Эффект домино. Грешники

Где бы ни находились члены моей семьи, у них всякий раз чувствую себя как дома. Скидываю на пол короб, от которого вспотела вся спина. Ну и работенка у доставщиков! То ли дело – моя. Усмехнувшись собственной дебильной шутке, осматриваюсь в супружеских хоромах. Обстановка скудновата, но не мне судить. У меня вообще нет дома в привычном понимании. Взглянув на наручные часы, наливаю себе воды из графина, взятого с барной стойки, но так и замираю с полным ртом. Голос брата, приглушенный из-за закрытой двери, не мог послышаться. Но оторопел я не от этого, а от его слов: «Я бы на твоем месте поторопился, пока не вернулась моя жена. Она и пристрелить может».

Это какой-то неудачный прикол? Макс решил опередить с розыгрышем, и меня снимает скрытая камера? Бесшумно подхожу к комнате, откуда слышится шепот вперемешку с причмокиваниями. Без стеснения подглядываю в узкую щель не до конца запертой двери, и меня перекашивает от увиденного. Брюнетка в деловом костюме, раскачивающаяся на коленях Макса, не оставляет никаких сомнений: мой брат – чертов подонок. И года не прошло со свадьбы! Отворачиваюсь, не желая становиться свидетелем этой мерзкой картины.

В запале отправляюсь снова к барной стойке и направляю всю злобу в сжатые кулаки. Приводить сюда какую-то подстилку? И это после всего, что они с Лили пережили? Сука… С той стороны доносятся красноречивые стоны, еще больше разжигающие во мне злость. Надеюсь, с этой прошмандовкой он не станет долго возиться.

Через полчаса моих скитаний по гостиной я пожалел, что не стащил эту девицу силком в ту же секунду. Не хотел лицезреть восставшее хозяйство брата, а теперь приходится расхаживать под это музыкальное сопровождение. Наконец все звуки стихают. С выдохом подхожу к той комнате, оказавшейся кабинетом, и готовлюсь к теплому приему. Планировал же сюрприз устроить? Будет ему сюрприз. И очень запоминающийся. Когда в проеме появляется мужская рука, действую без промедления: стоит Максу открыть дверь пошире, впечатываю зудящий кулак в его скулу. Он и понять ничего не успевает, отшатываясь назад.

– Привет, братишка! Это тебе за Лили, – злорадно приветствую брата, отряхивая ладони друг о друга.

– Ты рехнулся? – Он какого-то черта кидается на меня, пытаясь дернуть вверх за воротник спецовочной рубашки, словно не заслужил моих нападок. В глазах полыхает ярость вперемешку с изумлением. – Тебе мафиозники все мозги отшибли, придурок? – цедит сквозь зубы, пока я копирую его же захват.

– Брайан? – взлохмаченная Лили выглядывает из-за плеча Макса, прикрываясь блузкой. Без всякого сомнения, она по-прежнему блондинка.

– Не понял. – Сбитый с толку, тычу в нее указательным пальцем, отпустив оттянутый воротник не до конца застегнутой рубашки брата. – Что она тут делает?

– Она моя жена, идиот!

***

Одной рукой Лили толкает меня в плечо, а второй прикладывает замороженный стейк к щеке взбешенного Макса.

– Поверить не могу, что ты все это время подслушивал!

– Я виноват, признаю. – Поднимаю обе руки в капитулирующем жесте, складывая брови домиком, чтобы немного их разжалобить. На полном серьезе, мне никогда не было так неловко. Неловкость, в целом, – неизведанное для меня понятие.

Брат демонстративно смотрит в окно, а его жена мне подмигивает и одними губами произносит «Спасибо». Ну да, я же вроде как за нее заступился.

– Лили, я все вижу, – басит Макс, отстраняясь от ее руки, и отходит к кофемашине.

Мы с ней как по команде поворачиваем головы к окну и встречаемся со своими отражениями в тонированных окнах. Да, это фиаско.

– Бро, считай, что это было генеральной репетицией перед тем, как ваши любопытные дети начнут без стука вламываться к вам в спальню.

– На этой ноте я тоже должен сказать спасибо?

– Да брось! Мне на коленях ползать из-за этого недоразумения? Я не мог предсказать, что вы останетесь дома и устроите игрища с переодеванием. Хотел сюрприз сделать. К тому же, я ничего не видел.

– Зато слышал.

– Вас разве что в космосе не было слышно.

– Брайан, лучше бы тебе помолчать. – Макс дергаными движениями вытряхивает зерна из пакета, рассыпая часть на стол. Лили хватает одно из них и кидает в меня, смущенно хихикая, дескать, отомстила. Мы с ней всегда были на одной волне.

– Кстати, что за маскарад? – спрашивает он, кивая на мой ярко-салатовый костюм доставщика.

– А ты как хотел? Чтобы я к вам пришел с табличкой: «Член калифорнийской группировки»?

– Тебе бы пошло. Только без двух последних слов, – огрызается Макс. Ух и злопамятный!

– Вы угомонитесь, нет? – вмешивается Лили в нашу перебранку. – Давайте забудем об этом случае? И мне пора на работу. Надеюсь, вы не раздеретесь, пока меня не будет?

Поцеловав на прощанье Макса, она покидает нашу компанию. Наблюдаю, с каким обожанием провожает ее спину мой брат, и не могу сдержать смешок.

– Давно виделся с Глорией? – спрашивает он мрачным тоном, сооружая нам по сэндвичу. – Я как ни позвоню, она отделывается дежурными фразами. Тебе она больше доверяет.

– Давно. Она не разговаривает со мной после очередной ссоры по видеозвонку. Таскается хвостом за своим клоуном в надежде, что он выделит ее среди толпы поклонниц.

Глория работает гримером у одного музыканта-ушлепка, который кроме себя любит свой микрофон. В общем, понятно без лишних слов: я его на дух не переношу.

– Брайан, ты ее когда-нибудь задушишь своей опекой. Отстань от нее, а?

Игнорирую наставление, которое не будет исполнено. Однажды мы потеряли бдительность, и к чему это привело?

– Лучше ты расскажи, как докатился до такой жизни, – лениво машу рукой на его отутюженный костюм. – Ты всерьез решил стать офисным планктоном?

– Умеешь ты подбирать слова, – ерничает он и, по-деловому отпив кофе, добавляет: – Мою кандидатуру выдвинули на пост заместителя директора нацразведки.

– Ничего себе новости! – присвистываю я. – А ну, дай пять!

Широко улыбаясь, Макс протягивает мне ладонь, но я встаю и вместо пожатия хватаюсь за нее и тяну этого умника на себя прямо через стол, чтобы приобнять. Как только чувствую взаимные похлопывания по спине и слышу довольный смех, меня наконец отпускает тяжесть вины за сегодняшнюю выходку.

– Горжусь тобой, – подытоживаю я, отлипая от широкого туловища.

– А я тобой.

– Ты сам-то рад или это все ради Лили?

– И то, и другое. Она хочет ребенка, поэтому разъездная работенка мне больше не подходит.

– Она? А ты не хочешь?

На этом вопросе Макс хмурится и отводит взгляд в сторону.

– Я тебе не говорил, чтобы лишний раз не дергать… – По его удрученному тону чувствую, что разговор сворачивает на запретную территорию. – У Лили был выкидыш месяц назад. Не буду вдаваться в детали, но я беседовал с врачом. Есть риск, что, если следующая беременность тоже прервется, шансов может не быть. По крайней мере, естественным путем рисковать не стоит.

– Приехали… – вздохнув, откидываюсь на спинку своего стула.

По Лили и не скажешь, что в ней что-то изменилось. Всегда поражался этой неунывающей девчонке.

– Макс, молния не бьет в одно место дважды. Все будет в лучшем виде, —слабое утешение, в которое я и сам не особо верю, учитывая мою собственную молнию, ударившую в меня второй раз. Но я не знаю, что обычно говорят в таких случаях. Не приходилось терять ребенка.

Ребенка.

Меня снова возвращает назад во вчерашнее утро, когда я купил для Кэсси тот препарат. Что, если она потом не сможет стать матерью? Почему я не подумал о том, как это повлияет на нее? Бездушная сволочь я, вот кто.

– И ты теперь не хочешь детей, судя по пессимистичному настрою?

– Я не знаю, – отрезает Макс, по привычке зачесывая волосы пальцами. – Черт, я не хочу их ценой жизни Лили.

Невольно проецирую его опасения на себя, задаваясь вопросом, для чего жизнь нам подкидывает подобные проверки на прочность. Вся эта ситуация с Кассандрой выглядит как работа над ошибками после провального теста по очень важному предмету.

Минуту тяжелого молчания брат нарушает первым:

– Скажешь, зачем в Вашингтон пожаловал? В жизни не поверю, что соскучился, – фыркает он, вновь принимая деловой вид биг-босса.

Решаю не тянуть резину и выкладываю как есть:

– У меня большие проблемы.

– Ни капли не удивлен, с твоим-то образом жизни, – при виде моей непрошибаемой мины усмешка с его лица сползает так же быстро, как появилась. – Договаривай.

– Я должен был убрать одну «заказанную» девчонку под программу защиты свидетелей, но она оказалась чересчур своенравной и подпортила мне все планы. Кассандра должна была ждать в Сан-Диего, откуда я передал бы ее в руки своих людей, но она ломанулась в Эл-Эй и чуть не попалась в лапы сынка Дона, который ее и заказал. И я…

– Стой-стой, как ее зовут? – Макс не дает договорить. – Прошу, скажи, что это не та Кассандра, по которой ты сох в школе.

– Та, – не вижу смысла отрицать.

– Дьявол.

– Точнее не скажешь.

– Так, ладно. И в чем проблема? Ты же сообщил АНБ1, что свидетеля нужно будет перехватить в другом месте? – проблеск надежды в его глазах заставляет себя чувствовать еще более виноватым, черт подери.

Опускаю лицо вниз, потирая лоб ладонью.

– Я им сказал, что она мертва, и спрятал ее у себя.

– Брайан, ты в своем уме? – мгновенно ощетинивается брат. – Ты отдаешь себе отчет в том, что натворил? – Правильно расценив мое молчание, он встает со стула и, ослабив свой галстук, начинает расхаживать туда-сюда. – Ты захотел стать человеком без имени и прошлого? А о нас ты подумал?

– Вы-то здесь при чем? – ерепенюсь я.

– Я не планировал общаться с родным братом, наряжаясь в костюмы доставщиков! – рявкает он. – В лучшем случае тебя зачислят в предатели, а в худшем… в худшем сам знаешь, что может быть. И это не говоря о том, что под наблюдение загребут меня, Глорию, а заодно и Лили!

Я тоже начинаю выходить из себя. Согласен, хвалить меня не за что, но я явился, в первую очередь, за поддержкой, а не нравоучениями.

– У Кассандры было всего два варианта: стать свидетелем со сменой имени, места жительства и всей жизни, находясь под колпаком у власти, или сесть в тюрьму по статье «госизмена», – пытаюсь оправдать свой неадекватный поступок, которому оправданий быть не может. – Ты же понимаешь, что ситуация нештатная? Если бы она отказалась от программы, ей не позволили бы гулять на свободе. Это поставило бы под угрозу всю операцию!

– И ты решил за нее, я правильно понял? Черт, лучше бы ты не говорил сейчас всего этого. – Макс взъерошивает волосы на затылке, давно позабыв о травмированной скуле. А синяк у него вырисовывается неслабый. – Ты только что сделал меня своим сообщником, ты в курсе?

– Извини, но без твоей помощи никак.

– Какой помощи?

– Нужны твои связи, чтобы депортировать Кассандру под другим именем в другую страну или хотя бы штат. Туда, где она сможет начать новую нормальную жизнь. С программой защиты мы все равно в пролете, – горько ухмыльнувшись, завершаю мысль: – Но она бы на нее и не согласилась.

– Ты сказал Кассандре, что ее и в самом деле больше не существует?

– Нет. Она думает, это временно.

Макс глубоко вздыхает, глядя на меня в упор своим старшебратским назидательным взглядом. Ищет во мне остатки разума, зацикленного на девушке из прошлого, и найденное ему не сильно нравится, если судить по лицу, скривившемуся в издевательской улыбке.

– Зачем тебе это Брайан? Ты же мог сдать ее АНБ, чтобы она сама приняла решение. Или не захотел?

Морщусь от нежелания откровенничать и озвучивать то, что ему и так стало понятным. Но раз пришел за помощью, придется объясниться.

– Ты прав. Я оставил ее у себя умышленно, чтобы… – Становится жарко, как в аду. Подхожу к окну и открываю его настежь, жадно вдыхая свежий воздух.

– Чтобы что?

Продышавшись и в сотый раз задав себе тот же самый вопрос, разворачиваюсь всем корпусом и раздраженно выпаливаю, расписываясь в своем паскудстве:

– Чтобы наказать ее.

Глава 4 Пропажа

Кассандра

За эти дни ни разу не видела такого красивого рассвета. Вернее, не так. Я никогда не обращала на него внимание, поскольку концентрировалась на мелочах вместо того, чтобы замечать более масштабные вещи. Я впервые задумалась о том, что за свои двадцать шесть лет была счастлива только рядом с Брайаном. Ни в глубоком детстве, ни в последние пару лет, когда мне казалось, что все переболело, и я готова перекроить себя и жить спокойно без оглядки на прошлое. Годы работы и учебы в Финиксе сейчас кажутся смазанными, невзрачными, будто какое-то время Создатель рисовал мою жизнь простым карандашом, а теперь в ней снова появился цвет.

Я даже обижаться на Кроу не могу. Пусть он сбежал от меня, пусть убеждает в своем наплевательском отношении, я знаю его лучше, чем кто-либо другой. Возможно, лучше, чем он знает самого себя. И у нас это полностью взаимно: он по-прежнему чувствует меня на каком-то паранормальном уровне, предугадывая каждый мой следующий шаг. Чем еще объяснить свою находку в тайнике, который действительно оказался за найденной книгой? При нажатии на заднюю панель оттуда выдвинулся небольшой ящичек, где я обнаружила сверток.

Бросаю взгляд на белый лист, лежащий на прикроватной тумбочке, и не могу не улыбнуться при виде послания: «Кассандра, надеюсь, ты приятно провела время. Запомни, все самое секретное я храню в голове». Он не сомневался, что я начну обыскивать его кабинет, и организовал мне целый квест. Забавно вышло. Я так ничего и не выяснила, зато скоротала свое одиночество.

Но на сегодня я также заготовила особый план. Умываюсь, привожу себя в божеский вид и спускаюсь в столовую, прихватив с собой телефон. Пока кофемашина варит кофе, который у меня, к слову, стал неплохо получаться благодаря Лорен, ввожу в браузере запрос: «Ханна Робертс, Лос-Анджелес». Всемирная паутина с первой попытки выдает нужную Ханну. Оказывается, она – медийная персона в Городе ангелов. Пролистываю по диагонали череду статей о сети ее салонов красоты. Наслышана о таких, но не знала, кому они принадлежат. Щелкаю по ссылке ее странички в известной соцсети, и передо мной открывается целый фотоальбом с однотипными селфи, в основном, перед зеркалом. Признаю, девушка шикарна. Не все, имея деньги, умеют вкладывать их в себя с умом. В Ханне все в меру, и это лишь укрепляет мою ревность. Быстро листаю снимки, но ни на одном из них не вижу их вместе с Брайаном или людьми, смахивающими на родственников.

Возвращаюсь в поисковик и меняю тему запроса: «Ханна Робертс, семья». Где-то на четвертой странице нахожу статью из желтой газетенки. В ней освещалось благотворительное мероприятие с участием семейства Робертс. Рассматриваю Ханну, стоящую под руку с коренастым лощеным мужчиной, по которому сложно установить возраст из-за застывшей мимики. Он определенно увлекается ботоксом в желании выглядеть помоложе. Эти двое запечатлены на фоне стенда с логотипами спонсоров. Фото низкого качества, словно это снимок, сделанный с другого распечатанного снимка, но мой взгляд выцепляет кучку людей, стоящих поодаль в стороне.

К несчастью, из памяти не стереть наружность типов, некогда вхожих в наш дом. Обозленные взгляды, запечатлевшие преступления, тюремные наколки, бритые головы. Они и не стараются слиться с толпой, нагнетая устрашающее впечатление одним только присутствием. Лиц тех, что стоят позади, не видно, но я почти прилипаю к экрану, когда замечаю руку, выглядывающую из-за спины одного из громил. Из-под края короткого рукава рубашки виднеется тату: уголок до боли знакомого крыла раненой орлицы.

Отец Ханны – и есть тот, на кого работает Брайан?

После завтрака я окончательно смелею и дохожу до того, что роюсь в вещах Кроу в поисках подходящей одежды, прикрывающей руки. Единственная рубашка, которая у меня есть, еще не постирана, да и пуговиц на ней больше нет. В просторном гардеробе аккуратными стопками сложены футболки, на вешалке висят однотонные рубашки и брюки спортивного кроя. Ни единого делового костюма. Хихикаю, вспоминая нелюбовь Кроу к пиджакам и галстукам. Он и в школе всегда плевал на правила и расстегивал верхние пуговицы. Своевольный и независимый – в этом весь Брайан.

Как одержимая, зависаю в царстве его запаха еще на какое-то время, прежде чем покинуть спальню с одной из его рубашек, бейсболкой и солнечными очками. Мне потребуется конспирация, чтобы навестить маму и узнать о состоянии ее здоровья.

***

– Добрый день. Я пришла к Миранде Агилар, – приветствую угрюмую сотрудницу регистратуры городской больницы.

– Вы ей кто? – не глядя на меня, она начинает что-то быстро набирать на клавиатуре.

– Ее коллега.

– Ваше удостоверение личности, пожалуйста.

Протягиваю ей фальшивую ID-карту, предоставленную Брайаном. Девушка начинает так досконально ее инспектировать, словно я собираюсь прорваться к мировой знаменитости.

– Мисс, скоро закончится время для посещений. Можно поскорее? – тороплю ее любезным тоном.

– Мисс Кортес, – вторит она с выражением, копирующим мое обращение к ней. – Миранду Агилар вчера перевели в другую клинику.

Сердце ухает вниз от внезапного приступа паники. Что, если ее увезли те люди?

– В какую еще клинику?

– Мне запрещено выдавать подобные сведения неродственникам.

– Подождите, но у нее никого не осталось! Как же узнать о ее самочувствии?

Собеседница хмурится, всматриваясь в черные очки на моих глазах. По всей видимости, она и сквозь них различает уровень моей тревожности. Настороженно осмотревшись по сторонам, девушка понижает голос и огорошивает следующим ответом:

– Получается, кто-то все же остался. Ей оплатили дорогостоящее лечение в другой клинике и в срочном порядке транспортировали еще вчера.

***

Брайан

По идее, я должен испытывать облегчение оттого, что Кэсси скоро уедет, – все-таки именно это было целью моего приезда в Вашингтон. Но вместо легкости испытываю гнетущую тяжесть. Макс предложил другой план действий, и я взял время на раздумья, поскольку провернуть задуманное, не сделав хуже никому из близких, – задачка не из простых. Я до последнего не хотел втягивать брата в свои дела, да еще и подставлять его в свете нового назначения, но из структур я больше никому не доверяю. «Семья для того и нужна, чтобы прикрыть, особенно если кто-то из нас сильно облажался», – его слова, сказанные перед моим уходом.

Полдня я проспал в номере отеля, а ближе к вечеру Ханна, которая обычно присылает бесящие голосовые сообщения, удостаивает меня сухим текстом: «Буду поздно, нас позвали в ресторан на закрытое мероприятие».

Все понятно. Она включила режим гадюки, чтобы я перешел в режим дрессированного пса с тапками в зубах. Нет, детка, со мной это не прокатит, даже несмотря на то, что наши отношения мне требуются для дела, и разбрасываться ими я точно не стану. Тем более теперь. Я должен каким-то образом установить жучок на вилле Дона, и в самое ближайшее время. А как это осуществить с таким основательным обыском? Только через его дочь. Но есть гигантская проблема: все доступные поверхности в доме регулярно проверяют детекторами. Многоступенчатая система безопасности, чтоб ее…

В ответ на сообщение Ханны отправляю короткое «ОК» и блаженно разваливаюсь на кровати, раскинув руки и ноги в разные стороны. Для меня праздник – провести вечер в одиночестве и тишине. Без нужды притворяться или улыбаться, когда охота помолчать и подумать.

Что делает Кэсси?

Мне не дает покоя один вопрос, но задать его ей – значит признать собственное неравнодушие. А этого категорически нельзя делать. Даже если на секунду представить, что в нашем прошлом не было ее предательства, нам все равно не суждено быть вместе. Я несвободен во всех смыслах этого слова.

Второй день я держусь и не смотрю записи с камер. Нет желания лишний раз тревожить свое с трудом уравновешенное состояние. Поэтому достаю воображаемый ключ, запираю им свой сундук с лучшими воспоминаниями и, мысленно вышвырнув в окно, набираю сообщение (чтобы малость раскрасить свой скучный вечер, разумеется).

Брайан: «Чем занимаешься?»

СМС не прочитано ни через минуту, ни через полчаса, ни через час. Я ей телефон для чего оставил? Чтобы он продолжал лежать в пакете? Кассандра продолжает лишать меня покоя не то что действиями, а полным бездействием. Бесит. Двигаю в душ, надеясь смыть с себя раздражение, возникшее на пустом месте. Оно портит жизнь, вытесняя из головы все рациональные мысли.

Черт возьми, мне нужно собраться и взбодриться, а все, о чем я думаю, пока стою под душем – о голой Кассандре и ее соблазнительной заднице, которую я награждаю шлепками в наказание. Стекающая по коже вода не дарит успокоение, а вынуждает достать наружу воспоминания о том, как меня гладили ладони Кэсси, задерживаясь на нижней части живота и не решаясь спуститься ниже. Раньше я хотел учить ее всему сам. Вместе с ней постигать науку секса, исследовать каждый дюйм наших тел, чтобы не пропустить ни одной скрытой эрогенной зоны, о которой мы оба не подозревали. Попробовать все мыслимые и немыслимые грани удовольствия, потому что та кареглазая девочка была моим всем. Я хотел ее всю целиком и без остатка, хотел делать ее счастливой, ведь это делало счастливым и меня.

Стерва. Почему от нее так жестко кроет? Почему в постели с Ханной мне требуется предварительный разогрев, а в случае с Кэсси достаточно одного взгляда, одной улыбки, одного мизерного контакта, чтобы мое тело моментально пробудилось?

Как сейчас, например.

Закрыв глаза, сжимаю затвердевший член и начинаю скользящими движениями водить по нему кулаком, представляя, что это делает она. Опираюсь свободной рукой на кафельную стену душевой кабины и продолжаю заниматься односторонним сексом, прокручивая в голове «кино» с Кассандрой в главной роли. Вот она прячется в бассейне и смотрит снизу вверх, источая пламя злости. Ее нагота скрыта под водой, но это лишь сильнее распаляет, так как в моих фантазиях я присоединился бы к ней и взял прямо в бассейне.

В следующем эпизоде она вышагивает по моему дому голышом, словно это для нее обычное дело. Дико хочу стиснуть ее попку, чтобы услышать возмущенно-довольный вскрик, но этот образ ускользает так же быстро, как первый. Я перехожу к финальной сцене своего фильма и вижу другую Кэсси: раскованную, податливую и так пылко отдающуюся мне в операторской клуба. Хочу дождаться ее протяжного стона, но вместо этого стону сам, поскольку кончаю в реальности. Сердце наносит хаотичные удары по ребрам. Дышать сложно, видеть – и подавно. Сомкнув глаза, позволяю себе ненадолго отдаться во власть оглушающего забвения. Жаль, оно мимолетное.

Сброс напряжения на пару минут дарит чувство легкости, а после все повторяется заново. Злость и раздражение. Раздражение и злость. Они стали моими постоянными спутниками. Не дрочить же круглосуточно, черт побери?

Выйдя из ванной, марширую к телефону. По-прежнему пусто.

Будь по-твоему, Кассандра. Сама нарвалась!

Быстро ввожу нужный пароль для подключения к видеосистеме своего дома и начинаю нервно кликать между окнами, пытаясь определить, в какой комнате скрывается моя пропажа. Ни в кабинете, ни в спальнях, ни в гостиной, ни в столовой ее не нахожу, а вот при переключении на гараж у меня аж челюсть похрустывает от негодования. Ровно в этот момент моя ненаглядная крадучись прошмыгивает внутрь со стороны потайного входа.

Вздыхаю, не найдя ни ругательств, ни сил на то, чтобы возмутиться ее очередным неповиновением. Привык, похоже. Говорят, привычка формируется за двадцать один день, но Кассандра умудрилась поставить рекорд, привив ее мне в кратчайшие сроки.

Живая, и на том спасибо.

На ней мужская рубашка, завязанная узлом под грудью, и джинсы. Подключаю звук, и даже дистанционно мне слышен расслабленный вздох Кэсси, когда она срывает с головы мою бейсболку и встряхивает копну волос.

Моя неугомонная «заложница» стоит неподвижно, пялясь в одну точку, но внезапно переводит взгляд прямо в камеру. Невольно отшатываюсь от телефона. Какого хрена? Это я ее подловил на очередном нарушении правил, а не она – меня! И что за выражение лица, не понял? В ее глазах сквозит такая решимость, что мои ладони охватывает зудом. Мне опять хочется основательно приложиться к ее мягкому месту, чтобы приструнить буйный нрав. И это недобрый признак иссякающего терпения. Кассандра превращает меня в какого-то дикаря, ей-богу.

С минуту мы пялимся друг на друга через экран, а потом она устремляется в дом. Последовательно переключаюсь между изображениями с разных комнат, отслеживая ее перемещения. Разворачиваю картинку во весь экран, как только Кэсси заходит в спальню и начинает без колебаний раздеваться. Камера в ее комнате встроена в специальное двустороннее зеркало, которое выглядит как обычное. Подобные устройства предусмотрены в каждой комнате дома. И не только такие.