Где пламя драконов правит

В окне дома через стекло человек-кот в шелковой яркой одежде погрозил ему лапой, сжатой в кулак. Мальчик-кот что-то промямлил и обернувшись к рассматривающей окно Эрс, попрощался, отбежав от колеса с лентами, вновь восклицая в толпе и протягивая листовки.

Эрс снова взглянула в опустевшее окно и никого не обнаружив, опустила взгляд на листовку в руке. Она раскрыла котомку и сложила туда листочек, продолжая ожидать. Казалось, она ожидает уже вечность и встряхнув висящую на плече котомку, девушка решилась на отчаянный поступок.

– Пойдем-ка мы к Шарафу. Когда-то Фоська рассказывала, как пройти к нему, – она посмотрела на проходы между домов и перехватив котомку, направилась в оттененный переулок.

Переулки пересекались узкими перекрестками, проходы становились все уже, а то и вовсе были настолько узкими, что приходилось просачиваться. Солнечный свет медленно угасал за самодельными лестницами и досками на крышах и между окон рядом стоящих домов. С тенями наплывала и грязь на улицы. У стен выброшен мусор в изорванных тканевых пакетах. Позвякивали бутылки в темноте, стены домов рыдали трещинами, роняли камни и кирпичи на заваленные улицы. Выбитые окна первых этажей. Через них еле видны дыры в полах, заполненные хламом, над которым роились мухи. Изредка, в переулках встречались Сертане, лежащие на земле и укрывающиеся остатками от пакетов с мусором. Встречались и Кейвы со сломанными лапами. Они поднимали тусклые глаза, бросая на нее отсутствующий взгляд и снова брели по переулку, прихрамывая и глядя на грязный пол.

Вдали виднелись тусклые пятна. Одежда, развешенная на веревках: рубахи, брюки, юбки, полу-порванные платья. Чаще встречались Сертане. В разбитом окне Сертанка, держа ребенка на руках, шуршала самодельной игрушкой-мешочком из обрывков тканей. Взяв в лапы мешочек, он потянул его к мордочке и схватил голыми деснами. Ткань разорвалась, оставив голые нитки, а сушеный горох со стуком повалился на прогнивший пол. Покачав мордой, женщина-ящерица, потянулась за горошинами и увидев Эрс, прижала к себе ребенка и спряталась в тени. В темноте виднелись только два золотистых, словно сияющих глаза. Эрс отступила. Может она уже окончательно заблудилась в переулке? Сколько она прошла от входа, но так и не нашла Шарафа. Это был ее жалкий шанс попросить помощи. Чуть вытянув руку, отчего Сертанка спряталась в тени стен еще чуть дальше, она решила спросить:

– Извините.

Женщина не вышла из тени, недоверчиво взглянув на нее.

– Вы случайно не знаете, где живет Шараф?

Она молчала, оставшись в тени. Ребенок на руках молчал, словно подменили куклой.

– Понимаете, я ищу друга, у него еще голубая мордочка и зеленые глаза. Думаю, он выделяется из здешней толпы, вот и подумала что вы его видели.

Молчание.

– Не замечали?

Тишина.

– Что же, – Эрс отшагнула от разбитого окна, – ничего, спасибо, что выслушали, – и продолжила свой путь, пока не заметила движение. Сертанка вышла из-за угла и тени набросились на худую морду. Кожа натягивалась на кости, как ткань на булыжник. Сухой рукой она показала на проход, уходящий вправо.

– Там, – и скрылась в тенях, уходя прочь.

Мрачный переулок продолжался даже за поворотом. Нити с развешанной одеждой сопровождали ее всю дорогу, являясь чем-то вроде местных длинных флажков. Как на площади, они выполняли одинаковые функции: украшали и придавали частичку уюта окружению.

Рядом откликались в старых домах детский смех.

– Подошди!

– Догоняй!

Из подворотни выскочили два босоногих, маленьких Сертана. Мальчик, похожий на исполинскую ящерицу, с отломанным кончиком хвоста и девочка эублефар с двумя хвостами. У обоих по корзинке, топорщащихся соломинками. Маленькая Сертанка в платье начертила лапой на земле черту.

– Так, на счет три.

Эрс отошла к стене, чтобы не мешать. Сертаны встали на линию и когда прозвучала заветная «три», перехватили корзины и сиганули к стенам, уложенным мусором. Звенели стеклянные бутылки, одна за другой падая в корзину. Они рылись в мусорных мешках, пачкая лапы, как если бы в поисках рождественских подарков залезли под елку. С сочувствием взглянув на детей, Эрс отошла от стены, продолжая путь, переходя через вырытую в земле черту, засыпая ее обувкой.

Вырисовывался дом с деревянными подпорками, совершенно серый, словно камни мгновенно выцвели. Строение смешивалось по цвету с окружением и казалось, что весь переулок – это один огромный дом. Эрс прошла через пустой дверной проем и шагнула на лестницу. Из квартирок с выбитыми дверями слышались ссоры и крики, чуть выше из-за восстановленной и заплатанной двери виднелись дети Кейвы, играющие на пыльном каменном полу в самодельные игрушки из тряпок и стёклышек. Еще выше нужная дверь. Позвякивание посуды, тихий шорох воды. Фося говорила что у Шарафа в квартиру «Всем вход заказан». Еле держащаяся на петлях дверь повисла у открытого прохода. Эрс постучала в деревянные косяки.

– Прости, Саркаф, но на обед вчера была овсянка и рис, помнишь? – послышалось совсем близко, но звон посуды не прекратился.

Эрс, осмысливая сказанное, не решилась войти. Через некоторое время звон прекратился, и вода утихла, послышалось шуршание и шаги.

– Еще рас прости, но я уше скасал, что фруктов у меня нет, – в коридоре появился Шараф. Увидев девушку на пороге, он удивился и осмотревшись, завел ее в квартирку. Приведя в кухню, он обернулся к незваной гостье, прошептав: – Что ты сдесь делаешь?

Она, конечно, объяснила что долго ждала их, но зная как Афосия любит опаздывать, пошла искать его по старым инструкциям. Сертан повертелся на месте, задев хвостом стол и несколько стульев, но согласился с единственным условием: «Сейчас, посуду домою». Понимая, что это займет некоторое время она осмотрелась.

Серый потолок с лампочкой, стеклянное окно с тряпками от мешков вместо штор. На старых нитках висели привязанные обломки стекла и дисков, а светящее с такой высоты солнце, поднимающееся над улицей покинутых домов, играло в болотно-зеленых и салатовых находках, отбрасывая на пыльной стене зеленые солнечные зайчики и частички радуги от дисков. На подоконнике, в треснутых глиняных вазочках стояли цветочки. На кухне, то тут, то там разложились пластиковые трубы, железные гайки, обломки стекла и камней, в общем – сокровища. Фоська была права, называя его пиратом, но самое интересное, из сокровищ рядышком медленно, но верно создавалось существо похожее на китайского дракона с стекляшками вместо глаз.

Чуть дальше виднелась крохотная душевая с проржавевшим, подтекающим душем и пластинкой мыла, которая казалась, вот-вот расколется.

– Снаешь, Фося и правда согласилась, – прозвучал голос, сливающийся с шорохом воды. – Просто, мы снаем какая она, верно?

– Не любящая соглашаться? – Эрс отвлеклась от поблескивающих стекляшек у окна. – Я бы поехала в тот город самостоятельно и опросила людей, просто без вас было бы совсем не так весело.

– Но если бы ты поехала одна, все было бы не так. Ты была бы слая или расдрашенная, уш я-то знаю, что происходит, когда срываются планы. И ты сюда пришла для того, чтобы убедиться, что поедешь не совсем одна, это ше скучно, верно? – Шараф, вытерев тряпкой схожей на шторы у окна посуду, принялся складывать ее в скрипящие шкафчики. Закончив, он осмотрел свое творение и закрыв шкафы, обернулся к девушке. – Ну, а теперь, вытащим спящую Фоську из ее норы и в путь!

Глава 3

Вагон пошатывало из стороны в сторону. В полуоткрытых окошках шумели, грохотали колеса и свистел ветер. Поручни и двери поскрипывали, а под ногами шуршал покрытый темно-синей резиной пол. По бокам прохода на первом этаже расположились стены из ног, обуви, кроссовок, ботинок, подолов платьев и мантий, брюк и юбок. Чуть выше виднелись руки: покрытые чешуей, щитками, перчатками. Некоторое из них что-то держали, другие рисовали в воздухе причудливые узоры, иные покоились на коленях. Еще выше расположились и хозяева рук. Мордочки, самых разных оттенков, украшенные наростами, неподвижные змеиные головы, которые отличал от статуй только нервно высовывающийся язычок. Встречались в рядах и остроухие эльфы, с кожей светлой, как лунные лучи и темной, как затухающие угли. В простых нарядах покачивались люди-коты.

Многие говорят, что беспородные похожи друг на друга и много не стоят, как рабочая сила, но Эрс внесла бы корректировку в изложенные мысли. Да, «дворовые коты», как их называла знать, имели в себе схожие черты. У них не густая шерсть, не яркие глаза, в частности не привередливы к еде и привыкли к обычной жизни. Но в то же время, они хорошие родители, зачастую в семье от трех до десяти таких же котят. Одни родители без устали трудятся на предприятиях, чтобы прокормить семью, другие уже обучают детей, но среди семей никогда не появиться зависти или гонки за достижениями. Они стараются помогать друг другу в трудные времена и могут даже жить несколькими семьями, деля кров и еду.

В каждом можно найти что-то хорошее. Даже в том одиноком орке, прислонившимся к стене у дверцы вагона. Может сейчас он думает о семье, что ждет его дома? О детях, что, недослушав сказку, побегут ему навстречу. О родных стенах, знакомых лицах, о радости, умиротворении и любви? Но как выяснилось, многие не хотят задумываться, принимать все так как есть и соглашаются с мнением авторитетов. Да, это печалит тех, кто пытается показать окружающим правду. Многие просто закрывают уши и уходят прочь. Как и Шарафу не удастся убедить Фоску, а ведь в его словах есть истина!

– Ты ше снаешь, что всегда опасдываешь! – чешуйчатый хвост бил ногу ближайшего соседа, отчего человек отстранился от Сертана, соблюдая дистанцию длинной в сидение.

– Да, знаю, – Фося отвернулась от собеседника, рассматривая обувку пассажиров.

– Ну тогда скаши уше, что мы были правы! – А Сертан все пытался добиться от нее заветного признания. Но можно с уверенностью заявить, что их он не дождется. А все из-за любви к спорам.

Причем, у них всегда образовывался треугольник к этой неоспоримой «любви». Именно из-за этого разногласия могли продолжаться вечность. Так и происходило, они ссорились, когда пришли к метро, когда подошли к турникетам, даже когда полицейский рассматривал, что у Шарафа в котомке и продолжался этот спор до сих пор. Даже шесть станций их не успокоило. Нет, была некоторая передышка по середине поездки, но она скорее всего нужна была для подбора веских аргументов, хотя маскировалась под обиду. У обоих. Одновременно. Но вскоре спор возобновился и причиной этому было брошенное Фоськой: «Нет, я не виновата!», – и понеслось… Кажется, скоро у всех пассажиров этого вагона завянут уши!

– Так тяшело?

На его вопрос Афосия только фыркнула, так и не обернувшись.

– Просто скасать: «Да, вы были правы!»

– Правы, что вломились ко мне в квартирку?

Шараф поднял лапы, воскликнув:

– Это были экстренные меры! Эрс бес тебя не пошла бы, – и словно усомнившись, Сертан высунул мордочку, посмотрев на Эрс и спросил: – Правда ведь?

Она кивнула.

– Да, а еще правда, что мы скоро прибудем на место, – девушка взглянула на табло, помигивающее под новой станцией и поднявшись, под шорох юбок и платьев, прошла к дверям.

Взглянув на табло, Сертан последовал к выходу и только через некоторое время Фося подошла к ним, все еще держась по дальше от Шарафа. И когда прозвучала знакомая запись: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция…», они уже стояли в огромном длинном помещении, освещенном свечами, отблескивающими на покрытых мрамором стенах. С побеленного потолка свисали таблички с направлениями. Сориентировавшись, путешественники двинулись к эскалатору, поднимавшемуся все выше и выше, пропуская медленно тянущиеся высокие лампы по бокам. Скоро солнечный свет завиднелся из-за распахивающихся и закрывающихся тяжелых дверей. Еле пройдя турникеты, потому что полиция снова решила проверить, что Шараф не протаскивает украденные вещи в котомке, они наконец вышли на улицу. Точнее, почти вышли, Шарафа чуть не сбила громоздкая тяжелая дверь.

– Сачем такие тяшелые двери? – Сертан еле оттолкнул придавившую преграду, вывалившись на улицу.

– Чтобы слабаков останавливать, – бесстрастно проговорила Фоська.

– Грубиянка.

– Куда теперь? – Афосия осмотрелась.

Всюду кипела жизнь, метались в воздухе летающие аппараты. Бегали люди, шуршали платья, скрипели корзины, цокали копыта лошадей, стучали колеса повозки по мощенным дорожкам.

Эрс взглянула на встающее над городом солнце.

– Теперь рынок.

Да, именно рынок был местом сплетен, знакомых друг с другом продавцов, подготавливающих продукцию у прилавков. Они готовились к новому шумному дню. Признаться, Эрс, да и не только она, представляла рынок более спокойным местом. Он был похож больше на базар и это только утром!.. Что же здесь происходит ближе к вечеру?

Рынок делился на своеобразные «улицы» без номеров, без названий, но местные прекрасно ориентировались в длинных бесконечно долгих похожих на тоннель улицах, укрытых разноцветными колышущимися на ветру тряпицами и зонтами. Проходы были узкими и огромная топа из Сертан, эльфов, людей, не прекращала толкаться, словно желала сбить кого-нибудь с пути.

Шуршали яркие котомки, пакеты, отовсюду слышались крики продавцов, возмущения покупателей, предъявивших претензию на гнилые помидоры, ворчание и радостные восклицания детей, машущих продавцам рукой. Ощущение, словно здесь всегда царил маскарад и неспокойная несущаяся в будни жизнь, не отступало по мере продвижения по рынку.

Несколько раз Фоську схватили за руку. В первый раз это был человек с головой гадюки. Оттащив ее в сторону, он попытался продать дыни или же арбуз, по крайне нескромной цене, объясняющей незаинтересованность покупателей в его продукции. Но Афосия обладала неизмеримым терпением и промолчав ушла прочь. Вторым рискнул эльф с серой кожей. Он подтащил ее к прилавку с виноградом, предварительно взмахнув рукой перед продуктом, от чего от ягод в разные стороны разлетелись мелкие фруктовые драконы, маскировавшиеся на винограде так похожем на цвет чешуи. И может быть, Фоська и согласилась бы купить у него этот «дурацкий» виноград, если бы покупать было что. Терпение ее накалялось пока продавец болтал о винограде, который она, кстати, любила, но ей пришлось перебить неугомонного и показать пустующую гроздь, высушенную солнцем. Она пихнула ему эту «ветку» и высказала все, что думала о его «безупречном винограде из самого Фейнрама!»

– Так его Фося! – Шараф, всматриваясь в высокие полки с яркими блестящими и спелыми фруктами сглатывал слюни, опустив мордочку направив взгляд на землю под лапами. На. Землю. Только на нее.

– А че сразу начинается? – Фося взмахнула руками, чуть не ударив по лицу мимо проходящего эльфа, странно покосившегося в ее сторону. – Возьми то, возьми се! Я прекрасно знаю как должен выглядеть хороший виноград и что на нем не должны летать эти, – и она показала на порхающих в воздухе виноградных дракончиков, парирующих не высоко над прилавками, выискивая чем поживиться.

– И правильно, нечего тут…

Его остановила Эрс, указывая на очередную лавку с фруктами, у которой сидела бабушка и подперев щеку рукой. Она улыбаясь наблюдала за проходящими мимо ларька людьми.

– Я сейчас вернусь, – девушка направилась к лотку, за ней с восклицаниями двинулась Афосия, а следом, словно на казнь, потащился Шараф. – Добрый день, можно поинтересоваться как идут продажи?

Заметив их, бабушка выпрямилась. В коротких вьющихся волосах, напоминающих морскую пену, виднелись еле заметные острые уши. Она всмотрелась в путешественников и вскинув руки, улыбнулась.

– Добро пожаловать в Вейрам! Спрашиваете о продажах? Вы здесь недавно, верно, раньше вас не замечала.

– Мы только приехали…

Лицо ее в миг изменилось и перегнувшись через прилавок, бабушка замахнувшись деревянной тростью, выкрикнула:

– Ах ты, овощеед фруктовый, пошел прочь отсюда!

И Шарафу по мордочке прилетело несколько раз той самой тростью, пока он не отошел так далеко, что бабушка уже была не в силах дотянуться, не выйдя из-за прилавка.

Фоська удерживала старушку от покушения на жизнь друга, схватив трость.

– Ну успокойтесь! – удерживать возмущающуюся и посылающую проклятия в сторону Сертана старушку было не так просто. Прохожие оглядывались, некоторые застывали в толпе, наблюдая за происходящим. – За что вы так его?

– Эти хвостатые каждый день фрукты с прилавка утаскивают, да мало им, они ящиками их выносят! – бабушка еще некоторое время грозилась тростью, пока не выдохлась, вновь встав за прилавок.

Эрс задумалась.

– У вас часты кражи?

– Часты, – фыркнула старушка, рухнув на стул, – они здесь каждый божий день! – она схватила газету, взмахнув в сторону Шарафа, чуть не попав Эрс по голове. – Да в этих газетах только и пишут о всяких нападениях на города. Каждый раз дивлюсь, как они умудряются напрочь забыть об обычных мелочах. Заняться ворами в конце концов!

– Нападения, – девушка указала на мотающуюся в воздухе газету.

– Значит о них уже и в газетах пишут? – Фоська приблизилась к прилавку, пытаясь рассмотреть еле видные надписи.

– Как не всполошить народ, милочка? – старушка развернула газету и высунувшись из-за нее указала на заголовок, кричащий: «БАШНЯ ФЕЙНРАМА ПОТЕРПЕЛА КРУШЕНИЕ!»

Ниже мелко печаталось о нападении огромного темного дракона на каменную башню суда. Крыша, испещренная когтями, свалилась с черепицей к подножью высокого строения вместе с половиной башни. Дракон испепелил все вокруг и взмахнув крыльями улетел прочь. Мотивацию к нападению специалисты расследуют и изучают до сих пор.

Да, если бы Эрс работала в «Тени дракона» редактором, она бы представила драконов иначе. Впрочем, это было единственное, что ее не устроило в новых данных. Что сказать, пусть газета и называлась «по-драконьему», этих существ редакция любила так же, как любят овощеедов сельские жители. В конце концов, нельзя представить благородным существом того, кто поджог площадь города. Это был отличный способ вызвать ненависть читателей к давним врагам и союзникам, хотя, о последнем люди забыли под могущественным влиянием прессы.

А вот насчет «овощеедов»… Эрс взглянула на держащегося по дальше от лавки Шарафа. Он, смешавшись в толпе, взмахнул голубыми лапами, побуждая к действиям. Девушка обернулась в сторону бабушки, уверяющей Фоську, что газеты пишут только самые громкие новости, чтобы всполошить народ и сплавить ему газетенки. Фося пыталась доказать обратное, приводя в пример недавний выпуск, на первой странице гласящий: «НАШЕСТВИЕ ФРУКТОВЫХ ДРАКОНОВ!», – в дальнейшем повествующий о сложной жизни сельчан и размножившихся как саранча фруктовых дракончиков, рейдами атакующих поля и участки.

– И все же, вам известны очевидцы нападения? – Фося показала на клочок газеты в руках старушки. – Раз уж вы утверждаете, что газеты пишут о всяких глупостях, неужели мало людей пострадало?

– Пострадало? Пострадало! – бабушка придавила клочок газеты, громыхнув рукой по столу. – Да вон! – рука метнулась в сторону прохожих. – Полный рынок! Вон тот, эти, половина всех кто скупает здесь продукты – живые истории!

– И что, мало их?

– Да их тут толпы, в том и дело. Много – замечают, мало – а зачем? О кражах все умалчивают, хотя каждый продавец расскажет тебе байку, милочка, о краже продуктов Фьюрами. Они волокут их мешками, крадут из сундуков и телег! Что б им пусто было!

Фося хотела возразить, но ее остановила Эрс.

– Я думаю, нам все-таки, нужно идти.

Опустив руку, Афосия взглянула на Шарафа.

– Ладно, идите, я приду. Тут дело закончить нужно.

Покачав головой и бросив снисходительную улыбку, девушка прошла к толпе и схватив Сертана за рукав, медленно потащилась дальше лишь раз взглянув на ссорящуюся с продавщицей Фосю.

Они обошли несколько прилавков. Продавцы рассказывали истории о пролетавшем над городом драконе, услышанные от друга знакомой, пересказавшей историю продавцу, который недавно продал лавку по соседству. Один пятнистый мальчишка-кот, выгружавший из повозки ящики, рассказал о драконе, недавно пролетавшем в сторону севера. Рядом стоявший мальчишка-кот, толкнув друга в бок, утверждал, что дракон направлялся на юг. А после противоречащих восклицаний тяжело было разобрать куда же все-таки полетел дракон, где у него был хвост, а где голова и был ли это вообще дракон? Нашелся молодой Сертан, приехавший из города нападения. Он повествовал о светлом драконе, напавшем на башню суда в Ворк. Встретился эльф в сероватой одежде. Он описал нападение темно-зеленого дракона в Вайндр. От него то и слышалось восхищенное: «Он долго рыскал по руинам, и все жители боялись показаться из дома!» или «Пламя еще долго бушевало на еле сохранившейся черепичной крыше башни!»

Запутавшись, что правда, что выдумки, что слухи, а что выдуманная сказка, Эрс и Шараф, утомленные солнцем, еле просачивающимся сквозь колышимые навесы. Путешественники тянулись по нескончаемым рядам рынка -уже без надежды найти хоть какую-нибудь правдоподобную информацию.

– Ну и что нам делать? – Сертан обезнадежено закрыл лапами голубую мордочку. – Вуйфрам, Ворк, Вейрам, Вайндр… И как нам найти нушную башню и нушного дракона, если все города блис Вуйфрама скопировали точь-в-точь эту башню суда!

– Не знаю, но, не отчаивайся! Зато теперь мы знаем, что на все эти башни нападали разные драконы! – Эрс все же пыталась искать что-то позитивное в такой скверной ситуации. Утомившись, она отошла в сторону, оперевшись на какие-то пустые ящики. Шараф поплелся за ней.

– Сря мы сюда приехали, – заключил он, уже не обращая внимания на тянущиеся лавки с фруктами, от которых становилось дурно. Сертан опустил взгляд в землю. – Все эти городишки ровняются на столицу даше названиями, не то, что постройками! Вот всять бы и спросить этих существ: «Вот, что вам нушно от нас?» И все! – он помолчал и помотав мордочкой, заключил: – Нет, так только мой дядя умеет.

– Что же ты не спросишь своего драконознающего дядю? – послышалось из-за спины. – Я весь рынок опросила, пока нашла вас, – объяснила Фося, роясь в котомке.

Шараф, обратив внимание на яркие прилавки рынка, снова уставился в землю.

– А что мне спрашивать? О чем? «Эй, привет дядя, слышал про нападения на башни? Снаешь, чьи это проделки? Верно, драконов. Вот мы и гоняемся са ними, у тебя случайно снакомого дракончика горного не найдется? Шелательно ис племени!»

– Не плохая идея, – пропыхтела Фоська, пытаясь вытянуть из льняной сумки увесистый пакет. – Ты же сам рассказывал, у него там куча друзей и все драконы.

– Ну, расскасывал.

– Че же ты тогда не нагрянешь к нему в гости?

– Так он ше Кейв, – Шараф замолчал. Фоська ему не ответила, увлеченно разрывая пакет, не сумев его достать. Помолчав еще не долго, он резко остановился. – Мы не смошем его посетить. У меня нет карты Подсемелья.

Теперь остановилась Афосия, оторвавшись от полу разорванного пакета. Говоря: «На рынке никогда не бывает тихо», – люди часто имею в виду, кто бы не замолчал, шум все равно будет продолжаться. Шуршали пакеты, кричали продавцы, бегали мальчишки-коты, скрипели повозки, в движущейся толпе слышались отголоски кипящей жизни: «Девушка, вы пакет забыли!», «Что ты делаешь!», «Неси аккуратней!», «Эй, Марсель, грузи яблоки!» Этот мир продолжает диалог когда ты замолкаешь. Появляется возможность послушать вечно спешащий, несущейся, словно ветер под навесами, говор рынка и его музыку. Уникальную, единственную, непостоянную, неповторимую.

После минутной остановки и тишины, Фося вернулась в Азрак, на рынок.

– Твой дядя работает в Подземелье? – она обернулась, взглянув на Шарафа. Он закрыл мордочку лапами, зажавшись в комочек и прижав хвост.

Через некоторое время из чешуйчатого комка послышался ответ:

– И даше шивет там.

Фося взглянула на поблескивающие в пакете яблоки и подойдя к Сертану, постучала по голубой лапе. Она разжалась и в щелке показался зеленый глаз.

– Богач, наверняка, твой дядя! – крикнула Фоська, сняв с плеча котомку и откинув зеленую юбку, нагнулась. Она вытряхнула на землю пакеты с кучей фруктов. – А я у старушки выторговала фрукты. Ничего! – она «по-дружески» толкнула Сертана в плечо. – Где там можно карту твою отыскать?

Зеленый глаз расширился, взирая на пакетики и раскрывшись из комка, Шараф схватил яблоко и устроившись на земле, задумался.

Эрс подумав, предложила:

– Может, Саркаф что-нибудь знает?

– А с чего вдруг Саркаф? – Фося, закинув сумку на плечо, обернулась в ее строну.

– Ну, я слышала его пытались обвинить в работе с обитателями Подземелья перед тем как он принялся искать работу.

Афосия задумалась.

– Значит опять возвращаться? – она, вскинув руку и указав на выход с рынка, крикнула: «Все к метро!», – и ринулась через толпу прохожих к светлому, солнечному «окну».

Шараф, закинув в пасть огрызок яблока и жадно соскребя с земли пакеты и фрукты в котомку, посмотрел на сумку полную фруктов. Было3 ли это благодарностью за то, что он составил им компанию на рынке, зная какая судьба его ждет или же это было некоторое «Прости за грубость»? А может даже значило: «Да, я была не права», – со старой ссоры? В любом случае, это точно значит что-то хорошее.