Сокрушенная империя

Да, знаю, сложно.

Поверьте на слово, нет ничего хуже, чем знать, что единственный человек, которого ты хочешь, и единственный, кого ты не можешь получить, живет у тебя на заднем дворе. С одной стороны, я хочу, чтобы он съехал, ведь я не нуждаюсь в ходячем напоминании, но с другой, глупая, иррациональная часть меня, управляемая этим дурацким органом, хочет, чтобы он остался здесь навсегда. В любом случае за ним проще приглядывать, когда он рядом.

Я закрываю дверь в ванную, когда в домик входит Морган. Я открываю рот, чтобы послать ее, но не успеваю, потому что она впивается своими губами в мои.

Проклятье, начинается.

Я много раз говорила ей, что если ей нравится отлизывать мне, то без проблем, но мы не встречаемся.

– Я скучала, – шепчет Морган.

Я закатываю глаза так сильно, что, клянусь, вижу свои мозги.

– Мы виделись вчера, – напоминаю я ей.

Она морщится.

– Виделись, но я не видела тебя.

Ага, она имеет в виду мою киску.

– Мои братья прямо за дверью.

Она снова набрасывается на меня своими губами, но в этот раз я позволяю ей запустить язык мне в рот, прежде чем оттолкнуть ее. Ведь чем больше она хочет меня, тем меньше хочет его.

– Я быстро, обещаю.

– У тебя есть пять минут, – соглашаюсь я. – И так как это мой день рождения, тебе лучше постараться.

Упав на колени, она отодвигает в сторону мой купальник.

– Не волнуйся, детка. Я все сделаю.

Мгновение спустя она касается моего клитора своим языком.

То, что начиналось как способ манипулировать ею в прошлом году, превратилось в… это.

В десятом классе Морган меня ненавидела. Но потом, как это типично для меня, я отобрала ее место будущего капитана группы поддержки и выгнала ее из команды. К концу учебного года она поняла, что является обыкновенным пустым местом и начала умолять меня вернуть ее в команду. Я сказала ей, что, если она готова сделать все что угодно, чтобы заслужить это место, она должна встретиться со мной на причале в полночь.

Я собиралась просто поставить ее на место, поскольку правда считала, что она не согласится на условия, но Морган удивила нас обеих, когда ее лицо оказалось под моей юбкой и она вылизала меня, словно тарелку после любимого торта. Черт, девчонка получила от этого больше удовольствия, чем я. И, учитывая то, какая она опытная, это явно не было ее первым знакомством с чьей-то киской.

Разумеется, я сразу достала телефон – намереваясь снять себе материал для шантажа на всякий случай, – но тогда заметила на парковке кое-кого еще. Стоуна ДаСильва – младшего брата самого отвратительного куска дерьма на планете, Томми ДаСильва. Он наслаждался шоу, а заодно снимал видео для своего архива.

Меня передергивает.

То, что мне пришлось сделать, чтобы заставить его удалить это видео… я не хочу об этом думать. Чертов ублюдок.

Я опускаю глаза на Морган.

– Ты недостаточно стараешься. – Я хватаю ее за затылок. – Работай ротиком.

Ее горячие губы сжимаются вокруг моего клитора. Намного лучше.

Наверное, я должна корить себя за то, что пользуюсь ею, но я с самого начала честно сказала Морган, в чем заключается наше общение. Я не виновата в том, что ее тянет к моей киске словно мотылька к огню.

Морган, вероятно, скрытая лесбиянка, и это весьма иронично, учитывая то, что ее отец – богатый политик, открыто говорящий о своей ненависти к гомосексуалистам. И это дерьмово, что она не может быть самой собой. Возможно, я бы уважала ее больше, если бы ей хватило на это смелости. Возможно, и Оукли тоже, поскольку он так же, как и я, использует ее для своих нужд. А Морган, кажется, нравится, когда ее используют.

Бедная девочка не получала достаточно родительского внимания.

Это практически забавно, как дерьмовое детство может превратить нас в еще более дерьмовых взрослых. Не говоря уже о разных пристрастиях.

Например, Оукли. Его мать бросила их с отцом и стала шлюхой-наркоманкой, когда ему было четыре. Оукли говорит, что она была красивой высокой блондинкой. Угадайте, какой типаж предпочитает Оукли?

Садитесь, пять.

Я наматываю на кулак светлые волосы Морган.

– Заставь меня кончить, шлюшка.

Обычно я не называю девушек шлюхами, если они этого не заслужили, но это заводит Морган и помогает ей довести меня до оргазма намного быстрее. Плюс, это позволяет мне выплеснуть хотя бы немного злости, вызванной тем, что она спит с моим мужчиной, не причиняя ей физического вреда. Думаю, все от этого только выигрывают.

К тому же это скоро кончится, ведь она уезжает в колледж. Я даже не сомневаюсь, что она найдет себе там какую-нибудь горячую девчонку, которая так же, как и она, любит стоять на коленях. И тогда она отстанет от меня – и от Оукли – навсегда.

– Вот так, – шепчу я. – Хорошая девочка.

Ноги дрожат, когда волны удовольствия начинают курсировать по моему телу. И в этот момент мой мозг снова это делает. Ощущение такое, словно разум отделяется от тела. Я называю это защитным механизмом, но психология говорит, что это деперсонализация. Не уверена, почему так случается, когда я кончаю с кем-то, кроме себя самой, но, возможно… Я бы сказала, что так я ограждаюсь от людей, с которыми сплю, чтобы они не получили ничего, кроме моего тела.

Секс – хоть во мне пока и не было члена – это просто физическая стимуляция, которую люди запрограммированы хотеть.

Когда тело успокаивается, я поправляю свой купальник и, даже не поблагодарив, иду к двери.

– Бьянка, – шепчет Морган, когда я поворачиваю ручку. Ее голос дрожит.

Нет. У меня нет времени на эти сопли.

Я закрываю за собой дверь и в тот же момент понимаю, что, наверное, стоило остановиться, ведь меня заметили. Большие карие глаза Сойер впиваются в мои. Я собираюсь сделать комплимент ее подчеркивающему фигуру купальнику, но она вдруг шипит на меня:

– Серьезно? – Она кивает на дверь. – Оукли стоит прямо у входа.

Сойер пообещала, что будет хранить мои секреты, но я вижу: они поедают ее изнутри, поскольку он такой же друг для нее, как и я.

– Я не виновата, что она проголодалась.

Сойер потирает переносицу.

– Ты должна рассказать ему.

Я как раз собиралась сообщить Оукли о том, как Морган без ума от моей киски. Если этот придурок когда-нибудь заговорит со мной, вместо того чтобы избегать.

– Расскажу… когда представится подходящий момент.

Она качает головой.

– Так не пойдет. Чем дольше это будет продолжаться у него за спиной, тем больнее ему будет.

Я поднимаю бровь. Она же шутит, правда?

– Больнее? – У меня вырывается смешок. – Ты ведь знаешь, что ему на нее плевать? Они просто используют друг друга.

Сойер нервно переминается с ноги на ногу.

– Я понятия не имею, что он чувствует к ней. Но я знаю, что устраивать подобное у него за спиной неправильно. Он заслуживает знать…

– Кто что заслуживает знать? – спрашивает Оукли, входя в помещение как к себе домой.

Учитывая то, что он платит аренду и все такое… наверное, так оно и есть.

Я бросаю взгляд на Сойер, говоря ей заткнуться. Она пытается сглотнуть ком в горле, но у нее не выходит, и она машет конвертом, который держит в руках.

– Я забронировала для нас с Бьянкой СПА на ее день рождения… но единственная свободная дата выпадает на первую игру Коула в новом сезоне. – Она смотрит на меня, протягивая конверт. – Бьянка говорит, что я должна соврать и заставить его думать, будто я пришла на игру и просто уехала пораньше, но я сказала, что нельзя лгать людям, которых ты любишь.

После этого она убегает.

Я с трудом сдерживаю смешок. На то, что мой брат называет ее Святошей, есть свои причины. Во-первых, она регулярно ходит в церковь, потому что ей это нравится, а во-вторых, она один из самых преданных и заботливых людей на планете. Если не учитывать ее историю с аддераллом, случившуюся чуть больше года назад, ее никогда никто не ловил на лжи.

Но я не могу думать о моральной дилемме Сойер сейчас, когда он стоит передо мной.

Глаза голубые, точно океан, светлые волосы, очерченные скулы и челюсть, полная нижняя губа, в которую так и хочется вонзить зубы… чистое совершенство.

– Привет…

– Ты видела Морган?

Если бы я была кем-то другим и у нас завязался диалог, Морган была бы последней, о чем он стал бы думать.

Но сейчас все по-другому.

Потому что я влюбилась в него после поцелуя, который мне даже не предназначался. А он почувствовал необходимость отстраниться от меня, словно я источаю яд.

– Она в ванной.

Вытирает мою смазку со своего лица.

Наступает неловкая тишина, пока дверь в ванную не распахивается и оттуда не выходит Морган.

– Ванная в твоем распоряжении, сучка, – выплевывает она, толкнув меня плечом.

Я выставляю ногу немного вперед, пока она идет к Оукли, что заставляет ее споткнуться.

– Мне она не нужна. Я там уже была, помнишь?

Морган моргает, явно застигнутая врасплох.

– Неважно.

Встав на носочки, она обнимает Оукли за шею и целует его в губы.

– Что мы делаем сегодня вечером?

– Не знаю. – Оукли притягивает ее к себе и целует еще раз, но я не могу не заметить, как его взгляд скользит на меня, когда она придвигается ближе. Словно он специально пытается меня задеть. – Но мне нужны эти губы. – Он хватает ее за задницу. – Ты такая сладкая.

Разумеется.

Усмехнувшись, я смотрю ему в глаза.

– Хотя, пожалуй, мне нужно поправить макияж. Учитывая то, что Морган вылизывала мою киску, у меня не было возможности это сделать.

Морган замирает. На лице Оукли непонимание.

Моя усмешка становится шире, когда я вхожу в ванную и захлопываю за собой дверь.

Миссия выполнена.

* * *

Незачем даже говорить, что после этого ситуация стала странной.

Для Оукли и Морган.

Я довольна, как слон, поскольку уверена, что Оукли бросит ее еще до того, как закончится вечеринка.

И правда хороший день рождения.

Сияя, я пробираюсь к грилю и вгрызаюсь в свой вегетарианский бургер.

Я не всегда была вегетарианкой, но десять лет назад Лиам решил, что хочет стать веганом, потому что его нежное сердце не могло больше выносить убийства и поедание животных. Его хватило ненадолго – очень уж он любил молоко и сыр, – но мясо ушло из его рациона.

Джейс и Коул скорее отрежут себе левые руки, чем откажутся от стейков и бургеров, но я без проблем присоединилась к нему. Ведь он был моим старшим братом.

Человеком, которого я любила больше всех в этом мире.

Учитывая то, что он мертв, наверное, я могла бы начать есть все, что захочу, но мне не нравится нарушать данное ему обещание.

Я машинально дотрагиваюсь до своего кулона со Святым Кристофером и крылышком, что висит у меня на шее, но вдруг знакомый голос вырывает меня из мыслей.

– С днем рождения, красотка! – радостно кричит Хейли, выходя на задний двор с каким-то парнем.

Краем глаза я замечаю, как напрягается Оукли. Отлично.

Хейли – бывшая девушка Оукли. Только, в отличие от Морган, которая вела себя со мной как настоящая сука, Хейли довольно милая. Что-то мне подсказывает, что для Оукли она всегда будет незакрытым гештальтом. А значит, Хейли представляет еще большую угрозу, нежели Морган, и мне нужно сделать все, чтобы она держалась от него подальше. Это одна из причин, почему я взяла ее под свое крыло и заставила думать, будто мы лучшие подружки.

Лучшие подружки, которые иногда трахаются.

Ведь чем больше она хочет меня… тем меньше хочет Оукли. И чем больше времени я проведу с ней, тем больше грязи смогу найти.

Грязи, которая причинит ему боль.

Я целую Хейли в щеку.

– Привет.

Мой взгляд перемещается на парня рядом с ней. Среднего роста. Обычное телосложение. Темные глаза и волосы. Не урод, но и далеко не мой тип.

Ладно, подойдет.

– Как зовут твоего друга?

Она понимающе улыбается.

– Зак.

– Привет, – говорит он. – Хейли много о тебе рассказывала.

Неужели?

Зак протягивает мне руку, но я ее игнорирую.

– Надеюсь, только хорошее.

Он облизывает губы, рассматривая меня с ног до головы.

– Очень хорошее.

Да, очевидно мы все сегодня повеселимся.

Я собираюсь пожать Заку руку, но Джейс меня опережает. Он сжимает ее с такой силой, словно пытается оторвать.

– Я ее старший брат.

После этого Коул стучит Зака по спине. Сильно.

– И я.

В груди начинает шевелиться раздражение. Чертовы стервятники.

Вздрогнув, Зак кивает.

– Привет, я… – Он сбивается.

– Мой новый парень, – приходит на помощь Хейли.

Джейс и Коул обмениваются взглядами.

– Тогда тебе лучше глазеть на свою девушку, а не на мою младшую сестру, приятель, – рычит Джейс, а затем возвращается к грилю.

– Если ты хочешь, чтобы тебе было чем глазеть, – угрожает Коул, прежде чем откусить бургер.

Бедный Зак выглядит так, словно вот-вот запачкает штаны. Слабак.

– Так, мальчики, угомоните свой тестостерон, – шутит Сойер, подходя к своему жениху.

– Не обращай на них внимания, – добавляет Дилан, игриво хватая Джейса за задницу и целуя его в шею. – Они всегда ворчливые, когда голодные.

Злость в глазах Джейса быстро сменяется желанием. Мерзость.

Сойер кладет на тарелку два бургера и отдает ее Хейли и Заку.

– Держите. Очень вкусные.

Коул бросает на нее недовольный взгляд, но она поднимается на носочки и целует его в нос.

– Расслабься, Колтон.

Мой брат растекается, словно масло в жару.

Если хоть одна из них ждет от меня спасибо, то у них точно больше шансов увидеть единорога.

Ситуация становится более напряженной, когда Морган и Оукли подходят к нам, чтобы положить себе еще еды.

– Привет, – пищит Хейли своему бывшему.

Оукли расцветает на глазах.

– Привет. Как ты?

Какого хрена?

Я ничего ему не сделала, а он относится ко мне как грязи на своих ботинках последние два года. Но тут Хейли – его чертова бывшая – говорит «привет», и он ведет себя так, словно она сраную радугу в небе нарисовала.

Это нечестно.

Он единственный, кого я хочу… и единственный, кого не могу получить. Так что помоги мне, Господи, возможно, я сегодня убью эту суку.

Я бросаю свою тарелку с недоеденным бургером на землю. Мой день рождения еще даже не наступил, но он уже дерьмовый. Я так устала от того, что недостаточно хороша для него. От того, что мое сердце разрывается из-за человека, который меня ненавидит.

И все из-за одного поцелуя.

Мама была права.

Никакой наркотик не способен испортить тебе жизнь так же, как любовь.

– Наверное, вам двоим пора подарить Бьянке ее подарок, – обращается Сойер к моим братьям, окинув меня сочувствующим взглядом.

Мне не нужна ее жалость.

Я просто хочу свою семью назад.

И чтобы он перестал относиться ко мне как ко вселенскому злу.

Джейс и Коул снова обмениваются взглядами, прежде чем Джейс вытирает руки полотенцем. Он выглядит напряженным. Коул тоже. Значит, их подарок должен быть невероятно хорош.

Я смотрю на них, положив руки на бедра.

– Что это?

Ожидание меня убивает.

Джейс тяжело вздыхает.

– Что ж, посовещавшись, мы решили…

– Что разрешаем тебе сделать татуировку, – заканчивает за него Коул с ухмылкой.

– Маленькую, – цедит сквозь зубы Джейс.

– И ничего пошлого, – добавляет Коул.

Кожу начинает покалывать от раздражения.

– Вы, мать вашу, издеваетесь?

Их полные недоумения лица подсказывают мне, что они не издеваются.

– Мне восемнадцать, – напоминаю я им, сделав несколько шагов вперед. – И это значит, что мне не нужно чье-либо разрешение, чтобы сделать что-то со своим телом.

Когда мне было шестнадцать, Джейс, Коул, Дилан и Сойер набили татуировки в память о Лиаме. Я умоляла Джейса взять меня с ними, но он отказался. Сказал, что я еще слишком мала. Несмотря на то, что он сделал свою первую татуировку в шестнадцать.

Господи. Я так устала от того, что они вечно трясутся надо мной, точно я неразумный ребенок.

Словно никто меня не видит и не слышит… пока я кричу изо всех сил.

– Лиам подарил бы мне что-нибудь потрясающее, – шепчу я. – Что-нибудь, что я действительно хочу.

Может быть, что-то связанное с психологией – моей любимой наукой.

Ведь Лиам понимал меня. Он хотел этого. А все остальные просто боятся лезть в мою ненормальную голову, поэтому даже не пытаются. Они так зациклены на собственных шрамах, что им плевать на мои. Держатся от меня подальше… поскольку не могут со мной справиться.

Пошли они все.

Боль, исказившая их лица, подсказывает мне, что мои слова сильно ранили их. Отлично. Они смогли пережить смерть Лиама и найти свое счастье. Бросив меня в этом аду. Одну. Разбитую. Неспособную никому рассказать о своих чувствах.

Потому что тогда я разрушу остатки этой чертовой семейки.

Я безумно люблю их и никогда этого не сделаю. Жаль, они любят меня недостаточно, чтобы увидеть, что находится под моей маской.

Маленькая девочка, изнывающая от боли, которая не может выйти из тени.

Они видят лишь злую стерву, манипулирующую всеми вокруг и наносящую удары еще до того, как кто-то успеет к ней подобраться.

Я машинально смотрю на Оукли.

И он пусть катится к дьяволу.

Я заставлю его жалеть о каждой секунде, что он меня ненавидел, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Никто не произносит ни слова, но я ощущаю на себе злой взгляд Дилан. Я собираюсь выколоть ее чертовы глаза, но к нам подходит отец.

– Простите, что опоздал. – Он нервно посмеивается. – Как-то слишком тихо для вечеринки. Все в порядке?

То, что он вообще пришел, уже удивительно.

Ни для кого не секрет, что на работе отец проводит больше времени, чем со своими детьми. Поэтому Джейс всегда был для меня бо́льшим авторитетом, нежели он.

– Что ты тут делаешь?

Хорошо, что папа догадался не приводить свою девушку Надю, иначе здесь случилась бы драка.

Он смотрит на Джейса.

– Джейс…

– Я его пригласил, – нервно бормочет Джейс.

Я хочу сказать, что это едва ли можно назвать «приглашением», учитывая то, что это его дом, но сейчас есть вещи поважнее.

Никто не относится к нашему отцу хуже, чем Джейс, поэтому то, что он пригласил его на вечеринку… странно.

Мои глаза впиваются в брата.

– Почему?

– Потому что это твой день рождения. – Он отводит взгляд. – Я хотел, чтобы здесь присутствовали все, кому ты дорога.

И в эту же секунду я чувствую себя самым отвратительным человеком на планете.

Потому что так поступил бы Лиам.

Я не особо горела желанием видеть здесь отца, но то, что Джейс позвонил ему, равносильно тому, как если бы он босиком прошелся по раскаленным углям.

– Оу. – Я перевожу взгляд на папу. – Привет, папочка.

Он расцветает, и его зеленые глаза – такие же, как у Коула и Лиама, – начинают блестеть.

– Привет, милая. – Протянув руку, он гладит меня по голове, так же как в детстве. – С днем рождения.

Я прикусываю язык, не желая напоминать, что день рождения у меня только через три дня.

– Спасибо.

Я не знаю, что значит выражение на его лице.

– Не могу поверить, что тебе восемнадцать. Кажется, только вчера мы привезли тебя из роддома. – Уголки его губ приподнимаются в подобии улыбки. – Твоя мама… – Папа тяжело сглатывает, не закончив предложение.

Мама всегда хотела девочку.

Ей пришлось родить троих мальчишек, прежде чем ее мечта осуществилась, и, когда это случилось… она чуть не умерла от потери крови во время родов.

К счастью, все обошлось.

И, к сожалению, я успела провести с ней всего восемь лет.

На его лице столько боли, что мне становится тяжело дышать.

– Боже, ты так на нее похожа.

Я замираю. Коул бледнеет. У Джейса начинают ходить желваки.

До того, как влюбиться и уехать жить в Америку вместе с нашим отцом, мама была невероятно красивой и талантливой актрисой в Болливуде. Ее идеальная загорелая кожа, большие и глубокие карие глаза, выраженные скулы, немного приподнятый нос, длинные темные волосы, полные губы и сияющая улыбка делали ее совершенством.

Я считаю, что мне повезло унаследовать ее внешность, и, будьте уверены, я использую ее себе на пользу.

Красивым девочкам живется легче.

И, несмотря на то, что сделала моя мама… я знаю, она хотела для меня только лучшего. И чтобы я была умнее и сильнее, чем она. И поэтому – как мне кажется – она заставила меня пообещать, что я никогда не влюблюсь.

Никогда не позволю мужчине украсть свое сердце, потому что в конце концов он разобьет его и уничтожит меня.

Мужчины токсичны, и они не приносят ничего, кроме вреда. Но можно использовать их во время того, как они пользуются тобой, и высосать из них все, что только возможно, пока не стало слишком поздно.

Прочистив горло, папа достает из кармана пиджака коробочку для украшений.

– У меня есть кое-что для тебя.

Я стараюсь скрыть свое раздражение, принимая коробочку из его рук. За все эти годы он уже подарил мне кучу золота и бриллиантов. Я не хочу еще.

Собираюсь открыть коробочку, но он меня останавливает.

– Подожди. – Он оглядывает всех вокруг. – Давай прогуляемся немного.

Я смотрю на Джейса, когда мы идем в сторону ворот.

– Что происходит?

Он пожимает плечами, вид у него такой же непонимающий, как и у меня.

– Понятия не имею.

Мы уже практически снаружи, когда отец говорит мне:

– Теперь можешь открыть.

Не теряя ни секунды, я заглядываю в коробочку. Страх пробегается по моему позвоночнику, когда я прикасаюсь к черному брелоку с логотипом «Мерседес».

Пожалуйста, скажите мне, что это неправда.

Естественно, на подъездной дорожке припаркован розовый мерседес. На меня внезапно накатывает паника, и я цепляюсь за свой кулон. Он знает, что я не умею водить. Знает, что я никогда не стану этого делать.

Я не могу… я не хочу…

Не хочу умереть, как она.

– Что с тобой, черт возьми, такое?

На лицах гостей читается непонимание… на всех, кроме лиц Джейса и Коула, поскольку хотя бы в этот раз они понимают.

Розовый мерседес.

Как у мамы.

В животе все сжимается, когда я слышу в голове звук сминающегося металла. Новая волна паники хватает меня за горло, колени начинают дрожать. Я умру.

– Я не… – начинает отец, но Джейс перебивает его.

– Бьянка не водит машину.

– Я знаю, Джейс. Но я подумал, что ей пора научиться. Я нашел первоклассного инструктора по вождению…

Я бросаю в него ключи.

– Забирай. Они мне не нужны.

Я оборачиваюсь на Хейли.

– Пошли. Сейчас же.

Слезы начинают щипать глаза, пока я направляюсь к белой машине с ней и Заком.

– Бьянка, стой! – кричит Джейс. – Не позволяй ему испортить твой день.

Дело не только в нем. Дело во всех. Во всем.

– Ну же, Бьянка, – присоединяется Коул. – Не уходи.

– Вернись, юная леди, – говорит отец. – Я не разрешал тебе уходить.

То есть он захотел сыграть в отца именно сейчас.

– Я тоже, – рычит Джейс.

Подняв в воздух средний палец, я пинаю розовую груду металла на парковке, прежде чем сесть в машину Хейли.

– Мне восемнадцать, забыли?

Мама снова оказалась права.

Ты можешь прожить жизнь и быть самой прекрасной девушкой на земле… но чувствовать себя так, словно никто тебя не замечает. Люди видят только то, что хотят.

И никто не хочет увидеть меня.

Пошли они.

Пошло оно все.

Глава седьмая

Бьянка

В итоге я опоздала на пару и пропустила тест по статистике.

К счастью, профессор позволил мне остаться после занятия, чтобы написать его, но я уверена, что все равно его завалила.

«Если ты не помнишь ничего о своем прошлом, откуда ты знаешь, какой ты была и что тебя сделало такой?»

Слова Оукли звучат у меня в голове, пока я сдаю работу. Я думала, что собрала достаточно кусочков, чтобы понять, кем я была, но, оказывается… я ошибалась.

Сделав глубокий вдох, я вспоминаю, что нового узнала о себе прошлой ночью.

Самое удивительное? Я была девственницей. А значит, мой первый секс со Стоуном был первым в принципе. Наверное, я должна радоваться этому, ведь он – мой будущий муж, но я не могу избавиться от этого странного чувства.