Тень Тьмы

Она появляется спустя несколько минут после того, как я разливаю ром на двоих.

– Итак? – спрашивает она, взяв свой стакан.

– Думаю, Питер Пэн нашёл свою тень, – сообщаю я.

Сми выгибает бровь.

– И также я полагаю, что она здесь, в моей части острова.

Сми усаживается в кресло, которое только что покинул Вейн. Она вытягивает длинные ноги, скрестив их в лодыжках.

– Это объясняет письмо королевы фейри.

Я утвердительно наставляю на неё палец.

– Именно.

Мы пьём в тишине, пока я обдумываю варианты. Когда стакан пустеет, я приступаю к действию.

– У тебя есть план? – спрашивает Сми по пути обратно в общую комнату.

– Да. – Команде я говорю: – Всех наверх!

Сми подходит ко мне. Её тёмная кожа выглядит ещё ярче на фоне светлой кремовой рубашки на пуговицах. Она сбросила жаккардовый жилет и закатала рукава до локтей, от неё пахнет лавандой и мылом. В животе у неё бурчит. Сми может есть целый день напролёт и остаться голодной. Я понятия не имею, куда в неё влезает: при таком аппетите она остаётся стройной и гибкой.

– Что ты делаешь? – шепчет она мне.

– Джентльмены, мне нужно, чтобы вы прочесали всю нашу территорию. Начните с границы и двигайтесь к заливу.

– Что мы ищем? – спрашивает один здоровяк.

– Отличный вопрос. – Я неспешно двигаюсь к барной стойке, сцепив руки за спиной. – Я ищу тень. – Затем разворачиваюсь на каблуках и окидываю взглядом всех собравшихся. – Тень Питера Пэна, если быть точным.

* * *

Я предлагаю вознаграждение в двадцать фунтов тому, кто найдёт тень, и как только на столе появляются деньги, матросы, едва не сталкиваясь в дверях, высыпают наружу.

Мы со Сми наблюдаем из витражных окон, как они мчатся по дороге к границе.

– Что ты делаешь, Джез? – спрашивает Сми.

– Если у меня будет тень Питера Пэна, – говорю я, – мне больше не придётся беспокоиться о Крокодиле. И о королеве фейри. Два зайца разом.

– А что станет с Черри, если ты заберёшь тень до того, как девочку вернут?

Я смотрю на неё в упор.

– Если у меня будет тень, Питер Пэн не сможет меня остановить.

Глава 12

Уинни

Глубокой ночью близнецы решают пойти пробежаться – судя по всему, они частенько так делают. Вейн и Черри вернулись со своей миссии, но Вейн в отвратительном настроении, и Черри тоже, хотя их мрачный настрой отличается примерно как лава извергающегося вулкана и растопленный шоколад.

Я решаю оставить в покое их обоих и ухожу бродить по коридорам дома в поисках какого-нибудь занятия, чтобы убить время. Где-то здесь должен быть Пэн.

Сразу за входом в его гробницу я нахожу отдельную лестницу, и сверху доносится отчётливый шорох, как будто кто-то роется в вещах.

Я поднимаюсь.

Там Питер Пэн: он выдвигает ящики из большого шкафа, стоя ко мне спиной, но я абсолютно уверена, что он сразу чувствует моё присутствие.

– Что ты ищешь? – спрашиваю я.

– Что-то, чтобы притянуть свою тень. – Он принимается рыться в другом ящике. – Мне нужно как-то привязать её, или я буду бесконечно гоняться за этой чёртовой хреновиной.

– И здесь есть то, чем можно её привязать?

– Я не уверен. Возможно. – Он захлопывает ящик и резко открывает ещё один.

Эта комната находится на вершине башни, и в ней есть большое круглое окно, такое же, как в библиотеке. За исключением того, что здесь оно расположено почти на уровне пола – поэтому, когда я подхожу к нему, мне кажется, что я смотрю через портал в другой мир.

Океан испещрён серебристыми мазками лунного света. На севере виднеются крутые уступы Скалы Покинутых. И с этой высоты я даже могу разглядеть несколько светящихся водоворотов в бирюзовой лагуне.

Я подскакиваю от резкого звука, когда Пэн с силой задвигает новый ящик.

– Вейн в порядке? – спрашиваю я.

Оборачиваюсь через плечо и вижу, что он тоже смотрит на меня.

– Честно? Сомневаюсь. – Пэн подходит к маленькому столику рядом с раскладным креслом и выдвигает оттуда единственный ящик.

– Я что-то не так сделала? – Я начинаю обходить комнату по периметру. – Скажи, как мне себя с ним вести?

Я всегда гордилась своим умением разбираться в людях. Но Вейн – досадное исключение, и это, по неизвестной мне причине, очень расстраивает.

Пэн ненадолго прекращает поиски:

– Как по мне, вряд ли есть способ себя правильно с ним вести, – сообщает он и возвращается к раскопкам.

– Он всегда таким был?

– Вспыльчивым или жестоким? Да и да.

– Это он сам такой или его тень?

– Откуда мне знать? Мы не были знакомы до того, как он получил тень.

– А он не с этого острова?

– Нет. – Пэн подходит к высокому столу, спрятанному под книжными полками, и переворачивает металлическую коробку. Оттуда выпадает несколько бумажек и безделушек, но, видимо, это не то, что он ищет.

– Откуда он?

– С другого острова.

– Да, но с какого? Черри сказала, что их семь.

– Черри слишком много болтает. – Он выдёргивает с полки книгу, перехватывает её за корешок и встряхивает.

Я вспоминаю слова Вейна о том, что на его острове ломают таких девушек, как я, без какой-либо веской причины, только чтобы посмотреть, как те сломаются.

«И мне это осточертело», – сказал он тогда.

То, как он держал меня в объятиях той ночью…

При одной мысли об этом всё моё тело трепещет, а в животе порхают бабочки.

Я не знаю, как совместить этого Вейна с тем, кто схватил меня за горло до синяков и впечатал в стену.

Так-то я не возражаю, чтобы он был со мной пожёстче.

Но как далеко способна зайти его тень? Где пролегает граница и что произойдёт, если он пересечёт черту?

Пэн отбрасывает книгу на пол и хватает другую.

– Пэн?

– Да, Дарлинг?

– Вейн спит с Черри? – Я стараюсь произнести это легко, но в голос поневоле вкрадываются нотки ревности.

Пэн перестаёт искать свой загадочный волшебный предмет и переводит взгляд на меня.

– Тени Смерти нужна какая-то добыча. Ей необходимо выплёскивать энергию. В противном случае она начнёт убивать.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Ну, он с ней спал. Не уверен, что спит до сих пор.

– Я ведь серьёзно говорила. Я не хочу ни с кем делить ни одного из вас.

– Сомневаюсь, что это сработает с Вейном. – Он берёт третью книгу, встряхивает её и тоже выкидывает.

– Как мне к нему подобраться?

Он выбрасывает следующую книгу и ещё одну.

– Пэн.

Он наконец останавливается:

– Хочешь узнать, как подобраться к Тёмному? Прекрати пытаться, – и возобновляет свои поиски.

Я не уверена, знает ли об этом сам Пэн, но, по ощущениям, он только что дал мне тайный ключ к Вейну.

Это всё ставит на свои места.

Конечно, парень вроде Вейна ненавидит, когда кто-то из кожи вон лезет, чтобы ему понравиться, а я только и делала, что бросалась на него. Черри делает то же самое, и Вейн её на дух не переносит.

Боже, какой дурой я была.

Нет, с этого момента я оказываю ему максимально холодный приём. Обжигающе-холодный.

Пэн хватает толстую книгу в кожаном переплёте, перелистывает страницы и резко останавливается.

– Ну как, нашёл? – спрашиваю я. Мне немного любопытно, что это за штука.

Он подходит к столу и опускает на него книгу, раскрывая её пополам – становится виден вырез в страницах.

– Не помню, чтобы клал её сюда, но память у меня в последнее время ни к чёрту.

Внутри выемки лежит гладкая чёрная ракушка.

– Это она?

– Да, она. – Он вытаскивает ракушку наружу. Она закручивается вокруг собственной оси, как волна.

– Выглядит совершенно обычной.

– Она из лагуны.

– О, да?

– Мне отдала её твоя мать.

Я недоумённо хмурюсь.

– Правда? Откуда у неё взялась волшебная ракушка?

Пэн хватает меня за руку и разгибает пальцы, вкладывая раковину мне в ладонь. Та намного теплее, чем я ожидала, кожу покалывает от прикосновения.

– Сколько лет было твоей матери, когда ты родилась? – спрашивает Пэн.

Он произносит это таким тоном, словно это самый обычный вопрос. Но на пустое любопытство не похоже.

– Девятнадцать, – отвечаю я.

Он кивает.

– Помнишь, я говорил тебе, что приводил её в лагуну после того, как Тилли проникла ей в голову? Что ей было больно, и я надеялся, что лагуна поможет ей успокоиться?

Конечно, я помню. Я тогда впервые поняла, что у Питера Пэна есть сердце.

– Да, – отвечаю я.

– Я привёл её туда, потому что она переживала.

– О чём?

– О ребёнке у неё в утробе.О тебе.

Глава 13

Питер Пэн

Только после первой встречи с королевой фейри Мерри призналась, что беременна.

Она вцепилась в меня, рыдая, и выговорила:

– Пожалуйста, спасите моего ребёнка. Я не хочу умирать здесь.

Что-то особенное в Мерри всегда заставляло нас вести себя с ней по-другому.

Она была нам как младшая сестра с самого прибытия на остров.

Все мы, в особенности я, не могли смотреть, как она страдает.

Тогда она вошла в воды лагуны и поплыла по бирюзовой поверхности на спине, и в воздух вокруг неё взлетали водовороты света.

– Лучше? – крикнул я.

– Намного, – отозвалась она.

Она провела там несколько часов, а я сидел на берегу, наблюдая за ней и светом, гадая, не ошибся ли я, не пора ли отказаться от погони за тенью.

Когда Мерри выбралась из воды, в руке у неё была морская ракушка.

– Где ты её взяла? – спросил я.

Лагуна никогда не выдавала своих сокровищ людям, как те ни старались. На дне под водой осталось лежать немало мёртвых пиратов, нырнувших в светящиеся волны, позарившись на чужое добро.

Мерри поглядела на предмет у себя в руке и нахмурилась.

– Не знаю. Может быть… ох. – Её взгляд устремился вдаль, словно она прислушивалась к чему-то за пределами моего понимания. – Это сокровище, – сказала она. – Для тебя. – И протянула находку мне. Как только ракушка оказалась у меня в руках, я сразу понял, что в ней есть магия.

А теперь эта маленькая тёмная штука снова попала в руки Дарлинг более восемнадцати лет спустя.

– Моя мама… была на острове уже беременной? – спрашивает она.

Внезапно обессилев, я падаю в кресло с высокой спинкой. Восходит солнце. Гораздо быстрее, чем мне хотелось бы.

– Да, к тому моменту уже да, – отвечаю я.

– Она никогда мне не говорила.

Напротив меня стоит такое же кресло, и Дарлинг устраивается на краешке сиденья.

– Это значит… в каком-то смысле… что я бывала здесь раньше.

– Полагаю, так.

Возможно, поэтому, когда она в моих объятиях, я чувствую, что вернулся домой.

Я никогда не скажу ей этого.

Я не скажу этого ни единой живой душе.

У меня нет слабостей – тем более в лице хорошеньких девчонок Дарлинг.

– Когда я впервые попала на остров, – произносит она задумчиво, – он сразу показался мне знакомым. Такое может быть?

– В Неверленде возможно всё.

Дарлинг возвращается к ракушке и внимательно её изучает.

– Она как будто слегка гудит, да?

То, что она может чувствовать магию в раковине, настораживает, хоть и не удивляет.

– Ты правда думаешь, что эта штука поможет тебе вернуть свою тень? – спрашивает она.

– Если я – бьющееся сердце этого острова, то лагуна – его душа, – объясняю я. – Я ничего не помню из своей жизни до того, как оказался здесь. Моё первое воспоминание связано с лагуной. И одно я знаю точно: всё, что приходит из неё, всегда наполнено магией. Так что да, я так думаю.

У меня начинает свербеть под кожей.

– Мне надо спускаться под землю, Дарлинг.

– Оу. Да, точно. – Дарлинг встаёт и возвращает ракушку мне. На ней нет лифчика, и соски под тканью твёрдые, как горошины. Мягкий свет фонаря у Дарлинг за спиной золотит её очертания.

Я хватаю её за запястье и дёргаю к себе на колени. Она тихонько взвизгивает.

– Пойдём со мной в постель, – говорю я.

Она ёрзает у меня на коленях, и мой член это замечает.

– Попроси меня вежливо.

В груди у меня зарождается рык. Я обхватываю рукой её затылок и склоняю ухом к своим губам.

– Пойдём со мной в постель, моя маленькая шлюшка Дарлинг, чтобы я мог как следует оттрахать твою мокрую киску и заставить тебя молить о пощаде.

С её влажных губ срывается шумный выдох, и она сжимает бёдра вместе.

Я веду другой рукой вверх по её голой ноге, к бедру, и воздух застревает у Дарлинг в горле.

Она издаёт тихий звук, похожий на всхлип, когда мои пальцы останавливаются всего в дюйме от её киски.

Клянусь, я могу почувствовать её тепло.

– А если я не устала? – вызывающе спрашивает она.

Непослушная девчонка.

– Мы могли бы начать с ванны. – Я скольжу ближе, и она раздвигает передо мной бёдра. – Ты, в конце концов, грязная.

На выдохе она издаёт смешок.

– Да, во мне полно спермы Питера Пэна.

– Ммм. Всё как я люблю.

И это так и есть, чёрт побери. Я хочу накачивать её своей спермой каждый грёбаный день.

Солнце ползёт ближе к горизонту, но я вдруг перестаю торопиться.

Я провожу пальцами по трусикам Дарлинг вниз к ластовице и легко тереблю мокрую ткань. Дарлинг шипит и сопротивляется мне, но я всё ещё держу её за шею другой рукой. Она никуда не денется. Во всяком случае, пока.

– Пойдём со мной в постель, – снова говорю я ей. – Скажи «да», Дарлинг.

Переместив руку к её клитору, я надавливаю достаточно сильно, чтобы Дарлинг заизвивалась всем телом.

– Хорошо.

Это всё, что мне нужно было услышать. Я снимаю её с себя, ставлю её ноги на пол.

– Тогда поторапливайся, Дарлинг.

Она мчится вперёд меня к башне и вниз, вниз по лестнице.

Может быть, рассвет и близок, но в темноте я ещё смогу продержаться час или два.

И этого хватит, чтобы заставить Дарлинг выкрикивать моё имя.

Глава 14

Уинни

Пэн, как и обещал, отправляется набрать ванну, а я в это время брожу по его комнате.

На всём пространстве здесь отчётливо лежит отпечаток его личности.

Стены окрашены в тёмно-изумрудный цвет, напоминающий зелень лесов Неверленда. Гигантская кровать с балдахином накрыта угольно-серым пуховым одеялом, до смешного пышным на ощупь.

В углу – кресло с высокой спинкой, стол и лампа. На комоде несколько безделушек. Маленькая фигурка феи, вырезанная из морёного дерева. Окаменелость. Изящный остов листа в стеклянной банке.

Пока вода наполняет ванну, я просматриваю книги, сложенные стопками по периметру комнаты.

На некоторых нет заглавий, я подозреваю, что это дневники, и чувствую почти непреодолимое желание открыть какой-нибудь из них и прочитать самые глубокие, самые мрачные мысли Питера Пэна.

Но я этого не делаю.

Я бы не посмела.

Среди дневников попадаются старые книги в кожаных переплётах с ребристыми корешками. «Дивный новый мир». «Повелитель мух». «Преступление и наказание». Даже «Гордость и предубеждение».

Мне нравится, что они с Вейном так много читают.

– Иди сюда, Дарлинг, – зовёт Пэн из ванной, перекрывая кран.

Пройдя к нему на другой конец комнаты, я просовываю голову в приоткрытую дверь. Ванная у Пэна большая, с каменной отделкой. На стенах мерцают кованые фонари, свисающие с крюков.

Пэн стоит рядом с глубокой и широкой ванной, по его обнажённому телу струится пар.

Господи боже.

Член Пэна полностью возбуждён, яйца туго натягивают кожу мошонки.

При дыхании его пресс сокращается, затеняя рельеф мышц.

Пэн уже окунул руку в воду и провёл мокрыми пальцами по волосам, так что теперь они торчат вверх, придавая ему хулиганский вид.

Две минуты назад меня переполняло желание полистать его книги. Теперь меня одолевает настойчивое желание провести руками по его обнажённому телу.

Он подходит ко мне, его член упирается мне в живот, и мою киску покалывает от непристойности происходящего.

– Руки вверх, – командует Пэн, и я делаю, как он говорит. Он снимает с меня платье, и едва мои груди освобождаются от ткани, как соски напрягаются, и от взгляда ярко-голубых глаз Пэна у меня по спине бегут мурашки.

– Долой, – говорит он.

На мне остался только один предмет одежды, так что нетрудно догадаться, что он имеет в виду. Я цепляюсь пальцами за пояс трусиков, стягиваю их и переступаю.

Пэн протягивает мне руку, и я, опираясь на неё, перелезаю через край ванны. Вода тёплая, я различаю в ней чужой запах: летние ночи и мрачные тайны. В воде порез на ступне легко и остро щиплет, но боль быстро проходит.

Пэн забирается в ванну с другой стороны, вода поднимается ему навстречу. Он опирается локтями на колени. Капли воды стекают по бицепсам, следуя изгибам мускулатуры.

Я не думаю, что моё бесконечное желание Питера Пэна в принципе можно утолить.

Он тянется ко мне через ванну, хватает за запястье и подтаскивает меня к себе.

Из груди у меня вырывается короткий выдох, когда Пэн разворачивает меня спиной к себе, и я оказываюсь у него между ног. Я ощущаю сзади давление его твёрдого члена, и мой клитор покалывает от предвкушения.

– Ты принимаешь ванны со всеми девушками на острове? – шучу я, внезапно осознав, что чувствую одновременно возбуждение и нервозность.

Я умею брать от мужчин то, что мне нужно.

Но Питер Пэн не просто мужчина.

И он не похож ни на одного из тех, кого я когда-либо знала.

Он словно мираж, и я в своей бесконечной погоне за ним одинаково боюсь как упустить его, так и догнать.

Под поверхностью воды Пэн обнимает меня за талию.

– Нет, только с грязными, – произносит он грубым отрывистым голосом мне на ухо, пока его рука поднимается выше и большой палец скользит по чувствительной нижней части моей груди.

Несмотря на горячую воду, меня слегка потряхивает от отчаянного желания, чтобы его прикосновений было ещё больше.

Другая рука Пэна, двигаясь в противоположном направлении, останавливается у меня на внутренней стороне бедра.

Я взволнованно выдыхаю.

Его пальцы поднимаются ещё выше, и я дрожу в предвкушении.

Пэн отпускает мою грудь, и я протестующе хнычу, но он тут же обхватывает моё горло и поднимает мне голову вверх за подбородок.

– Тебе понравилось, как мы сегодня попользовались тобой, Дарлинг?

Я выдыхаю в ответ:

– Да. Может быть, даже чересчур.

– Я хочу, чтобы ты была для нас хорошей девочкой и принимала наши члены, когда мы пожелаем.

От его слов мой клитор вздрагивает.

– Я с этим справлюсь.

– Справишься?

– Да.

– Я хочу, чтобы ты, как хорошая шлюшка, всегда истекала нашей спермой. Тебе понятно, Дарлинг?

Его рука крепче сжимается у меня на горле, и я всхлипываю:

– Д-да.

– Хорошая девочка. – Он перестаёт мучить меня и наконец скользит пальцами по моей щели. Я хнычу и брыкаюсь, но он держит меня крепко.

Мой клитор пульсирует: каким-то образом Пэн довёл меня практически до края, едва прикоснувшись.

– Пэн, – шепчу я на выдохе.

– Да, Дарлинг?

– Трахни меня.

Без предупреждения он разворачивает меня в воде и поднимает на каменный бортик ванны. Задницу обжигает холодом, и я издаю недовольное шипение.

Пэн тянется куда-то мне за спину, и от предвкушения меня бьёт мелкая дрожь. Когда он отстраняется, в его руке тряпка. Пэн мочит её в ванне, намыливает и касается мягкой тканью моей груди. Мыльная пена скользит по соску.

Сердце колотится в горле, и я тяжело сглатываю.

– Ты грязная, Дарлинг? – спрашивает он.

Я откидываюсь на локти, запрокинув голову и закрыв глаза.

– Да.

Пэн подбирается к другой моей груди, дразнит сосок, а потом резко выкручивает его пальцами, и я дёргаюсь от боли.

Между ног у меня почти зудит, настолько я готова принять его член.

Когда он прекратит эту пытку?

Мокрая ткань неспешно движется между грудей, вниз по плоскому животу.

– Раздвинь для меня ноги, – приказывает Пэн, и я делаю, как он велел.

Он выжимает тряпку, и мыльная вода капает мне на киску.

– О боже, – бормочу я в потолок. Покалывание усиливается, я боюсь, что могу сейчас кончить от малейшего прикосновения.

– Когда я отдаю тебе приказы, я твой бог, – говорит Пэн.

Ткань ласкает мой клитор, и во мне расцветает удовольствие.

– Да. Пэн. Чёрт.

Он еле-еле краем ткани дразнит вход, затем ведёт вверх и вокруг моего клитора. Это лёгкое прикосновение, но его достаточно, чтобы заставить меня дрожать и чуть ли не просить большего.

Я тянусь к себе, не задумываясь, отчаянно желая получить разрядку, но Пэн отбрасывает мою руку.

– Тебе не позволяли трогать себя, – говорит он.

Под плеск воды Пэн поднимается на колени. Я с трудом разлепляю веки, наблюдая за ним: линии мускулов и сухожилий прорисовываются на его плечах, он двигается ко мне, и над поверхностью воды показывается его каменно-твёрдый стояк.

Он наклоняется вперёд и сгибает меня пополам, укладывая себе на плечи мои закинутые вверх ноги. Его член скользит по моей мокрой щели, головка касается клитора. Пэн несколько раз качается вперёд и назад, от жара его тела, от его прикосновений меня шатает.

– Не останавливайся, – говорю я со стоном.

– Как будто ты можешь указывать мне, что делать. – Он обхватывает мои бёдра, привлекая меня вплотную к себе, и сжимает их вместе, создавая между нашими телами идеальное трение и напряжение.

С новым его движением внутри меня разгорается огонь, и кровь ревёт в ушах.

– Пожалуйста, Пэн. Пожалуйста, не останавливайся.

Он ускоряет темп, трахая мой клитор.

Напряжение нарастает.

Лоб Пэна блестит от пота, по телу стекает вода.

– Ты охрененно мокрая, Дарлинг, – произносит он.

– Да, – выдыхаю я и сильнее сжимаю бёдра, направляя его к своему клитору.

– Куда мне кончить?

– У меня есть выбор?

– Только на этот раз.

– В меня.

Он смеётся где-то надо мной.

– Это был неправильный вариант.

Он двигается сильнее, быстрее. Я хочу его внутри себя, но не думаю, что он поддастся мне.

Каждое взаимодействие с Пэном превращается в танец между тем, чего я хочу, и тем, что он мне даст. И я обожаю в этом процессе всё до последней мелочи.

– Я близко, – шепчу я, потому что не хочу кончать одна.

– Пока… нет, – говорит он срывающимся от толчков голосом.

Давление нарастает, всё моё тело звенит от напряжения, но Пэн не выпускает меня, поддерживая темп и ритм.

– О, чёрт. Да, – задыхаюсь я. – Вот так. – Он становится всё тверже с каждой секундой, и я чувствую каждый выступ его члена на своей гладкой коже. – Я… Я больше не могу.

– Посмотри на меня, Дарлинг, – приказывает он. – Я хочу видеть выражение твоих глаз, когда ты обкончаешь мой хер.

Я захлёбываюсь вдохом и специально для него открываю глаза.

В его взгляде пылает голод, он наблюдает за мной, он продолжает двигаться по мне.

– Давай, – велит он. – Кончи для меня.

Я бы не продержалась ни секундой дольше, даже если бы попыталась.

Волна оргазма обрушивается на меня, и я кричу, все мускулы и нервы в теле напряжены до предела.

Инстинктивно я хочу съёжиться, свернуться калачиком, но Пэн удерживает меня на месте, преследуя собственное удовольствие, и скрежещет зубами, давя гортанный стон.

Я вся горю и трепещу под ним, и он тоже приходит к финалу. Он кончает на меня, и я чувствую, как горячее семя Питера Пэна выплёскивается волной на мой клитор, стекает у меня между ног.

Когда Пэн приходит в себя и я перестаю дрожать под ним, он отстраняется и с удовольствием изучает, как я выгляжу, расставляя ноги перед королём.

– Моя грязная шлюшка Дарлинг, – говорит он хрипло, восстанавливая дыхание. – Точно такая, как мне нравится.

Глава 15

Кас

Мы с Башем любим бегать по периметру территории Пэна. Практически каждый день мы следуем этим маршрутом. И неизбежно, огибая территорию фейри, мы замедляемся, и взгляд притягивает земля по ту сторону границы.

С нашей любимой тропы не видно дворца, но мы способны почувствовать его сквозь лес.

Сегодня мы останавливаемся, тяжело дыша, по спинам течёт пот. На небе разгорается день, и все ночные животные Неверленда затихли. Кроме нас.

– У меня к тебе вопрос, – начинает Баш, уперев руки в бока. Он расхаживает взад-вперёд перед поворотом на тропинку, ведущую с той стороны острова, где живёт Пэн, на земли нашей сестры.

– Я слушаю, – откликаюсь я и наклоняюсь вперёд, чтобы заново собрать волосы резинкой. Иногда я думаю подстричься, как близнец, чтобы мы снова были абсолютно одинаковыми. Он обрезал волосы, как только нас изгнали.

«Если нашей семье я больше не нужен, то и мне ни к чему этот обычай», – сказал он тогда.

Длинные волосы для королевской семьи выступают символом многих вещей: силы, мужественности, могущества, статуса. Но для нашей ба это было нескончаемое воплощение острова и земли, очень похожее на душистую траву, которая растёт вокруг дворца.