Клетка

– Вы же сами отдали приказ проследить, чтобы она не сбежала.

– Проследить, а не избивать. Если ты заметил, что она собирается на тебя напасть, то мог с легкостью отбросить ее на кровать, закрыть дверь и спуститься ко мне. Далее – исключительно мои проблемы.

– У нее в руке было оружие, – Энрико не унимался. Он никогда не любил признавать собственные ошибки.

– Оружие? – я перевел взгляд на Беатрис, но ее словно не было в этом доме. Она никого не замечала перед собой. У меня были большие сомнения, что эта девчонка умела хотя бы правильно держать пистолет, не то что владеть им. Увидел валяющийся канделябр и только хрипло рассмеялся.

– Ты меня все больше разочаровываешь, Энрико. Куда делись твои меткий взгляд и скорость? – Он в непонимании уставился на меня, однако его тело все еще оставалось напряженным. – Думаешь, ей бы хватило сил, чтобы ты хотя бы почувствовал удар? Она же после транквилизаторов. Удивительно, как вообще смогла поднять тяжелую вещь.

Энрико выглядел как нашкодивший щенок, которого хозяин отчитывал за погрызенный диван или разорванные обои, но все равно старался оставаться при своем мнении. Сложив руки на груди, я внимательно следил за каждой его эмоцией. Обида сменяла гнев, и наоборот. Испытывающий взгляд мало кому приходился по душе: он заставлял людей говорить то, что они предпочли бы оставить в тайне навсегда, вынуждал признавать свое поражение.

– Я всего лишь выполнял приказ, ясно?

Мои челюсти начало сводить от его дерзости, и, поняв это, Энрико сделал шаг назад, но так и не принес своих извинений.

– Ты превысил свои полномочия и имеешь наглость пререкаться со своим начальником? Если бы ты был новичком, возможно, мне бы удалось понять и простить на первый раз, но не в том случае, когда ты работаешь на меня несколько лет.

– Простите, – в его голосе не было ни капли сожаления или раскаяния. Чаще всего Энрико действовал импульсивно, шел на поводу эмоций, резкого чувства возмущения и отмщения.

Я переключился на Беатрис. Поджав ноги, она чуть переместилась и теперь вжималась в угол. Тело лихорадочно дрожало. По подбородку стекла тонкая струйка крови, по щекам катились слезы. Она не обратила на меня внимания, продолжая сверлить глазами пол. Страх накрыл ее с головой, и даже при виде открытой настежь двери она не предприняла ни единой попытки выбраться.

– Выйди из комнаты и дождись меня на улице. Будет отдельный разговор.

Энрико кивнул в ответ и послушно покинул спальню. По его походке нетрудно догадаться, что он не согласен с моими словами и готов был спорить дальше, если бы в доме не находились еще люди. И дело не в Беатрис. Никто из моих подчиненных не позволял себе оспорить мое мнение или решение в присутствии Маркуса, их второго босса. В одиночку некоторые из них боялись высказать даже собственные предположения и покорно выполняли каждый приказ. Энрико же отличался стойким и буйным нравом.

– Не подходите ближе… – Беатрис выставила дрожащую руку вперед, не глядя на меня. Ладонь испачкана кровью из-за разбитой от пощечины губы, щека покраснела и приобрела более бордовый оттенок, чем минутами ранее. Она пробовала успокоиться, восстановить сбившееся дыхание, но состояние только ухудшалось. Сдержать истерику – достаточно затруднительное дело. – Для чего вы это делаете? Я же попросила.

Молча присев перед ней, я схватил лицо за подбородок, несильно сжимая кожу. Она пыталась вырваться, но слабость не позволила осуществить задуманное. Я повернул лицо так, чтобы солнечный свет лучше упал на воспаленную часть. Кровь не прекращалась, рана оказалась глубже, чем я предполагал, и теперь заметил, что глаз тоже начал краснеть.

– Я всего лишь собирался осмотреть твой ушиб. Не обязательно визжать.

– Вы похитили меня, держите взаперти, меня ударил какой-то громила, здесь нет телефона или другого способа связаться с кем-то для помощи, даже ручек на окнах нет. После всего этого вы так спокойно говорите «не визжать»?

– Нет, конечно, если хочется покричать – кричи сколько влезет, пока не надорвешь глотку. Только тебя никто не услышит, хотя, с другой стороны, облегчишь мне жизнь – будешь меньше болтать.

Пока она продолжала пребывать в шоковом состоянии, я захлопнул дверь и закрыл на ключ с внутренней стороны, оставаясь в комнате и пряча связку в карман джинсов. Беатрис вжималась в угол, желая найти там самое укромное место и спрятаться от меня, но выглядела со стороны жалко. Раздражение медленно заполняло меня. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов и посчитать до десяти, чтобы привести себя в чувство и не вылить свою озлобленность в виде не самой звучной и красивой речи. Да и пойти вслед за Энрико мне не позволяли собственные убеждения.

Лишние проблемы сейчас ни к чему. Я зашел в ванную, и свет уже здесь горел, что навело на мысль, что Беатрис встала раньше, чем я отдал приказ подчиненному. Из нижнего ящика под раковиной вытащил небольших размеров аптечку. Перед заселением Беатрис пришлось пересмотреть и эту часть комнаты, чтобы внутри не оказалось острых предметов и того, чем она могла бы воспользоваться для побега или обезвреживания. Вытащив необходимое для обработки раны, я вышел обратно в спальню.

– Снова вколете мне то, что ночью? Куда на этот раз?

Было похвальным, что, несмотря на поселившийся страх, Беатрис находила в глубине себя последние силы для достойного и даже колкого ответа. Ее голос дрожал, что не позволило сказать едкий комментарий более стойко, чем ей самой этого хотелось.

– Если будешь мешать – да, получишь еще одну порцию транквилизатора.

– От такого, как вы, большего ожидать и не следует.

Она испытующе наблюдала за мной, похоже, в ожидании нового насмешливого высказывания, но на игры времени не оставалось. Я смочил вату в растворе и приблизил к разбитой губе, кровь на которой уже подсыхала. Беатрис зашипела от боли и зажмурила глаза, вцепилась пальцами в одежду, а другой рукой попробовала меня остановить, хлопнув по моему запястью, но я не отступился.

«Удар Энрико сыграл мне только на руку, не придется накладывать грим», – от такой идеи ухмыльнулся и убрал вату от ее губы. Крови больше не было, но глаз стал алого цвета и веко припухло. Зрелище было слишком жалким.

– В ванной на столешнице открыта аптечка, если вдруг и дальше что-то побеспокоит.

На секунду зайдя обратно в ванную, я выбросил использованную вату и уже потянулся за ключами, как Беатрис подала безжизненный голос:

– Для чего я вам?

Мой взгляд задержался на ее карих глазах, так внимательно ищущих во мне ответ. Беатрис обхватила свои ноги сильнее и положила подбородок на колени. Словно передо мной вчера и сегодня оказались две разные девушки. Или алкоголь был виной тому, что она вела себя настолько раскрепощенно? Ее загнали в клетку, выхода откуда не было, и мне представился настолько шикарный вид – истинная Беатрис Коста, без маски.

– Как только я отсюда выберусь, все узнают, чем же на самом деле занимается столь обожаемый Алессио Хартманн.

Я громко рассмеялся над ее предположением о скорой свободе, уже и позабыв о предыдущем вопросе. До этого уничтожающая улыбка вмиг сползла с ее лица, и минутная смелость стремительно исчезла. Она приоткрыла в испуге рот и зажала ладошкой, пока я с насмешкой наблюдал за ее эмоциями.

– Скажешь потом, в каком журнале мне искать свою персону.

На полу все еще валялся канделябр. Мозги у нее работали как надо даже после большой дозы сильных препаратов. Прихватив подсвечник с собой и отперев дверь, ключи оказались в замке с противоположной стороны. Я остановился на пороге комнаты на мгновение и через плечо бросил:

– На кресле твоя новая одежда. Если тебе, конечно, хочется оставаться в грязном и разорванном, можешь не принимать ее. Будешь хорошо себя вести – позже принесу еду.

Беатрис что-то злобно прошипела в мой адрес, но я уже не слушал ее. После столь сильного потрясения она не станет предпринимать попытки бегства, по крайне мере, в первые дни.

Глава 12

Алессио

Маркус смотрел недовольно, пока я спускался обратно на первый этаж, оставив канделябр на столе. Кофе успел остыть и стал противным на вкус. Вылив его в раковину, я принялся заваривать новый, умалчивая о том, что произошло в гостевой комнате, при этом ощущая воцарившуюся напряженную атмосферу на кухне. Маркус внимательно и с осторожностью следил за моими движениями.

Кофемашина издала сигнал начала работы, и помещение заполнил аромат свежего напитка. Прислонившись спиной к кухонной столешнице, глазами нашел Энрико: он мерил шагами территорию перед домом, опустив голову и заведя руки за спину. Я уже знал наперед, что он собирался сказать в свою защиту. После третьего слова он начнет повышать голос, считая, что так лучше и быстрее сможет донести информацию, теряясь в этот момент и не понимая, что разговаривает не со своим другом.

– Что ты опять задумал, Алессио? – Маркус неожиданно появился передо мной.

– Беатрис попробовала сбежать, как только увидела открытую дверь, и использовала канделябр для нападения, за что получила хлесткую пощечину от Энрико. Теперь у нее разбитая опухшая губа, припухшая багряная щека и залитый кровью глаз. Наверное, будет больно в ближайшее время есть и разговаривать. И, заметь, все это сделал не я.

– Если бы я оказался полностью на твоей стороне, то ты бы сейчас добавил «пока что».

– Я не настолько жестокий, чтобы бить женщин.

– Твой предел – это похищение? – саркастично задал вопрос друг.

– Мне надоело слушать упреки. Если тебе изначально не нравился мой план, почему же не отказался? Я не заставлял и не умолял. Ты мог бы сейчас находиться в клубе, разбираться с очередной кипой бумаг и даже не подозревать, что здесь происходит.

– Чтобы ты не натворил глупостей. – Чуть помолчав, Маркус добавил: – снова.

– Я дал Агате клятву, и я ее сдержу. Она не заслужила всей той боли… – последняя фраза еле слышно сорвалась с губ.

Маркус вымученно покачал головой в знак протеста и сделал несколько шагов назад, разворачиваясь лицом к окнам. Он скрестил руки на груди, показывая свое неодобрение и нежелание участвовать в дискуссии по поводу Беатрис.

– Что ты намерен делать с Энрико? Это не первый раз, когда он ослушался приказа.

– Именно поэтому он мне больше не нужен.

– Простым увольнением не обойдется, не так ли?

– Точно подметил.

В глазах друга я заметил согласие и горящие искры предстоящего азарта. Насколько бы первоклассно Энрико не выполнял свою работу в качестве телохранителя, он допускал ошибки, на которые я не собирался закрывать глаза. В большинстве случаев неквалифицированных сотрудников я с легкостью увольнял, но только не тех, кто видел мои нечестные сделки. И Энрико был одним из таких людей.

Оружие хранилось в паре тайниках в доме, а один из них был и на кухне. Я опустился на колени, внимательно наблюдая за Энрико, и протянул руку под кухонную мебель. Одна из нижних досок скрывала за собой удобный тайник, откуда я вытащил пистолет. Проверив патроны, не стал его прятать, только крепче сжал.

– Вряд ли тебе поверят, что ты решил воскресным утром пострелять по диким животным или птицам. Прихвати глушитель.

Маркус кинул дульное устройство, и я поймал его в воздухе. Не потребовалось много времени, чтобы прикрутить глушитель к основной части пистолета. Энрико расхаживал из стороны в сторону, авторитетно заключив руки за спиной, и даже не подозревал, что это были последние минуты его жизни.

– Набери Тео, – не отводя взгляда от цели, бросил Маркусу. – Теперь он возглавляет нашу охрану, и честь быть с нами на переговорах выпала именно ему.

Я открыл широко дверь на террасу. Энрико, видимо, в своих мыслях, прошел дальше, завернул за угол дома, затем еще раз, оказавшись прямо под окнами Беатрис. Я тихо шел за ним, сжимая и разжимая свободную руку из-за волны агрессии. Энрико наконец остановился, оглядел меня и в недоумении перевел взгляд на пистолет. Сегодняшняя его выходка стала последней каплей. Мне не было жаль Беатрис, хоть я и не считал, что можно ударить женщину, но подчиненный нахально ослушался приказа, как и раньше. Каждый платит за свои ошибки.

– Алессио, что вы?..

Он даже не успел договорить, как я поднял руку и нажал на курок.

Когда мне исполнилось четырнадцать, отец решил, что пора начать брать меня с собой на тренировки, а затем и на охоту. Хоть это и была дичь, я оттачивал свое мастерство до совершенства. У меня ни разу не дрогнула рука за все то время, что я использовал оружие. И этим я мог гордиться.

Тихий выстрел, о котором никто не узнает. Тело Энрико с пулей во лбу тяжело упало на землю, но глаза остались открытыми. Легким движением я прикрыл их. Придется потрудиться пару часов в свой выходной, чтобы вывезти тело в лес и забыть о нем навсегда.

Собираясь вернуться в дом и позвать Маркуса для помощи, я поднял голову. Беатрис, зажав рот ладонями, стояла у окна, бегло переводя взгляд с меня на мертвое тело. В других случаях я бы в спешке принялся обдумывать план по устранению свидетелей, но не в этот раз. Беатрис остановилась на мне. Я только склонил голову чуть набок и порадовался, что она наблюдала за этой картиной. Ее страх – мой друг.

Глава 13

Беатрис

В памяти продолжала ярким пламенем гореть картина, как Алессио безжалостно выпускает пулю в голову того парня. Закрывая глаза, чтобы попробовать сбежать от этих воспоминаний, расслабленное лицо хозяина дома все равно появлялось передо мной. Он так беззаботно смотрел на меня, словно выстрелил в своего лучшего друга из водяного пистолета. Мне хотелось скорее сбежать из этого места, пока еще жива. Но я не знала выхода: лес – с одной стороны, разъяренный Алессио с оружием – с другой.

Щека продолжала нещадно гореть, глаз опух, отдаваясь болью при моргании. Кровь на губе засохла, но дотрагиваться все еще было больно, да и пить казалось невозможным: легкая корочка на трещине расходилась и выпускала несколько капель крови вкупе с неприятным покалывающим ощущением.

Уткнувшись в колени, я просидела около окна далеко не один час. Наблюдала за оранжевым теплым закатом и сейчас бы с удовольствием оказалась на улице, ловя последние лучи солнца. Но я заперта. Спустя пять лет я вновь оказалась в клетке, из которой когда-то чудом удалось сбежать. Неужели все это было временно?

Вдруг желудок подал знак. Сегодня кроме воды мой организм ничего не получил. Несколько часов назад я услышала, как открылись ворота и машина с визгом уехала. Наверное, я дома одна, но у меня не было ни единой возможности что-либо сделать. Мне никак не выбраться отсюда. Алессио предусмотрителен: в комнате не было острых и мелких предметов, моя сумочка также осталась у него, в аптечке, кроме безобидных бинтов, дезинфицирующего средства и обезболивающих таблеток, ничего не нашлось. Он не оставил ничего, что могло бы помочь открыть замок и сбежать.

Я наконец оторвалась от неба. Солнца почти не было видно. Осмотрела комнату еще раз, и вдруг взгляд зацепился за светлую ткань. Наверное, это были те вещи, о которых сказал Алессио.

– Мне это расценивать как заботу? – я громко рассмеялась, не веря, что этот человек способен на подобное. Он похитил меня в людном месте, вколол транквилизаторы, запер в доме и позволил своему подчиненному бить меня, а потом сам же его убил. – Он явно сошел с ума. Ему стоит обратиться к психологу, а лучше к психиатру.

Медленно поднявшись с места, я подошла к креслу. Осторожно взяла вещь в руки, и она раскрылась передо мной. Это было ночное платье жемчужного цвета. Я поморщилась только от одной мысли, сколько девушек, заточенных до меня в этом месте, могли его надеть, но затем обнаружила бирку. Алессио тщательно разработал план похищения. У меня закружилась голова от такой мысли.

Я обернулась к зеркалу. На верхней части моей одежды виднелись капли крови, брюки были смяты, а огромное пятно с левой стороны груди особенно выделялось. Теперь находиться в этой одежде не очень приятно. При этом от меня исходил странный смешанный запах. Как бы я ни желала сопротивляться Алессио, мне придется принять в этих стенах освежающий душ и надеть эту вещь хотя бы для того, чтобы чувствовать себя на совсем малый процент лучше, не вдыхая столь неприятный запах.

***

Теплая вода сладко окутывала тело после напряженного дня, однако пережитые моменты она не способна была вымыть из памяти. Я перебрала тысячи вариантов, для чего понадобилась Алессио, когда могла с ним пересечься до рокового похода в клуб, но не находилось ни одной причины для похищения. Разве вообще можно найти логическое и действительно веское объяснение для такого зверского поступка? Алессио мог сделать это и ради собственной забавы. Его дикий взгляд в мою сторону говорил за него.

– Что же он со мной сделает дальше? – этот вопрос, кидавший в холодный пот, преследовал меня.

Потирая запястья, я тихо простонала от боли. Они все еще ныли от безумной и бездумной хватки мужских рук. Я судорожно начала оглядывать свое обнаженное тело, боясь увидеть синяки. Но с облегчением выдохнула: ни на одном участке кожи цвет не поменялся. Кроме щеки, поалевшей, как бутон дикой красной розы. В отличие от нынешней меня, красная роза свободна и дарит красоту вокруг. Она прекрасна и беззаботна.

Я стояла лицом к двери в ванную: так казалось спокойнее. Старое, больное и уже забытое ощущение вернулось. Я вновь прислушивалась к каждому звуку, боясь, что в любой момент дверь распахнется и меня утащат, погружая в муки. Ненормально. Для меня каждая проведенная здесь минута казалось ненормальной после нескольких лет сладкой жизни, где всем распоряжалась лишь я одна. Мои размышления перебили неприятные покалывания. Вода больно била по травмированному участку лица, но я с остервенением желала смыть красный след руки.

Склонив голову набок, опустила взгляд на ноги – коленки подрагивали. Взглядом поднялась выше и увидела на груди пару капель стекающей и смешивающейся с водой крови. Ушиб на губе открылся в очередной раз за день. Я уже не замечала этой боли и принимала ее. Кровь не останавливалась, и я ее не собиралась смывать, останавливать или обрабатывать раны. Беззаботно сфокусировав взгляд в одной точке, вновь погрузилась в мысли.

– Разве возможно выбраться из железных прутьев? – истерический смех заполнил все пространство.

Снова проявила слабость. Из груди вырвался крик. Громкий. Истошный. Вместе с ним я выпускала из себя все скопившиеся эмоции. Согнувшись вдвое, рывком схватилась за волосы, с усилием стискивая пряди. Слезы смешивались с водой, к ним присоединилась кровь, показывая мое ничтожное место. Я не могла остановиться. Не хватало воздуха, но продолжала кричать, даже если в доме уже кто-то находился. Я не думала ни о ком. Даже если сейчас в ванную вбежит освирепевший Алессио и застанет меня в обнаженном виде и с безысходной гримасой на лице – наплевать, как сильно он разозлится из-за шума и что еще со мной сделает.

Из клетки нельзя выбежать.

***

Прошло достаточно времени, прежде чем я вышла из ванной. На подушечках пальцев появились морщинки после долгого пребывания под водой, глаза покраснели от несдержанных слез, а тот, на который пришелся удар, распух больше прежнего, из-за чего я боялась взглянуть на свое отражение. С волос неприятно капала вода, скатываясь по рукам и оставляя на глянцевой плитке следы.

Мне было сложно узнать себя. Разве это та жизнерадостная Беатрис? Беатрис, которая с каждым днем все больше влюблялась в жизнь? Ее холодно уничтожили. Стойкость, которую я вырабатывала месяцами, исчезла при первом звонке тревоги и страха.

– Может, удастся его разговорить, чтобы узнать хоть причину заточения? Может, появится шанс на спасение? – Я все же посмотрела на себя через зеркало. Слезы закончились вместе с криками под обжигающей струей воды. – Алессио, должно быть, сложный человек, но он ведь человек. Значит, есть малейший шанс узнать хоть что-то. Я не могу сидеть сложа руки, пока меня не… не убьют.

Подобные мысли заставляли сердце замирать. Как бы я ни старалась их выбросить – проигрыш заведомо известен. Не предприняв ни попытки, я не смогу спасти себя.

Полотенце упало к ногам, обнажая меня. Я не спускала глаз со своего равнодушного выражения лица, хоть и было неприятно смотреть на алые, с кровоподтеками участи кожи. Хотела найти в нем хоть что-то, что напоминало бы настоящую меня. Рукой потянулась в сторону сорочки. Прохладный шелк приятно коснулся пальцев, и на мгновение прикрыла уставшие веки. Я раскрыла перед собой вещь. Ткань переливалась в мягких лучах света. Бирка висела на задней части, но цены там не было. Название магазина мне не знакомо, но звучит сладко и так по-итальянски. Резким движением сорвала ее и выкинула в мусорное ведро. Не торопясь, я надела и погладила руками, оценивая.

– Дорогой подарок, Алессио, но какие же мотивы вами движут? Вы не похожи на прекрасного принца. Вы попросту не являетесь им.

Спальня не встретила меня тепло. За окном солнце уже окончательно село за горизонт. Тяжелые портьеры остались раскрытыми: так не казалось, что я заключена в четырех стенах. Бескрайний лес хоть и пугал, но вместе с тем дарил ощущение свободы. Я осторожно села на край кровати, прислушиваясь к посторонним звукам, но, похоже, так и оставалась в доме одна.

Введенные транквилизаторы, утренняя борьба и вечерний душераздирающий крик забрали все силы, полностью меня опустошили. Я, словно в трансе, упала набок и прикрыла глаза. Вмиг перестало трясти от паники. Она словно на время покинула меня, давая возможность пополнить запасы энергии.

***

Сквозь сон дернула ногой. Что-то легкое и тонкое ползло по мне. Я дернула еще раз, но не открыла глаза. Может, это змея? Я хотела ударить ее, но ноги не слушались. Чешуйчатое окутало мои лодыжки. Я не слышала ее шипения и не видела ничего вокруг себя. Неужели я нахожусь в темном кубе с тысячью проворных змей? Одна из них ловко подползла к моим рукам и больно стянула запястья.

Мне нужно проснуться.

Я широко открыла глаза и уставилась на силуэт перед собой. Алессио с дьявольской улыбкой навис надо мной.

– Что происходит?

Он упорно продолжал затягивать веревку на запястьях. В нескрываемом ужасе я уставилась на него.

– Для чего это? – Я судорожно переводила взгляд с его рук на лицо.

– Меньше вопросов, Беатрис, ты сюда не на отдых приехала.

– Алессио, прошу, не надо, я же вам ничего не сделала.

– Закрой рот! – Он внезапно схватил меня за горло и сжал пальцы, но так, что воздух продолжал поступать в мои легкие.

Так же резко отпустив, Алессио туже затянул узел на веревке. Веревка. Именно про нее я подумала, будто змея окружила. Мучитель разглядывал меня, наверное, оценивая прочность проделанной работы.

Беглый взгляд опустила на свои конечности. Алессио умело связал их, и я оказалась еще в одном заточении. В комнате горел лишь торшер, а за окном царствовала ночь. Ни одна мысль не могла оправдать его поступок. Он пробрался ночью в комнату и связал, а его грубый голос вынуждал молчать.

Я попробовала освободиться, дергала руками и ногами, но так вырабатывала только яростную агрессию внутри Алессио. Он хищно взглянул на меня, готовый ударить. Я на мгновение зажмурила глаза, а когда вновь открыла, то взгляд уперся в оружие. Ноги начало покалывать от крепкой связки, но ему этого недостаточно. Для большей уверенности Алессио оставшейся частью веревки сделал еще один круг и закрепил прочным узлом.

– Спокойной ты мне нравишься больше. Будешь так себя и дальше вести, может, даже сработаемся.

Он достал пистолет, не обращая на меня внимания. Я снова зажмурилась, не предполагая его дальнейших шагов. Выстрела не последовало. И дуло оружия я не ощутила на себе. Не торопясь, приоткрыла глаза и заметила только то, как Алессио уже убрал его в другое место – в карман своих брюк с передней стороны. Этот жест показался странным, ведь мне бы в любом случае не выпала такая возможность, как схватить пистолет и тем более выстрелить.

– Выпусти меня.

Моя жалобная просьба стала еще одной глупой ошибкой. Я не успела плотно сжать губы, как Алессио засунул в рот кляп и приподнял голову, чтобы застегнуть его на затылке. Теперь оставалось испуганно наблюдать за его следующими действиями. Из груди вырывались странные, но не полноценные звуки, на что он только закатил глаза.

Мучитель наклонился и протянул ко мне руки, но я заерзала на кровати, сбивая простынь и одеяло. Согнула ноги в коленях и хотела нанести удар ему по груди или животу, но он опередил меня и грубо схватил, притянув к себе. Я отчаянно гортанно кричала, замахнулась связанными руками, но к этому моменту оказалась на плече у Алессио и попала по спине. На удар он никак не отреагировал. Сложенными руками напала еще раз, надеясь, что хоть это поможет. Он рассмеялся. Мои попытки лишь забавляли его и не причиняли даже малейшей боли.