Точка Скольжения. Архипелаг. Часть вторая

– Читала.

– Уже хорошо, – таморин был почти готов, теперь предстоял второй этап – выпарить из получившейся субстанции оставшуюся влагу, чтобы получить такую же вязкую, клейкую массу, пригодную для изготовления игл, чем Мислеги и занялась, – Чтобы заниматься мистицизмом, нужно понимать преобразования Чёрной энергетики. Там тоже нужно уметь обманывать, только уже не себя, а как в гипнократии – людей, используя их энергетику себе во благо. С гипнократией всё проще гораздо. Но в основе всё равно – нужно шагнуть за рамки мессианской морали, действовать с точки зрения эффекта. Если удобнее и проще солгать – солги.

– Ты мешаешь Чёрных и Падших.

– Хороший Чёрный и должен быть Падшим, – повторила Ниан.

– Не обязательно. Можно следовать и Чистым Принципам, – возразила Кемира, – Например, с этим твоим «придуманными миром». Да, там ведь всё поэтапно. Придумываешь что-то, не соответствующее реальности. Веришь в это. А потом и сам не замечаешь, как одна реальность заменяется другой.

– С Чистыми Принципами всё, что остаётся Чёрным – лечить одержимых и охотиться на потустороннее, – ответила Мислеги, – А согласно Договора, этим занимается Церковь Творца, ну или Интерсила имеет некоторые полномочия в странах-участниках. В Селлестии, например. В Храме совсем другие задачи.

– Мне предстоит защищать группу, – вскинула подборок Кемира, – От таких, как ты.

– Гордишься собой, – это было утверждение, а не вопрос, – Потому против таких, как я, у тебя шансов ровно ноль.

– Почему?

– Потому что я твои эмоции по лицу читаю, – ответила Мислеги, – А вот ты… Скажи, что я чувствую?

– Эмм… Я тебя раздражаю?

– Нет.

– Правда «нет»? Или обманываешь?

– Ты мне скажи, – Ниан вскинула бровь, пристально глянула на Кемиру, и снова вернулась к приготовлению таморина, мельком проверив, затвердел ли ларинол на патронах.

Леналайе собиралась с ответом, но, видимо, смирилась, поняла – безнадёжно.

– Чёрный должен уметь лгать так, чтобы его даже интуит не раскусил, – продолжала Мислеги, – Иначе ты не сможешь понять, когда лгут тебе.

– Лгать – говорить не то, что есть на самом деле? – уточнила Леналайе.

– Да. Запомни слово и пользуйся, гораздо удобнее, чем иносказания.

– Оно ругательное, – снова изогнула нижнюю губу Кемира, – Я его знаю.

– Значит, придётся ругаться. Границы, эффективность – я тебе только что объясняла, м?

– То есть, ты советуешь мне заняться именно гипнократией?

– Да. Всё остальное – не для тебя. Я понимаю твои желания остаться Чистой. Но способности у тебя только к гипнократии – и куча ненужного теоретического багажа.

– Никогда не знаешь, что может пригодиться, – лицо юной чёрной расплылось в полуулыбке.

– В первую очередь нужно мастерство, а потом – сторонние навыки, что «могли бы пригодиться». Помнишь ту сущность, что ты должна была определить там, на холме?

– Ещё бы не помнить, из-за чего не прошла Испытания.

– Чтобы формула сработала, нужна привязка к конкретному имени, точнее, к самоидентификации сущности, тому, как тень неосознанно называла сама себя при жизни. Это как писатели и их псевдонимы. Если тебе потребуется вызвать тень сознания такого человека, тебе придётся звать его по псевдониму – скорее всего, он самоидентифицирует себя именно по нему. А вот заставить назвать своё имя случайно выловленную тень – уже сложнее. Придётся лгать, манипулировать, чтобы она своё имя назвала. И я солгала. И тебе лучше к этому привыкнуть. Попробуй, это просто.

– Ложь – это плохо, – упрямилась Кемира, – Тебя в детстве не учили этому?

– Ложь – это слова, – поправила Мислеги, проигнорировав неуклюжий выпад в сторону своего воспитания, – Слова – это оружие. Способное убить, спасти, повести за собой. Пистолет может помогать грабить слабых, а может – защищать. Ножом можно резать людей, а можно – овощи к обеду. Но нож и пистолет не становятся от этого плохими по определению. Всё определяется целью, правда? Если ты хороша в Чёрном искусстве, то ты Падшая. А если Падшая, то ложь – твоё главное оружие. Учись его применять. Попробуй, это несложно.

– Я ревную Данаиса к тебе, – сказала, подумав, Леналайе.

– Это же правда, м? – вскинула бровь Ниан, – Есть разница между истинно ложью и тем, что ты не хочешь, чтобы это было правдой. Мы обманываем сами себя очень часто, но обманывать других – мораль не позволяет. Пробуй ещё.

Юная Чёрная вновь задумалась.

– Теперь я понимаю, почему Лилмел тобой восхищается, – сказала она после пары кинсов размышлений.

– Не лжёшь? – удивилась Мислеги.

Кемира засмущалась.

– Вот, опять, – продолжала урок Ниан, – Ты должна верить в свою ложь, на время погрузиться в свой придуманный мир, в котором Лилмел мной восхищается. Но уже лучше – сказала полуправду. Я знаю, что я ему симпатична, но не до такой степени. Когда человек хочет во что-то верить, ему легко солгать. Если человек считает себя, например, умным, но на самом деле наивен до глупости – назови его как раз умным, чтобы было его легче обмануть. Здесь то же самое. Если бы мне хотелось узнать о том, что я симпатична Лилмелу, я бы охотно тебе поверила… Ну, будь я обычной девушкой. Но мне всё равно, как ко мне относится Лилмел. Поняла принцип? Давай, пытайся.

Снова молчаливая задумчивость.

– Та Смертная Тень, – сказала, наконец, Кемира, – Она… То есть, он – просил меня, чтоб я его поймала.

В груди что-то защемило на миг, маска непроницаемости спа́ла с Мислеги на каких-то пару тарнов, и справиться с собой ей удалось с трудом.

– Не ври, – сказала Ниан.

– Это правда, – ответила юная чёрная, – Лгать мне ещё предстоит научиться, а это… Я решила, ты должна знать. Кто он?

– Тот, кого пытаюсь забыть.

– Получается? – вздёрнула подбородок Леналайе.

– Не очень, – признала Мислеги, и уточнила: – Забыть – не очень получается, и у тебя лгать – тоже не очень. Не просил он тебя ни о чём. Но – урок усваиваешь быстро, молодец.

Кемира склонила в голову в знак поражения, ещё бы – в этот раз почти получилось.

– Обратись к Лилмелу, – продолжала Мислеги, – Интуиты, особенно работающие с людьми, практикуют узнавание лжи сразу несколькими способами. И один из них, самый важный, это мимика и жестикуляция. Если сказанное не соответствует тем эмоциям, что должен бы при этом испытывать человек, то это – признак лжи. Если реакция на вопрос не та, что должна быть – это тоже признак лжи. Например, преступник на суде – говорит, что раскаивается, но эмоций сожаления на лице нет, наоборот, хитро бегающие глазки. Бегающие в поисках тех, кто ему поверит. Чтобы лгать хорошо, нужно уметь выдавать ложь за правду. Юньядо – хороший интуит, значит, эту область он не мог не изучать, м?

Кемира снова призадумалась.

– Мимика, жестикуляция, – сказала она, наконец, – Я запомнила. Буду в твоё отсутствие тренироваться с Лилмелом тогда… Один вопрос ещё можно?

– Мгм.

– Можно считать это всё началом моего обучения у тебя?

– Если хочешь, но помни: я ничего не обещала.

– Я запомню, – сделала утвердительный жест Леналайе, – А скажи… Ты правда… Как все Падшие?

– Что? Убивала ли я за деньги?

– Эммм… да.

– Прямой ответ на это равносилен признанию в деятельности, нарушающей Договор. Ты представляешь последствия, прежде чем спрашивать? – Мислеги даже почувствовала что-то вроде раздражения: уже второй раз за сегодня один и тот же вопрос.

– Понимаю. Но ведь никто не узнает.

Как же, всё-таки, предсказуемы эти Чистые.

– Нет.

– Что – нет?

– Нет, конечно, я никогда и никого не убивала за деньги.

Леналайе задумалась на время.

– Ты лжёшь? – уточнила она.

– Ты мне скажи, – парировала Ниан.

– Ты лжёшь, – утверждение, не вопрос.

– Докажи, – обернулась к ней Мислеги, оторвавшись от приготовления таморина. Здесь абсорбентом не воспользоваться, только выпаривание.

– Эммм…. Я чувствую.

– Чувствуют интуиты. Ты гипнократ. Должна понимать мотивы людей. У меня есть мотив лгать?

– Есть, конечно. Такое признание для тебя опасно.

– Хорошо, теперь возможности. Есть ли у меня возможность лгать?

– Ты же Падшая?

– Верно, но я ведь теперь официально Мастер Чёрного Искусства, принявшая Посвящение согласно Кодексу Чистых Посвящённых, подписавшая Договор. Рискну ли я нарушить его вот так, сразу?

– Подожди, я потеряла твою мысль, – призналась Кемира.

– Мотивы, мотивы, ещё раз мотивы. Зачастую он не один, их несколько, порой даже противоречивых. Важнее тот, что пересилил в данный момент. Тот, для реализации коего есть возможность. Читай вон, – Ниан кивнула на забытую кем-то «Криминалистику».

– А я-то думаю, где я её оставила… – протянула юная чёрная, – Я её перечитываю как раз. С первой попытки, признаться, не осилила. Так… С мотивами, вроде, поняла. У тебя есть мотив лгать, и есть – не лгать. Возможности пока примем равными. Как понять, какой пересиливает?

– Можно по мимике. Отвергнутый на данный момент мотив при вопросе о нём вызовет отрицательные эмоции, они отразятся на лице. Нужно правильно задавать вопросы. Есть другой вариант – с точки зрения точного расчёта. Какой мотив сильнее, то есть.

– А если я хочу солгать, как сделать, чтоб меня не поймали?

– Обычным людям можешь лгать сколько захочешь, даже так, для практики. Но применительно к Посвящённым… Это значит, что лицо не должно выражать вообще ничего.

– Так не бывает.

– Бывает. Нужна постоянная тренировка. Иными словами, учись лгать. Лгать так, чтобы самой верить в свою ложь. Тренируйся на Лилмеле. На этом пока урок окончен.

– Поняла, полетела искать Лилмела, – Кемира соскочила со стола, забрала книгу и двинулась к выходу, но обернулась на полпути: – Не подскажешь, кстати, где его искать?

– Понятия не имею, – с этими словами Мислеги вернулась к своему занятию, к своим заботам.

И к размышлениям.

Мирралд, их последний день вместе, дорога к Посреднику – вернувшись потом в тот дом в пригороде по координатам, сохранённым в коммуникаторе, в поисках истины, она ничего не нашла. Соседи сказали, что дом сдавался, но арендатор уехал. То ли и вправду был причастен к смерти Чёрного, то ли наоборот, узнав о смерти, поспешил скрыться – выяснить это так и не удалось.

Как же сейчас нужны ответы на вопросы.

И тут Мислеги почувствовала, что её словно окатили ледяной водой.

Ну конечно!

Как там, в той книге?

Иали, Богиня Ночи, что может дать ответ на любой вопрос. Инвар Телли, Ленасси Трельф, Высшие Спириты.

А не поговорить ли с одним из них? А не разузнать ли о культе Иали?

И, как только приготовления были закончены, а получившиеся булавки спрятаны в аптечку в кармане, Мислеги так быстро, как могла, прибрала за собой лабораторные столы и кинулась в северо-западную башню храма, туда, где находились лекционные залы. Первая дверь, вторая, третья – пусто, занятия давно прошли, но должен же где-то быть кто-то из Докторов, тех, кто уже слишком стар, чтобы мотаться по заданиям в статусе Мастера, и достаточно опытен, чтобы передавать своё мастерство более молодым?

Из пустых аудиторий она направилась в библиотеку – здесь ей повезло больше. За дальним столом, у окна, склонился над книгой Доктор Дивори, читавший лекции по физико-математическим принципам работы Поля, а в основное время работавший в отделе аналитиков Храма.

– Доктор Дивори! – окликнула Ниан.

– Мастер Мислеги, – с укоризной сказал он, подняв глаза от книги, – Я с пониманием отношусь к ситуации: мы тут одни, и ваш громкий голос никого не отвлечёт от чтения, но традиции Храма надо чтить.

– Простите, но я хотела бы поговорить с Настоятелем. Не подскажете ли, где его искать?

– Настоятель… – протянул, словно смакуя слово, седой доктор, сощурив серые, словно выцветшие, глаза. От этого морщины на некогда, несомненно, мужественном лице прорезались ещё глубже, – Вы зовёте магистра Эльдери так, как зовут его чужие, далёкие от Храма люди. Те, кто учился у него, зовут его обычно Наставником. Так делает всё Храмовое Братство, и мне временами кажется, что он и сам порой с удивлением вспоминает своё имя, когда к нему обращаются Посвящённые из, скажем, Интерсилы. Или вы и сами не знали его имени?

– Не знала, – сказала Мислеги, и Дивори пристально всмотрелся в её лицо, словно пытаясь понять, не шутит ли она.

Но, разумеется, ничего, кроме непроницаемой маски, не заметил.

– Он сейчас занят, проводит занятия со старшими оперативниками. Вы же знаете, они у нас вроде обособлены от остальных. Избранные, так сказать… – седой Доктор провёл пальцами по вискам, на которых остались ещё короткие волосы, – Но, возможно, я смогу вам чем-то помочь?

– Может, и сможете, – призадумалась Мислеги.

В конце концов, чего она теряет? Решилась, спросила:

– Что вы можете рассказать мне о Культе Иали?

– Культ Иали, – Дивори жестом пригласил Чёрную присесть напротив, давая понять, что разговор не будет коротким, – На самом деле, никакой не культ. Иали – одна из Мрачных Трёх, Богиня Ночи, тайн, заговоров, Слепая Госпожа. Отсюда произросло ругательное «Йялла», как часть выражения «Йялла знает». Подразумевалось, что речь о чём-то таком, что обычному смертному неизвестно, и ведает ответ на вопрос только Хранительница Тайн, одна из пантеона божеств язычников, сохранившихся ещё по свету. В корне неверно называть её приверженцев «культом». Это очень старая религия, старше мессианства, старее учения о Творце. Иали до сих пор молятся в Даниоре, коренные жители Архипелага её чтут, в Селлестии уцелевшие в Секторе Резервации племена продолжают ей поклоняться. Естественно, с язычеством продолжает бороться Церковь Творца, но до открытых конфликтов с почитателями Иали дело не доходило довольно давно. И – странно, что вы, мастер Мислеги, об этом спрашиваете. Она ведь считается покровительницей именно гипнократов. Это, скорее, мне следовало бы у вас о ней расспрашивать.

– Есть у меня одна версия по поводу недавних событий, – сказала вместо ответа Мислеги, – Что язычники, в частности, поклоняющиеся Иали, имеют прямое отношение к происходящему в Архипелаге.

– Я думал, то расследование закрыто.

– Не совсем. Я отправляюсь в Жингкон.

Дивори посмотрел на неё как-то иначе, словно заметил нечто, чего не видел раньше.

– Что ж, тогда буду рад вам помочь всем, что мне известно… Будьте добры, подать мне бумагу и ручку, вон там… Да, благодарю вас. Сейчас… Как бы нагляднее… – он быстро нарисовал символы на бумаге, – Вот. Вам знакома это формула?

– Да, это неравенство Эржими для д-частот.

– Верно. Д-частоты это то, что излучает человеческий – и не только – мозг в пространство, некий волновой фон, что и зовётся вами «чёрной энергетикой». Д-частоты это, своего рода, побочный эффект электрохимических реакций, протекающих между клетками мозга. Свет Белувы создаёт помехи, поэтому лучше всего, сильнее всего д-частоты ощущаются именно ночью, когда от «помех» нас закрывает наша планета. Вы, Чёрные, используете энергию этого излучения в своих целях, выступая, в своём роде, её преобразователями. В неравенстве Эржими ваша переменная находится вот здесь… – старый Доктор указал нужное место ручкой, – Что и рождает в вас силы к, примеру, материализации существ из мира тонкой энергетики. Процессы, что протекают при этом в вашем организме, не изучены до конца до сих пор. Но давайте не будем на них заострять внимание, а преобразуем неравенство, чтоб ваша переменная оказалась в правой части, а все остальные – в левой. Постараюсь помедленнее, чтобы вы успевали за мной…

С этими словами Доктор начал постепенно, шаг за шагом, переносить переменные из одной части неравенства в другую, подчёркивая перед каждым преобразованием ту, которую предстояло переместить. Мислеги, не отрывавшая взгляда, внимательно, шаг за шагом, вникала в то, что происходило на бумаге. Так продолжалось до тех пор, пока справа, за знаком неравенства, не осталась всего одна буква, обозначающая некий коэффициент преобразования энергетики самим Чёрным.

– Неравенство Эржими писалось для реакции обычных людей на д-частоты, Чёрных для экспериментов у него, понятное дело, не было. Здесь не может быть отрицательных величин, и при значениях от одного до двенадцати д-частоты провоцируют изменения в химических реакциях организма человека на уровне клеток нервной системы, которые, в свою очередь, меняют уже и гормональный фон. Нечто подобное, скажем, можно ощущать во время концерта – эйфория нескольких слушателей, искренне любящих группу, начинает передаваться посредством д-частот тем, кому музыка просто нравится. Или стадион – те, кто искренне болеет за команду, могут передать посредством д-частот свои переживания тем, кто просто пришёл посмотреть на игры. Для сравнения: Эржими задался вопросом, почему переживания в толпе острее, ярче, чем если бы тех же поклонников рассадить на расстоянии друг от друга. Как бы сильно они не любили команду – переживания не те, что в толпе.

Так он докопался до д-частот и их воздействия, общий вывод – следствием становится электрохимическая реакция, вызывающая выброс в кровь гормонов, например, счастья, и люди, пришедшие на концерт или соревнования, начинают испытывать общие для всех чувства. Количество людей, как видим, является всего лишь произведением на мощность излучения. И, соответственно, попавший под воздействие д-частот человек начинает излучать их почти синхронно с окружающим его фоном. Эржими придумал шкалу от одного до десяти, куда уместил на пятёрку средние значения для излучения, на единицу – полное его отсутствие, а самые сильные известные ему случаи, соответственно, он поставил на значение в десять единиц. Позже выяснилось, что есть значения выше – одиннадцать и двенадцать. Это люди с высокой эмпатией – люди, способные почти полностью понять других и поставить себя на их место. Но, при таких значениях активности на д-частоте, мозг слишком активно потребляет кислород и сахара́ из крови. Такие люди вечно будут худыми, часто болеть – полагаю, что это, скорее, сбой организма. Как бы они не питались, как бы не занимались собой, какие бы тренировки не посещали – всё равно никогда не станут физически развитыми. Но наградой за это стала возможность считывать и расшифровывать д-частоты других людей неосознанно, над-сознательно. В нашем неравенстве эта ситуация описана посредством деления, видите?

Да, Ниан видела. Слишком высокая активность на д-частотах приводила к своеобразной нехватке другой энергетики для организма.

Доктор Дивори, тем временем, продолжал:

– При значениях более тринадцати, как видим, собственные д-частоты человека начинают подавлять излучение других людей, запуская обратный процесс, заставляя их мозг копировать получаемую частоту. Тринадцать – это порог вас, Чёрных, благодаря этому вы дистанционно управляете сознанием окружающих. А теперь подставим в неравенство ноль в качестве значения. Сможете сама описать результат?

Доктор Дивори повернул к ней листок, предложил ручку – и Ниан стало уже не до непроницаемой маски. Губы сложились в узкую линию, лоб напрягся до морщинок, глаза прищурились… Мислеги считала, сокращала дроби, зачёркивала. И в конце всех вычислений выходило, что при нулевом неравенстве сохранялось всё, кроме коэффициентов… Самого организма?

– Ноль, – пояснил Дивори, когда Ниан подняла на него свои недоумевающие глаза, – Это и есть ваша Иали. Вернее, Илкихали, если быть точным. Сама энергетика. Чистая д-частота, одна из подгруппы.

– Не совсем понимаю, – призналась гипнократесса.

– Я тоже, – усмехнулся доктор, – Но формула точна. Либо эта Иали есть порождение мозга самого человека, как побочный эффект излучения в пространство информации на д-частотах, либо – она и есть сама эта частота, некая персонификация Глобального Информационно-Энергетического Поля. Не исключено, что в состоянии изменённого сознания разум рождает некий образ её, воспринимаемый человеком, как реально существующий. То есть, не совсем ясно: то ли и правда мозг человека связывается с персонификацией Поля, то ли – возможно, во время «разговора с Иали» человек разговаривает с…

– Самим собой, – понимающе прикрыв глаза, закончила за старого доктора Мислеги, – Я понимаю. Без тех, кто поклоняется ей, точного ответа всё равно не получить. Вам известно, где можно отыскать последователей?

– Я физик-теоретик и математик, немного биомант, но никак не специалист в области географии языческих храмов, – грустно улыбнулся Дивори, – Я рассказал вам всё, что мог. Надеюсь, что сумел вам помочь. Вам ещё нужен магистр Эльдери?

– Возможно, что и нет, – ответила Ниан, подумав, – Разве что, задать один вопрос. Дальше в горах есть кладбище для храмовников. Место, очень богатое чёрной энергетикой. Можно ли использовать её в своих целях?

Дивори откинулся на спинку стула.

– На д-частотах, теоретически, существует как раз некая информационная матрица. Кто-то считает, что это проекция сознания живого человека в Поле после его смерти. Верующие называют это «душой». Вы, чёрные… – он замолчал, словно предлагая продолжить фразу за него.

– Тенями. Мы зовём это тенями сознания. И это не теория, для нас они действительно там, словно возвращаются к месту, где нашли покой их тела.

– Надеюсь, вы не станете их тревожить, мастер Мислеги? Там ведь и отголоски… Эмм… Тени тех людей, что мне когда-то были дороги.

– Обещаю, – ответила она, про себя уже твёрдо решив, что будет делать и как.

– Тогда – мой вам совет – не говорите Наставнику ничего пока. Идите и сделайте то, что считаете нужным. Если это даст нужные результаты – расскажете ему сами. Если нет, то не стоит отвлекать магистра, у него и так много дел.

– Хорошо. Лёгкой разлуки, доктор Дивори.

– Странно… Ведь так в старину прощались исключительно близкие друзья, нечто вроде совета не скучать друг по другу, мол, всё равно встретимся снова. Но прошли века, и этими словами стали бросаться, не понимая их смысла.

– Думаю, я сейчас использовала их правильно, – улыбнулась Ниан, вставая.

– Но мы ведь не друзья, мастер Мислеги.

– Как знать, возможно, мы ими станем, м?

Старик ничего не ответил, но Чёрная, уходя, почувствовала, что её провожают взглядом.

Собираться не требовалось, да и спрашивать дорогу – тоже, уж что-что, а направление на кладбище Чёрная отыщет без труда. Поэтому, заскочив в келью, чтобы взять клинки и плащ, а заодно ещё раз убедившись, что к приготовлениям к ужину она успевает, Ниан направилась прямо к выходу из Храма.

Мощёная камнем дорожка от входа, ведущая прочь от крыльца, прочь от такой же выложенной древним скальником площадкой перед ним. Мимолётный взгляд на эти древние стены и мысль о том, сколько же дней, недель, месяцев труда было положено здесь, на этом месте, чтобы построить вот это вот убежище от непогоды и возможного врага, эту обитель уединения… Те, кто работал здесь, строил то самое своё будущее, с которым можно встретить старость – стены, дающие тепло, уют и безопасность.

Мимо, огибая северо-восточную башню, к северной стене, где нет почти хозяйственных построек – здесь уже начинался склон первой горы всего этого массива, разделяющего Неолон, Немавал и Кентию. Там дальше, по склону, если выйти через северные ворота, начинается тропа, ведущая в широкое ущелье. И где-то там есть ложбина, служившая кладбищем. Это всё, что было известно Мислеги.

Главное, не свернуть не туда.

– Ниан! – окликнул её голос сзади. Лилмел. Остановилась, обернулась.

Интуит, немного покрасневший, в свободной плотной рубашке, стоял с клинком в руках.

– Упражняешься? – уточнила гипнократесса, – Тебя искала Кемира.

– Нашла, – улыбнулся он, – Но я объяснил, что занят. Не хочешь присоединиться?

– А Кемира что? Не захотела?

– Я не захотел. Она для меня не соперник. Как насчёт тебя?

– Мне нужно найти одно место здесь, в ущелье.

– Кладбище? Послушай, если Наставник узнает, что ты там проводишь свои ритуалы, он… Понимаешь, да?

– Думаю, если от них будет практический результат, он мне это простит.

Юньядо скосил глаза вправо-вверх, словно пытался разглядеть собственный висок изнутри – как делал всегда, когда задумывался, и, вновь оглядев Чёрную, выдал:

– Всё верно думаешь, за результат он прощает. Давай так: коротенький поединок, и я тебя отведу. Ты ведь за всё это время ни разу там и не была? Повезло: каждый раз, когда там добавлялся памятный камень, мы были в разъездах. Но я тебе всё покажу и расскажу, и незваных гостей выпровожу. Что скажешь?

Действительно, случайных свидетелей только и не хватало…

– Хорошо, – согласилась Мислеги, снимая клинки с ременных креплений на бёдрах и оправляя плащ, чтоб не стеснял движений, – До пяти касаний?

– Стоп-стоп, – опешил Лилмел, – Я думал, сбегать за тренировочными…

– Ну ты же с боевым упражняешься? Что мешает бить плашмя?