Где пламя драконов правит

Тряхнув мордочкой, Шараф потянул Эрс в толпу, к выходу, со словами: «Пойдем, Фося сашдется».

Скрип поручней. Резиновый пол хрустел под ногами, в окнах слышен шум колес. Шуршали юбки, корсеты, котомки, двери открывались и со стуком резиновых ограничителей, в миг закрывались с знакомым оповещением. И снова шум из окна. Запах метро несся по вагонам вместе с ветром, как маленький кентавр, скачущий по зеленой поляне, прячась под деревьями от пятнистых солнечных лучей, выглядывающих из-за листвы.

За чередой ступенек виднелись турникеты. Полиция вновь проверила котомку Шарафа. Последняя проверка перед выходом в свет, под сияющее солнце, возвышающееся над знакомыми черепичными крышами. Не верилось что в красоте освещенных улиц, выметенных улочек, колышущейся травы и цветков у низеньких домов, среди шумящей толпы, цокота копыт по брусчатке, рыночной суеты и ярких флагов небольшой площади, могут уместиться задворки, перекрытые досками и занавесями, словно, прячась во тьме, избегая солнца.

Но, для Шарафа это дом. Он знал все улицы, незнакомых им Сертан и Кейвов, проходящих мимо. Знал дома, отличая их по стеклам в окне и выбитым дверям. Он жил этими задворками и не представлял места лучше. Площадь казалась слишком многолюдной, бульвары кишели знатью, ярмарки оглушали звоном и какофонией перебивающих друг друга мелодий и окриков, улицы сбивали с дороги огромными топами неразличимых из-за яркой одежды лиц. Только здесь, казалось, он находил покой от несущегося в пропасть мира.

Он находил красоту в отблесках разбитых стекл, ярких навесов, в перезвоне бутылок в порванных мешках, в крадущихся Сертанах, играющих в прятки с детьми в заброшенном доме.

Эрс и Фосе следовало многому у него поучиться. Это были не первые и не последние мысли Эрс, сопровождающие ее, пока Шараф, бегая от одной двери к другой, выискивал Саркафа, внезапно испарившегося из квартирки.

– Исвините! – он подбежал к старушке-ящерице, подкармливающей испорченным хлебом, птиц. Она посмотрела в его сторону, сощурившись и только когда Шараф, довольно высокий для нее, подошел так близко, что до старушки оставался всего шаг, она вскинула руки, проскрипев:

– Шараф! – и хлипко ухватила его, пытаясь обнять. – Ну и давно мы не виделись?

Сертан почесал голубые наросты, пытаясь вспомнить последнюю встречу.

– Два дня насад, кашется, – но вспомнив зачем явился, он присел перед старушкой. – Нам нушна ваша помощь. Послушайте, Саркер-Скей, вы случайно не видели Саркафа?

– А что, он уше на работу ушел? – Сертанка медленно повернула сухую желтоватую мордочку в сторону Фоси и Эрс. – А вы почему не в офисе?

Шараф только покачал мордочкой и вздохнув, взял старушку за чешуйчатую лапу.

– Нет, сегодня суббота, – наконец прошептал он.

– О-о-о-о! А то я думаю, почему Саркаф все носится по квартирке, да про Шейну расскасывает. Я и спросила: «Сынок, куда собрался?», – а он мне: «Да в гости, в гости наведаюсь!» Я уш ему-то и хотела скасать, сегодня ш, рабочий день, да его уш и след простыл. Вот я и хожу, его росыски…

Шаркнув ногой по земле, Фося сорвалась с места, схватив Сертана за лапу.

– Хватит! У нас и так мало времени, Ящеревая Голова! – крикнула она Шарафу, утаскивая в переулок. – Всего доброго!

– Простите ее! – на бегу крикнул схваченный. – Она слегка нервная! – и скрылся за поворотом.

– Фося! – Эрс еле поспевала за ней. – Это все же пожилая Сертанка, имей уважение!

– У нас нет времени в переулке сюсюкаться со старушками, подкармливающих ворон! – она свернула во двор, все еще протаскивая за собой схваченного за лапу Сертана.

– Нам в другую сторону, – прошептал Шараф, наблюдая как проход во двор отдаляется.

– И без тебя знаю! – крикнула Фоська, развернувшись.

– Афосия, – Эрс пригородила ей дорогу, – отпусти его и пусть сам нас ведет. Не ты живешь в… – она запнулась, придумывая более приличное название для описания окружения, – ночных улицах.

Фося посмотрела на Шарафа и злобно взглянула на преградившую проход девушку. Афосия явно не хотела слушать команд. Да и что сказать, она не терпела запретов, но Эрс, бывало, слушала. Но, скорее всего, причиной служили объяснения, которые сопровождали запреты и указания.

Вспомнив о не произнесенном объяснении, девушка поспешила исправиться:

– Он же не какой-то Сертан с улицы. Ты знакома с ним давно и точно знаешь, Шараф проявляет уважение к тебе и не нарушает личные границы.

Шараф, за спиной Фоськи, прошуршал лапой по мордочке, закрывая глаза.

– Ну начинается.

Соглашаясь с «пленником» Фося закатила глаза и вздохнув, приготовилась выслушивать нравоучения.

– Тогда и ты должна взамен проявлять равное уважение, – заметив бестолковость аргументов, Эрс не спешила останавливаться.

Приоткрыв зеленый глаз, Сертан посмотрел на нее.

– Долшна?

– Еще как! Не позволительно так себя вести образованному человеку, прекрасно знающему правила поведения…

– Ладно! – Фося вскинула руки, желая остановить поток полезной для нее, информации. Она отпустила Сертана, откинув лапу. – Валяй!

Теперь Шараф осмотрелся. Указав на проход во дворы, он направил группу по правильному маршруту. Фоська поплелась следом. Как же с ней все-таки бывало трудно! Эрс иногда винила себя за вмешательство в их отношения, но осознав что никто кроме нее не намерен помогать, она отбрасывала навязчивые мысли и поставила для себя единственное правило: «Вмешиваться, только когда обстоятельства того требуют!»

Тянулись переулки, серость скрывалась за не яркими пятнами развешенной на веревках одежды. Шараф был прав, солнечный шумный мир отступал перед неспешными оттененными переулками. Обитатели солнечной стороны назвали бы окружение серым или даже бесцветным, привыкнув к ярким пятнам, рябящим в глазах белым юбкам, неуловимым лучам, словно окрашивающие серый мир в яркие пятна. И им было не понять жителей ночных.

Жизнь солнечной стороны прерывалась с восходом луны, пока обитатели ночных улиц выходили на прикрытые досками улицы, зажигали свечи, расстилали яркие ковры, покрывали проходы от дома к дому нитью с поблескивающими осколками самых разных цветов и уносились в танец под музыку старой флейты. Или же собирались в полуразрушенном доме на тканевых настилах, зажигали приросшие воском к каменному полу низкие свечи и наблюдали за театром теней, сокрытым за сшитыми кусочками ткани с мешков.

Из полуразбитых окон виднелся колышущийся свет и слышались восклицания.

– Нам сюда, – прошептал Шараф, крадясь к входу в дом, откуда слышалась уверенная речь. – Только тише! – он прошел к покосившейся двери и отодвинув нить с покрашенной тканью, в виде флажков, приоткрыл дверцу.

На темную улицу вылился неяркий свет. Перед маленьким Сертаном, наряженном в плащ из ткани и шлем из кусочков труб, стояла маленькая Сертанка, держа в лапках две палки. Над ней возвышался воссозданный из заплаток, стеклышек, железок и бумаги дракон. Морда угрожающе сверкала в потрескивании свечей.

– Вот, благородный рыцарь Чарльс! – прорычала девочка-игуана, двинув палками в сторону «рыцаря». – Пришел мне на ушин! Я проглочу тебя и твои досп… – она замолчала и ухватившись за палки попыталась вновь произнести. – Я проглочу тебя и твои досп… Тебя и все то, навешенное на тебе, шелезо, сверкающее в моем дыхании, полетит в гору солота!

– Это мы еще посмотрим! – и мальчик-ящерица выставил перед собой самодельный меч из деревяшек, перевязанный нитями. В один миг дракон понесся в сторону рыцаря и голова огромного существа слетела с длинной шеи, со стуком и звоном упав на каменный пол.

Послышались поспешные аплодисменты маленьких Сертан, наблюдающих за выступлением.

– Вот! – воскликнув маленький Сертан, покопавшись в упавшей драконьей голове и вытащив обкрученный тканью каркас в виде драконьего черепа. – Драконий череп! Вот мой трофей! Докасательство подвига, достойное короля!

Наступила тишина и из нее вновь возродились аплодисменты маленьких зрителей.

– Моя любимая часть, – прошептал Шараф, вместе с Афоськой наблюдающий за театральной постановкой.

Выступление явно было не закончено, но Шараф повел в переход по коридору и вывел на новую улицу, на которой висели самодельные кривоватые листовки, пестрящие ошибками, но приглашающие посетить представление: «Подвиг рыцаря Чарлза».

Сертан подошел к двери и послышался стук. Подождав некоторое время, с сомнением, он снова постучался в ветхую дверь, которая, казалось, сейчас вывалиться на порог. Но, даже с такими дверями Сертаны не заходили без разрешения хозяев. Шараф когда-то рассказывал, здесь, не смотря на внешнюю отстраненность от солнечной стороны, все еще ценят этикет.

После третьей попытки он уже начал огорчаться и повесил мордочку. Фося, взглянув на него, заметила:

– Видно, не судьба.

И словно опровергая ее замечание у двери послышался шорох и скрипнув, дверца показала медленно появившуюся мордочку. В свете редко проникающих солнечных лучей чешуйчатая кожа обтягивала костлявую морду. В тени виднелись оранжевые глаза. Не выходя из-за двери, Сертанка смерила гостя недовольным взглядом.

– С какими намерениями, Шараф?

– Карфа-Скей, – Сертан опустил мордочку, разглядывая лапы, не зная куда деться. Ороговелый хвост осел на земле неохотно разметая в стороны землю.

Для них было неожиданностью, что дверь откроет именно она. Может, Шараф надеялся увидеть Шейну? Или же Саркафа, на худой конец? Эрс тоже была не в восторге встретиться с Сертанкой, с которой совсем недавно свела судьба. Карфа казалось, всем своим видом показывала недоверие ко всему. Суровый взгляд на действительность и что самое удручающее, остатки детской наивности, затаившиеся глубоко в душе, рассказывали, что такой она была не всегда.

Когда Эрс впервые встретилась с ней в переулке, она могла подумать все что угодно. Больше мыслей приходило о том, что она чья-то бабушка или довольно пожилая няня, но, чтобы это была мать Шейны? Ни за что. Шейна была слишком радостной и бросающей оптимистичный взор на будущее. Она кружилась над Шарафом, уверяя, что в скором времени все образумятся и люди увидят в Сертанах положительные стороны. Ее побуждения слышались даже с другого конца офиса и начинались они, как только Шейна замечала его несвоевременное впадение в хандру. Она знала, что такие состояния навещают его только вечером, когда приходиться уходить домой и беспокоиться о сохранности не только своего хвоста, но и хвостов друзей.

После некоторого времени переминания на месте и попыток посмотреть Карфе в глаза, Сертанка, устав ожидать, скрипнула дверью, которую не спешила открывать и бросила:

– Ну Карфа, – отведя взгляд от Шарафа она всмотрелась в Фоську и Эрс. Заметив в ней что-то знакомое, она кивнула в их сторону. – С тобой?

– Карфа-Скей, нам очень нушна ваша помощь! – наконец выкрикнул Шараф. – Нам очень нушно наведаться к Скарнару, а он в Подсемелье и карты у нас нет! Мы решили спросить… Мошет она у вас найдется? – и поняв, как много глупостей он наговорил и с каким странным делом пришел, даже не объяснив причин, Сертан закрыл мордочку лапами, готовясь к осуждениям или к звуку с треском захлопнувшейся двери.

Посмотрев на Шарафа, потом на наблюдателей за его спиной, Карфа покачала мордочкой и подумав, тихо спросила:

– Ну и сачем тебе понадобился Скарнар?

Шараф не спешил отвечать. Точнее, он, сгорая от стыда, не мог произнести ни слова. Фося, устав ожидать, наконец пояснила:

– Мы тут вместо начальства себе проблемы наживаем. Куча звонков о нападениях, вот и пытаемся разобраться кто, куда, зачем.

Карфа смерила ее гневным взглядом, отчего Фоська сразу изъяснилась:

– Это ее идея! – показав на Эрс. – Шараф говорит его дядя с драконами болтает!

Обдумав, Карфа снова взглянула на Шарафа и вздохнув, отперла дверь.

– Входите, – хозяйка прошла вперед. Из-под темной юбки виднелся покачивающийся из стороны в сторону полу отрезанный хвост.

Дверь со скрипом отогнулась, открывая проход в коридор, украшенный ярким ковром. Все здесь выдавало хозяйку. Выметенные от пыли каменные полы, закрытые сероватой тканью окна, на подобии штор. Выровненные у стола стулья. Закрытые треснутые двери с заплатанными дырами. Только в одной комнате дверь была приоткрыта. Оттуда слышались просьбы «успокоиться» и заглушаемый их звонкий смех, звенящий эхом в полупустой комнате. Саркаф сидел перед Шейной, задумчиво всматриваясь в ткань, разложенную на деревянной тумбочке. Сверкали стеклышки на ткани, покоились пробковые крышечки от бутылок, железные разноцветные крышечки с изогнутыми краями, да чего только там не было и все разложено в каком-то определенном порядке, напоминая шахматы.

Шторы распахнуты, а на треснувшем стекле играли лучи солнца, разбрасывая солнечные зайчики по серой комнатке. Шейна хихикала и зная ее, можно было предположить, что поводом для смеха стало серьезное лицо Саркафа, обдумывающего следующий ход.

Но, Карфа и гости прошли мимо. Картина скрылась за каменными стенами, пока хозяйка не остановилась и не развернулась, взглянув на раздумывающего Саркафа, а потом на трещины стекла, чем-то напоминающее витраж. Она с укоризной взглянула на хихикающую Шейну.

– Сашторь окно, – Карфа развернулась и собралась уходить, как послышалось возмущенное:

– Ну мам! Комната и так похоша на склеп!

Карфа, возмущенная таким заявлением, снова взглянула на дочь.

– Ни к чему нам это солнце. Пойдут тут какие-нибудь, да увидят, что у вас тут са убранство, так ночью и украдут.

Осмотревшись, Шейна показала на яркий, красный ковер с какими-то непонятными узорами и цветами, совсем не подходящими друг к другу. Может, по этому его и выбросили люди солнечной стороны? Эрс тоже бы так сделала, если бы ей подарили этот ковер. А сомнений, что его подарили кому-то, просто не осталось, ибо, какое должно быть отсутствие вкуса у человека, купившего его по собственному желанию?

– А что, собственно, красть? Это что ли? – Сертанка показала на ковер. – Так какой вор его саприметит? А даже если так, пусть крадут, мне он никогда не нравился!

Карфа не оторвала от нее взгляда, просверливая им беззаботную Шейну. Чешуйки на лапе проскрежетали, когти впились в ладонь, сложившись в кулак. Не проронив ни слова Карфа развернулась и быстрым шагом направилась по коридору. В тишине слышалось шептание, посвистывающее эхом в пустом коридоре.

Скрипнула распахнувшаяся дверь. У стены стояла люлька с деревянными подвесными фигурками. В кроватке спал маленький Сертан. Напротив двери, у стола, освещенного окном, сидел высокий Сертан, что-то рисующий угольком на бумаге.

– С чего это ты вдруг двери сакрываешь?

Сертан подскочил и медленно обернулся, посмотрев на недовольную «гостью».

– Так чего ше скрывать? Ты сама просила, чтобы все двери сакрытыми были.

Подперев бока, Карфа направилась к столу, показав на открытое окно, тряхнув шторы так, что они чуть не сорвались с хлюпких креплений.

– Коли слушаешься, почему шторы раскрыл?

Тут виновник оправдания себе не нашел и хорошенько задумался, опустив взгляд на разложенные по столу кусочки исписанной бумаги, поверх записей которой угольком рисовалась одна и та же мордочка. Отличалась она только сглаженными чертами и первое что бросалось в глаза это знакомый суровый взгляд.

– Шейна попросила шторы открыть хотя бы сдесь. Темно говорит, как в гробу…

– Темно ей тут, – Карфа схватила разрисованный литок со стола. – Вот ты рисуешь, – и пихнула его под нос Сертану. – а мне с гостями кто помошет?

Виновник обернулся, взглянув на Шарафа, Эрс и Фоську. Хозяйка взмахнула лапами, показав на застывших в проеме двери гостей.

– Им карта нушна, а мне помощь. Мушенек насывается, – подняв заплетающийся в лапах подол, она вышла из комнаты, бросив: – Нахлебник, – и скрылась за каменными стенами.

Супруг вскочил, сбив серым хвостом стул. Несколько листков с шорохом полетели на пол. Взглянув на стул, листки, он махнул лапой, помчавшись в коридор и забежав в комнатку, крикнул Шейне: «Последи са ребенком!», – и помчался по коридору, догнав Карфу.

– Почему нахлебник-то… срасу? – запыхавшись, он пытался идти с женой, которая обходила Сертана, спеша к двери.

– У Сейкры-Скей снаешь какой муш работящий? – непоколебимо бросила хозяйка, отперев дверь, в которую упирался коридор.

– Мало ли какой там муш у Сейкры, – обидчиво произнес Сертан.

– А у Скардии-Скей? – Карфа подошла к шкафу, схватив подтопленную свечу и зажгла ее, установив на тумбочку у кровати. – Снаешь как супруг-то Карске-Скей помогает? – засучив рукава и отодвинув подальше мужа, Карфа подошла к шкафу и уперевшись лапами в пол принялась с трудом двигать шкаф в сторону.

– Ну что ше ты делаешь? – Сертан, не сумев наблюдать за ее попытками, отодвинул жену.

– А то, что ты делать не намерен, – произнесла Карфа и скрестив лапы отошла в сторону, наблюдая как Сертан медленно отодвигает скрипящий деревянный шкаф в сторону, оголяя пробитую в каменной стене дыру, за которой скрывалась мгла.

Отряхнув лапы Сертан подошел к шкафу, вытянув из-за него деревянную лестницу и подойдя к обрыву в стене стукнул ей, установив в глубине провала. Карфа взяла с полки свечу в подсвечнике и прикрывая огонь взглянула в мглу, пожирающую оставшийся от закрытого окна свет. Фося, вытянувшись, попыталась разглядеть хоть лучик. Безрезультатно.

– Нам что, туда?

На ее вопрос Карфа аккуратно передала свечу мужу, указав в темноту.

– Ступайте.

Глава 4

Темнота обступала со всех сторон, обувь шуршала по песку. Фося в темноте подала единственный лучик света, теплившийся, танцуя на восковой подложке, стекающей ручейками по железной витиеватой подставке.

Послышался шорох. Сертан спустился с деревянной лестницы и доверяя лишь танцующему во тьме огню, нагнулся перед еле видным люком. Отбежав в сторону, он схватил из песка ключи и отперев скрипнувший люк, схватил приставленную у дыры лестницу, установив ее в люке.

– Прошу! – воскликнул Сертан, показав на несущуюся вниз мглу.

И только Фося хотела передать ему свечу, как послышалось грозное: «Сейнраф!» Свеча дрогнула от голоса в тишине. Сертан поднял мордочку. В проеме стены очерчивалась угловатая фигура.

– Саведешь иль потеряешь их… – в освещенном проеме отчетливо виделся покрытый тенями кулак.

Супруг застенчиво хихикнул и перехватив у Фоси свечу, показал на лестницу.

Неровные покрытые глиной стены походили на иссушенные равнины, прерываемые оврагами. Словно пустыня потрескавшейся пещянной коркой от засушливых дней и ночей. Всюду вырытые ниши, наполненные сливающейся со стенами горшками и вазами с зерном. Встречались мешки с заплатками, из которых сыпались фрукты. В стенах появлялись аккуратно вылепленные дверные проемы, закрытые тканью с занавесью. Всюду на глине, то тут, то там виднелись разводистые отпечатки чешуйчатых лап и когтей.

Свеча, не колышась, освещала длинный коридор, цветом напоминающий корочку запеченного яблочного пирога. Проемы в стенах пестрели тканями: на одних поблескивали нити с вплетенными осколками, на других деревянные бусины, перевязанные нитями, иные скромно висели в стороне, у других виднелись нацарапанные таблички с надписями и от каждой тянулся запах. Яблоко, овощи, злаки, отдающие иссушающим душным теплым воздухом, ароматом муки. Чувствуешь монотонный запах мака, свежий аромат моркови, земляной картофель, сладкие фрукты и приторность засахаренных абрикосов в закупоренных банках.

– Нам сюда, – Сейнраф показал на синеватую ткань, отстранившуюся от ярких занавесей.

Она словно была другой, по-другому выглядела, отличалась от всех. Свеча взволнованно заколыхалась, и штора отогнулась, представляя полки, стеллажи, табуретки и выемки, заполненные книгами, фолиантами, свитками и вываливающимися из выемок в стене рукописями на пожелтевших листах. Шторы с шорохом закрылись, пропустив гостей и мгновенно окутав комнатку запахом пергамента и чернил.

– Тут хранится библиотека, архивы и документы, – Сертан словно гордился выпавшей возможностью и тем, как удачно воспользовался ей, сумев ошеломить гостей таким «сокровищем», среди каких-то хранилищ. – Где-то сдесь… – он нагнулся и рассмотрел книжки и пергаменты, проведя по ним когтем.

– И нам нушно будет все это перерывать? – Шараф поднял мордочку, пытаясь узреть конец необъятных стеллажей, с которых так и грозился свалиться выглядывающий свиток или того хуже, туго свернутый пергамент.

– Нет, конечно! Шараф, думай логически, – протянул Сертан, вытаскивая двадцатый сверток с «третьего стеллажа», проверяя, не это ли карта?

Фося окинула взглядом Сейнрафа, Шарафа, зависшую у полки Эрс и осела в углу, глухо ударив бледным кулаком о глиняный пол.

– Да чтоб книги ваши, овощеед сожрал!

«Который час?», – вопрос, повисший в глиняных стенах, приглушенных многократным шорохом страниц. И действительно, никто не знал времени, а точнее, сколько его прошло с момента их появления в «читальном зале». Здесь и правда не мешало повесить часы. Не где-нибудь в гостиной, не в прихожей, не в конце туннеля, а именно здесь, в комнатушке с книгами, которая была настолько мала, что казалось вот-вот полки с отогнутыми свитками соприкоснуться друг с другом. Тем не менее она с легкостью вместила здесь четырех посетителей. Вот чудо!

«Который час?», – все звучало в глиняных стенах, наполненных сухим воздухом и невыносимой жарой. Хотя, все-таки, посетители и не нуждались в часах, если так подумать. Фоська с какой-то магической точностью задавала свой вопрос каждый час. Отыскав закономерность, Шараф принялся отсчитывать количество «которых часов» и теперь с точностью мог дать ответ.

Выяснилось, просидели они здесь больше трех и этого хватило чтобы перерыть по половине каждого стеллажа и удостовериться, что карта все-таки находиться в третьем. Теперь все (кроме Фоси, со скуки отыскавшей книгу об оружии и их разновидностях, но все так же, скорее по привычке, задававшей любимый вопрос) скучились у третьего стеллажа. Кто на табуретке, кто на лестнице, кто на полу. Они разгребали бумаги, пока не услышали победное: «НАШЕЛ!» Скрип, треск, шорох, грохот и Сейнраф свалился с деревянной лестницы с картой в руках. Вскочив с глиняного пола, он отряхнулся и с шуршанием развязал желтоватый пергамент.

На длинном листе, по следам на бумаге, явно пережившим не одно приключение, выцарапывались холмы, горы, реки и озера. Тянулись длинные пунктирные тропки, сводящиеся к единственному жирному кресту между гор. Присутствующие нависли над картой. Заметив наступившую тишину, Фося откинула в сторону книгу и метнулась к группе. Взглянув на клочок перепачканной и порванной бумаги, она задумалась, заправив волосы за длинные уши.

– А с чего мы тогда шатались в поисках Саркафа, если карта была не у него?

Зейнраф тихо хихикнул.

– Так у него и не было карты. Он еще несколько лет насад отдал ее нам, когда искали улики и свяси с Подсемельем, – он свернул карту и перевязав бечевкой, отдал Шарафу. – Не думал, что она кому-нибудь понадобиться! Так, – Сертан указал на пергамент в лапах Шарафа, – путь далекий, пешком дольше будет. Вам направляться из города на север, к горам. Там, между Клыков, найдете ваше «сокровище». Но, если вам быстрее нушно, следует в повозку влезть.

– Да, конечно! – воскликнула Фося. – «Куда это вам, путники?», – А мы извозчику такие: «Да, подвезите к Клыкам, а там мы сами дойдем!» Верно? Да еще и с поклажей какой-нибудь. Он быстрее стражу вызовет, чем мы до Клыков доедем!

Шараф опустил мордочку, Зейнраф всмотрелся в коричневые лапы, сливающиеся с полом. Эрс взглянула на пергамент. Если на повозке не удастся поехать, им бы следовало взять лошадей. Купить дороговато, содержать негде. Вспомнилось как Шараф ездит на лошадях. «Всему можно научиться!», – напомнила себе Эрс и отбросив гурьбу предостережений, предложила:

– Почему бы не поехать на лошадях?

Присутствующие обернулись, видимо не представляя как долго им придется добираться и каким трудным будет путь.

– Возьмем лошадей, навьючим и отправимся к северным горам.

– Я не умею есдить на лошадях, – скромно заметил Шараф, царапая лапами пол.

Фося, кивнув поддержала:

– Ты видела как он держится в седле? А где мы будем ночевать? Мы едем к северу, придется тащить с собой еще и меховую одежду. Дорога дальняя и на пути ни одной деревушки, придется тащить и продовольствие?

Почувствовав зависшие в воздухе напряжение, Сейнраф схватил друзей за плечи, воскликнув:

– Ну, карта у вас уше есть! – медленно направляя их на выход из архивов и чуть не забыв свечу, прихватил ее с полки, выходя в коридор под шорох штор. – Уверен, что с таким «артефактом» вы обясательно воплотите свои планы! – заметил он, со скрипом отворяя крышку люка.

Тик-тик-тик. Деревянные часики с каждой секундой приближали вечер. Глиняная чашка твердо стояла на деревянном столике. Пар поднимался к потолку, медленно исчезая. Уверенно тянется вверх и во мгновение ока рассеивается в пустоте воздуха, наполненного запахом дерева.