Пару штрихов тому назад

Иварс задумался. Может, это все просто ему кажется? Ему очень хотелось бы все понять как можно быстрее, и в этом его стремлении была доля истины. Время шло, обстоятельства забывались, стирались из памяти, обрастали домыслами, догадками, предположениями. А между тем тот, кто погубил Анну, оставался на свободе безнаказанным. Кто он? Чем обидела его Анна? Зачем было лишать ее жизни?

– Знаешь, Иварс, сходил бы ты лучше к тому полицейскому, помнишь, такой пожилой, эксперт? – Айта потянула Иварса за руку и помогла ему встать. – А ты искал ту книгу Белшевицы, с автографом?

– Да, нашел я книгу, только не рассчитал свои силы, дернул за полку, не удержался, и все рухнуло. – Иварс рассматривал гору книг, лежавших на полу. – Затолкать все книги на шкаф, к потолку, была плохая идея.

– Это была твоя идея, помнишь, – покачала головой Айта. – Так что насчет полицейского? Он же оставлял тебе свою карточку?

Иварс задумался и посмотрел в сторону окна.

– Оставлял. Позвоню ему сегодня. Ты права, все-таки это единственный, кто пытался по-настоящему разобраться в смерти нашей дочери. Остальным, похоже, просто все равно.

– Зачем ты так говоришь? – Айта начала собирать с пола книги. – Посуди сам. Тебе не все равно, мне не все равно. Полиция начала расследование. Не все равно и соседям. Помнишь, как они старались нас поддержать. Мне кажется, что они чувствуют за собой вину, что не были внимательными и недосмотрели. Ты, надеюсь, не винишь их в чем-то?

– Нет, конечно нет. – Иварс подошел к двери и прислонился к ней. – Я виню только себя. Как-то за всей этой работой, всей этой суетой мы почти не обращали внимания на то, что творится в жизни у нашей девочки. Я очень мало проводил с ней времени, очень мало. И самое большее из того, что я сейчас могу для нее сделать, – это во всем разобраться.

Айта молчала. Конечно, она была согласна со всем, о чем говорил Иварс, но боялась, что он так ничего и не сможет узнать, а нервничая, погубит и себя.

– Да, и, может, ты тоже это чувствуешь, – продолжал Иварс. – Без Анны наша жизнь уже не та, что была раньше. В ней не хватает самого главного. Я говорю про смысл. Я думал всегда, что в нашем с тобой, Айта, успехе состоит будущее нашей дочери. Ведь, возможно, она пошла бы по нашим стопам. Я был бы счастлив, если бы она продолжила то, чем занимаюсь сейчас. Гунарс совершенно другой, а вот Анна, Анна была способна на многое.

Иварс помог Айте собрать книги и поставить их обратно на шкаф. Закрыв окно, они вышли из квартиры во двор, где присели на скамейку. Иварс сжимал в руке томик Визмы Белшевицы, изредка открывая его и разглядывая автограф.

– Не вздумай возражать, Иварс, поведу я. – Айта встала и направилась к машине, затем, сделав несколько шагов, вернулась и протянула руку.

Иварс покопался в кармане и отдал Айте ключи. Он медленно пошел за ней, не намереваясь возражать.

Дома, за чашкой горячего кофе Иварс обдумывал, звонить или нет тому полицейскому эксперту. В конечном итоге, успокоившись и отойдя от всего произошедшего до этого, Иварс понял, что эта идея хоть и не лучшая, но единственная.

Они договорились встретиться завтра днем у Иварса в офисе. Полицейский, как оказалось, жил недалеко. Иварса смущало, что он едва знал этого человека. К тому же о чем он должен был ему рассказать? О странной книге? О том, какая была Анна в жизни? О том, что сам очень мало уделял дочери внимания?

– Я знаю, что ты сомневаешься. – Айте идея обратиться к бывшему полицейскому эксперту, предлагавшему услуги детектива, казалась вполне логичной. – Но что ты можешь сделать сам? Начнем хотя бы с этого, выясним хотя бы какие-то подробности.

IX

– Александр. – Бывший полицейский протянул Иварсу руку. – Пожалуйста, зовите меня просто Александр, не надо этого Александрс. Хорошо? Я начинал в милиции, потом работал экспертом в полиции, сейчас чаще всего выступаю как частный детектив и всегда просил и прошу называть меня именно так, чтобы не было никаких недоразумений.

– Хорошо, Александр, как скажете. – Иварс сделал знак рукой, означавший для гостя приглашение присесть на кожаный диван в кабинете, а для Айты – принести по чашечке кофе.

Александр был еще совсем не старым человеком. Он был невысокого роста, слегка небрежно выбритый, с короткими светлыми волосами, в которых уже угадывалась седина. Александр с интересом разглядывал кабинет Иварса, его рабочий стол, заваленный папками с рукописями, книгами, старинную печатную машинку, стоявшую на маленьком столике в углу.

– Работает? – наконец спросил он, когда Айта принесла кофе.

– А, вы о машинке, – спохватился Иварс. – Да, кажется, работает, но я ею давно не пользуюсь, купил, когда еще учился в университете. А сейчас, понимаете, совсем другое время, совсем другая техника, зато такие вещи могут спокойно стоять и радовать глаз.

– Давайте ближе к делу. – Александр сделал глоток кофе. – Правильно я понимаю, речь пойдет о смерти вашей дочери? Полиция зашла в тупик с этим расследованием. Да и не особо много зацепок есть, чтобы что-то расследовать, если быть откровенным с вами, Иварс, до конца.

– Да, к сожалению, это так, – вздохнул Иварс. – Давайте договоримся о том, сколько я вам должен.

– Вы должны мне пятьдесят латов, это на текущие расходы. – Александр пожал плечами. – Ну а в случае, если мне удастся что-то раскопать и передать дело полиции или сразу в суд, мой гонорар составит четыреста латов. Вы согласны?

– Конечно, согласен, это очень честно с вашей стороны, – заметил Иварс. – Получается, выяснить что-то как можно больше о том, почему умерла наша Анна, – и в наших, и в ваших интересах.

– Иварс, а вас интересуют больше подробности или причина?

Александр пошел на эту провокацию сознательно. Ему хотелось убедиться, что для Иварса его сыскная работа не будет пустой формальностью.

– Да, причина, конечно! Но вы же понимаете, что-тот человек, который это сделал, он до сих пор на свободе, не понес никакого наказания, а на мне и Айте груз вины. Мы спрашиваем у себя, кто такое сделал с нашей девочкой, почему все это произошло. А ответа дать никто не может, – Иварс разволновался и говорил, отчеканивая каждое слово.

– Я все понимаю, Иварс, все понимаю, вы успокойтесь. Я в курсе многих деталей, не буду заставлять вас повторять все то, что вы уже рассказывали для протокола. Меня интересуют только подробности, совершенно частные подробности. Я даже записал те вопросы, которые у меня возникли. Вы позволите? – Александр достал из кармана рубашки маленький блокнотик, из металлической спирали которого торчал огрызок карандаша.

Иварс задумался.

– Да, конечно, спрашивайте, постараюсь вам рассказать все, что знаю. Да и Айта здесь. – Иварс кивнул в сторону приоткрытой двери.

– Что ж, приступим. – Александр сделал еще глоток кофе. – Скажите, а откуда вы родом? Есть у вас братья, сестры?

– Я родился в Олайне, окончил там школу, перебрался в Ригу, поступил в университет, потом служил в армии. Позднее, когда вернулся, закончил учебу. Только не совсем понимаю, к чему вы это у меня спросили. Мой отец умер, когда я был еще совсем маленьким, его не помню. Воспитывала меня мама, ее не стало два года назад.

Детектив делал пометки в блокноте, продолжая внимательно посматривать на Иварса и на окружающую обстановку.

– А у жены вашей есть сестры или братья?

– Александр, видите ли, мы формально не женаты, хотя живем вместе много лет и у нас есть дети. – Иварс тер висок пальцем правой руки, так он обычно делал, когда читал что-то крайне любопытное. – Да, у Айты старшая сестра живет здесь, в Риге.

Иварс замолчал и сам удивился своему молчанию. По его представлениям, разговор с детективом должен был больше напоминать допрос, чем неторопливую беседу.

– Скажите, а за дочерью вы точно не замечали никаких наклонностей? – Александр начал говорить тише. – Ну, вы понимаете, о чем я. Плохие компании, фашизм, национализм. Вы же видели все эти шествия, хотя я, если быть честным, совершенно нейтрально к ним отношусь.

– Айта, – крикнул Иварс, – Айта!

Через несколько секунд Айта показалась в двери. Она не хотела вмешиваться, но понимала, что ее присутствие необходимо, чтобы поддержать Иварса. Этот бывший полицейский напоминал Айте ее отца. Такой же спокойный, невозмутимый, собранный. Иварс же хотел, чтобы Айта обязательно услышала то, что он скажет про Анну, и поправила, если сочтет неточными какие-то подробности.

– Нет, наша дочь не состояла в сектах, не увлекалась ни фашизмом, ни национализмом, – спокойно ответил Иварс и посмотрел на Айту. – Да и в ее возрасте это вообще рано, ведь так?

– Слишком рано, – добавила Айта. – Она дружила только с несколькими девочками из своего класса. Конечно, иногда оставалась на пару дней одна, но такое было три-четыре раза в год, когда я навещала родителей. В остальное время Анна была под присмотром, всегда мне звонила и сообщала, где она, как у нее дела, когда вернется со школы.

– А вы никогда не подозревали… – начал Александр. – Вернее, по-другому спрошу. У вас есть недоброжелатели? Может, были какие-то конфликты? Сферы интересов с кем-нибудь пересекались?

Иварс отвернулся и смотрел в окно.

– Поймите, Александр, я всего лишь литературный агент, редактор. К коммерческой деятельности имею отношение лишь отчасти. Да, за свои услуги я получаю некоторые отчисления, гонорары. Прибавьте к этому и многое другое, что я делаю не за просто так. Суммы получаются немаленькие, учитывая общий объем работы. Но поверьте, что никому не переходил дорогу, ни с кем не ссорился просто потому, что не было повода. Деньги зарабатываю своим умом, усердием, а не какими-то сделками или махинациями. Ну какой из редактора бизнесмен?

– Но вы же рекомендуете издательствам тех или иных писателей?

– Да, рекомендую, и что? – Иварс повернулся к собеседнику. – Продумываю серии книг, веду переговоры с авторами, с зарубежными издательствами. Я знаком с несколькими своими, так сказать, коллегами. Со всеми у меня хорошие отношения, мы часто встречаемся, обсуждаем, спорим, ну, вы понимаете, даже откровенно коммерческая, бульварная литература все-таки требует какого-то неформального, кулуарного подхода.

Иварс был абсолютно честен с детективом даже в таком тонком вопросе. В его офисе часто проходили обсуждения любовных романов начинающих авторов. Иварс никогда не гнушался внимательно изучать подобные произведения. «Написать приличную мелодраму для массового потребления нисколько не легче, чем серьезное, интеллектуальное повествование, чтиво для избранных», – сказал он однажды в разгар спора. Столь неоднозначный довод заставил пару изрядно захмелевших гостей литературной посиделки быть осторожнее с комментариями, чтобы не обидеть Иварса.

– Значит, ни врагов, ни конкурентов? – переспросил детектив.

– Умоляю вас, какие конкуренты, какие враги! – Иварс снова отвернулся и говорил, глядя в окно. – Я бы, наверное, знал об их существовании, уж как-нибудь они давно бы себя выдали. Ведь так?

Александр перестал записывать. Он упорно искал ниточку, за которую можно уцепиться, начиная расследование. Такой странный случай был в его практике впервые. Действительно, внешне все выглядело как ритуальное убийство: свастика, нарисованная кровью, рукоятка шила, воткнутого практически в самое сердце, отсутствие каких-либо следов и мотивов. Но это только внешне. Александр начал подозревать, что Иварс что-то недоговаривает. Уж слишком часто он делал паузы, отвлекался и смотрел в окно.

– Скажите, Иварс, а с вами в последнее время не происходило ничего странного, не узнали ли вы чего-то такого, о чем стыдитесь, стесняетесь или просто не хотите мне говорить? – Александр решил действовать напрямик. – Я не полицейский, мы говорим не для протокола, и мне хочется выяснить, что вас так беспокоит.

– Это все пустяки, моя фантазия, – начал Иварс, но детектив его оборвал:

– Никаких пустяков не бывает в таких делах. Да и если это пустяк, зачем его скрывать?

Иварс нервно взглянул на дверь: Айта, судя по всему, занималась своими делами. Но на всякий случай он решил говорить тише.

– Понимаете, после гибели дочери, на следующий день или через несколько дней, я уже не помню точно, у себя в кармане я нашел небольшой букет, сплетенные дубовый лист и ромашка, знаете, что-то подобное делают на Лиго.

Александр внимательно слушал. Он даже не записывал, а именно слушал, стараясь вникнуть в то, что ему говорит, бледнея, вполне успешный и лишенный предрассудков взрослый человек.

– И почему вас это смутило? – спросил детектив.

– Сначала я не придал этому особого значения, решил, что кто-то подсунул, тем более Анну убили как раз на следующее утро после Лиго. – Иварс перешел практически на шепот. – Но вчера утром я поехал туда, в ту квартиру, найти кое-какие книги, у меня там небольшая библиотека, многие книги я храню именно там. Так вот, мне постоянно казалось, что в квартире кто-то есть. А потом…

– Не волнуйтесь вы так, Иварс, постарайтесь успокоиться и рассказать, что случилось потом, после того как вас стало преследовать чувство присутствия кого-то постороннего. – На всякий случай Александр тоже говорил очень тихо.

– Простите. – Иварс глубоко вдохнул. – Потом, когда я не нашел нужную книгу в одной комнате, я пошел в другую, где и жила Анна и где ее нашли. Там все уже немного изменилось, Айта постаралась. Когда я искал книгу на самых верхних полках, я оступился и упал, уронив все книги, стоявшие сверху шкафа, на пол. И среди книг я нашел одну, в новом кожаном переплете, и в ней…

Несмотря на все старания, Иварс не мог сдержать волнения. На мгновение ему почудилось, что кто-то посторонний находится в офисе и слушает то, что он рассказывает детективу. Но это чувство исчезло столь же стремительно, сколь и возникло. Александр же решил не торопить Иварса и позволить ему выговориться. В конце концов, он этого всеми силами и добивался, однако не подозревал, что это окажется для Иварса сопряжено со столь заметными внутренними терзаниями.

– Иварс, вы должны мне рассказать то, что было в той книге, даже если это вам только показалось или выглядит совершенно нелепо. – Александр пытался давить своим спокойствием.

– Понимаете, я пробежал по страницам, а там рассказывалось о кресте Лаймы, о том, что каждый может быть счастлив и с собой уносит свое счастье, что отнимающий счастье у другого будет поражен прямо в сердце. – Иварс замялся. – Или что-то в этом духе, некоторые подробности я уже немного забыл. Хотя Айта не увидела в этом ничего имеющего отношение к смерти Анны. Айта. Айта!

Несколько секунд – и лицо Айты показалось из-за двери.

– Скажи, ты помнишь, что было в той книге, которую я тебя просил посмотреть? – спросил Иварс уже во весь голос.

– Книге? – Айта удивилась. – Там было пусто, Иварс, это был какой-то альбом, не более того.

У Иварса по телу пробежал легкий холод. Он почувствовал сухость во рту, ощутил, как немеют ноги. Немеют не оттого, что затекли от долгого сидения в неудобной позе на диване или стуле, не от проблем с сосудами, что для мужчин его возраста не редкость. Онемели от страха, как будто он снова сейчас оказался в той самой комнате и раскрывает ту самую книгу.

– Ты уверена, Айта? – Иварс подумал, что, возможно, они говорят о каких-то двух разных книгах. – Та, в кожаном переплете, помнишь?

– Иварс, помню прекрасно. – В приемной зазвонил телефон, и Айта почти кричала уже на ходу. – Она была пустая, чистые страницы.

Такого развития событий Иварс явно не ожидал. Он пожалел, что не спросил Айту об этом в тот момент, когда они еще находились в квартире. История становилась все более запутанной. И здесь Иварс вспомнил одну важную деталь, отчего вдруг стал махать руками, очерчивая в воздухе прямо перед носом детектива непонятные геометрические фигуры.

– Вспомнил, вспомнил! – Иварс говорил очень быстро. – С книгой все легко проверить, но самое главное не в этом. Помните, я сказал, что нашел после смерти Анны у себя букетик, такой, как делают на Лиго? Так вот, книга эта была заложена таким же букетиком!

– И что в этом странного? – с недоверием спросил детектив.

– А то, что в квартире неделю никого не было, – начал Иварс. – Ну хорошо, не неделю, может быть, пару дней, это ничего не меняет. А этот букетик, он был абсолютно свежий, понимаете?

Александр выронил из рук огрызок карандаша, которым делал пометки у себя в блокноте. История принимала пугающий оборот. Ему, как и Иварсу, все это не казалось простым совпадением. Он попросил Иварса подробнее рассказать ему, как и зачем он поехал снова в ту квартиру и что его так испугало. Узнав, что Айта обнаружила его в полубессознательном состоянии, Александр задумался.

В правилах Александра, сложившихся за годы работы, было уделять внимание самым внешне даже несущественным деталям. Но это дело сплошь состояло из несущественных деталей, которые никак не складывались в единую картину во время осмотра места происшествия, но становились намного яснее теперь. Впрочем, ясность еще ничего не означала. Своими соображениями Александр ни с кем делиться не спешил.

X

Через полчаса, пообещав Айте, что будет держать себя под контролем, Иварс уже вез Александра на своем «Кадиллаке» в Олайне, в квартиру, где все произошло. Александр смутно помнил, где она находится. На улице было жарко. В машине работал кондиционер, выходить из нее не хотелось. Всю дорогу Александр и Иварс молчали. Разговор, пару раз едва начавшись, тут же обрывался: каждый думал о своем. Иварс пытался справиться со своим страхом, даже ругал себя за то, что не может ничего с ним поделать. Александр же был погружен в размышления.

«Хорошо, пусть она не состояла в секте, у ее родителей нет врагов, нет недоброжелателей, – думал он. – Но из квартиры ничего не взято, это не было ограбление. То, что дверь не была взломана, говорит о том, что Анна знала того, кто ее убил, либо же не пыталась сопротивляться и одно не исключает другого.»

– Приехали, – тихо сказал Иварс.

Александр его как будто не слышал.

– Хорошо, хорошо, не надо так кричать, – ответил детектив, когда Иварс повторил то же самое. – Я просто немного задремал, с кондиционером так приятно в жару.

Книга лежала там, где ее оставили: в книжном шкафу на средней полке, поверх других книг. Иварс просто показал на нее рукой. Александр подошел, открыл дверцу шкафа и взял в руки книгу. Из переплета торчали слегка завядшие лист дуба и ромашка. Александр раскрыл книгу в том месте, где был заложен букет, и внимательно вгляделся в страницы.

– Ну, что там? – осторожно спросил Иварс, стоя возле двери.

– Ни-че-го, – ответил Александр, листая книгу. – Пусто, ничего. Нет ни пометок, ни какого-либо напечатанного текста.

– Вы мне не верите? – Иварс готов был заплакать. – Не верите, да?

– Я этого не говорил. – Александр отложил книгу и разглядывал букетик. – Наоборот, это очень важно, хотя я пока ничего не понимаю.

– Как это может быть важно, если здесь ничего не написано? – Иварс взял в руки книгу и неторопливо ее пролистывал. – Это означает, что мне все тогда померещилось. Вы мне верите после этого?

Александр, держа в руках букетик, медленно осматривал комнату, особенно то место, где было найдено тело Анны.

– Если надо, можем убрать ковер, – предложил Иварс, но Александр молчал. Букетик он оставил на книжной полке. Теперь его больше интересовала сама комната. Он провел рукой по книжным корешкам, вновь вернулся и слегка приподнял ковер, затем подошел к окну и открыл его. В комнату ворвался поток летнего горячего воздуха и уличный шум. Под окном пели птицы, спрятавшись в куст сирени и заросли черемухи. Александр сидел на подоконнике, но вдруг вскочил, оттолкнул Иварса и быстро направился к входной двери.

– Замок не защелкивается? – поинтересовался он. – И ключа в замке со стороны квартиры не было?

– Нет, замок открывается и закрывается только ключом, – ответил Иварс. – А когда одноклассница Анны и Айта вошли в квартиру, они открыли дверь своим ключом. Останься ключ Анны вставленным в замок изнутри – и они бы не смогли этого сделать, дверь пришлось бы взламывать.

– А замок вы не меняли после того, что здесь случилось?

– Мы подумали об этом, вернее, я подумал, но уверен, что Айта того же мнения. – Иварс внимательно следил за детективом. – Но вы понимаете, это дело времени, мы еще не настолько отошли от всего того, что случилось, чтобы уделять внимание таким мелочам.

– Понимаю, я все прекрасно понимаю, – пробормотал Александр и вдруг снова оттолкнул Иварса, направился в комнату и встал посредине ковра у окна.

Александр уже начал четко понимать, что в квартире никого не было, что Анна была совершенно одна. Но как он заставил ее сделать это? Пожалуй, точно так же, как и убедил Иварса в том, что в книге описаны причины смерти его дочери. Второй этаж, невысоко, но в окно он вряд ли бы залез, это было бы заметно, слышно и рискованно. Александр снова подошел к окну. Рядом – другой дом, вот его окна, второй и третий этажи, даже видна в общих чертах обстановка тех квартир. А что, если он был там и во время смерти Анны, и тогда, когда Иварс пришел за книгами? Что, если он просто стоял у окна и этого оказалось достаточно для того, чтобы произошли известные события?

Конечно, Александру пришли на ум несколько случаев, связанных с гипнозом. Это был конец восьмидесятых, он тогда работал следователем и собирал материалы по этому делу. По республике прокатилась череда ограблений магазинов. Такие случаи были и в Ленинграде, и в Москве, и в Воронеже. Покупатель подходил к кассе, чтобы пробить чек за покупку, а кассир отдавала ему на сдачу практически всю имевшуюся наличность. Все это происходило в начале или конце дня, когда народу в магазине было немного. Тогда больших усилий стоило вычислить и задержать гипнотизеров. Оказалось, что четыре человека ездили по городам и, пользуясь своими навыками, без шума и пыли обчищали магазины. Всего им удалось заработать около пятнадцати тысяч рублей – колоссальную по тем временам сумму, вполне оправдывавшую скромные траты на поезд и автобус, которыми эти граждане путешествовали по стране.

А что, если здесь имеет место что-то подобное. Стоп, а где же мотив? Из квартиры ничего не пропало. Зачем убивать, если ничего не брать?

«Хорошо, пусть убийство девочки ритуальное, – думал Александр. – Но зачем-тогда пугать ее отца, да так, что он потерял сознание? Он сказал, что все началось, когда он подошел к окну. Все сходится. Но с какой целью? Месть? Но за что? Иварс ничего не смог припомнить. Учитывая тяжесть потери дочери, он наверняка бы подумал на кого-то, если бы был хоть малейший для этого повод.»

Иварс вышел в соседнюю комнату. Александр застал его за разглядыванием фотографий дочери, помещенных в маленький красный альбом с нарисованным на обложке сердечком.

– Иварс, не хочу вас больше задерживать, я уже практически закончил. – Александр стоял, сложив руки на груди. – Только хочу уточнить одну деталь. Вспомните, пожалуйста, тот букетик, который вы нашли здесь, действительно был свежим или вам это показалось? Это очень важно, понимаете?

– Понимаю. – Иварс закрыл фотоальбом и поставил его обратно на столик у дивана. – Мне показалось, и это меня очень испугало. Был ли он на самом деле свежим, трудно сказать. Я увидел, что он свежий, как будто и лист дуба, и ромашку только-только сорвали и сплели вместе. Но после книги и всей этой несуразицы я уже во многом начинаю сомневаться, и в себе, кстати, тоже. А что, у вас уже есть какая-то версия? Скажите, Александр, скажите, о чем вы думаете? Кто это мог сделать, а?

Обычно Александр, работая как частный детектив, знакомил своих клиентов с промежуточными версиями, когда они действительно были версиями, а не пустыми размышлениями. Этот же случай совершенно не укладывался ни в какие рамки. Рассказать сейчас о том, что он подозревает кого-то, способного к гипнозу, и объяснить этим ритуальное убийство – на Александра бы точно посмотрели как на сумасшедшего. Поэтому он решил промолчать, но, когда Иварс вез его обратно в город, набросал в своем блокноте основные соображения по поводу увиденного и услышанного: мотив неясен, в деле замешан кто-то хорошо знающий Иварса, этот кто-то обладает способностью к гипнозу, смерть девочки, скорее всего, является самоубийством, совершенным под влиянием гипноза.

XI

Братья уходили в море, а мать подолгу сидела на берегу и ждала их. Шумели волны, дул ветер, а она сидела и терпеливо ожидала, когда ее сыновья наконец приплывут обратно с богатым уловом скумбрии, трески или салаки. Это ожидание тянулось долгие часы, а иногда и дни. Нещадно палило солнце, поливал дождь, заставлял кутаться в шерстяную кофту утренний туман, но от этого еще больше была ее радость, когда на горизонте показывались две черные точки. Мать весело кричала и размахивала руками: сыновья слышали ее голос издалека, иногда даже раньше, чем успевали заметить вдали берег. А ночью мать зажигала маленькую керосиновую лампу, чтобы ее сыновья не сбились с курса и не свернули по ошибке обратно в море.