Чёрные цветы

Билли подобрал пригоршню камешков и стал кидать их, один за другим, в середину пруда, и круги от них расходились всё шире, пересекаясь друг с другом.

– Я слышал, что с тобой случилось.

Я тоже взяла камешки и стала кидать так, чтобы попасть в те места, куда упали его.

– И что же ты слышал?

– Ну, что ты типа как олимпийская чемпионка по фридайвингу.

Горькая улыбка скривила мои губы, и я так размахнулась, что камешек улетел на другой берег.

– Фридайвинг не входит в олимпийские виды спорта, но я была близка к женскому национальному рекорду США для моего веса, без ласт.

– Чума как круто. – Билли ткнул локтем мне в руку.

– Типа того. – Я отстранилась. – Тебе показали видео?

– Какое?

– Как я утонула. Как я умерла.

Он присвистнул.

– Не въезжаю. Как-то ты не тянешь на мёртвую.

– Тянула на самом деле. – Ноги озябли, я подняла их из воды и стала растирать. – Не было ни пульса, ни дыхания. Ровная линия.

Билли отклонился, глядя на меня, и вместо жалости, ставшей уже привычной в других людях, в его лице я увидала что-то иное, некий вопрос. Примерно так же смотрел на меня прошлой ночью его брат. Я даже подумала, что стоит и сегодня вечером выбраться из дома и поискать Шона. Но с другой стороны – он-то даже не захотел пойти сегодня с нами на экскурсию.

– Со мной такое же было, – выдал Билли.

– Правда? – опешила я.

Он выпрямил ноги и зашлёпал босыми пятками по воде.

– Раньше мы жили в Мичигане. Рядом с озером. – Билли ткнул большим пальцем в сторону сенота. – Побольше этой лужи. Мне было двенадцать, когда мы с пацанами бегали по льду, и я провалился. И пробыл подо льдом почти два часа, пока меня не нашли. Был синий и дохлый.

У меня из пальцев выпал камешек, который я собиралась кинуть в воду.

– И как же они тебя из этого вывели?

– Меня спасла ледяная вода. – Билли сорвал бейсболку заодно с венком из цветов и пробежался пальцами по растрёпанной шевелюре, имевшей такой вид, будто он стриг волосы сам. – Она сохранила мой мозг и внутренности, не дала им протухнуть.

– А для этого есть какое-то научное объяснение? – Я ткнула ногой его по колену.

– Это всё, что я слышал от врачей. – У Билли появились морщинки вокруг глаз, и я поразилась: он может шутить на эту тему! У меня до сих пор от разговоров о смерти мороз по коже.

Билли выразительно помахал новым зерновым батончиком, но я отрицательно мотнула головой. Он развернул батончик, отломил кусок и попытался забросить его в раскрытый рот. Кусок отскочил от его носа и улетел в траву. С беззаботной улыбкой Билли нашарил его в кустах, обтёр о шорты и сунул в рот.

– Тебя никогда не интересовало, что случилось с тобой в это время? – удивилась я.

– В смысле пока я был человеком-эскимо?

– Ну… да. Типа того.

– То есть не видел ли я ангелов, и жемчужных ворот, и прочего?

Я понимала, что это шутка, но мне было не до смеха.

– Видел или нет?

Он не спеша прожевал и проглотил батончик.

– Не-а. Ничего такого я не видел.

– То есть вообще ничего, верно? – уточнила я. – Вот так же было и у меня.

Билли запустил в полёт ещё кусок батончика. На этот раз он полетел по широкой дуге, и парень явно сделал это нарочно, поймав его на полдороге.

– А ты чего ожидала?

– Я вообще-то не ожидала, что умру, поэтому ничего.

– Ты ныряла под воду на целую милю по сто раз на дню и тебе никогда не приходило в голову, что это смертельно опасно?

– Вовсе не на милю. – Однако мой голос дрогнул, выдавая неуверенность. – И вообще-то да, я, конечно, думала, что это опасно. Что я могу умереть. Мне просто казалось, что должно быть что-то… ещё.

Билли расправился с последним куском батончика, на этот раз попав в рот. И хихикнул, чавкая липкими кусками:

– Ага, значит, ты ждала ворота и типов с крылышками!

– Нет, но я думала, что будет свет в конце туннеля, или… ну не знаю, что я заново рожусь младенцем, или орлом, или ещё кем-то. – Я подобрала обёртку от батончика и сложила её в маленький квадратик. – Что угодно. Только не ничего, – у меня снова задрожал голос, и я попыталась скрыть это, изобразив кашель. Но это была неудачная попытка, потому что лёгкие тут же решили, что я собралась пожертвовать новой порцией крови. – Прости. – Уткнувшись в локоть, я постаралась подавить приступ, чтобы не слишком напугать Билли.

Он сделал вид, что не заметил, как я украдкой вытерла с руки кровь.

– Может, тебе просто не хватило времени на все эти штуки. Ты долго была в отключке?

– Восемь с половиной минут.

– Пфф! – Он небрежно отмахнулся. – Это вообще не считается. Даже не знаю, возьмут ли тебя в мой клуб не до конца умерших.

У меня отвисла челюсть, а потом я расхохоталась.

– Вот уж не знала, что там такие высокие требования!

Билли театрально закатил глаза:

– Погоди, ты ещё не сдавала письменный экзамен! – И он забросил в пруд очередной камешек. – Но кроме шуток: по-моему, поэтому только мы с тобой и можем видеть Вайолет, а остальные нет.

– Ну да, вот сейчас выскочит остальная её родня, и ты меня рассмешишь до икоты, – фыркнула я.

– Полагаю, не стоит с этим спешить, – сказал Билли. – Не поплаваешь, прежде чем пойдём обратно?

Я хотела этого больше всего на свете. Я не могла оторвать взгляд от великолепной синевы, мягко плескавшейся у моих ног. И я понимала, что не смогу просто поплавать и уйти. Я не справлюсь с желанием погрузиться.

– Я не взяла купальник.

– Ну, если это из-за меня… – У Билли буквально глаза полезли на лоб.

Я кинула в него камешек, он уклонился и чуть не свалился в воду, и жаль, что не свалился, ведь тогда мне бы пришлось прыгнуть, чтобы его спасти, прямо в одежде, и я хотя бы ненадолго ощутила на себе эту благословенную сапфировую прохладу. И я бы сунула голову под воду – всего на пару секунд – и взглянула на загадочную синюю дыру.

– Сколько времени?

Билли посмотрел на свои дешёвые пластиковые часы.

– Почти шесть.

– Так поздно? Чёрт, мне же надо успеть к ужину.

Его лицо заметно вытянулось, однако он послушно встал и поднял с земли рюкзак и мачете.

– Ага. – Мне было трудно расставаться с этим удивительным голубым прудом, но отчасти так было даже легче – избавиться наконец от пытки: видеть эту глубину и не нырнуть в неё.

Тропа так заросла лианами и травой, что не верилось, будто мы проторили её всего час назад. Правда, пыльцы явно стало меньше, и я в этот раз не впадала в спячку, пока Билли самоотверженно воевал с джунглями.

– Что, предки так заморачиваются с ужином? – спросил он.

– Вообще-то только мама мне родная, – сказала я.

– Прости. – Он виновато глянул через плечо. – Наверное, фигово тебе приходится.

– Ага. – Я отвела от лица ветку с кружевными тонкими листочками.

– Если сильно прижмёт, можешь потусоваться со мной, – сказал он. – Ничего такого, но на маяке прикольно, и интернет есть.

А ещё там Шон.

– Твой брат сейчас чем-то занят?

– Дрыхнет без задних ног, – хмыкнул Билли. – Он у нас вампир. Весь день спит, а по ночам режется в видеоигры и троллит всех, кого найдёт по Сети. Не врубаюсь, чего он там торчит. Там каждая страница неделю грузится.

Я не могла представить, как такой симпатичный парень, платиновый блондин, торчит у компа и достаёт ради хохмы незнакомых людей. Но, с другой стороны, я отдавала себе отчёт в том, что трудно составить верное суждение о человеке, с которым познакомилась под луной на тропическом пляже.

«Ааа-ди-ди-ди!» – завелась птица.

– Она же тебя зовёт! – воскликнул Билли.

– Ну, спасибо! – Мне стало легче: хоть кто-то это заметил.

– Типа… ну, пожалуйста?

Мы почти дошли до начала лестницы, ведущей к нашему дому, и Билли стал так топать и размахивать мачете, что я слегка испугалась.

– Завтра потусуемся или как? – спросил он.

– Выбирать всё равно не приходится. – У него сделалось такое лицо, что я пожалела о своих словах. Билли не виноват в том, что я застряла здесь, буквально сама не своя из-за невозможности нырять. – Прости, я не это имела в виду! Я не против потусоваться.

– Ты ещё много чего не видела. – К нему вернулась привычная ухмылка. – Ещё одна неофициальная экскурсия?

– Будет круто. – Я потянулась, чтобы забрать венок, и на миг его глаза расширились от удивления, пока он не понял, в чём дело. – Спасибо, Билли, – сказала я и надела венок на себя.

– Всегда пожалуйста. До завтра. – Он крутанулся на месте, отчего мачете так и взлетело в воздух, и скрылся в лесу.

А я поползла вверх по лестнице. В груди кололо и саднило, и пришлось остановиться, чтобы прокашляться. Сложившись пополам, до боли напрягая диафрагму, сквозь слёзы в глазах я разглядывала алые капли на ступеньках. Они впитались в камень и пропали.

А потом точно на этом месте возник росток. Прямо на глазах он вытянулся, и на его верхушке появился розовый бутон.

Я проморгалась и протёрла глаза. Такого просто не может быть. Я смотрела на цветок, мысленно приказывая ему исчезнуть – словно это была галлюцинация, порождённая обезвоживанием, больными лёгкими и долгой прогулкой по душному лесу, – однако он упорно торчал на месте, лишь покачивался на ветру.

Может, это простое совпадение. А может, как бы невероятно это ни звучало, есть такие виды плюща, которые способны вырасти и зацвести за секунды при контакте с влагой. В конце концов, в крови тоже немало воды.

Или, может быть, я теряю рассудок.

Бутоны плюща наклонились в мою сторону. Лепестки начали раскрываться, но это было простое совпадение, что он вот так расцветает передо мною, как будто благодарит за пролитую кровь. Это точно совпадение. Чувствуя тяжесть в желудке, я отступила, стараясь не задевать растение, и помчалась вверх по ступенькам.

Глава 9

– Ты сегодня выглядишь намного лучше. – Дэвид наклонил в мою сторону бутылку вина, но я покачала головой. – Разве я неправ, Керри? Смотри, у неё вернулись краски на лицо. Адди, океанский бриз тебе явно на пользу!

Я заставила себя залпом проглотить стакан воды, чтобы утопить слова о том, что в Дахабе я могла бы получить ещё больше океанского бриза, если бы по случайности не утонула. Я подавила желание спросить маму, стали бы они хоронить меня в земле или сожгли бы в крематории, потому что не смела испортить ужин.

– Спасибо, – вместо этого сказала я. – Мне правда немного лучше.

Мама не спускала с меня глаз, и я испугалась: вдруг она догадается обо всех ужасающих и невероятных вещах, что приключились со мной за день. Но в следующий миг она улыбнулась:

– Да, у тебя на лице явно прибавилось красок, детка!

– Типа того. – Я кивнула. В её глазах читалась такая надежда, что у меня не хватило духа признаться, что никакие практики не помогают – сколько бы я ими ни занималась. И уж конечно я не собиралась рассказывать о галлюцинации, когда я увидела на ступеньке растение-вампира. – Ты правда напрасно из-за меня так переживаешь, – добавила я. – Я чувствую себя хорошо, и Билли нормальный парень, так что я могу побыть в его компании, если вы захотите заняться чем-то своим.

– А ты не теряешь времени даром! – Дэвид выразительно пошевелил густыми бровями.

– Хм, вот уж нет, – буркнула я, разозлившись и на Билли, и на себя. – Ему едва пятнадцать исполнилось.

Дэвид так расхохотался, что кусок салата вылетел у него изо рта на футболку:

– Где мои семнадцать лет?

– Ох, да ладно тебе, – сказала мама, но я уже встала и принялась собирать тарелки. Я была слишком разбита после бессонной ночи и сегодняшнего бесконечного списка странных событий, чтобы сносить хамские шуточки Дэвида.

– Пойду-ка почитаю, – сказала я. – Спасибо за ужин, мама. Очень вкусная рыба.

– Кен обещал завтра отвезти нас на лодке на рыбалку, чтобы мы наловили её сами, – просияла мама.

– Это без меня, – сказала я. – Не бойтесь, со мной ничего не случится.

– Мы подумаем. – Мама погрустнела. – Ах да, Мелинда принесла свою книгу по истории острова, если тебе интересно. Она в гостиной на журнальном столике.

– Спасибо, – сказала я. – Спокойной ночи.

Хотя веки мои так отяжелели, что я опасалась, что не смогу прочесть ни строчки, я все же прихватила с собой книгу. «Краткая истории острова Евлалии». На мягкой обложке был изображён полумесяц песчаного пляжа в обрамлении зелёных пальм. В центре пляжа – фигурка девушки в зелёном платье и с белокурыми локонами до пояса. Я напрасно всматривалась в картинку, рассмотреть черты её лица мне не удалось.

Зевая так, что ломило челюсть, я положила книгу на тумбочку у кровати. Почитаю про остров завтра. А сейчас надо спать – хотя и без привычного видео, сегодня я надеялась заснуть быстро. Может, к концу поездки я даже научусь справляться с искушением крутить его снова и снова. Может, я больше не буду одержима желанием понять, где же я находилась те восемь с половиной минут – хотя особой надежды на это не было.

Где-то на половине второго цикла дыхательных упражнений я заметила, что с цветочного венка над изножьем кровати на одеяло капает сок. Осторожно взяв его кончиками пальцев, я вынесла его наружу и кинула подальше в кусты. Возвращаясь к себе, я невольно прислушалась: не играет ли арфа? – но до меня доносилось лишь стрекотание насекомых, плеск волн и шорох крон деревьев.

* * *

Мне приснилось, что я сижу в вёсельной лодке, дрейфующей по тёмному морю под ночным небом. Напротив меня сидела темноволосая девочка в длинном белом платье. Её лицо было белым как мел. Она склонила голову к воде, где из глубины поднимались какие-то силуэты. Лица – сотни лиц, белые и скользкие, как рыбы, с закрытыми глазами.

Тела.

Девочка потянулась к ним, и лодка накренилась.

– Не надо! – Я схватила её за руку, и оказалось, что это голые кости – ни кожи, ни мышц. Её зубы блестели, как осколки стекла. И она была обвязана толстой верёвкой за талию. Тела легонько ударялись о борта лодки.

– Где же вёсла? – прошептала я.

Она протянула руку назад и что-то вытащила. Но это оказалось не весло, а якорь, привязанный к той самой верёвке, что стянула её пояс. И не успела я опомниться, девочка кинула якорь в воду. Пока разматывались петли верёвки, она пристально смотрела мне в глаза, неслышно произнеся единственное слово:

– Помоги!

И тут якорь утянул её за борт.

Глава 10

Я проснулась не у себя в кровати, а в лесной чаще: под босыми ногами проминалась влажная земля на тропинке. Прошло уже немало лет с тех пор, как я в панике просыпалась не у себя в спальне или не помнила, что со мной случилось. Руки машинально потянулись к образку, гоняя его вдоль цепочки, пока я старалась смириться с пребыванием в тёмных, таинственно шепчущих зарослях.

«Ааа-ди-ди-ди!» – заливалась птица, хотя ночью ей полагалось спать, и звук был каким-то глухим и потусторонним.

В лунном свете тени зияли чёрными провалами между ярко освещёнными деревьями. Воздух был таким же душным, как днём, и я вся обливалась потом. Джунгли обдавали меня своим гнилостным цветочным дыханием, и вдруг что-то коснулось моего колена. Я с визгом оттолкнула это от себя. Жирный жук, недовольно жужжа, шлёпнулся на землю и зарылся в листву, синевато блеснув надкрыльями.

От ужаса мои внутренности сжались в тугой комок. Я понятия не имела, в какой стороне дом и как туда попасть.

«Не кашляй. Просто дыши!»

Я не впервые испытывала панику, ведь это совершенно естественная человеческая реакция на опасность, а фридайвинг – чрезвычайно опасный спорт. Но с годами я научилась жить с этим страхом, отстраняться от него в момент погружения. Чтобы двигаться вперёд, несмотря на него, но вместе с ним. «Оседлай свой страх», – как-то посоветовала мне Миа, и сейчас этот совет был очень кстати.

В кустах замелькали новые вспышки голубого света: их мерцание складывалось в размеренный ритм.

– Адди, – шёпот донесся с порывом ветра.

– Кто здесь? – Я двинулась было на звук, но остановилась, когда заметила, что голубые жуки-светляки следуют за мной.

При безопасном свете дня я нисколько не сомневалась, что Билли разыгрывает меня, старается заставить поверить в призраков, но сейчас моя уверенность поколебалась. В этом потустороннем лунном сиянии казалось возможным что угодно. Я старалась не углубляться в размышления о том, почему семья Билли не рискует гулять по ночам и что из этого следует. Содрогнувшись так, что клацнули зубы, я резко сменила направление, и жуки сменили его следом за мной. Скрестив руки на горевшей груди, я понеслась по тропинке, и жуки вились роем надо мной и вокруг меня, путаясь у меня в волосах, задевая голые руки и плечи своими жёсткими маленькими телами.

Тропинка пошла вверх, и что-то массивное замаячило впереди – хоть бы это оказалась лестница к нашему дому! Я не смела поверить в такую удачу. Отмахиваясь от жуков, я ринулась вперёд, но споткнулась о корень и упала. Колени впечатались в гравий и землю. Жжение в груди сделалось нестерпимым, грозя закончиться взрывом, но я уже вскочила на ноги. Я не могла позволить себе остановиться. Мне нужно было двигаться дальше, невзирая на страх. Сияние луны стало ещё ярче, ещё белее. И еле различимо где-то вдалеке запели струны арфы.

То, к чему я бежала, оказалось не лестницей – просто над лесом торчала ещё одна скала. И это не была дорога домой. Жуки все разом опустились на землю и поползли по скале, выстроившись в цепочку. Я никогда не видела, чтобы жуки так себя вели, и в памяти зазвучали слова Билли о том, что на острове Евлалии нет ничего нормального. Ни жуков, ни растений – я могла лишь надеяться, что последние не тянутся ко мне своими жадными побегами, пока я не вижу их в темноте.

«Дыши, Адди. Просто дыши».

У меня было два варианта: следовать за этими ненормальными голубыми светляками или развернуться и отправиться в лес, наполненный пением сломанной арфы. В общем, особой разницы тут не было. Остров не такой уж большой: если мне удастся долго идти по прямой, я рано или поздно доберусь до океана, а потом по берегу вернусь домой.

Я была напугана, но нам с моим страхом удалось подняться на скалу. Она оказалась сухой и пыльной, и мелкие камешки крошились у меня под руками. Воздух стал прохладнее, и я с жадностью наполняла им лёгкие, несмотря на боль. За вершиной скалы стал слышен негромкий плеск, и когда я туда поднялась, луна вышла из-за облаков.

Я стояла над сенотом, гладким как зеркало и излучавшим загадочный сине-зелёный внутренний свет. Звуки арфы внезапно пропали. Ноги сами понесли меня вперёд, я застыла, буквально цепляясь пальцами ног за край скалы. Здесь было совсем неглубоко, от силы пятнадцать футов. Но если я нырну, то могу просто не захотеть вернуться на поверхность. От пота защипало в уголках глаз, и когда я зажмурилась, словно наяву ощутила нежные поцелуи этой волшебной воды на своей коже.

«Ааа-ди-ди-ди!»

Даже птицы хотели, чтобы я нырнула.

Но я не должна была этого делать.

«Ааа-ди-ди-ди!»

Я раскинула руки, как крылья, и прыгнула.

Лес остался позади, и лунный свет смазался, когда я пробила поверхность воды в сеноте. Я стремительно опускалась, и пузырьки воздуха щекотали кожу и волосы, и всё кругом стало синим, синим, синим, и от чувства, что я вернулась домой, сладко защемило сердце. На втором метре глубины погружение замедлилось, и меня мало-помалу стало выталкивать на поверхность, но я сопротивлялась, работая руками: мне совершенно необходимо было задержаться хотя бы ненадолго. И пузырьки устремились к поверхности без меня.

Ещё полминуты, и я поднимусь. Потревоженная поверхность воды пошла серебристой рябью. И то ритмичное биение, которое я почувствовала этим днём, сохранилось – оно даже казалось сильнее теперь, когда я погрузилась в воду, – и я представила себе, что это должно быть похоже на утробу. Слегка пошевелив челюстью, я выровняла давление. Это было так просто. Ни малейшей боли. Я в безопасности.

Ещё полминуты.

Я не хотела возвращаться в липкий воздух, где меня терзали боль в склеившихся лёгких и издержки маминого медового месяца, но мне следовало бережно обходиться со своим телом, чтобы выздороветь. Я расслабила руки и позволила миру вернуть меня наверх.

Сделанный мною вдох был первым свободным вдохом за все последние недели. Это могло быть случайностью, но я вдохнула опять – и снова не ощутила боли. Оказывается, я уже забыла это ощущение, это простое действие, бессознательно совершаемое нами тысячи раз за день, но едва не стоившее мне жизни. Баламутя воду, я дышала и дышала без конца, заново открыв это чудо, пока не расхохоталась.

Кто-то откашлялся у меня за спиной, и я резко обернулась. У кромки воды стоял высокий парень с пепельными волосами и искренней, немного смущённой улыбкой. На Шоне были надеты те же самые тёмные шорты, и лунный свет выгодно подчёркивал ширину его плеч, что я старалась не замечать.

– Как водичка? – спросил он.

– Невероятно! – Моя кожа пошла мурашками после этой купели с её волшебной пульсацией и совершенства тропической ночи.

– А я искал тебя на пляже, – голос Шона звучал спокойно, в нём не было ни капли грусти, свидетельницей которой я стала накануне. Он шагнул в воду, и я ничего не смогла с собой поделать: улыбнулась до ушей. Он снова хотел меня увидеть!

– Я вообще-то забрёл сюда случайно, – добавил он.

И кивнул так, словно это самое обычное дело – такие встречи среди ночи. Сверкающая вода поднялась до его плоского живота, и я не в силах была заставить себя не пялиться на него. Пришлось лечь на спину и любоваться звёздами. Может, в итоге эти две недели окажутся не настолько отстойными, как я боялась.

– Ты чувствуешь, как в воде что-то… пульсирует? – спросила я и положила на поверхность ладонь, чтобы лучше ощутить странное биение. Шон кивнул:

– Да, это ещё одна странность этого острова. И мне она нравится.

– Мне тоже, – призналась я.

– Билли тебе рассказал, что это за место?

– Он привёл меня сюда днём. – Я помолчала и добавила: – Понимаю, что здесь не положено нырять, но я опустилась всего на пару секунд. Не больше минуты. Ну ладно, полторы минуты максимум.

– Не бойся, я тебя не заложу, – рассмеялся Шон.

– Это какое-то чудо, – сказала я. – Я чувствую себя здесь чудесно. У меня были… поражены лёгкие, и мне запретили задерживать дыхание даже на минуту. Но я просто нырнула и не собиралась погружаться, но ничего не болело, и я задержалась под водой, совсем чуть-чуть. А когда вынырнула – словно заново родилась. Словно выздоровела. Это всё кажется нереальным, вроде как такого вообще не должно быть. Прости, я, наверное, несу полную чушь?

– Вовсе нет, – сказал он.

– Ну, по крайней мере мне так кажется. – Я набрала полную грудь воздуха и с наслаждением выдохнула. – Я уже не помню, когда могла так сделать.

Шон подплыл ближе. Его руки двигались в воде вокруг меня.

– Знаешь, почему здесь запрещено нырять?

– Билли рассказал мне о подводных пещерах и туннелях, – сказала я. – Я не очень разбираюсь в дайвинге в пещерах, но это опасно, потому что человек может заблудиться или застрять. И ещё сам воздух в пещере может оказаться ядовитым.

– Это только часть причин. Другая часть заключается в том, что в этой воде люди вообще не чувствуют боли.

– Что? – Сперва я подумала, что это ерунда, но пощупала ссадину на колене и убедилась, что он прав. Ссадина никуда не делась, но боли не причиняла. Я снова почувствовала себя как во сне, но теперь даже щипать себя за руку было бессмысленно: боли-то я не почувствую!

– Этот остров полон тайн, которые никто не может объяснить. – Лицо Шона на миг помрачнело.

– Похоже на то. – Я подплыла ближе. – Сегодня я так раскашлялась, что капли крови упали на ступеньку, и могу поспорить, что именно на этом месте за каких-то три секунды выросла лоза.

Я почувствовала себя глупо, едва слова сорвались с моих губ. Это было на грани безумия: признаться кому-то в том, с чем я столкнулась. Но Шон лишь ухмыльнулся уголком рта и сказал:

– Похоже, остров принял тебя за свою.

И этот его ответ на грани безумия породил новую волну мурашек у меня на коже.

– По крайней мере, – продолжал он, – теперь ты понимаешь, почему здесь запрещено нырять. Опасность заключается в том, что человек может не почувствовать, что задыхается.

– Кое-кто хорошо знает свои возможности, – буркнула я.

– Я тут ныряю с тех самых пор, как мы сюда переехали, – рассмеялся Шон, – и ничего не случилось.

– Билли не говорил, что ты, оказывается, фридайвер, – заметила я, гадая про себя, почему тот утаил от меня столь важные сведения о брате.

– Вряд ли я могу считаться фридайвером, – возразил Шон. – Я занимался подводной охотой, но до тебя мне, конечно, далеко.

Я бы могла показаться слишком наглой, если бы согласилась, но, скорее всего, это правда. По крайней мере, когда-то было правдой.