Некромантия в быту

Дина достала выточенную из кости подвеску в форме глаза и разноцветный брелок в форме уха, раскрашенный под «Звездную ночь» Ван Гога. Всегда приятно видеть коллег с хорошим чувством юмора. Некоторое время мой доработанный при помощи магии смартфон проходил сопряжение с амулетами, которые должны были остаться в офисе агентства «Ступени».

А затем некроманты кивнули и разделились, не глядя друг на друга.

Адель нервно и по-детски ерзала на мягком сиденье и все время поглядывала на дверь, ведущую к выходу из кафе. Некоторое время экран телефона горел моей обычной заставкой, а затем дисплей распался на два более мелких изображения. На первом Ян стоял на унитазе в кричаще-красной уборной и устало глядел в камеру, очевидно, закрепляя ее под потолком. На втором экране я видел весь офис сквозь растительность какого-то крупного дерева в горшке. С моего ракурса казалось, что я попал в самые дебри джунглей и наблюдаю за дикими животными в их естественной среде обитания. Они сканировали бумаги, сшивали файлы и беседовали между собой, склонившись над мониторами компьютеров, – в общем, занимались обычными для сотрудников делами. На первом экране Ян громко выругался на каком-то немецком диалекте и размял руки, которые, наверно, успели устать за время установки амулета. А потом его невысокая фигура начала отдаляться из уборной и с первой половины экрана, чтобы вскоре объявиться в офисе риелторов обыкновенных из рода белых воротничков.

– Подскажите, я правильно пришел? Мне нужно купить загородный дом. Я сам из Москвы, – не дожидаясь ответа, Ян затараторил, мастерски отыгрывая типаж уставшего от насыщенной столичной жизни пенсионера. – Меня вот на старости лет к земле потянуло, надеюсь, это хороший знак.

Адель улыбнулась – впервые с момента своего похищения. Она, как и я, оценила иронию происходящего и актерскую игру владельца похоронного бюро…

– Мне нужно, чтобы дом был теплый и современный, не какая-нибудь изба, но и не дворец главы ГАИ. И чтобы участок был просторный. Хочу выращивать кабачки, огурцы и помидоры, а тыкву выращивать не хочу… А еще посажу чеснок. Вы видели, сколько он сейчас в супермаркетах стоит?! Ко мне внучка приезжать будет, так что под окном хочу посадить ее любимые цветы, тюльпаны.

Ян замолчал и выдохнул. Удивленной сотруднице понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и стряхнуть с себя неожиданно бодрый напор волшебника. Кажется, она привыкла забирать лидерство в разговоре силой, но, столкнувшись с таким умелым соперником, решила сдаться сразу, без боя.

– Да, мы помогаем подыскивать подходящее под ваши запросы жилье…

– Знаете, я никогда ничего сам не сажал или не садил, как у вас тут принято говорить… Но думаю, у меня получится. Мне нужно, чтобы участок был вдали от крупных дорог, желательно рядом с лесом и озером. Иначе овощи будут невкусные и все пропитанные солями тяжелых металлов из почвы. И пожалуйста, чтобы рядом не было болот. Не люблю комаров…

Адель допила свой молочный коктейль и взяла с тарелки тарталетку с грибами. Какое-то время мы еще наблюдали, как Ян вовсю издевается над специалистом по недвижимости, пытаясь прощупать, а специалист ли она в действительности. Впрочем, работник «Ступеней», кажется, и правда разбиралась в своей работе. Ян исчез с экрана телефона и через какое-то время оказался за нашим столиком в кафе.

– Дина не сразу зайдет в офис, она выждет разумное время. Я ничего подозрительного не обнаружил. Вроде обычная контора… Будет ясно после внедрения Дины. Думаю, вам стоит идти домой. Можете периодически проверять трансляцию с амулетов, вдруг электронная программа что-то упустит. Не доверяю я все-таки магии, завязанной на современной технике… Нынешняя молодежь слишком верит программам и алгоритмам и меньше использует творчество в заклятиях. Был рад познакомиться. Мы остановились в гостинице «Советская», недалеко от центральной площади. Если что – звоните или заходите.

Ян встал с дивана и то ли кивнул, то ли поклонился. Такие, как он, в любом городе сойдут за местных. Стоит только поменять одежду и прическу – и вот уже владелец крупного московского бизнеса превращается в садовода на пенсии родом откуда-нибудь из Сибири.

Адель. Художественная грызка по дереву

Когда мы вернулись домой, то выяснилось, что Араун имеет вполне конкретную позицию по поводу не включения его пушистой персоны в расследование, а также бесхозного нахождения в квартире. Здесь он мало чем отличался от земной собаки. То, что можно было принять за следы вторжения гигантских жуков-древоточцев из иного мира, оказалось всего лишь своеобразными взглядами на одиночество у моего пса. Шпон и ДСП-начинка двери в мою комнату были полностью съедены, и дыра образовывала почти идеальную древнеримскую арку. В голову закралось предположение, что хаски, участники многочисленных роликов о порче домашнего имущества, были коварно выведены эльфами из гончих дикой охоты с одной-единственной целью: дать человеку чувство ответственности. Тут к Гудвину за мозгами не ходи, – Араун, если его оставить одного дома еще раз, будет из чувства протеста портить что-то еще. Мне сразу вспомнился старый анекдот: «Дальневосточных леопардов в природе осталось всего сто. Каждый день мы будем убивать по одному до тех пор, пока вы не перечислите деньги в фонд охраны диких животных…» В моем случае все было немного прозаичнее. Наверняка в голове собаки сложилась примерно следующая картина: «Предметы мебели и двери… Их осталось всего двадцать пять, но каждый раз, когда вы будете оставлять меня одного, я буду съедать что-то из вышеперечисленного до тех пор, пока вы не станете брать меня с собой».

– Я заплачу за дверь, – поспешно сказала я Гилиаду, рассматривающему опилки и склонившему голову набок.

– Я смотрю, ему не чуждо чувство прекрасного, понимание формы и основ искусства. Похоже, твой пес изобрел новое направление в обработке дерева – художественную грызку. А что, есть же художественная ковка…

Я покачала головой и предложила:

– Ты не против, если я буду внимательно наблюдать за риелторами через камеру? Мне кажется, мы что-то упускаем.

Некромант облегченно вздохнул:

– Я даже за. Там поступил большой заказ на удобрения – хотел съездить посмотреть, не замешано ли в деле что-то аномальное. А то я подозрительно отношусь к покупкам крупным оптом – с тех пор, как пару лет назад один местный дедушка решил, что открыл новый сорт яблонь. Беднягу быстрорастущие плотоядные деревья с папулами вместо плодов чуть не съели… Это ж насколько нужно быть подслеповатым, чтобы не отличить папулы от яблок, а слизь – от древесной смолы?

– На столько же, на сколько не разглядеть гигантскую пасть с зубами на месте дупла.

Я улыбнулась и обрадовалась, что можно будет немного поработать, не вылезая из-под пледа. Гилиад, немного потерянный, отправился собираться. Мне хотелось как-то его подбодрить, но я не нашла нужных слов. Араун вышел через свою арку в двери и подозрительно посмотрел на меня.

– Да не иду я никуда!

А вот мой напарник вскоре ушел. Хотелось горячего какао с молоком, но сил хватило только на извлечение упаковки сока из кухонного шкафчика. Так как я забыла стакан на кухне, то решила пить прямо из упаковки. Я надеялась увидеть на камерах что-то сверхъестественное – вроде приказов, подписанных кровью, коллективных танцев вокруг очерченной пентаграммой кофемашины или командообразующих тренингов, включающих сожжение худших работников месяца… Но офис и его работа выглядели даже не просто обычно, а весьма тоскливо и прозаично. Редкие клиенты, чуть более частые звонки, ворох документации. Да контора Гилиада со стороны абсолютно так же выглядит…

Стоп. Контора Гилиада. А что же мешает людям, служащим злу, иметь свой легальный бизнес, как у некромантов? И все продажи квартир будут настоящими… Ну, по крайней мере, продажи квартир тех владельцев, которых не нужно задержать в этом городе по той или иной причине… В офис прокрались лучи заката, высвечивая принтер ярким пятном, – намекающим, что машина, распечатывающая документы и избавляющая от необходимости переписывать бумаги каждый раз от руки, – это дар божий.

В помещении агентства «Ступени» быстро темнело, и люди принялись собираться домой. Я посмотрела на часы – было почти семь часов вечера. Девушка, сидящая за столом у самого выхода, потянулась к выключателю и лишила офис искусственного освещения. Когда сотрудница посмотрела в сторону амулета, спрятанного среди ветвей комнатной пальмы, ее глаза в полутьме полыхнули зловещим сине-зеленым цветом и стали похожи на бездонные колодцы. Словно сквозь ее голову кто-то проделал глубокие туннели, которые зажглись потусторонним сиянием. Мне показалось, что сейчас и прямо в этот миг она увидела меня и оказалась жутко недовольна тем, что наши взгляды соприкоснулись… и тем, что я слежу за ней. Девушка отвернулась и двинулась к выходу, как обычный, немного уставший человек, но мой мозг уже приписывал ей вымышленное инфернальное прихрамывание и сутулость воскрешенных тел.

В оглушающей тишине комнаты раздался громкий телефонный звонок. Со мной захотел связаться Гилиад, словно почувствовав что-то неладное.

– Алло, Адель? С заказчиком все в порядке. Какой-то чудик захотел сделать жене подарок на день рождения – и решил в несезон пристроить оранжерею к загородному дому. Хочет сажать апельсины… Его дело, впрочем. А ты как?

– Отменяем внедрение. Одна из сотрудниц «Ступеней» представляет из себя что-то инфернальное. Мы с таким еще не сталкивались. Может, какой-то подселенец из другого мира… У нее на камере вместо глаз – пустые червоточины. Как будто ее изнутри что-то съело… Скажи, Гилиад, может ли так выглядеть отсутствие души?

– Я вообще не слышал о том, что душу можно отделить от тела… Я звоню Дине и Яну, завтра начнем официальный захват агентства. Надо рассчитывать на самое худшее – что у нас в городе армия бездушных офисных сотрудников… Как говорится – берем всех, а там узнаем своих. Ну, инфернальных ребят, в смысле.

Прав ли король эльфов, намекая на связь грабителей, владеющих рунной магией, и Совета волшебников? Что я вообще знала об этом закрытом сообществе? У меня было очень странное детство благодаря высшим чинам некромантов. Они не казались мне стремящимися к власти, я думала, что они уже в полной мере обладают всеми необходимыми ресурсами. Но бывает ли власти достаточно?

Мысли уходили все дальше и дальше в прошлое. Жизнь – такая странная штука… Начались зимние каникулы, мне исполнилось три, и это был первый Новый год, когда мы с мамой отправились на детскую елку со спектаклем и играми в перерыве. Тот факт, что при фразе «отправиться на елку» мне почему-то вспоминались колья Ивана Грозного, выточенные из дерева, а вовсе не веселый детский праздник, уже говорит о суровости всего мероприятия. В нем было что-то от древних славянских обрядов, когда на мороз выставляли невинную деву в дар богу холодов. Естественно, обратно ее уже не забирали. Считалось, что ее дух останется с седым мужчиной, у которого вместо бороды – метель, и поможет ему быстрее скрыться с несчастной селянкой подальше от деревенских краев. Сейчас новогодние елки превратились в торжество диснеевских фильмов, где все пугающее просто вырезали и заменили умилительными сказочными моментами, а костюмы превратили в точные копии мультяшных. Исчезла излишняя хтоничность, испарилась атмосфера дефицита и пира во время чумы.

А тогда во время антракта в фойе бывшего Дома культуры расхаживали ростовые куклы, казавшиеся мне гигантами. Из-за больших голов они были выше людей и выделялись на их фоне. В девяностые все было сурово: если костюмы зверушек, то непропорциональные и топорно сделанные, с жуткими остекленевшими глазами, раскрытыми пастями. Если игрушки на елке – то со своим характером, с расписанными вручную лицами. От такого украшения хочется держаться подальше, его нельзя обижать, а если его случайно разбить, то блестящие в хвое и огнях напарники наверняка придут и съедят тебя.

Так вот, возвращаясь к ростовым куклам. Я с нетерпением ждала продолжения спектакля и лавировала в толпе, увлекая за собой маму. Меня ужасно пугала перспектива попасться в лапы существ, рассекающих людской поток, но их было целых пять, а я – всего одна. Убегая от кричаще-оранжевого зайчика, я наткнулась на пузо собачки цвета детской неожиданности. Ее ушки депрессивно висели по бокам, а лапка поднялась, чтобы помахать мне. Я решила, что мне настал конец и прижалась к маме – тому, кто должен был защитить меня от чудовища. Но мама сказала: «Доча, давай я тебя сфотографирую с собачкой?» У меня не нашлось сил, чтобы произнести хотя бы одну фразу, означавшую однозначный отказ, поэтому я изо всех сил замотала головой как можно отрицательнее.

Тогда у фотоаппаратов не было бесконечного объема памяти, съемных накопителей и облаков памяти, на которых сохранялись снимки. Но была пленка на тридцать шесть кадров – тридцать шесть попыток запечатлеть свое счастье. Стоила она сама по себе недешево, да и за проявку снимков нужно было заплатить отдельно. Моя мать долго ждала возможности взять меня куда-то и провести время вместе, и ей хотелось запечатлеть свою маленькую девочку, которая росла очень быстро. Она не понимала, как страшно мне было, когда после всех моих протестов я все-таки оказалась в лапах коричневой собачки. Но тогда я поняла, что иногда приходится смиряться с какими-то вещами, которые ты никак не можешь изменить. Приходится брать себя в руки, несмотря на страх и обстоятельства, отметая оправдания. Ведь оправдания для тех, кто не хочет двигаться дальше и застревает в одном отдельно взятом моменте. Я собралась с силами, отпустила ситуацию своего похищения и, дожидаясь возвращения Гилиада, прочитала в «Некропедии» – нашей версии «Википедии» – все о Совете волшебников, не забывая переходить по ссылкам на источники. Напарник вернулся позднее, чем я ожидала, – с пакетом продуктов и упаковками готовой еды из кафе.

– Я думаю, нам стоит запросить усиление от ребят из Совета волшебников. Я про завтрашний день и рейд на агентство «Ступени». Неизвестно, со сколькими бездушными риелторами мы имеем дело. Думаю, нам потребуется вся квалифицированная помощь.

Гилиад кивнул и выхватил пакет с продуктами из-под носа любопытного Арауна, который любил проводить учет всех появляющихся на пороге сумок, а также их содержимого.

– Я согласен. Но можно попросить конкретных бойцов, из тех, которых нам поможет отобрать Натан Соломонович. Так мы сможем быть уверены, что случайно не завербуем двойного агента. Пойду писать официальный рапорт обо всем произошедшем. – Некромант подавил тяжелый вздох.

– Подожди. Про темное эхо, докатившееся до мира Арауна, не сообщай, пожалуйста. Мне король эльфов передал кое-какую конфиденциальную информацию о своем царстве. Не ввязывай его, ладно?

У меня перед глазами сразу возникла картинка умирающего королевства, объятого почти разумной желеобразной нефтью, поедающей все живое. Надо торопиться. Что-то делать. Столько времени было упущено, а ничего так и не стало ясно!

Гилиад. Все не то, чем кажется

К черному входу двинулись волшебники, обвешанные оборонительными амулетами, словно рождественские елки. Утренний воздух дрожал от количества ментальных связей и мыслей, не замолкавших в голове у магических штурмовиков. Команда зачистки дежурила на площади и не пускала случайных зевак за огороженную красной лентой территорию вокруг офиса. Никого, кроме риелторов, не должны были пропустить за заграждение – разворачивая фразой про съемки кино. Адель дышала мне в плечо, а впереди нас шли Дина, Ян и еще трое некромантов от Натана Соломоновича. Мы были готовы ко всему и затаились, спрятанные под амулетом невидимости. От него медленно отделялась голубая пленка, накрывающая нас куполом, похожим на половинку мыльного пузыря. На руках у каждого члена отряда были часы, показывающие видео с камер внутри помещения, но пока здание агентства «Ступени» пустовало в силу графика работы.

– А по какому каналу потом вашу фильму покажут? – донесся до меня зычный голос женщины в возрасте. – Хоть на родные места посмотрим.

В ответ от патрульных из оцепления донеслось что-то невнятное про «Включите «РЕН ТВ», а там в декорациях города будут носиться за рептилоидами», и – «Шутка. Обычная программа для документального краеведческого фильма». Поскольку ребята к своей деятельности подходили ответственно, я не сомневался, что ближайшую пару недель, а то и месяцев они станут бегать по округе с камерой и снимать ужасно нудное видео об истории местности и даже пустят его по местному каналу. А потом зрители еще удивляются, почему почти все образовательные документалки о разных городах такие шаблонные и неинтересные и провоцируют одновременно сон и тошноту. Потому что сняты не с душой, а для отвлечения глаз и подходящей легенды. Кстати, это касалось не только документального, но и самого обычного кино. Я даже знал затяжной сериал, который уже много лет снимали в качестве прикрытия на месте одной петербургской аномалии. Художественные фильмы, правда, ставили реже и в тех случаях, когда у кого-то из чистильщиков находились идея и запас энтузиазма.

Я замер сбоку от входа, пытаясь расслабиться. Некромант, мысли которого перепутаны, – ужасный боец. В нашем деле голова должна соображать быстро, и хорошо, чтобы она так и осталась расти из плеч. У каждого из нас своя мантра. Мне всегда помогало перебирание в голове чертежей старых домов и эскизов их интерьеров, которые я создавал в свободное время. В моей голове нарисованные линии становились материальными, объемными и превращались в тянущиеся сквозь пространство разноцветные нити. Перед моим мысленным взором шерстяные клубки превращались в резные орнаменты на потолке, строгие линии колонн и каминов. Вместе с воображением приходила и жизненно необходимая концентрация. Когда у меня находилась свободная минута, я вел публичную страницу в социальных сетях, помогая жителям старого фонда вписать предметы старины в современный декор. На самом деле так много людей было готово избавиться от старых дореволюционных печей и вынести трехметровые резные двери на помойку. Я искал предметам старины новый дом, если не мог уговорить владельцев сохранить наследие прошлых эпох. Останься я в Петербурге, то обязательно открыл бы модное реставраторское бюро, но здесь оно было просто не нужно и не принесло бы необходимого дохода. А вот навозы, напротив, были крайне востребованным продуктом. Как и экологическая экспертиза.

«Первый отряд, пошли, пошли!» – зазвучало у меня в голове.

Бирюзовый купол невидимости пополз вперед, прикрывая меня и других волшебников. Мы двигались, словно единый организм, ноги чеканили отработанные движения, и весь остальной мир словно замедлился, не попадая в наш уникальный ускоренный темп.

«Амулеты на изготовку!» – бодро прокричали в моих мыслях, когда группа захвата замерла у входа.

«Не работаем по техническим причинам! Приносим свои извинения! – Этим же голосом руководителя операции, настраивающим на бой, скомандовали в моем сознании, а потом откашлялись и сменили тон: – Черт, проклятье! «Ступени» сегодня не откроются».

Я посмотрел на объявление, повешенное на дверях у входа в офис, – обычную бумагу, распечатанную на принтере, не очень информативную для людей, но буквально кричащую – для волшебников. Первое – фирма, скорее всего, получила известия о плене и смерти Владислава и его сообщников. Второе – офис предпочел закрыться и продолжить свое, теперь уже без сомнений темное дело где-то в другом, более подходящем месте.

– Дверь – выбить, офис – обыскать, след риелторов – взять! За работу, дамы и господа!

В плане полевой работы по выслеживанию нечисти наши методы мало чем отличались от привычных для полиции. Через полчаса в воздух взвились пачки татуированных договорами листов, и кто-то тихо стал напевать «Let it snow, let it snow, let it snow». Ребята из группы захвата задней двери вовсю исследовали рабочие места сотрудников, рылись в мусорных корзинах и упаковывали биоматериал в пленку, чтобы потом более тщательно его просканировать. Лишь одна деталь не вписывалась в картину, знакомую многим по кинофильмам, а именно брожение специалистов с амулетами всех форм и расцветок, сопровождающееся нашептыванием и бормотанием под нос. Со стороны могло показаться, что в офисе вовсю идет кастинг на шоу «Битва экстрасенсов», вот только все было намного серьезнее. И только два человека в этой группе догадывались, что стандартная проверка ничего не даст. Адель посоветовала не включать в отчет информацию про отсутствие душ у риелторов «Ступеней», чтобы не вызвать негативную реакцию. Она опасалась возникновения предубеждения против нашей теории и даже отстранения – за вопиющий непрофессионализм. С тем же успехом я мог написать в отчете, что выслеживал преступников по фазам луны или сверяясь с гороскопом. Нужно было дать возможность оперативной группе лично убедиться в том, что никаких следов потустороннего и монструозного в помещении просто нет.

Наконец капитан, волшебник средневекового возраста, перепробовав все свои приспособления и магические предметы, тяжело вздохнул и признался:

– У меня чисто. Я взял даже амулет для обнаружения других некромантов, но и тут по нулям. – Лицо начальника, напоминавшее героев картин Вермеера, нахмурилось.

Картинка начала складываться. Я решил взять слово:

– Я думаю, что мы имеем дело с обычными людьми. Не с вирусом, не с подселенцами, не с мертвыми и не с существами из других миров. Я предполагаю, что сотрудница «Ступеней» с глазами-туннелями… простите, не знаю, как ее еще обозвать… Она – обыкновенный человек, просто без души. И риелтор Владислав с семейным подрядом – тоже люди, которые по той или иной причине потеряли свою душу или… ну, продали. Знаю-знаю, звучит как страшилка на ночь, однако у меня есть основания полагать, что я прав. Я не смог вызвать их призраков, хотя в точности соблюдал все детали обряда.

В полном молчании офиса, заполненного золотым светом, на меня уставились рядовые волшебники и члены Совета, которым доверял Натан Соломонович. Они замерли в весьма живописных позах, бросив свои дела прямо на середине, словно специально, чтобы составить полотно, достойное кисти Рембрандта. Пикнул принтер и выплюнул копию какого-то страхового документа. Наверно, ему просто не нравилась тишина.

– Может, нам пересобрать и перенастроить свои гаджеты и амулеты? На людей. Возьмем из пакетов волосы, ногти и что вы там еще нашли… Слюни и отпечатки помады? Мы ищем в первую очередь того или тех, кто с ними это сотворил, но думаю, что мы вполне сможем выйти на организатора, если проследим за его пешками.

Некроманты рассредоточились по залу, разобрав тонкие, невесомые пакеты. Я подошел к капитану операции, чтобы раздобыть для нас с Адель вещдок, но в ответ получил лишь отрицательное мотание головой.

– Для вас особое задание. Нужно опросить близких родственников риелторов, которые здесь работали. Ну и убедиться, что работники не прячутся у себя в домах. Мне не хватает своих ребят, многие сейчас на заданиях в других городах, и я не могу их выдернуть. Сами понимаете… Осень – это время для разгула психически больных и нечисти. Заодно наш молодой сотрудник, – уставший взгляд организатора рейда скользнул в сторону Адель, – сможет научиться работать со свидетелями и, возможно, даже соучастниками.

Так галантно и вежливо меня давно не отстраняли от расследования. Я подозревал, что невозмутимый волшебник достаточно много времени провел за границей, скорее всего в Чехии или Голландии. В общем, почти наверняка в Европе, но точно не на юге. Для Англии ему не хватало завуалированной иронии, а для Скандинавии – категоричности в высказываниях. Не станет преступная группировка отсиживаться у себя или у родственников дома. В лучшем случае мы найдем недоумевающих пожилых родителей, которые уверены, что их сын или дочь, сотрудник агентства «Ступени», сейчас на работе. Начальник операции протянул мне тонкую папку с документами, собранными на одного из близких контактов агента по недвижимости. И как только эти папки успевают подготовить в столь кратчайшие сроки?

– Другие команды тоже пойдут проверять остальные контакты, – заметив прищур Адель, добавил начальник операции.

Тем временем содержимое-одержимое прозрачных пакетов легло на офисные столы, а затем – и в основу разных заклинаний. Зазвучал хор нестройных голосов, почему-то напомнивший мне куплет из народной песни «Ой, цветет калина…». Заиграли мелодии смартфонов, извещающие о переделках настроек под магический поиск. А мы с Адель уже выходили из офиса. Пары некромантов, как в сказке – отправились налево, направо, прямо… в общем, на все четыре стороны.