Сокрушенная империя

– Хейли, ты можешь рассказать мне что угодно. Ты же знаешь. – Я выезжаю на шоссе. – Никакого осуждения.

И так было всегда. Может, мы и расстались, но я по-прежнему готов ради нее на все.

– Я знаю. – Еще один вздох. – Все было нормально, когда мы приехали, но потом я пошла в туалет. А когда вернулась, увидела, как они с Заком целуются.

Да уж.

– Черт, мне жаль.

Не могу сказать, что меня это сильно удивляет. Парень походит на любителя покурить травку. К тому же все видели, как он начал разглядывать Бьянку, едва появившись на заднем дворе Ковингтонов.

– Все в порядке, – говорит она. – В общем, мы поругались, и она ушла в лес. Я пыталась позвонить ей, чтобы убедиться, что все нормально, но она не берет трубку.

Очень похоже на Бьянку. Упрямая мелочь.

– Теперь это не твоя забота. Я еду в Долину Водопадов.

Хейли колеблется, прежде чем ответить.

– В Долину Водопадов? Зачем? Мы в лесу Роял-Мэнора.

– Ты уверена?

Бьянка сказала, что проходила мимо водопада, и их нет в лесу Роял-Мэнора. А вот в Долине Водопадов есть огромный лес, туристическая тропа и парочка обрывов. Что делает ее идеальным местом, чтобы накуриться и расслабиться.

– Абсолютно, малыш, – произносит она преувеличенно уверенным тоном. – Эта идиотка настолько пьяна, что не отличит задницу от пальца. – Она смеется. – Хорошо, что за руль она садиться не собирается, да? Иначе нам всем была бы крышка.

Доверившись своему предчувствию, я сворачиваю в сторону Долины Водопадов.

– Точно… – Меня прерывает входящий звонок.

Морган.

– Прости, но мне пора. Моя де… – Я замолкаю, не закончив предложение.

Эта мелкая сучка больше не моя девушка. Черт, да она никогда ею и не была.

– Морган звонит.

Разочарование в голосе Хейли можно потрогать руками.

– Оу.

Бам, вот оно. Неловкость, которая возникает, когда один из нас говорит о ком-то, с кем спит. Очевидно, у нас всегда будут какие-то чувства друг к другу. К тому же она единственная, кого я называл своей девушкой. И какое-то время – пока Кристалл не использовала меня ради спермы и не разбила мне сердце – я даже думал, будто мы хорошая пара.

Я бы соврал, сказав, что не хочу, чтобы все сложилось по-другому, или что сожалею об измене. Она не заслужила этого. Никто не заслуживает.

– Оук? – спрашивает она, пока я не повесил трубку.

– Да?

– Может, сходим пообедаем на неделе? Мы не проводили время вместе целую вечность, я скучаю.

Я достаточно умен, чтобы понимать: обед с бывшей девушкой – это очень плохая идея. Но я все еще хочу, чтобы она оставалась в моей жизни как друг.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Скажешь потом, где и когда.

– Супер. Спокойной ночи.

– Удачи.

Я кладу трубку и отвечаю на звонок Морган.

– Привет…

– Удали мой номер, сука.

Она начинает спорить, но я отключаюсь. Мы были просто друзьями с привилегиями, так что мне все равно, что она трахалась с кем-то кроме меня, но это было низко. Так что пусть катится в ад.

К черту их обеих.

Глава одиннадцатая

Бьянка

– Спасибо, – говорю я водителю такси, прежде чем выйти из машины и направиться к дому Стоуна.

Стоун вернется с работы только через час, но у меня есть ключи.

Я так занята, выставляя водителю оценку, оставляя чаевые и в то же время копаясь в сумочке в поисках ключей, что врезаюсь в кого-то на лестнице. Сумочка падает у меня из рук и из нее высыпается все содержимое… но я не обращаю на это внимания, поскольку все, что я могу видеть, – это он.

Оукли удивлен моим присутствием не меньше, чем я его.

Я настороженно смотрю на него.

– Что ты здесь делаешь?

Он кивает на большую коробку в своих руках.

– Переезжаю.

Это… интересно.

– Оу.

Я наклоняюсь, чтобы подобрать свои вещи, одновременно с ним. Мы бьемся лбами.

– Черт, – стонет он.

– Дерьмо, – шиплю я, рукой касаясь шишки.

И, прежде чем я успеваю себя остановить, у меня вырывается смешок, потому что жизнь устраивает мне интересные сюрпризы. Серьезно. Какова вероятность, что единственный парень, который может мне помочь, но отказывается это делать, переедет в то же здание, где живет мой жених?

Очевидно, высокая, ведь это на самом деле происходит.

– На каком этаже твоя квартира? – спрашиваю я.

Оукли внимательно рассматривает меня несколько секунд, словно раздумывая, говорить или нет. Наконец, он отвечает:

– На третьем.

Я киваю.

– Я на четвертом. – И потом, поскольку мой рот отказывается заткнуться, я добавляю: – Ну, не я, а мой жених. Но я перееду к нему и его маме после свадьбы.

Оукли становится мрачнее тучи.

– Ясно.

В воздухе витает неловкость.

– Ладно, – говорю я, обходя его. – Удачи с переездом. Если тебе понадобится помощь или ты передумаешь насчет разговора…

– Не передумаю, – обрывает меня он.

Прошлое…

Я болтаю ногами над обрывом, когда телефон начинает звонить. На экране появляется имя Хейли. Злясь, что это она, а не Оукли, я невесело смеюсь, и телефон замолкает. Упс.

На горизонте видно пляж, и по звуку волн, яростно бьющихся о скалы, я понимаю, что океан штормит. Я смотрю вниз в темную бездну.

Интересно, как долго займет падение?

Случится ли у меня сердечный приступ до того, как я встречусь с поверхностью? Съедят ли вороны мою плоть, или океан будет добр ко мне и унесет мое тело в воду?

Придвинувшись к краю, я смотрю на вьетнамки, свисающие с моих пальцев, и допиваю ром.

Прекрасный Принц не придет спасать свою Злую Принцессу.

Зная Оукли, он, должно быть, отвлекся на что-то поважнее. Наркотики или очередную шлюху. Но это неважно, ведь алкоголь, плещущийся в моей крови, дарит мне смелость, чтобы привести план в действие.

– Скоро увидимся, Лиам.

Просто для уточнения. Я знаю, о чем вы подумали. Эта девчонка сумасшедшая, у нее суицидальные наклонности, и ей место в психушке. Но в этом суждении есть одна крошечная проблема. Я не хочу умирать.

Я просто хочу перестать скучать по ним.

Избавиться от этой боли.

У меня вырывается рваный выдох, когда одна вьетнамка исчезает в темноте. Мгновение спустя за ней следует вторая.

Сейчас или никогда.

Я не могу перестать думать о том, был ли Лиам так же напуган, когда надел петлю себе на шею и прыгнул со стула в гардеробной. Пожалел ли он перед тем, как потерять сознание? Подумал ли о своей семье, прежде чем последний вдох наполнил его легкие? Знал ли, как нам будет больно? Как больно будет мне от того, что он эгоистично вырвал мое сердце, забрав его с собой?

Я начинаю громко и отвратительно всхлипывать. В груди так пусто, что если бы кто-то приложил к ней ухо, то ничего бы не услышал. Лишь отталкивающуюся от стенок боль.

К счастью, это все скоро закончится.

Сглотнув ком в горле, я наклоняюсь вперед и развожу руки в стороны. Я всегда хотела попробовать прыгнуть с парашютом, так что, если закрыть глаза, можно представить, будто я наконец исполняю свою мечту. Только без парашюта.

Голова начинает кружиться, когда я медленно подползаю к краю. Умирать и близко не так больно, как я думала. Не считая момента, когда кто-то резко тянет меня назад за подмышки.

– Твою мать, – рычит Оукли.

Из-под моих бедер сыплется песок и камни, когда он вытягивает мою пьяную задницу обратно на край.

– Я сказал тебе отойти от него! – кричит он, не выпуская меня из своей мертвой хватки.

Удивленная его присутствием, я поднимаю глаза. И вижу не одного Оукли, а целых двух. Прелесть.

– Я не думала, что ты придешь. Что вы придете.

Выражение его лица подсказывает мне, что ему не до смеха.

– Вставай, – командует он. – Сейчас же.

Ой-ей-ей. А я думала, он знает меня получше. Никто не смеет мне приказывать.

– Нет. Мне и тут хорошо. – Я хлопаю ладонью по местечку рядом с собой. – Присоединяйся.

У него на лбу проступает вена. Учитывая то, что он обычно такой спокойный, немного забавно наблюдать за тем, насколько я могу его вывести. Но опять-таки я люблю доходить до крайностей.

Оукли резко поднимает меня с земли.

– Это была не просьба.

На нем футболка с логотипом «Безымянного», и я понимаю, что он примчался сюда с работы. Не то чтобы это было важно, но две ночи в неделю в этой дыре просто прикрытие для его настоящей работы. Барыгой у мудака Локи. Он заставил Дилан, Сойер, Коула и Джейса поверить, будто завязал с этим после того, как Сойер попала в больницу, но это вранье. Он просто начал это скрывать. А учитывая то, что теперь все, кроме него, учатся в колледже, у него это с легкостью получается.

– Пошли, – приказывает он мне.

Клянусь, я одновременно хочу и ударить, и трахнуть этого мудака. Я бросаю на него самый игривый взгляд, на который сейчас способна.

– Не могу.

– Почему? – Оукли скрещивает руки на груди. – Ноги сломаны?

– Нет. – Я показываю на свои грязные ноги. – Я не пойду по лесу босиком.

Он раздраженно вздыхает и в ту же секунду отворачивается.

– Вперед.

А я думала, что я тут пьяна.

– Какую часть предложения «я не пойду по лесу босиком» ты не понимаешь?

Оукли разминает плечи, и я не могу не заметить, как соблазнительно движутся его мышцы. Он много занимался с Джейсом и Коулом в последнее время, и это принесло свои плоды.

– Запрыгивай.

Черт. Мне дважды повторять не нужно.

– Я правильно понимаю, что это приглашение запрыгнуть на твой член после? – уточняю я, цепляясь за его спину.

Повернув голову, Оукли бросает на меня убийственный взгляд.

– Еще одно слово, и я сброшу тебя с того обрыва.

Я собираюсь попросить его оказать мне такую услугу, но тогда он точно не разрешит мне добраться до машины на своей спине, так что я молчу. Мы пробираемся через лес, и я не уверена, виноват ли в этом алкоголь или дерьмовая ночь, но я не могу больше терпеть это напряжение между нами.

– Почему ты так меня ненавидишь?

Я злюсь на свой дрожащий голос, но контролировать то, что выходит из моего рта, совсем не получается.

Так же, как и эмоции.

Кажется, что проходит вечность, прежде чем он отвечает.

– Я тебя не ненавижу.

Вранье.

– Не пытайся обмануть обманщика, Оукли.

Он бросает меня на землю так резко, что я едва не отбиваю себе задницу.

– Ладно. Как насчет того, что ты трахалась с…

– Это было после, – говорю ему я. – Я начала трахаться с Хейли и Морган после того, как ты начал меня ненавидеть. Через много месяцев после того, как мы… ты помнишь. Не до. – Я делаю несколько рваных вдохов. – У нас все было хорошо, Оукли. Я могла поговорить…

– Тогда почему? – рычит он. – Почему ты так себя ведешь?

– Я не… – Я шумно сглатываю и начинаю снова, потому что мне никогда не нравилось врать ему. – Ты знаешь почему.

Если я не могу получить его… никто не получит.

Я буду продолжать играть его шлюхами, как моими личными марионетками, пока он наконец не поймет, что вокруг него нет ни одной верной девушки, кроме меня.

– Просто, блин, невероятно. – У него ходят желваки, когда он достает из-за уха косяк и поджигает его. – Поверить не могу.

– Для танго нужны двое, помнишь? И вместо того, чтобы злиться на меня, ты должен злиться на них за то, что им так нравится моя киска.

– У меня нет времени на твое дерьмо, – выдыхает он, уходя прочь. – Сама найдешь дорогу домой.

– Знаешь, у этой ситуации есть простое решение. – Я развожу руки в стороны. – Как насчет тройничка?

Это полный бред. Я бы скорее перерезала этим сучкам горло и утопила их в собственной крови, чем стала бы делить его с кем-то. Просто хочу проверить, клюнет ли он.

Снова повернувшись ко мне, Оукли начинает массировать виски.

– Ты просто больная, ты в курсе?

Естественно.

Нельзя изучать психологию с начальной школы в надежде однажды стать специалистом и не поставить себе диагноз. Поверьте, я больная в полном смысле этого слова. Но если ему действительно нужна причина, по которой я так злюсь на него, то вот она.

– Ты смотрел на меня так, будто я грязь на твоих ботинках, а потом выбросил словно мусор! – выкрикиваю я, когда грудь начинает разрываться от боли. – Я пришла в гостевой домик, потому что мне было плохо. – Я скучала по нему так сильно, что мне было тяжело дышать. – Я не собиралась соблазнять тебя, придурок. Не обольщайся.

Это правда. Не то чтобы я разозлилась, когда он поцеловал меня – совсем нет, – но я не для этого пришла туда. В любом случае то, что он отверг меня, когда мне было очень больно и я нуждалась в поддержке, обожгло меня, словно адское пламя.

Нахмурившись, Оукли проводит ладонью по волосам.

– Я не хотел обидеть тебя.

Моя грусть быстро сменяется яростью. Да пошел он со своей жалостью.

– Заткнись.

– Бьянка…

Слишком поздно. Я бью его по лицу и пинаю ногами со всей силы. Я даже не понимаю, что плачу, пока он не сжимает меня в своих руках.

– Я знаю, это больно, малышка, – шепчет он мне в волосы. – Мне так жаль, что его больше нет.

И в то же мгновение я снова оказываюсь в маминой машине, до боли сжимая руку Лиама. Только это не Лиам.

Это Оукли.

Но никакая жалость не вернет мне маму и брата. И никакие соболезнования не смогут избавить меня от правды, которую я должна скрывать.

Я хватаюсь за воротник его футболки, вдыхая его запах. Марихуана и цитрусовое мыло. Я закрываю глаза, когда он сильнее прижимает меня к себе. Словно я единственное, что имеет значение. Его прикосновения не должны быть такими приятными, но они похожи на броню. Будто теперь никто не сможет ранить меня, пока я с ним.

Это заставляет меня почувствовать себя спокойнее, чем когда-либо.

– Я…

Я так хочу рассказать ему. Рассказать то, что не говорила никому и никогда. Вещи, которые сделали меня той, кто я есть сейчас… но я не могу.

Вместо этого я прижимаюсь своими губами к его.

– Черт возьми, – рычит он, отскакивая от меня. – Нет.

– Почему? – кричу я. – Почему тот факт, что ты меня хочешь, так пугает тебя?

Все хотят меня… но Оукли единственный, кто не признает этого.

Его взгляд способен убить.

– Меня пугает только то, насколько ты жалкая.

И он уходит.

Щеки вспыхивают от унижения, пока я бегу за ним, а ветки впиваются в мои босые ноги.

– У меня, блин, нет обуви, скотина.

– Не моя чертова проблема, Люцифер.

Я не знаю, почему он настолько выводит меня из себя, но я безумно устала от этого, и мне буквально хочется вопить во все горло. Однако я не доставлю ему такого удовольствия. Вместо этого я выпрямляю спину и молча иду через лес. Несмотря на то, что камни и палки вонзаются мне в ноги.

Оукли меня хочет. Он может отказываться это признавать, но я чувствую.

И это был последний раз, когда я веду себя хорошо и делаю первый шаг.

К тому моменту, как я с ним закончу, этот ублюдок будет так ослеплен мной, что не сможет видеть ничего вокруг. Он будет на коленях умолять меня дать ему попробовать меня на вкус. И тогда я пошлю его и плюну ему в лицо… Это будет сладкая победа.

Когда я добираюсь до его БМВ, он уже заводит двигатель. Забравшись внутрь, я хочу стереть эту усмешку с его прекрасного лица.

– Хорошо прогулялась, принцесса?

Я усмехаюсь ему в ответ.

– Потрясающе.

На крошечное мгновение в его глазах мелькает неуверенность, а затем он выезжает с парковки.

– Не могу поверить, что Хейли уехала, даже не позвонив. – Пожав плечами, я разглядываю свои ногти. – Хотя в последний раз, когда мы виделись, они с Заком – ее новым парнем – так дико трахались на капоте, что там, наверное, остались вмятины, поэтому я едва ли могу ее винить.

Рука, сжимающая руль, напрягается, а после Оукли включает музыку.

Пристегнись, малыш.

Это только начало.

Глава двенадцатая

Оукли

Твою мать, твою мать, твою мать.

Моя новая квартира находится в опасной зоне, и мне это чертовски не нравится, но я ничего не могу с этим сделать.

– Все в порядке? – спрашивает отец, поднявшись по лестнице.

– Да… нет. – Я отдаю ему коробку, чтобы он отнес ее в машину. – Это не мои вещи.

Учитывая то, что в коробке лежит куча туфель, она может принадлежать только одному человеку.

Кристалл.

Заглянув внутрь, он бормочет ругательства.

– Кристалл попросила отвезти кое-какие вещи в ее новую квартиру. Я, наверное, перепутал коробки.

– Ничего.

Отец тяжело вздыхает.

– Тебе нужно еще что-нибудь, пока я не уехал?

Он уже купил мне матрас и телевизор. Не говоря о том, что заплатил за первый месяц и дает мне ездить на своем мотоцикле. А значит, папа сделал более чем достаточно.

– Нет. Все нормально.

Он кивает.

– Я позвоню тебе завтра после работы. Поспи.

– Пап, – окликаю я его, когда он начинает уходить.

– Да?

– Спасибо, что спас мою задницу.

Отец улыбается, словно это мелочи.

– Любой родитель поступил бы так же. – Он снова отворачивается, но резко замирает. – Главное, не забудь притащить эту спасенную задницу на встречу сегодня.

– Конечно, – говорю ему я, пока он спускается по лестнице.

Я уже собираюсь внутрь, но замечаю книгу на полу. Все тело напрягается, когда я вижу название.

Слоны на кислоте.

Прошлое…

Сатана всю дорогу не открывает свой злобный рот, что мне очень даже нравится. Почему я вообще позволяю этой девчонке задеть меня, остается загадкой, но сегодня был последний раз, когда я хоть что-то сделал ради нее.

Кожу начинает покалывать от раздражения, и я открываю окно, поджигая косяк.

– Вали отсюда.

Мне еще нужно поработать с товаром сегодня, так что, чем быстрее она уйдет, тем лучше. Я жду, что Бьянка начнет возмущаться, но вместо этого она забирает косяк из моих пальцев и подносит его к губам. Я собираюсь вырвать его у нее из рук, но ее следующие слова заставляют меня замереть.

– Я никогда раньше не напивалась. – Между ее бровей образуется морщинка. – И никогда не курила траву. – Бьянка осторожно затягивается. И начинает задыхаться от кашля в следующую же секунду. – Черт.

Я не могу сдержать смех.

– Все кашляют первые пару раз.

Понятия не имею, что значит выражение ее лица. Иногда она выглядит так, словно вся тяжесть мира лежит на ее плечах. Я этого не понимаю. Она богатая, красивая, умная – опасно умная – и может получить все что угодно. И кого угодно. Но порой эта девчонка выглядит такой потерянной, будто внутри нее плещется океан боли…

У меня перехватывает от этого дыхание. Однако я не собираюсь подходить к ней слишком близко. У ее братьев есть свои проблемы, так же как и у меня, но мы все еще сохраняем остатки человечности.

В отличие от Бьянки.

Эта девчонка – черная вдова, заманивающая ничего не подозревающих жертв в свои сети. И как только она тебя поймает… то уничтожит и тебя, и твою жизнь, а после выбросит ошметки, которые остались.

Душа черна как звездный небосклон.

Губы алые как врагов огонь.

Я напоминаю себе записать эти строчки позже.

– Мне нужно ехать, – говорю я в надежде, что она поймет намек.

Когда Бьянка затягивается во второй раз, ее лицо напрягается, словно она изо всех сил старается не закашлять. Черт возьми. Эта девчонка до смерти упряма.

Она самодовольно улыбается, протягивая мне косяк, но я не двигаюсь.

– Оставь себе.

Все что угодно, лишь бы она вышла из машины.

Ее взгляд цепляется за розовый мерседес, припаркованный возле дома.

– Лучший подарок в моей жизни.

– Это хорошая машина.

Жаль, она никогда не будет водить ее.

– Я не об этом. – Ее лицо мрачнеет. – Возможно, дело в траве, но я не помню, когда в последний раз мне было с кем-то так спокойно, что я могла перестать притворяться. – Наклонившись, она целует меня в щеку, замерев в таком положении на лишнюю секунду. – Спасибо, что спас меня.

Искренность в ее голосе ощущается как удар под дых.

Не делай этого, мать твою, говорю я себе, но уже слишком поздно. Я открываю бардачок и протягиваю ей пакет.

– Держи.

Бьянка осторожно разглядывает его, выходя из машины.

– Что это?

– Посмотри.

Я не собирался ничего ей дарить, но покупал бумагу для самокруток и название привлекло мое внимание. Когда я понял, что это нечто связанное с психологией, мне стало неинтересно, но мне тут же пришло в голову, что Бьянке может понравиться, ведь она этим увлекается.

– Слоны на кислоте? – спрашивает она. – Ты купил мне книгу по психологии?

– С наступающим.

Выезжая с парковки, я нажимаю на кнопку на экране.

– Да? – отвечает Джейс.

– Младшая Ковингтон дома в целости и сохранности, – сообщаю ему я.

Облегчение в его голосе практически осязаемо.

– Господи, спасибо. Где она была?

– Отдыхала с Хейли.

– Где? И почему не брала трубку?

– Не знаю, – лгу я. – Знаю только, что они поругались, и Бьянка попросила меня забрать ее.

Джейс вздыхает.

– Лучше бы она позвонила мне, но я рад, что с ней все в порядке. Спасибо. Я твой должник.

– Без проблем, братишка. Хорошей поездки.

Поездки, в которую меня не позвали.

– Спасибо. Я наберу, когда вернемся.

– Супер.

Когда я кладу трубку, на телефон приходит сообщение.

Хейли: Как насчет встретиться в четверг вечером в Суши-Суши?

Оукли: Окей.

Хейли: Отлично. Жду с нетерпением, малыш.

Я тоже.

Чтобы спросить, какого хрена она мне соврала.

Глава тринадцатая

Бьянка

– Ты сегодня какая-то молчаливая, – замечает Стоун, когда мы ложимся в кровать.

Его слова вырывают меня из моих мыслей.

– Прости, я просто…

Не могу выбросить из головы другого мужчину.

– Задумалась, – заканчиваю я.

Стоун приобнимает меня.

– Поделись со мной, Борн.

Я хочу. Но не знаю, как сказать ему о своих чувствах, чтобы он не разозлился.

– Это начинает беспокоить меня.

Пальцы, рисующие узоры на моей руке, замирают.

– Что?

– Что я не помню, кем была, – признаюсь я. – Мне казалось, это к лучшему… но теперь я начинаю в этом сомневаться.

В его глазах вспыхивает раздражение.

– Это все из-за Оукли?

Я должна быть честной с ним.

– Не знаю… возможно. – Я чувствую, как все его тело напрягается, когда я продолжаю: – Я не могу перестать думать о том, почему оказалась с ним в ночь аварии.

И почему меня так тянет к нему.

– Это так важно? – Стоун тяжело вздыхает. – Я не хочу показаться мудаком, но даже если к тебе вернется память, это ничего не изменит.

Я раздумываю об этом с минуту и понимаю, что в чем-то он прав. Не имеет значения, что я вспомню о своем прошлом, ведь это не изменит мое будущее со Стоуном. Но я так устала чувствовать себя компьютером, с которого удалили документы. Устала, что все стараются посадить меня в крошечную «безопасную» коробку и дают мне только осколки информации, которые мне приходится буквально выпрашивать. Устала от того, что не контролирую свою жизнь, потому что я многого не знаю.

Однако не хочется расстраивать Стоуна и заставлять его беспокоиться, поэтому просто говорю:

– Наверное, ты прав. – Я рисую фигуры на его животе. – Ты же расскажешь мне, если узнаешь что-то важное о моей прежней жизни?

Мне нужно знать, что он всегда будет честен со мной. Неважно, насколько эта правда будет неприятной для него.

Стоун прижимается губами к моему виску.

– Ты же знаешь, что я никогда бы не соврал тебе, Борн.

Он прав. Стоун всегда был честен со мной, и у меня нет причин сомневаться в нем.

– Знаю. – Глубоко вздохнув, я решаю рассказать ему еще то, что не дает мне покоя. – Не злись, но Оукли переехал в твой дом. Я встретила его на лестнице, когда он заносил вещи.

Я жду от него какой-то реакции, но он молчит. Подняв глаза, я вижу, что Стоун уснул. Осторожно выключаю свет и сворачиваюсь клубком рядом с ним, изо всех сил пытаясь игнорировать боль в груди.

Боль от того, что мое сердце хранит какой-то секрет.

Который может все изменить.

Прошлое…

На лицах братьев читается такое же непонимание, как и на моем, когда мы входим в дом.

– Вы, ребята, понимаете, что происходит? – спрашивает Джейс.

Я пожимаю плечами.

– Нет.