Где пламя драконов правит

– Мал да удал! – воскликнув конюх, указав на приободрившегося мальчишку, поднявшегося с ведра. Мужчина передал лошадь в распоряжение помощника. – Хоть в седло вскочишь, – улыбнулся конюх, отходя к лошадям и взмахнув рукой в сторону помощника. – Не подведи!

Какое-то время они ожидали ослов. Какое-то время Шараф со звоном стремян и клоками земли, безустанно падал на пол, но все еще пытался взобраться в седло. Казалось, миролюбивый конь и стремена похихикивают над ним, всякий раз скидывая на землю. Шараф знал, дело никак не в Альпе и уж, конечно, не стремена виноваты в его неудачах. «Тебе просто не хватает практики», – пожимая плечами, произносил «маленький учитель», безустанно наблюдая за его попытками влезть в седло.

«Опирайся на седло!», «Не трогай луку!», «Оставь в покое повод», «Держись крепче! Почти… Ты упал», «Иди сюда! Ближе. Ближе. Ближе, говорю, конь тебя не укусит!», «Не стесняйся Альпа, он и не такое видел». Это было единственное, что доносилось до Фоськи и Эрс, все оставшееся время, наполненное уже не столько падением, сколько страхом вообще подойти к лошади.

– Ну, где там наши ослы? – Фося, злобно пожевывая стебелек, облокотилась на деревянный забор, огораживающий территорию конюшни от поля. Она безустанно сверлила взглядом выход из конюшни уже на протяжении двадцати минут. И на протяжении двадцати минут не случилось такого, чтобы кто-нибудь вошел или вышел через этот самый выход. – Они что там, сдохли? – и только Афосия оттолкнулась от забора решив направится в конюшню, как путь ей пригородила рука Эрс. Фоська раздраженно взглянула на нее.

– Не думаю, что мы можем чем-нибудь помочь, – объяснила девушка, посмотрев на пустующий выход. – Нам следует еще немного подождать.

– Куда уж дольше? Мы знаешь сколько ждем?

И не позволив ей осведомить Эрс о времени ожидания, мимо, поднимая клочья землянистой сухой пыли, пронеслось что-то темное, с громкими криками, шипением и восклицанием: «СТОЙ!» За огромной тенью бежал запыхавшийся мальчишка-кот.

– Набери поводья! – крикнул мальчишка, остановившись и уперевшись лапами в колени. – Корпус! – крикнул он в поле, куда, перескочив невысокий заборчик и чуть не сбросив Сертана, унесся конь, с болтающимся в седле всадником. Выпрямившись, мальчишка-кот направился за ними, все еще покрикивая: «Шенкели! Шенкели на боках! Используй бока!», «Не клюй носом! Выпрямись!»

Узрев, как Шараф на Альпе перескочил забор и умчался в поля, к горам, Эрс поспешила отпрянуть от забора, но на этот раз ее остановила Фося.

– Слушай, за ним бегает котенок, – проговорила она, подтягивая девушку к забору, – позволь им самостоятельно справиться. К коем-то веке, научится управлять лошадью.

Вновь взглянув на наконец прекратившую уменьшатся темную точку, Эрс выдохнула, увидев как у этой самой точки вскинулись голубые лапы, а издалека, отбившись от нижних скал, донеслось до конюшни размытое восклицание: «Получилось!»

– Идем! Идем же! Быстрее! – рыжий мальчишка-кот в рубахе, тянул за перекинувшиеся вперед поводья осла. Маленькие копытца взрывали землю, а мешки, скрепленные на спине, тянулись к полу.

Еще двое одинаково-рыжих мальчишек, доведя ослов до лошадей, подбежали к последнему, толкая его сзади.

Взглянув на пыхтящих котят, безуспешно толкающих упрямое существо, конюх только усмехнулся, приставив ладонь ко лбу, взглянув на возвышающееся над горами солнце. Прислонившись к пустующему деннику, он еще некоторое время понаблюдал за стараниями мальчишек и только потом решил помочь.

– А ну расступись! – он с кожаным скрипом схватил поводья, вытаскивая за собой троих помощников и осла, мотающего серой мордой.

На земле вычертились четыре темные полосы и три широкие, притянувшихся прямо к копытам лошадей. Отпустив поводья, мужчина взглянул на рыжих мальчишек, перепачкавших светлые рубахи в пыли и на Альпа, вокруг которого расхаживал Шараф и серый мальчик-кот, видимо пытаясь подружится с конем. – Так, а теперь, – мужчина обернулся к рыжим помощникам, – теперь тащите веревки для ослов, будем караван вязать!

Мальчишки недовольно смерили зелеными глазами маленького серого котенка, подталкивающего упирающегося Шарафа к коню и фыркнув, взмахнув пушистыми хвостами, вновь скрылись в конюшне.

Прошло немного времени и ослы, привязанные один к другому вереницей веревок, были закреплены к последней лошади. Веревки шуршали на серых спинах, удерживая тянущиеся к земле мешки, прогретые солнцем. Лошади ожидали поездки, посматривая на ослов. Бархат, игреневая лошадка с заплетенными косичками, застенчиво постукивала копытцем о землю. Альп пытался доказать Сертану, что он и не такой уж страшный, пожевывая остатки травы. Самчиш пристроился у забора, отливая светло-серой шерсткой на солнце.

Удостоверившись в добросовестном креплении веревок и седел, конюх кивнул и отогнав мальчишек-котов в конюшню, вложил к карман залог и взмахнув большой рукой, вслед позвякивающим стременам и подвывающим ослам, крикнул:

– Доброго пути!

– Возвращайтесь вскоре! – взмахнул на прощание серый мальчик-кот, выбежавший из конюшни.

В ответ, Шараф обернулся назад и взмахнул ему голубой лапой, улыбнувшись всей мордочкой.

– Некогда, Шараф! – прикрикнула Фося, рассматривая в одной руке карту и при этом погоняя лошадку, не желающую переходить на рысь. – Нас ждет долгий путь, поспешай! – сказав это то ли лошади, то ли Шарафу, хорошенько прихлестнув Бархат, она направила лошадь к горам и «караван» потянулся в даль.

Копыта постукивали по каменистой почве, дополняя стремена позвякивали удила.

– Да как же это… Иди сюда! – то пофыркивая, то шипя, а иногда делая и то и другое одновременно, Шараф с усилием пытался натянуть, сворачивающуюся и изгибающуюся перчатку, на когтистую лапу.

Дело шло плохо. Перчатка то выскальзывала из лап, то затягивалась на голубых чешуйках. Особенно не удобно было производить акробатические трюки, пока тебя покачивало из стороны в сторону. Ну откуда он мог знать, что после нескольких часов путешествия поводья натирают лапы? Кажется, только этого ему не объяснил Бернард, как звали его «маленького учителя», пока разглагольствовал о лошадиной амуниции.

Солнце возвышалось над окружающими, окутывающими с обеих сторон возвышениями, покрытыми зеленым одеялом хвои. Сбоку, на приличной высоте, шумела разбиваясь о камни река. Бархат, выдерживая приличное расстояние от шумящей реки, трусила, поматывая мордочкой, от чего Фося, отвлекаясь от карты, одергивала поводья, покрикивая: «Да что же это такое!», – или же: «Лошадь путешественника называется! Да тебе только на выставки ходить!» Самчиш, редко пофыркивая и тихо шурша темным хвостом, тянулся в самом конце. Эрс не переставая посматривала на обрамленную деревцами реку. Ее не отпускало знакомое предчувствие, словно предупреждающая о буре беспокойная птичка, бьющаяся мелкими крыльями о решетку клетки.

Под напрягающий шорох камешков под копытами, Эрс уводила коня, а за ним и ослов, в противоположную реке сторону, пока бушующее течение на скрывалось за каменистой почвой, оставляя после себя лишь воинственные всплески воды, умирающей под натиском недвижимых камней. Она рассыпалась на маленькие ошметки, каплями, падающими в бушующую стихию.

– Я извиняюсь что прерываю молчание, но вам не кажется, что следует пройти путем дальним от реки? – поинтересовалась девушка, все еще не отводя взгляда от скрывшейся за камнями реки.

– Да, – подхватил Шараф, любуясь на натянутую на лапу перчатку, подсвечиваемую солнцем. На момент он отвлекся от собственного «творения», обратившись к Фосе, а точнее, к ее спине в рубахе, медленно колышимой ветром, – почему бы не свернуть? Бархат не нравится этот шум…

– Все ей нравится. Да и тут короче будет, – не отрываясь от карты, пробормотала Фоська, видимо натянув поводья, потому что Бархат громко фыркнула, прижала хвост и принявшись мотать мордочкой, встала как вкопанная.

Оторвавшись от карты, Афосия засунула ее в широкий карман брюк и подбоченись, взглянула на лошадь, прижимающую светлые уши.

– Как это называется? – девушка схватила поводья, хорошенько встряхнув их, но лошадь, так и не двинулась, прижимаясь к земле. – Дорогая моя, – обратилась наездница к лошади, – ты знаешь, что с твоими капризами мы далеко не уедем? Вперед! – она снова привела поводья в движение. – Давай, двигаемся! Вперед! – снова дернула поводья.

Мотнув головой и пуще прижав уши, Бархат покачнувшись, попятилась назад.

– Фося! – Шараф поспешно натянул поводья. – Что ты делаешь! Останови лошадь!

– Я стараюсь! – теперь она натянула поводья, но Бархат пятилась, мотая мордой. – Стой! Стой говорю! – Дерг-дерг. Поскрипывали поводья. – Остановись!

Почувствовав неладное, Эрс схватилась за поводья, отводя спокойного коня назад, позабыв об ослах. Они протяжно завыли, разбегаясь, путаясь в веревках, утягивая Самчиш назад.

– Там же ослы! Шараф, выводи коня вбок!

– Сейчас-сейчас! – и он хорошенько шаркнул шенкелем по боку.

Альп попятился быстрее, прижимая Самчиш, пока он не лягнул придавленного осла и заржав, не встал на дыбы. Эрс рухнула на землю, отползая от лошадей. Ослы понеслись в стороны, сбивая коня. Альп сместил Самчиш, ослы потянулись в другую строну и издав испуганный звук, позади Бархат ринулась вперед, задев Альпа.

Послышался рев и завывания. С треском, ослы и Самчиш свалились на густую поросль у реки и переломав ветки хвои рухнули в бурные воды. Эрс подползла к краю, взглянув на знакомую серую, крепкую спину, которая, сбиваемая потоками, еле выглядывала из пенящейся воды. Самчиш стремился сквозь течение к берегу, утягивая за собой вереницу вымокших чуть не утопающих ослов.

– Это все твоя вина! – послышалось за спиной, под тихое постукивание копыт.

Эрс, не слыша голосов, следила за конем.

– Моя ли это вина? На себя бы взглянул!

– Если бы мне досталась Бархат и карта, я бы выбрал другой путь! Не я упирался и не сменил путь.

– Ну так давай! Давай, лошадьми поменяемся! Так тебе будет легче?

После недолгой тишины, послышался шорох и стук когтей о камни. Уздечка звякнула колечками.

– Лучше коня подерши.

Под шорох раскрошенного щебня к Эрс присоединился Шараф. Он присел рядом и всмотрелся в виднеющийся берег, на который Самчиш вытащил себя и вереницу ослов, обнюхав их и фыркнув, поматывая головой стряхивая воду с гривы. Шараф осмотрелся, заметив отсутствие мешков на ослах. Половина мешков, полу разодранные, свисали на ветках. Еще три повисли на веревках ослов, некоторые, промокнув, свисали с их спин. Остальные, как можно было предположить, сбросили пожитки в реку.

Подумав еще немного, Сертан поднялся и направился к Альпу, повод которого, с выраженным на лице недовольством, держала Афосия.

– Ну что, лошадь пришел менять?

Отвернувшись от коня, Шараф взглянул на ясное, голубое небо и закрыв глаза, поднял мордочку к солнцу.

– Да упасет Агран.

– Чего? – только опомнилась Фося, как когти шаркнули по камням и оторвавшись от обрыва над рекой, Шараф прыгнул вниз.

Вниз. Вниз к высоким деревьям, к пенящемуся течению, усеянному валунами. Эрс, осознав происходящее, успела только протянуть руку, как с треском древесины Шараф вцепился когтями в ствол, разорвав перчатки у когтей, оставив на коре следы. Сорвав перчатки, он сошвырнул их вниз.

Вцепившись лапами в ветки, сбрасывающие тонкую кору и балансируя, оббивающимся об ветки хвостом, Шараф остановился, переводя дух. Сердце колотилось и кажется, стук слышался даже из-под чешуи. Осмотрев лапы, он даже испытал гордость. Все-таки, хорошо держится! Подняв мордочку, он взглянув на просветы между густым слоем иголок. Солнечные лучи прогревали ствол и здесь пахло смолой и теплой хвоей. Только сейчас, всмотревшись в иголки, стало ясно почему жгло щеку и лапы.

– Не плохие иглы, – добродушно послал он комплимент, улыбнувшись полупрозрачным салатовым иголочкам.

Они, словно застенчиво посмеиваясь, прошелестели на теплом ветру. Отвлекшись, Шараф взглянул наверх и сориентировавшись, поспешно полез вверх, перебирая под когтями ветки. Перехватив полупустой мешок с верхушки, он полез за нижними. Пожитки сохранились в них лучше и возрадовавшись своему везению, Сертан направился еще ниже, подбирая нетронутые мешки, а удостоверившись в окончании поисков, он, наконец спрыгнув на землю и подхватил ношу, перетащил ее к коню и нескольким ослам, подсыхающим на солнце.

Осмотрев мешки на ослах и убедившись, что половина провизии исчезла, он кое-как замотал оставшуюся ношу на будто специально усложняющих задачу ослах, которые, то ерзали, то встряхивали ушами, обрызгивая Сертана, то подвывая, медленно уходили куда-то в сторону. А справившись с задачей, не так хорошо, как он мог на самом деле, привязал Самчиш к ели, он плюхнулся рядом, взглянув на небо, редко закрываемое облачками. Обратив внимание на реку, его посетила мысль что половина вещей свалилась в воду. От шипения пенящейся реки и струй, бьющихся о камни, Сертан помотал мордочкой, отползая подальше.

– Нет, туда я нырну в последнюю очередь.

Конь с пофыркиванием обнюхивал еловые ветки и мотнув мордой опустил голову. Ослы, переговариваясь друг с другом, что больше напоминало жалобы, ходили из одной стороны в другую, но понимая, что далеко уйти не могут, возвращались на место.

– Самчиш, – Шараф повернулся к серому коню, – ты снаешь, что ты очень храбр?

Конь повернул к нему умиротворенную мордочку, словно понимая и принимая его речь как похвалу, но не придавая произошедшему особого значения.

– Я бы на твоем месте сапаниковал.

Конь мотнул головой, встряхнув темную гриву. «Не может быть. Уверен, ты тоже храбр. Просто, это чувство спрятано дальше, чем мы можем разглядеть», – словно слышалось утешающее замечание.

– Все так говорят. А на деле, мне шаль, что я не могу сащитить ни себя, ни кого-то еще. Даше дядя скасал: «Вишу, тут придется поработать. Работай Шараф, работай, по шисни тебе пригодится храбрость». И как думаешь, что я наработал?

Самчиш наклонил голову к опустившейся мордочке, пофыркивая большим теплым носом. Заметив, что Шараф так и не обратил на него внимание, конь подтолкнул его носом и после некоторого времени, просунул мордочку между лапами и головой Сертана. Заметив плюшевый нос, тыкающийся в глаза, Сертан поднял голову, взглянув на выпрямившегося Самчиш.

– Снаю, нас шдут. Сейчас пойдем.

Конь фыркнул, словно выражая недовольство от непонятых слов и под вой ослов, перегородил дорогу.

– Ладно! – Воскликнул Сертан, подняв лапы, – я снаю, что не так уш труслив и то, что я сделал мошно считать проявлением храбрости. Но я не считаю это такой уш храбростью. Просто спрыгнул на дерево чтобы подобрать мешки.

«Всего лишь спрыгнул?», – почувствовав призрачное разочарование в темных глазах коня, он добавил:

– Всего лишь! Почти не было страшно.

«Или же ты преодолел страх? Ведь именно это называется храбростью».

– А снаешь, – Шараф отошел в сторону от ели, под солнечные лучи и взглянув вверх, на обрыв, где виднелись две разговаривающие фигуры, которые, судя по размахивающим рукам, ссорились.

Одна из них взглянула в сторону реки и заметив машущего Сертана, указала на него. Ссора окончилась и обсудив что-то, они взмахнули ему руками, указав оставаться на месте. Фигуры вскочили на оставшихся лошадей, покачиваясь, скрылись из виду.

– Видишь? – Шараф обернулся к Самчиш, – они сейчас придут, – он подошел ближе к коню, спрятавшись в тени ели и немного подумав, потрепал животное по гриве. – Ты не просто храбрец, ты еще и хороший советник! – он снова посмотрел на коня, желая понять, что он скажет ему и понял четкое: «Раз уж я хороший советник, будь хорошим слушателем». – Что ше, – Сертан повернулся в сторону бушующей реки. – Посволь мне укротить реку.

Звяк, звяк, звяк. Шорх, шорх. Шумное течение билось о камни, вдалеке и с позвякивающими пузырями воздуха мирно плыло вдоль тихой речушки, проходящей через тоннель и вытекающей из-под него, отражая возвышающиеся по бокам вершины. Под онемевшими лапами мешались камни и валуны, покрывшиеся склизким налетом. С приглушенным стуком они переваливались в стороны, открывая заветный кусочек колышущейся ткани.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.