Прозревшие в преисподней

Семен зажмурился, заслонился ладонью от ослепительного сияния. Через секунду адское пламя схлопнулось, оставив лишь звездочки в глазах.

Быстро. Слишком быстро и гуманно для лицемеров, так удобно и надежно прикрывающихся божьей волей. Слишком легкая смерть, совсем не то, что удушье от медленной декомпрессии в изрезанных на куски эсминцах, или гниение заживо после удара пучком частиц… Но, ради таких вот минут пожалуй стоило продолжать свою маленькую личную войну. Нет?

– Человек?! – взорвался динамик воплем эскорт-лидера. – Проклятье, это же твои пушки, землянин! Ты поплатишься за вероломство! Вся твоя раса поплатиться, клянусь гиеной огненной!.. Десница божья настигнет, даже если я опоздаю!..

– Опоздаешь, ваше преподобие, – прошипел Семен в ответ. – Обязательно опоздаешь. А с десницей я уж как-нибудь сам договорюсь.

Ни каких сомнений в этом факте он не испытывал – «пресекателю» с эскортом теперь требовалось минимум полчаса на торможение и обратный разгон.

Семен сдвинул рукоятку управления тягой вперед. Не до предела – на треть. Ни к чему раньше времени ломать корабль и собственные кости. Удвоенная сила новых топливных элементов еще понадобится на обратном пути. Другой рукой, уже придавленной к пульту семикратной перегрузкой он дотянулся до нужной кнопки и, заранее смирившись с потерей пяти кубометров воздуха, распахнул грузовой шлюз прямо в вакуум. Вместе с прочим забытым в отсеке мусором, остаточное давление выбросило наружу очередной подарочек инспектора Груббера – почти обычного почтового «курьера» с наглухо запечатанным грузовым отсеком. В инструкции по применению странного боеприпаса значилось: «снаряд реактивный парализующий». Применять снаряд полагалось именно так, как и подумал Семен при первом на него взгляде – задать почтовый адрес и любым доступным способом отправить за борт. Во всяком случае, спецы департамента так искренне считали.

Ну что ж, леры сами виноваты. Кто их заставлял назначать почтовый индекс тюремному транспорту? Однако же – «орднунг унд дициплинен». В наставлениях четко указано: любой корабль тоннажом более тысячи должен иметь возможность получать срочную корреспонденцию…

Скосив глаза в строну боковых окон, Семен проводил взглядом белый росчерк отправленной «бандероли» и сдвинул регулятор тяги ко вполне терпимой «двойке». Скорость почти расчетная, дальше компьютер справится и сам. А вот ему пришла пора торопиться – четыре с половиной минуты совсем не то время что б прохаживаться по кораблю вразвалочку…

Ссыпавшись по двум трапам в грузовой шлюз, он пнул ящик со стандартным десантным комплектом. Пустотный бронекостюм, абордажный карабин, набор сопутствующей взрыво-огнеопасной амуниции… Этой частью своей посылки инспектор конечно повеселил. Уж если «снаряд реактивный», накачанный видимо какой-то нервнопаралитической дрянью, не сумеет вывести из строя подавляющую часть экипажа лерского транспорта – огнестрельное снаряжение панацеей не станет. Хотя бы потому, что во время войны, если уж дело доходило до абордажа, решающим фактором в коридорных схватках зачастую становился лерский строевой лучемет «Штроборез», а вовсе не «безоткатный вакуум-приспособленный абордажный карабин АК-45».

Одно было в земном десантном снаряжении безусловно хорошо – оно без посторонней помощи целиком напяливалось, навешивалось и пристегивалось за три минуты. Семен уложился в три с половиной – то ли сноровка ушла, то ли руки все-таки дрожали… А ведь было же время, сдавал нормативы на пятерку с большим запасом…

Застегнув последнюю железку, Семен рысцой проследовал в пристыкованный к пассажирскому люку контейнер – едва ли не самую полезную часть посылки инспектора – улегся там на пол, привычно уложил рядом карабин, повернул голову щекой вниз… Вовремя! Подчиняясь заданию, компьютер снова поджег пирокинетик. Шлем хрустнул на железе, подстежка костюма, как тугая резина, плотно обжала тело, щека расплющилась на стекле, словно стараясь протечь в горло сквозь зубы… И еще четыре с половиной минуты беззвучного мата и бесплодных мечтаний о невесомости…

Черт, как же это было давно! Такое же ощущение расплющенной кирпичом тли в разгоняющемся на пределе прочности эсминце во время драпа из бойни при Эриде! Капитан тогда врубил форсаж, не дожидаясь, пока люди займут ложементы… Потому что те кто дожидался, получали потом свою «Землю обетованную» посмертно.

Перегрузка кончилась одновременно с жестким металлическим лязгом, дрожью прокатившимся по корпусу. Взвизгнув приводами, захлопнулась створка корабельного шлюза. Стенки контейнера дрогнули и заметно пошли «гармошкой». Это ерунда, это по-божески. Погрешность погрубее сплющила бы между кораблями жестяную коробку временного абордажного отсека, как пустую банку от морковного сока…

Семен едва успел сдержать порыв немедленно вскочить на ноги. Кольцевой заряд на внешней стороне контейнера ударил сразу в обе стороны: в броню транспорта посильнее, в мягкую стенку отсека – слабее. Дырка получилась что надо – с рваными, хищно вывернутыми краями, с набухающими на глазах уродливыми пузырями гермопласта, с туманом на границе перепада давлений и мгновенно вспотевшим металлом вокруг. С какими-то искрящими проводами и бьющими паром рваными трубами в дымящейся полутьме…

А вот теперь действительно – ноги в руки!

Взгляд на часы, мельком – заметить время. Разгон через семнадцать минут – для выхода из зоны поражения «пресекателя». Нормально, ни чего не выполнимого.

Ломанная железка на полу – пинком в пробоину. Засечь изменение вектора гравитации… И следом, следом, быстро!..

Излом брони, ошметки теплоизоляции, узкое межпереборочное пространство, до отказа забитое трубами и кабелями. Вырванные с мясом листы внутренней обшивки… Пол слева, потолок справа – мгновение на перестройку восприятия… Так, вот на эту стену пожалуй…

Камера-келья для содержания заключенных, и тут же первый из них. Судя по грузовой декларации, монастырский транспорт заполнен едва на четверть – однако этому леру не повезло оказаться именно здесь.

Семен перепрыгнул размазанную по настилу плоть, пнул болтающуюся металлическую створку. Дверь в порядке, взрыв ее не повредил. Просто отец-навигатор корабля после начала атаки сделал именно то, что и должен был сделать лер – открыл камеры и призвал заключенных к оружию. Разойтись по боевым постам правда успели не все.

Бросок в коридор, ствол из стороны в сторону… Ни кого. Обшивка нежных салатовых оттенков, сводчатый потолок – все как и в том, таком же точно транспорте, на котором Семена однажды…

Мгновение – припомнить планировку. Две палубы, магистральные коридоры, четыре ряда камер. Кормовой агрегатный и носовой навигационный отсеки. Вверх и вниз по паре лесенок – к постам ближней обороны…

У одной из них – первый живой гуманоид: тусклый, но осмысленный взгляд, рефлекторные подергиванья конечностей, розовая пена на губах. Что же за дрянь была в посылке департамента?

Не медлить! Боеприпасы на юродивого не тратить, так, для профилактики носком под ребра… В пушечной башенке ни кого, значит этот сюда и шел. А остальные? Десяток зэков, плюс охрана и экипаж – тридцать душ не меньше. Где?

Семен с ненавистью оглядел ряды раскрытых дверей камер. Черт бы побрал этот фанатичный лерский патриотизм! Нужная, обозначенная в плане инспектора келья наверняка пуста, так что же обыскивать весь корабль? За пятнадцать оставшихся минут?

Мимо раскрытых проемов – бегом. Пусто, пусто, пусто… Еще один парализованный, но не тот. Где же они все?

Наводчик второй по этому борту лучевой башенки отрубился уже на боевом посту, четырех палая кисть его подрагивала в опасной близости от гашетки. А сразу за блистером, почти упершись в ствол пушки – покатое брюхо корабля Семена.

За шиворот с кресла и сплюнуть от души прямо в дрожащую серую ладонь!.. Надо же, чуть-чуть сволочь не успел!

Четырнадцать минут до огневого контакта, и ни какого смысла обыскивать другой борт и нижнюю палубу. Нет там ни кого – к гадалке не ходи…

Семен бросился на нос корабля. Покаяние – покаянием, но и датчики положения на каждого монастырского послушника отцы-настоятели вешать не забывали. Значит должен быть где-то и монитор на котором их видно.

Навигационный отсек оказался заперт изнутри. Правильно, призыв грешников к оружию это одно, а безопасность комсостава совсем другое. Только вот дверь жестяная, на случай вооруженного штурма не рассчитанная. Так, пресечь утечку воздуха при декомпрессии… Гранату к рукоятке и за угол.

Грохнуло как надо. В корабле, набитом чужими зомби – самый, что ни наесть оттяг для души.

– Стоять, суки, грабли на затылок!..

И короткую поверх спинок кресел – что б грохот и звон стекла… Потому что кто их знает этих леров, может рубка у них как-то особенно изолирована. Оказалось – нет. Семеро в разных позах, кто на полу, кто в креслах. Все в судорогах разной степени. Один вот навзничь – захлебнулся собственной рвотой. У другого вместе с пеной на губах – кровь из ушей… Что же за дрянь подсунул Груббер?

– С-с-с… т-т…

Семен шарахнулся в угол, вскидывая ствол. Нет, не опасно. Просто такой вот крепкий отец-навигатор попался: мордой в пульт, а все норовит пасть раскрыть… Семен подскочил ближе, рывком откинул безвольную голову на спинку кресла.

– Где!? Говори, тварь, ты знаешь, кого я ищу! Где он?

Намек на злорадную улыбку получился оскалом. Напрягая дергающуюся гортань, лер выдавил:

– С-стой… гр… греш… ш-ш…

Семен безжалостно тряхнул безвольное тело.

– Где, я спрашиваю! Говори, всех здесь замочу!

– С-ст… рель-ль… Мир с-с-с… т-тобой…

Вот так. И хоть действительно стреляй их здесь всех по одному на глазах у отца-навигатора, хоть на куски медленно режь тупой пилой – не скажет. А на мониторах как назло одни звездные карты, и черта с два ты найдешь здесь нужную кнопку раньше рождества!

С низменным удовлетворением Семен отпустил голову лера – тот со стуком упал лицом на пульт. Вспыхнула какая-то новая лампа, в тревожные трели звуковой индикации вплелись какие-то новые тона…

К черту! Одиннадцать минут! И, в общем-то, одно единственное место, которое нельзя не осмотреть. При всех бесчисленных закутках совсем не маленького корабля, при четырех вместительных трюмах, где зарыться в коробках – за сутки не отыщешь, при обширных межпереборочных пространствах, где и вовсе можно лазить три недели кряду и никого не встретить… Одно единственное место. Потому что оно по уставу, а все остальное нет, и были б мозги в голове – пошел бы туда сразу.

Поборов мимолетное желание оставить вместо себя вторую гранату, Семен выскочил из навигационного отсека, и бросился на нижнюю палубу. Где же этот трап? Да где же, ч-черт! Ах, правильно, здесь же налево…

Ссыпавшись по ступенькам, Семен задержался на нижней палубе лишь на секунду. Повел стволом карабина вдоль коридора. Нет здесь больше ни кого стойкого? Точно нет? Тогда ниже, ниже…

Последний пролет трапа вел в трюмы кладовые и еще… правильно в эвакуационный отсек. Длинная низкая труба через все продольное сечение корабля с отростками катапульт для индивидуальных спасательных капсул. Строго по числу заключенных – экипаж в расчет не принимался. Леры искренне полагали, что спасать надо в первую очередь ступивших на путь покаяния грешников, дабы дать им шанс вымолить истинное спасение. Праведные же слуги господни и без того в любой момент должны быть готовы к встрече с создателем…

Лазерный луч ударил, как только нога коснулась пола отсека. Пляшущий, направленный нетвердой дрожащей рукой, но от этого не менее разрушительный… Перилла трапа – алым всплеском, багровый зигзаг по стене за спиной…

Мозг еще не врубился, но тело уже реагирует. Ловко и привычно – будто не было пары долгих лет расслабухи в пилотском кресле!..

Прыжок через луч, перекат, очередь навскидку… Кто-то думал, что пиратство в космосе обходится без абордажных сабель? Ну-ну!.. Едва поднявшись на колени монах рушится навзничь – сил кричать у него уже нет. Мертвая рука еще жмет на гашетку, луч чертит по своду огненную дорожку. Жидкий металл заливает второго монаха, и тот, хрипя распахнутым горлом, дергается на полу, бросив оружие, стряхивая огненные капли голыми руками…

Добить бы из жалости, но к черту! – еще двое юродивых в отводах катапульт. И еще трое чуть дальше… Не взяла их здесь отрава что ли?

Луч и пули пересекаются друг с другом… Еще один кающийся грешник откидывается в свое ненадежное укрытие, а вокруг комбинезона вдруг вспыхивает радуга. Единственный шанс десантника – «первое попадание не в счет». Потому что второго нанопокрытие уже не выдержит.

Длинно, по всему коридору, подавляя само желание высунуться и дать отпор!.. Грохот, визг рикошетов, лопнувшие плафоны освещения… Какой-то пробитый трубопровод, струя пара… Обойма – в семь секунд, плюс еще две на перезарядку…

Семен уже видел, куда ему было надо. У монахов в этом отсеке тоже были проблемы с подвижностью, однако меньше чем на верхних палубах. Нарушенная координация почти не мешала троим из них толпиться у дальней катапульты, уминая в нее безвольное тело четвертого. Да, именно так, в полном соответствии с боевым наставлением. «При угрозе захвата, либо гибели благословенного судна, спасать надлежит наиболее ценных братьев своих… Бойник да уступит место навигатору, палубный монах – башенному стрельцу…» Впрочем, грешник порой оказывается ценней святого отца, и навигатор отдает соответствующий приказ…

Еще один луч прошел наискось, даже не уклоняясь Семен, резанул короткую в ответ. И бросился вперед. Двадцать метров по прямой – семь секунд… Ну восемь – в комбинезоне. В нишах катапульт еще леры – по гранате в каждую, не разбираясь кто с оружием, а кто безвинно… Грохот в спину, визг осколков… Все, теперь господь рассортирует.

Последние метры – эти трое наконец поняли, что не успеют, не спасут… Но приказ есть приказ, и двое из них развернулись к землянину.

Первому в горло, раскрытыми пальцами… И коленом в пах – как же схожа в этом месте анатомия гуманоидов!.. И на последок локтем в затылок – что б наверняка…

Второй видать из бывших бойников – уж очень ладно держит клинок. Нет, святой брат не сегодня!.. Бросок влево, рукой за запястье, раскрытой ладонью под локоть… Хруст выломанного сустава, распахнутый в беззвучном крике рот…

Третий кинулся с отчаянной готовностью умереть, но выполнить… Что ж, это можно, это годится. Удар шлемом прямо в лицо, в рельефные надбровные дуги, где сплелась половина нервных путей… Рывок, поворот. Вот и пригодился клинок, что второй так и не выпустил из согнутой пополам руки… Хороший клинок, длинный. Где он подобрал этот ритуальный меч?

Семен разжал хватку и отступил на шаг. Два приколотых друг к другу лера так и рухнули на пол – в объятиях. Что ж, достойное рвение. Дай бог каждому в последний час остаться столь же верным долгу. Семен перешагнул тела и нагнулся над последним живым на палубе гуманоидом. Рукавом стер кровь со стекла перед глазами. Черт его знает тот или нет? Плохая у инспектора была фотка, старая. В монастыре-то отец-изыскатель чай не на щах с мясом сидел…

– Люди… – выдавил лер, с усилием поднимаясь на локти. – Наконец-то… Думал не успеете…

Семен почти не удивился. Только кивнул – похоже, тот.

– Успеем, – отозвался тот. – Мы всегда успеваем, когда нет приказа опоздать. Идти сможешь?

Святой отец судорожно мотнул головой.

– Если… поможешь ты… И бог…

Ясно. Семен подхватил его под руку, вздернул себе на шею. Четыре минуты, дьявол! Ничего, успеть можно. Если не будет помех, потому что тащить второй рукой еще и карабин…

– Долго… – сообщил лер. – Я ждал… еще на старте…

– Ну, дождался же? – огрызнулся Семен, шагая на первую ступеньку трапа. – Ты ногами-то перебирай, перебирай…

На нижней палубе все по старому – ни единой души в опасной степени подвижности. Зато на следующем трапе Семен вдруг облился холодным потом, сообразив, что оставить гранату на пульте в рубке все-таки было надо. Всего одно судорожное движение навигатора, всего на сантиметр сдвинутый регулятор тяги, и транспорт сбросит на соплях прилипший к нему корвет. Вот это будет точно конец. После всего проделанного – особенно печальный, нет?

– Быстрее, падре, быстрее!.. – выдохнул Семен и попробовал прибавить темп.

– Человек… Один?.. – словно вдруг прозревая, осведомился тот.

– Со взводом архангелов! – рявкнул Семен. – Идти ты будешь, падла, или нет?!

– Безумец… – прошептал лер, действительно пытаясь шевелить ногами. – Безумец… Как это… по человечески…

На верхней палубе начиналось вялое движение – мучительно ползущий в сторону трапа стрелок из орудийной башни попробовал ухватить Семена за штанину. Тот не стал тратить времени даже на пинок, на ходу обшаривая взглядом коридор. Где эта проклятая камера? Все одинаковые, черт, надо было хоть номер запомнить!.. Ага, вот эта с пятном окалины на стене напротив.

Увидев поджаренное месиво из мяса и костей, отец-изыскатель судорожно подтянул свободную руку ко рту, сдерживая позыв.

– Что, не воевал? – скривился Семен. – А он вот отвоевался. Не нравится?

– Безумие… – отозвался лер, уже не уточняя чье именно.

Отодвигая искрящие провода, Семен протиснулся через пробоину, прикрывая плечом особо ценного грешника. Располосовав ладонь о рваный металл тот едва слышно вскрикнул.

– Спокойно, падре, спокойно… Уже дома…

Во временном шлюзе Семен содрал с себя шлем, прислушался. Сквозь трещины смятой обшивки наружу с ревом свистел воздух. Слава богу – воздух лерского корабля. Только вот откроются ли в условиях разгерметизации двери внутреннего шлюза? Была там такая простенькая но эффективная, механическая блокировка…

– Где охрана? – заинтересовался вдруг лер. – Эскорт-«пресекатель»… Где он?

– Не беспокойся, уже рядом, – отозвался Семен, яростно вращая штурвальчик. – Минуты две не больше…

Блокировка не сработала, двери послушно разъехались в стороны и снова принялись сходиться, но уже за спиной. В самый последний момент взвыл раздираемый металл. Треснули, словно бумага, стенки временного шлюза, коробка разошлась пополам, мелькнула мимо броня набирающего ход транспорта… Навигатор все-таки дотянулся до рычага. А потом за порогом оказалась черная игольчатая бездна. На целый миг, вполне достаточный чтобы недосчитаться последних не седых волос. Рванувший мощным потоком воздух сбил с ног, вытянул в струнку цепь грузового подъемника, подмел мусор с пола…

Когда створки, наконец, сомкнулись, Семен мощно сглотнул, пробивая ком ваты в ушах от перепада давлений. Сгреб за шкирку святого отца, бросился к трапу наверх.

В рубке он первым делом разодрал швы упаковок «подушек контрперегрузочных» – последнего из подарков инспектора Груббера. Потому что теперь из дубль-элементов наверняка придется выжать всю доступную мощь, и тут уж сохранить бы целыми кости.

Подушка… На самом-то деле коврик из ломкой, на ходу крошащейся в пыль ткани – безумно редкий и дорогой изотоп всем известного и предельно дешевого гравилина, имеющий прямо противоположные свойства и немудреное название «Анти-g». Уложенный на кресло, он немедленно воспарил в воздух. Семен придавил его обратно, оглянулся на сброшенную упаковку. Ага, вот собственно, почему та просвинцованная. Защита от радиации не при чем – просто тара банально должна была быть тяжелой.

– Сюда, быстро! – бросил он леру, временно прислоненному к переборке. – Садись сверху… Аккуратней, аккуратней, не ломай!

Со своим ковриком Семен обошелся уже сноровистей. Расстелил, торопливо плюхнулся сверху, накинул ремни, защелкнул пряжку. Взгляд скользнул по ручному хронометру – полминуты до выхода на дистанцию поражения «пресекателя».

– Молиться умеешь? – осведомился он, бегая пальцами по пульту. Боевая индикация, тактическая картинка, слежение за прицеливанием, заранее скомпилированная программа разгона и выхода на инерционный участок в обгон головы кометы.

– Это не трудно, человек, – отозвался лер на удивление без пауз. – Даже вы умеете.

– Не все, – Семен качнул головой. – Не все… Постарайся-ка за нас обоих, лады?

И не дожидаясь ответа, сдвинул регулятор тяги до максимума.

Невесомость. Покой и блаженная легкость в каждой клеточке тела – в каждой исстрадавшейся клеточке, уже почти привыкшей быть в десять раз тяжелее своего нормального веса…

Первые полчаса инерционной траектории, Семен блаженствовал. Просто блаженствовал, не желая даже думать и уж тем более двигаться. Откровенно наслаждался невесомостью и отдыхал, пытаясь понять все ли кости на месте, не потерялась ли парочка, оказавшись выдавленной из организма через какое-нибудь подходящее отверстие. Потом, сообразив по запаху, что кое-чего все-таки было из организма выдавлено, он, старательно кряхтя, выбрался из кресла. Пробрался вдоль стеночки в кубрик, где, наконец-то избавился от так и не снятого перед стартом комбинезона. Отодрав какую-то из трубок от дополнительного блока фильтров системы рециркуляции, Семен истратил процентов десять корабельных запасов воды, смывая впечатления о разгоне прямо на пол.

А что еще поделать? Совсем недавно он сказал Жустин чистую правду – душа на корабле действительно не было.

Некоторое время он с удивлением разглядывал свою майку с окровавленной спиной, пока не сообразил, что в какой-о момент перегрузка видимо выдавливала кровь прямо через кожу. Слава богу, что сознание отключилось раньше…

Натягивая запасные штаны, Семен вдруг вспомнил, ради чего были все эти муки, и кинулся обратно в рубку. Здесь, в воздухе витало крошево от подстилки из «анти-g». Ослабив во время разгона нагрузку на хлипкое человеческое тело, и подарив после несколько блаженных минут невесомости, растрескавшаяся подушка немедленно разлетелась по всему помещению мелкими кусками, как только Семен выбрался из кресла. Раскашлявшись от анти-гравитационной пыли, Семен включил посильнее вентиляцию, и, боясь чихнуть, приблизился к разложенному в соседнем кресле леру.

Обошлось – лер дышал. Больше того, едва Семен тронул его за плечо, отец-изыскатель приоткрыл заплывшие глаза и произнес:

– Я понимаю, что ты сделал, человек. Я не забуду.

Выдохнув с облегчением, Семен осклабился в ответ.

– Поверь – я тоже. Подняться сможешь?

– Прямо сейчас? Зачем?

– Сходим в кубрик. Потратим еще немного воды…

Предусмотрительность инспектора Содействия, Семен оценил по достоинству чуть позже, во время беглой ревизии отсеков. Ревизия эта сомнений не оставляла – во время разгона на удвоенной тяге и лера, и его самого от ужасной участи спасли лишь «подушки контрперегрузочные».

Непоправимо изувеченные конструкции агрегатного отсека, силовые фермы, выгнутые дугой, срезанные болты, надорванные сварные швы… Днища топок уродливыми горбами наружу – чтобы порваться совсем, им не хватило самую малость. Все здесь держалось на честном слове. И не только здесь.

Приложив линейку к одному из шпангоутов поперечного набора, Семен лишь горько усмехнулся: стальной брус ощутимо изогнулся и, кажется, пошел винтом. Было совершенно ясно, что силовые элементы потеряли геометрию по всей длине корпуса. Кроме того, контроль рециркуляции показывал пока не фатальную, но существенную потерю воздуха – где-то образовались трещины или зазоры между бронелистами.

Осмотр отсеков продемонстрировал полнейший хаос. Лопнувшие стекла, выдранные дверцы шкафчиков, разбросанные и раздавленные немногочисленные предметы быта… Среди утраченного особенно жалко было вывернутый с корнем унитаз. Однако куда больше Семена поразил треснувший по всей поверхности и раздавленный в плоский блин шлем от комбинезона – наглядная демонстрация того, что было бы с его собственной головой, не окажись под ней спасительной подстилки.

Венцом потерь оказалась исчезнувшая боевая надстройка. Не являясь неотъемлемой частью конструкции корабля, она и держалась хуже всего. По хорошему-то, ее безо всякой жалости следовало сбросить еще до начала разгона – отрываясь, массивная башня вполне могла прихватить с собой пару верхних бронелистов, и тогда утечка воздуха стала бы фатальной задолго до того как Семен пришел в себя. Однако почему-то именно эта деталь окончательно убедила его, что отныне корабль, как боевая единица, потерян окончательно и безвозвратно.

Жаль, черт возьми. Ему бы летать и летать. Пойди, теперь поищи другой такой же по черным рынкам да по свалкам мертвого корабельного железа…

Вторично вернувшись в рубку, Семен застал лера в кресле пилота. Тот увлеченно тормошил компьютер и даже не сразу заметил тяжелую длань, подхватившую его за воротник.

– Стой! – произнес он удивленно, обнаружив, что не может больше дотянуться до клавиш. – Человек!.. Еще одну минуту…

– Семен, – представился Семен, окончательно переместив лера в пока не нужное и потому безопасное кресло оператора-маскировщика. – Привыкай к нашим именам. Через пару дней сгружу тебя Содействию, там в «человеках» запутаешься.