Прозревшие в преисподней

Он вздохнул, подавив минутную ностальгию по таким близким, но уже безвозвратно минувшим временам, и пересел за пульт оператора-маскировщика…

Генералы и писаки-фантазеры до сих пор мечтали о силовых щитах, фазарах, мазарах и плазменных пушках, однако реальность оказалась куда проще.

Чем ограничена дистанция космического боя? Калибром орудий? Начальной скоростью снаряда? Точностью прицела? Чушь! Она ограничена дистанцией уверенного обнаружения. Корректируемый в полете снаряд не промахивается, не теряет скорости, не стремиться куда-нибудь упасть. Сила разрушения зависит исключительно от его массы и скорости. Лерские нанопокрытия, с успехом рассеивающие большую часть лазерного луча, оказались бессильны против чугунной чушки, отправленной в полет из башни главного калибра того же «Адмирала Нельсона». Две с половиной тонны, на скорости, обеспечивающей при встрече с броней переход значительной части массы в тепловую энергию… Взрывчатка уже не нужна. Атомные снаряды и термоядерные ракеты канули в лету вместе с силовыми щитами, не оказавшись даже в числе перспективных разработок. Разрушения от попадания простой цельнолитой болванки превосходили самые смелые ожидания адептов атомного оружия. А уж если это экспансивная болванка из пористого чугуна, полностью отдающая препятствию свою кинетическую энергию…

Лерские лазеры и излучатели частиц, действовали не так надежно, не так сокрушительно и на меньшей дистанции. Но если святым отцам удавалось выстрелить первыми, да еще с подходящего расстояния утешением для экипажей пылающих крейсеров и эсминцев это не служило. В итоге главным, фактором победы, стала не поражающая мощь оружия и не стойкость защиты, а способность первым обнаружить противника и открыть огонь, оставаясь невидимым.

У землян, как ни странно, понявших это раньше остальных, маскироваться получалось лучше…

Семен пробежался взглядом по разукрашенной картинке окружающего пространства. Множественные твердые образования – попросту говоря, камни различной величины. Пыль. Где-то на границе обзора специально помечены останки искусственного происхождения. Довольно сильно искаженный пылью и объектами фон реликтовых излучений, плюс, забивающая любой радиационный сканер ярко-красная точка, которую компьютер пометил какой-то сильно излучающий объект – предположительно сброшенный отсек крупного корабля, некогда зараженный лерским излучателем частиц. Неплохой в общем «рельеф». Да что там – просто отличный!

Все боевые системы поиска – пассивные. Любой активный локатор, прежде чем обнаружить что-то ценное, прокричит на всю вселенную: «я здесь, стреляйте в меня, стреляйте…» Поначалу, привыкшие к огневым контактам на средней и ближней дистанции леры, весьма удивлялись, получая бортовой эскадренный залп, в ответ на попытку прощупать пространство активными средствами.

А ведь простая, казалось бы, мысль: к чему рассылать по космосу излучения локаторов, надеясь засечь слабый отраженный сигнал, если межзвездное пространство и без того наполнено излучениями. Смотри. Анализируй. Ищи крохотную тень на фоне звездного поля. Фиксируй мгновенные изменения спектров звезд по пути следования вражеской эскадры. Внимай искажению реликтового фона с той стороны, где притаился враг. Плюс собственные излучения кораблей – тепловое от дюз, радиационное от заряженных излучателей, электромагнитное от энергосистем… Наблюдательность и верный анализ дадут куда больше информации, чем попытка «подсветить фонариком».

Однако, если постараться, и самый верный глаз можно обмануть.

Семен навскидку выделил несколько подходящих для засады точек, запустил просчет. Минуту спустя компьютер расставил метки. Первая: «скрытность – 48%». Надо же? Нет, бывает, конечно, не угадаешь с первого раза, но чтобы так! Сноровка, что ли уходит?..

Ах, ну да – солнце! Вот этот почти свободный от пыли канал, в котором корвет окажется черной тенью, спроецированной на тусклый диск. 48% компьютер милостиво дал лишь с учетом небольшой ширины свободного от пыли канала.

Вторая область получше: «скрытность – 76%». Со стороны местного светила корабль прикроет крупная скала – падение здесь солнечной освещенности будет отнесено на ее счет. Со стороны открытого межзвездного пространства почти половину сферы перекрывал фон того самого излучающего объекта, спектр которого рассыпанные по броне имитаторы излучений подберут без труда. Разве что немного не хватит мощности, но ведь такая полупрозрачная «тень» от корвета вполне может оказаться и неоднородностью пылевого облака, и неравномерностью излучения фонящего объекта… В общем 76% – это компьютер поскромничал. С учетом большой доли субъективности операторов систем обнаружения, Семен дал бы все 85.

Третья область правда была помечена индексом аж 97%. Семен прикинул и так и элак… Да, честные 97%, не подкопаешься. Одно плохо – идеальная позиция зачастую хуже, чем просто хорошая. Даже леры под конец «Недопонимания» научились накрывать такие местечки веерно-перекрестным огнем просто так, на всякий случай. Не дожидаясь предательского ракетного залпа по кормовым дюзам.

Значит второй вариант. Нет?

Семен снова пересел за пилотажный пульт, осторожно сдвинул регулятор тяги, скорректировал траекторию. Найти подходящую позицию – полдела. Важно суметь вписаться в «рельеф», не разрушив зачастую хрупкое равновесие объектов и излучений, не привнеся в картину нерасчетных возмущений. Чего стоит самая выверенная позиция, если к ней ведет четкий след из продуктов горения пирокинетика, а перегретые дюзы спрятавшегося корвета еще несколько часов светятся на любом сканере, как новогодняя иллюминация на главной палубе флагмана эскадры? Правильно, не много стоит такая позиция. Поэтому только ползком, только вручную, погасив на крайнем этапе пирокинетик, ювелирно работая жидкостными маневровыми движками – пережитком эпохи первых космических стартов… Медленно? Неудобно? Ни чего. Потратить час-другой на вписывание в «рельеф» и, замерев, наконец, мгновенно стать невидимкой – это куда лучше чем влететь на полном газу, затормозить «скрипнув шинами», и еще сутки молиться чтобы мимо не прошел разведчик, оборудованный детектором продуктов горения.

Чудесных проявлений мастерства следопыта Семен от инспектора Содействия не ждал. Но с другой стороны, черт его знает, чему их там, в департаменте учат? Береженого, как известно, бог бережет.

Покосившись на искорябаный тупым карандашом листок, Семен вздохнул. Надо ж до чего дошло а?! Нет, оно конечно и раньше случались минуты, которые он вполне искренне считал последними. Вот только тогда, кроме своей шкуры ему бояться было не за что. Теперь же… Ну правда: случись чего – куда Жустин податься? На иждивении у Профсоюза долго не протянешь.

Медленно досчитав до десяти, Семен собрался с духом и потянулся за листком. Надо все-таки закончить, там немного осталось. Потом послюнявить уголок в качестве генетической росписи, пойти в шлюз, засунуть листок во второй «курьер» и задать адрес. Если корабль развалится – «курьер» отправится в путь. Если нет… То и слава богу.

Вот только куда же он карандаш засунул? Не иначе смахнул с пульта во время маневров, ищи теперь свищи в проводах под консолями…

Семен уже отстегнулся от кресла и почти влез под пульт, когда посторонний звук в кабине заставил выдохнуть и замереть. Секунда неизбежного ступора – это ни чего, это привычно. Такой вот дремучий рефлекс прячущейся в кустах обезьяны – сжаться, замереть, затаиться… Только вот в вакууме любые действия экипажа внутри корабля ни как не влияют на процент его скрытности.

Семен выдохнул, разогнулся. Ну, надо же! А инспектор-то оказывается, мужик с юмором. Официальный позывной Содействия в пространстве Лерона-прайм, пусть и на окраине… Да, с юморком. С черным таким. Вот нагрянет «на огонек» эскадра дальнего патруля, пройдется частым гребешком по всему пространству… Да что ж он, придурок, делает? Обоих ведь запалит, честное слово!

Скользнув взглядом по пульту маскировки (процент скрытности в порядке) Семен торопливо перебросил несколько тумблеров. Едва слышно лязгнув, в броне распахнулись люки и мощные пружины вышвырнули в пространство три автономных модуля-ретранслятора. Стандартный способ вести переговоры с замаскированной позиции, не опасаясь, что на сигнал твоего передатчика в ответ на простое «здрасте» прилетит чья-нибудь ракета.

Мелодичный позывной Содействия выводил на нервах свою несложную гамму каждые десять секунд, а Семен с тоской следил за траекториями спутников, дожидаясь пока наконец заполнится шакала безопасности соединения. Потом, ткнул последний нужный тумблер и прорычал в микрофон:

– Заткни свой граммофон, придурок! Давно с монахами не здоровался?

Сигнал оборвался мгновенно, на самой эффектной своей ноте. В эфире щелкнуло и Семен услышал тот самый, знакомый еще с «Луны Сортировочной» голос. Надо же все-го-то парой слов тогда перекинулись, а вот запомнился!

– Спокойно, Сикорский, не дергайся. Мой корабль с внутренней стороны кольца, антенна направлена в сторону от Лерона-прайм. Но я знал, что так ты отзовешься быстрее. Уже замаскировался?

– Конечно, – отозвался Семен, начиная чувствовать себя идиотом. – Не тебя же дожидаться.

– Черт, жалко, – в голосе инспектора послышалось искреннее разочарование. – Я надеялся успеть до того как ты ляжешь на «рельеф».

Семен прикинул время и скорость. Уважительно присвистнул.

– «Семерка» на разгоне, «тройка» на торможении?

– Ты про перегрузку? – уточнил инспектор. – Восьмикратная. С обоих концов. Эти придурки из почтовой службы побоялись меня разбудить, и ты получил часа четыре форы.

– Сильно, – Семен кивнул сам себе. Невольно повторил: – Да, это сильно… Но я, с твоего позволения, пока полежу на «рельефе». Ты же поговорить хотел? Можешь начинать.

Одновременно со словами Семен потихоньку перестраивал границы обсчитываемого пространства, пока компьютер не нарисовал с внутренней стороны астероидного полукольца уверенную закорючку: «Невооруженная цель. Вероятность поражения – 99.8%. Расчет на стрельбу…».

– Хотел, правда, – отозвался инспектор. – А теперь-то как хочу, ты себе не представляешь… Уже прицелился в меня?

– Прицелился, – не стал отпираться Семен.

– Нас тут двое, если что. Я и пилот. Нажмешь на курок – ставь сразу две галочки.

– Ни когда не вел такую статистику, – фыркнул Семен.

– А я вот со вчерашнего дня начал – за тебя. Восемьдесят два.

– Чего – восемьдесят два? – не понял Семен.

– Штатный экипаж фрегата триста шестьдесят пять человек. Но, когда я отправил вызов, большинство было в увольнении на тверди. Капитан, однако, решил, что на тебя хватит одной вахты, и стартовал. Так что – твои первые восемьдесят два человека… Прежние леры понятно не в счет.

– Ты что несешь, мусор! – Семен не заметил, что сжал подлокотники до побелевших костяшек. – Какие восемьдесят два? Фрегат чи-при завалили, со мной даже ствола тогда не было!

– Точно, – легко согласился инспектор. – Попробуй ты выстрелить, сейчас разговаривал бы не со мной. Но чи ты зачем-то был настолько нужен, что они решились открыть огонь по земному кораблю. Причина той бойни в тебе, Сикорский. Не пытайся остаться в сторонке.

– Да куда уж мне… – машинально отозвался тот, но сознание зацепилось за совсем другие слова инспектора.

«Решились открыть огонь…» Это что же? Он так и не соизволил изучить запись инцидента? Или… или таковой в его распоряжении попросту не было! Ну, правильно, леры конечно со временем поделятся, однако всеми путями постараются оттянуть этот момент. А если не идиоты, то и вовсе замнут – как ни крути, теперь у них на руках информация стратегической важности. Другой же записи взяться пожалуй неоткуда – фрегат уничтожен, портовые диспетчера были по уши заняты разводкой бортов по орбитам, едва ли кто-то из них вел визуальное наблюдение.

Семен почесал в затылке. Может не такие уж и дураки чи-при? Просто взвешенно рассчитали шансы на сохранений своей тайны?

– Завязывай, – проговорил он, и инспектор умолк на полуслове. – На жалость меня не продавишь, и вину за фрегат я на себя не возьму. Если уж на то пошло – кто вынудил меня рвать когти с Луны?

– Твое больное воображение. Нет, я все понимаю! Только с дела вернулся, следы остыть не успели, нервы на взводе… Но мозги-то тебе зачем? Неужели ты решил, что департаменту СОС вдруг понадобилось прищучить мелкого наемника Сему-чистоплюя?

– А что если и так? Почему я Чистоплюй – знаешь?

– Знаю. Еще и не такое про тебя знаю. Только самомнение тешить не спеши, мне твоя личная война с ненавистными оккупантами не интересна. Это дело уголовной полиции. И если уж они пока не чешутся, твои похождения департаменту до поры до времени только на руку. Оккупантов в тонусе держат, и ассигнования на мое содержание оправдывают. Сечешь, Робин Гуд?

Семен сглотнул. Нет… Да нет, не может быть! Чтобы все эти оба года под колпаком у Содействия? Или… Или может? Куда же, блин, Коготок глядела? Пока еще могла…

– Я тоже дурака свалял, – самокритично признался вдруг инспектор. – Просмотрел твой профиль, решил что подойдешь. По всем статьям подойдешь, особенно с твоими тараканами насчет леров. Только заведенных нервов не учел.

– Слышь, умник, – проговорил Семен, с трудом преодолевая ступор. – Как в другой раз без нервов поболтать захочешь, не спец-бортом прилетай, а пассажирским челноком. Да костюмчик на робу загодя смени… Ты ж за трое суток всю Сортировочную на уши поставил одним своим присутствием! Каких тут нервов хватит?

– Да, правильно, правильно все! – взорвался вдруг инспектор. – Я об эти лбы из Лунного отдела весь язык обмолотил! Аккуратно надо, не шумя, не привлекая… То, что годилось для массовых депортаций с Марса на Луне с деликатной миссией не прокатит! Так нет же, все по писанному, все по инструкциям!.. И попробуй только не взять с собой этих полицейских горилл! Департамент многое может, Сикорский. Давить, выбивать и скупать информацию, анализировать, делать выводы, даже договариваться и играть в политику!.. С одним у нас плохо – с агентурной работой. Все бы силой брать, все бы авторитетом… Не умеем по-другому! Да и нужды вроде нет – пока все получается…

Он умолк, будто бы обиженно сопя в микрофон. Семен задумчиво почесал подбородок.

– Ну и как? – ядовито произнес он, – Полегчало?

– Не особенно, – тут же отозвался инспектор. – Сегодня я так или иначе нарушил большую половину инструкций. Зачем было до этого доводить?

– Ты меня для этого на Луне искал? – осведомился Семен. – Чтобы в жилетку порыдать? Или все-таки есть до меня серьезный базар? И не забывай – твоя посудина все еще на прицеле.

На другом конце линии связи отчетливо прозвучал вздох.

– Да, все правильно. У меня есть базар. Дурацкая в общем-то ситуация… Все дело в том, что я был неофициально уполномочен предложить тебе контракт.

От неожиданности Семен икнул. Сморщился, постучал кулаком по груди. Проговорил:

– Погоди, я, кажется, плохо расслышал… Чё ты мне уполномочен предложить?

– Контракт. Полностью соответствующий твоему роду занятий.

– Как интересно, – протянул Семен. – И кого же это департаменту понадобилось пришить?

– Одного лера. Я же сказал – контракт соответствующий…

– Охренеть!.. Пургу гонишь, мусор? В чем подвох?

На том конце линии помолчали.

– Контракт трудный, – наконец признался инспектор. – Но подвоха нет. Ты выполняешь работу, мы снимаем наши претензии.

– Претензии? – уцепился Семен.

– Разумеется. Восемь лерских кораблей за последний год… Неужели ты думаешь, что департамент Содействия не имеет к тебе претензий?

– Ага, – Семен облегченно вздохнул. – А ты говоришь, нет подвоха… Знаешь о чем я сейчас думаю?

– Не спустить ли курок, – инспектор усмехнулся. – Брось, ты не настолько туп. Если не удалить ориентировки из диспетчерской сети Солнечной системы, в любом порту тебя возьмут на мушку, прежде чем успеешь сделать запрос на швартовку. Любой оккупационный патруль, любая опорная база имеют сейчас все основания немедленно открывать огонь на поражение. О Профсоюзе или Китайской коммуне лучше сразу забудь. Во-первых, чистоплюем там остаться не получится, придется и человеческой кровью замараться. А во-вторых, сдадут тебя дружки. С потрохами. Как только леры еще немного поднимут награду за твою голову… Нет, прожить конечно все равно можно. Уйти в нейтральные пространства, рвать глотку каждому встречному за остатки топлива в сожженных ускорителях, за глоток чистой воды и кусок… нет не хлеба даже – протеинового холодца, перегнанного из трупов и собственного дерьма… По-волчьи ты бы сумел, верю. А вот так – по-шакальи? С другой стороны – прощение грехов и каперская грамота от Содействия. Нет, Сикорский, ты не настолько дурак, чтобы сейчас так грубо ошибиться с выбором.

– Грамота? – тупо переспросил Семен. – Врешь, инспектор, какая еще грамота? Я бы знал про такие бумажки…

– Да при чем здесь бумажки? – искренне удивился тот. – Напомни, я уже сказал, что твоя работа для нас выгодна? Во всяком случае, пока не зарываешься. Выполни мой заказ и сможешь продолжать воевать с лерами, пока сам с дуру не напорешься на лазерный залп. Даже уголовная полиция тебя больше не тронет.

Семен молчал. Что из сказанного инспектором было правдой, а что нет? Была ли вообще там хоть толика правды? Потому что если да… Многое это поменяло бы. Ох, многое!

– Слышь, инспектор, – позвал он. – Как тебя зовут?

– Это тебе зачем? – насторожился тот.

– За тем за самым! Если врешь мне сейчас – найду. Выживу, в ничейные зоны уйду – дерьмо жрать, дождусь момента… и найду. Где угодно, хоть в центральном офисе, хоть президентском бункере. А сдохнешь раньше времени – другие поплатятся. Все кто тебе дорог был, проклянут тот день, когда ты мне соврал. Ну, как, инспектор? Будешь с такой раздачей играть?

Пауза получилась длинной. То, что надо пауза, в самый раз. Ответь инспектор сразу, Семен, наверное, и, правда, спустил бы курок. В готовность профессионала поставить на карту собственную жизнь он бы поверил, но когда речь заходит о близких… Здесь в своей раздаче нужно быть уверенным на сто процентов.

– Я рискну, Сема-чистоплюй, – с расстановкой произнес инспектор. – С тобой – пожалуй, рискну. Записывай: Филипп Груббер, центральное управление, неофициально уполномоченный отдела курирования особых поручений. Работа с наемниками, проще говоря. Думаешь ты первый у меня в деле? Кстати, можешь гордиться, ни кому из прежних своих людей я бы такой информации не доверил.

– Да чем уж тут гордиться? – Семен вздохнул и убрал руку со спусковой кнопки. – Другой бы сейчас размазал тебя по космосу, и горя б не знал. Один я, идиот, вечно готов во что-то впутаться.

– Значит – не безнадежен. Приметы тебе диктовать?

– Погоди, Фил, – Семен качнул головой. – Есть еще одно условие, кроме твоей каперской грамоты.

– Н-ну? – протянул инспектор. – Только не зарывайся, Сикорский. Все-таки условия диктуешь не ты.

– Ни чего особенного… Ты и сам уже заметил, что у меня проблемы с чи-при. Не шухерись, я не прошу решать их за меня – руки у вас коротки. Нет?

– Да, – коротко признал инспектор.

– Я просто хочу знать, какую предъяву они мне шьют. Ты говоришь мне, за что комитет выписал свой ордер, и мы бьем по рукам насчет твоего лера?

Груббер снова посопел в микрофон.

– Это непременное условие, Сема-чистоплюй?

– Непременное. Знаешь, на себя я бы возможно даже плюнул, но так уж вышло, что от этой информации зависит еще один человек… Очень нужный мне человек.

– Ах, эта Бертье, – в полголоса проговорил Груббер. – Похоже, теперь ее придется принимать в расчет… Однако у нас проблема, Сикорский. Я понятия не имею, что тебе предъявляют чи.

– Врешь… – злорадно улыбнулся Семен. – А вот теперь ты точно врешь, Филя. Не может быть, чтобы ты не ринулся копать, из-за чего грохнули ваш фрегат. Нет?

– Я ринулся, – признался инспектор. – Разумеется, ринулся. И ни чего не нашел. Ровным счетом. В твоем прошлом нет ни чего оскорбительного для комитета. Упомянутый их капитаном ордер нигде прежде не фигурировал. Требований о твоей выдаче ни в земные, ни в лерские структуры не поступало. У меня создалось впечатление, что это была первая и единственная попытка комитета взять тебя. Во всяком случае – пока.

– Все это я мог бы тебе сам рассказать! – перебил Семен. – Только не ври мне, что у Содействия нет агентов в комитете Справедливости! Даже у Профсоюза там есть свои люди!

– У профсоюза? Ну-ну! Если они и правда так думают… Впрочем это не важно. Связи с комитетом у нас, конечно, есть, в том числе и не вполне официальные. Однако по этим связям поступает та же самая информация: оскорбительных претензий не зафиксировано, ордер действительно выписан шесть суток назад. Если объективная причина к этому все же есть, она лежит глубже доступного нам слоя информации.

– Черт… – проговорил Семен. – Черт, Филя… Может все-таки врешь?

– Не вру. Я действительно ни чего не знаю. Не думай, кстати, что это тебя одного напрягает. Я все-таки нанимаю тебя на работу, и очень не хочу, чтобы она сорвалась по какой-то сторонней причине.

– Ладно, допустим. Но ведь ты же не дурак, Груббер. Дураков у вас, как и везде, хватает, но ты не из таких. Иначе не занимался бы своими неофициально уполномоченными поручениями. Нет?

– Льщу себя надеждой, то ты прав.

– Тогда не строй из себя идиота! Если ты не знаешь точной причины, то наверняка имеешь на эту тему свои соображения. Выкладывай карты, Груббер, не жмись. Для общего блага, чтобы всякие сторонние причины мне случайно не помешали.

– У меня есть соображения, – признал Филипп. – Однако я бы предпочел принудить тебя отказаться от твоего условия.

– Исключено, – отрезал Семен. – Я тебе нужен. Именно я, и не только из-за моих тараканов относительно леров. Если конечно ты действительно знаешь обо мне все…

– Да знаю, знаю… Ну что ж. На данный момент я исхожу из того мало сомнительного утверждения, что «свои люди» есть не только у нас в их комитете, но и наоборот. Учитывая нашу скованность в любых отношениях с инопланетчиками, и в особенности – с единственными в освоенном пространстве поставщиками стратегического сырья, я склонен предполагать, что качество действующих среди нас агентов чи-при куда выше наших, действующих у них.

– Верю, – согласился Семен. – Но пока не въезжаю.

– Все просто: скорее всего, чи знают о моей попытке выйти на тебя с особым поручением. И в свою очередь попытались этому воспрепятствовать.

Семен открыл рот… и закрыл его обратно – от возмущения куда-то вдруг пропали все слова. Атака земного фрегата, неизбежная собственная гибель, безумный риск раскрытия стратегического секрета… Знал бы инспектор, чем на самом деле рискнули чи-при, небось не вещал бы об этом так спокойно!

– На что же ты меня подписываешь, Груббер? Если ради того чтобы всего лишь воспрепятствовать…

– Для этого они стреляли бы не во фрегат, а в тебя, – перебил инспектор. – Здесь мои допущения более грубы, однако я считаю, что они все-таки собирались не столько воспрепятствовать, сколько перехватить у меня миссию, а заодно и ее исполнителя. То есть взять тебя живым.

– Ты даже не подозреваешь, на что меня подписываешь, – повторил Семен. – Но… считай, что я мотивирован. Теперь мне уже самому интересно, чего такого в этом треклятом лере, если комитет дерется за него с Содействием.

– Заключенный, – охотно пояснил Груббер, – всего лишь заключенный. Отец-изыскатель, лишенный сана за какие-то свои, видимо противные богу, изыскания, и помещенный в монастырь лютой строгости. Именно потому, кстати, лучшего, чем ты, кандидата на эту миссию ни мне, ни чи-при не найти.

Семен вздрогнул.

– «Врата небесные»?

– Они. Слышу, название будит воспоминания? Это хорошо, они пригодятся.

– Тебе б таких воспоминаний, – прошипел Семен. – Семь месяцев в этих… «небесах». Ты хоть знаешь, что это были за семь месяцев?! Нет?!

– Догадываюсь. Я читал твое дело, помнишь? Все к лучшему, Сикорский. Ты знаешь внутреннее устройство, распорядок, расписание патрулей и снабжения. А главное – их повадки. Леры очень консервативный народ. Едва ли за прошедшие годы они что-то сильно изменили. Да, еще одна деталь – изыскатель этот нужен нам живым. Если ты уже решил что разнесешь всю тюрьму с орбиты – я не сочту контракт выполненным.

Отчаянным усилием воли Семен сдержал рвущиеся с языка проклятья. Нет, ну какая собственно разница? Живым, так живым. Снявши голову, по волосам, как известно, уже не плачут. Разве что из просто сложной, миссия вдруг превратилась в почти невыполнимую…

– Ты видимо плохо знаешь леров, Фил, – произнес он. – Дело даже не в охране и не в полной неприступности монастыря. Просто это народ такой, понимаешь? Я могу навербовать пять сотен головорезов, молниеносно прорваться на планету и взять крепость штурмом. Охраны всего-то взвод монахов, казалось бы на один зуб. Но как только настоятель кинет по камерам кличь, что, мол, еретики вознамерились помешать исправительным обетам – каждый заключенный нам в глотку зубами вцепится. Несколько тысяч зеков, которым терять, кроме своей веры, нечего. Они либо сдохнут все до последнего сопливого послушника, либо агрессора в клочья порвут, а потом обратно по камерам разойдутся, грехи замаливать. Этот ваш отец-изыскатель первым шухер поднимет, что я его от покаяния отрываю… В общем я тебя по хорошему предупреждаю: передумай насчет «живьем» пока не поздно. Грохнуть лера куда проще, чем отвратить от веры.