Ся и не могла понять, действительно ли та была душевнобольной, или, быть может, у нее расстройство на нервной почве, или, что тоже возможно, она просто притворялась сумасшедшей? Она не могла не вспомнить девушку из комитета жителей улицы Гуйсян, которая делала вид, что с головой погружена в книгу. Если та была маленькой чертовкой, бабушка была старой ведьмой. Линь Юхун не ожидала, что весь микрорайон и одна улица в частности окажутся местом сборища сумасбродных людей. Вот уж точно – в тихом омуте черти водятся. Не стоит об этом забывать!

Она мысленно высмеивала всех, с кем успела познакомиться за два дня, когда позади нее раздался странный шум. Линь Юхун обернулась и увидела, как представители муниципального управления тащат куда-то арестованного продавца хвороста, а тот что есть сил упирается.

Лоточник закричал:

– Имейте в виду, я никуда с вами не пойду! Я скорее умру!

Кто-то решил дать совет:

– Отведите его в комитет жителей улицы Гуйсян. Там ему вправят мозги! У них, кстати, есть специальная комната для усмирения слишком буйных жителей и даже настоящий профессионал!

Все опять залились смехом.

В конечном итоге лоточник был вынужден сдаться. Он сказал:

– Ладно, ведите меня в комитет. Посмотрим, кто кого.

Кто-то из зевак удивился:

– Какие вы странные! Конфликт между лоточником и представителями муниципального управления не в компетенции комитета жителей улицы Гуйсян. Необходимо обратиться в комитет микрорайона или же в городской совет.

Лоточник взревел:

– Можно, да толку нет! Комитет микрорайона оказался ничем не лучше комитета жителей улицы Гуйсян! Мы так и не нашли кадрового работника, способного решить нашу ситуацию!

Люди принялись друг друга перекрикивать. Кто-то кричал, что нужно пойти в комитет жителей улицы Гуйсян, кто-то возражал против этого и говорил, что в последнее время там творится что-то неладное – председателя Цзян не видно, старый же секретарь шастает не пойми где…

Наконец воцарилась тишина. Люди прекратили ругаться. Никто не понимал, как следует поступить.

В этот момент госпожа Ся поднялась, указала пальцем на Линь Юхун и сказала:

– Как вы могли ее не узнать? Она – председатель Цзян. Вы искали именно ее. Она поможет вам урегулировать ситуацию.

Линь Юхун была в бешенстве. Она совершенно забыла о том, что старушка душевнобольная. Вернее, она сомневалась в этом и думала, что у старушки с головой все в порядке.

Вот старая карга! Она делала все для того, чтобы сеять хаос и злить людей. Линь Юхун холодно сказала:

– Госпожа Ся, вчера вы устроили прекрасное шоу. Сегодня хотите повторить свой успех?

Старушка громко рассмеялась и ответила:

– Ой, председатель Цзян, откуда у вас такая точная информация? Все верно! Откуда вы узнали, что я изучаю актерское мастерство?

Линь Юхун подумала, что старушка где-то упала и ударилась головой. Она незамедлительно ответила:

– О, я высоко оцениваю ваш актерский талант. Отличные спектакли устраиваете!