Два цвета Вселенной

– Я уже, грешным делом, думал, тебя только компьютеры интересуют. А ты иногда и в сторону людей поглядываешь, – улыбнулся Виктор.

– В данном случае меня заинтересовали не люди, а этот пришелец. Тонкая штучка – так просто его не раскусишь…

– Напрасно ты отказался от предложения Леи.

– Обойдусь как-нибудь без шиммерианских подачек, – поморщился парень.

– Находясь в их треклятом центре, ты бы имел возможность лично понаблюдать за всем изнутри. Возможно, тебе открылось бы то, чего не замечает или не хочет замечать наша бедная влюблённая Лея.

– Я подумаю, – коротко бросил Амин, но по взгляду египтянина стало ясно, что идея Виктора его заинтересовала.

– Сделал сегодня нагоняй Андрею за бездействие, – перевёл разговор на другую тему Виктор, чтобы Амин не подумал, будто его торопят с решением. – Месяц на исходе, а все результаты работы нашего героя сводятся к определению пола Айли, и то, не наверняка – со слов самого посла.

– Вик, не торопи Андрея. Не надо пороть горячку. Мы не можем себе позволить совершать ошибки. Я уже говорил Лее, правда, по другому поводу, что посол Айли – это чёрная кошка в тёмной комнате. Изящная маленькая кошка. Но она очень сильная, ловкая, хорошо видит в темноте, в отличие от нас, и у неё есть острые когти…

3. На линии огня

Андрею снился бой. Он снова бежал по обожжённой земле с автоматом наперевес, а где-то рядом рвались бомбы. «Витька, Север, ты где?» – хрипел он, задыхаясь в едком дыму. Пот, смешиваясь с кровью из раны на голове, стекал по лбу и заливал глаза, вызывая в них резь. И вдруг всё стихло. «Неужели, конец?» – подумал он и… проснулся. Рывком сел на постели, залпом опорожнил кружку холодной воды, стоявшую на тумбочке у изголовья. Лежащая рядом Тамара Чернова недовольно пошевелилась и перевернулась на другой бок. Этот сон преследовал его уже девятый год…

Четыре года назад закончилась война. Просто в один момент во всех точках земного шара вся военная техника оказалась парализованной. Как в последствии выяснилось, то были они… Но тогда об этом никто не знал – все были смертельно напуганы. Казалось, что наступил конец света. Это было даже страшнее, чем тот ад, в который жизнь землян превратила война…

Ему было всего шесть лет, когда она началась. Сначала в виде отдельных локальных конфликтов: Россия воевала на Кавказе, США – на Ближнем Востоке. Мусульманский мир отвечал терактами. Европа заняла выжидательную позицию. Китай жадно облизывался на дальневосточные владения России. Но так продолжалось с конца двадцатого века, поэтому никто не ждал грозы, хотя первые зарницы уже полыхали на горизонте.

А потом грянул гром – да так, что содрогнулась земля. И мир словно взорвался изнутри. США и Россия одновременно напали на Иран, обвиняя его в «пособничестве терроризму». Тотчас же подтянулись дружественные войска Израиля и стран Европы. И хотя войне всячески пытались придать характер религиозной, умные люди говорили, что религия здесь не при чём. «Идёт война за нефть, – говорил сосед Андрея, журналист на пенсии Николай Петрович. – Природные ресурсы – вот что нынче самое ценное. Американская промышленность испытывает все больший их дефицит. А в России нет промышленности, как таковой – только торговля этими самыми природными ресурсами». Андрею тогда было семнадцать лет…

Ему повезло родиться в нейтральной Украине, только он вовсе не считал это везением. Парень не пропускал ни одного выпуска новостей, жадно всматриваясь в кадры военной хроники. Его сердце рвалось туда, в самую гущу событий, а мать только испуганно крестилась: «Боже, що ж воно такэ робыться? Зовсим вже люды подурилы…» Он был старшим сыном в семье, где воспитывалось шестеро детей. Едва Андрей достиг совершеннолетия, он просто сбежал из дома – на войну.

Тогда Бойко было всё равно, на чьей стороне воевать. Сначала он нанялся к американцам, потом переметнулся к арабам. Парень на редкость быстро освоился – он оказался прирождённым солдатом. В мусульманской армии он познакомился с другим наёмником, Виктором, и тот уговорил его вновь перейти на сторону союзников. Андрей согласился – лишь бы платили. И потянулись месяцы, дни, годы – похожие друг на друга. Сплошная кровавая мясорубка, жестокая и бессмысленная. Но ему некогда было раздумывать о смысле жизни – нужно было воевать, чтобы остаться в живых. Один за другим погибали товарищи. Только они с Севером держались – возможно, потому, что не утруждали себя ненужными раздумьями.

А потом американцы сбросили атомную бомбу на Тегеран. Не все союзники одобрили это решение, но времени на то, чтобы выяснять отношения, не было. В ответ несколько иранских ракет полетело в сторону России, чем не преминул воспользоваться Китай, напав с востока. Вмешались США. Словно цепная реакция, вспыхнул ряд конфликтов в Африке, Латинской Америке и даже относительно благополучной Европе. Человечество упорно стремилось к своему концу. Андрей уже не замечал смены дня и ночи – он жил в какой-то тупой горячке, превратившись в совершенную военную машину без мыслей и чувств. А потом наступила эта тишина – как перед смертью…

Когда стало ясно, что война была остановлена вследствие вмешательства извне, Андрея охватил страх. Слишком твёрдым и уверенным было это вмешательство. Земная промышленность была разрушена войной, и человечество оказалось в полной зависимости от шиммерианцев. Правда, они не проявляли враждебности по отношению к людям, быстро помогли восстановить экологию планеты и многие отрасли промышленности и науки. Но всё это время они держали землян под пристальным контролем, избегая близкого общения с ними – словно отгораживаясь незримой стеной и вступая в контакт лишь с единицами, которых использовали в качестве посредников для выражения своей воли. Шиммерианцы поставили людям чёткое условие: они согласны помогать только при условии строгого соблюдения запрета на развитие военной и космической отраслей. И земляне вынуждены были согласиться.

Наибольшую тревогу у Андрея вызывало отстранённо-дружелюбное отношение пришельцев. Он лучше понял бы шиммерианцев, если бы они начали проводить опыты над людьми. Парня не покидало подозрение, что истинные намерения гостей вовсе не так честны, как они пытаются это представить. Но таких, как Бойко и Северин, были единицы…

С Леей, Амином, Джейсоном и Риккардо украинец познакомился в госпитале, который открыли шиммерианцы – Андрей оказался там вместе с Виктором. Бывший снайпер Лея Сафар работала в этом госпитале медсестрой. Сначала она воевала на стороне союзников – в израильских войсках, потом перешла к мусульманам, где встретила Амина Рашида. Поговаривали, что там была какая-то любовная история, но её подробностей Бойко не знал. И Лея, и Амин неохотно посвящали даже близких друзей в подробности своей личной жизни. Джейсон и Рик воевали в союзной армии. Андрей с Виктором тотчас же начали прощупывать почву на предмет поиска сторонников.

И первым, как ни странно, оказался Амин – его привлекала возможность проведения новых исследований, быть может даже изучения шиммерианских технологий. Потом Вик завербовал Джейсона, сыграв на его отцовских чувствах. Вскоре они втроём бежали из госпиталя – Амин даже не стал дожидаться, пока ему сделают операцию на ногах. Андрей остался – ему удалось привлечь на свою сторону Лею, используя личное обаяние. Гонсалес был безнадёжен – он постоянно пел дифирамбы Айли, который зачем-то собственноручно вынес этого идиота с поля боя. «Наверное, решил использовать в качестве подопытного кролика, но потом был всерьёз озадачен отсутствием у Рика мозгов», – шутил Виктор. После войны он занялся бизнесом – доход ему приносила сеть магазинов и кафе. Но даже статус довольно успешного среднего бизнесмена не усмирил его тягу к различного рода авантюрам.

Тем временем при активном содействии шиммерианцев было сформировано Единое правительство Земли. В целях соблюдения видимости демократии, были объявлены президентские выборы. И тогда Вик отважился на рискованный шаг – он решил в них поучаствовать. Естественно, безуспешно – победу одержал белозубый голливудский Стивен Джонсон, который был одним из первых людей, с кем шиммерианцы вступили в прямой контакт. Потерпев поражение, Северин ушёл в подполье. Он задался целью выяснить подлинные намерения шиммерианцев и открыть человечеству глаза на этих «друзей». На Земле, где уцелели всего полтора миллиардов человек, у него было не более двух тысяч сторонников…

Лея был удивлена, когда ей вдруг позвонил Амин и изъявил желание обратиться за помощью к шиммерианцам.

– Знаешь, мне двое суток не давало покоя твоё предложение. Я осел в четырёх стенах, приклеился к компьютеру – мне так хорошо и удобно. Но я ведь даже не знаю, как теперь выглядит мир…

– Амин, я так рада… – Лея почувствовала, что может не совладать с собой и расплакаться.

– Только не разводи сырость, ладно? Поговори со своим голубоглазым воздыхателем – когда мне можно будет подъехать в этот их научно-исследовательский центр.

Лея была счастлива – она получила возможность отплатить Амину добром за добро. Много лет назад, ещё будучи солдатом израильской армии, она влюбилась в красавца Давида. Лея Сафар по своей натуре была одиночкой. Сказывалось то, что в её жилах текла кровь двух враждующих народов. Мать Леи, Мириам, была израильтянкой, отец – Али Сафар – арабом. Ей родители были совсем юными, когда между ними вспыхнула любовь. Обе семьи воспротивились этим отношениям, и тогда влюблённые бежали из дома. Но они оказались не готовы к самостоятельной жизни. Бедность и бытовые проблемы подкосили их, и после рождения дочери молодые люди решили покончить с собой. Сначала они хотели забрать с собой и Лею, но ни у кого из них не поднялась рука убить собственного ребёнка…

У неё с детства не было друзей. Дети неохотно принимали Лею в свою компанию, дразнили её полукровкой, и она привыкла держаться особняком. Достигнув совершеннолетия, девушка оказалась на войне, но даже там, где стираются все условности, она не смогла обзавестись товарищами. Её жизнь протекала относительно спокойно, насколько это слово может быть применимо к военным будням, пока не появился Давид. Он казался идеальным воплощением мужской красоты и силы, и сердце Леи дрогнуло. Здравый смысл подсказывал ей, что ни к чему хорошему это не приведёт, но могла ли влюблённая женщина приказать своему сердцу?

Полгода Лея терзалась сомнениями, издалека наблюдая за своим любимым. За это время пелена спала с её глаз. Она поняла, что в характере Давида имеется много недостатков: парень был слишком легкомыслен и эгоистичен, но даже это не отрезвило её. И однажды, после особенно тяжёлого боя, когда они только чудом остались живы, Лея решилась признаться в своих чувствах…

Её словно прорвало. Она говорила легко и складно – любовь придала ей смелости и красноречия, и не замечала, как наливаются кровью глаза Давида.

– Арабская шлюха! – вдруг заорал он и с такой силой ударил Лею по лицу, что она отлетела к стене. – Да как ты посмела заговорить со мной о своей любви? Неужели ты могла подумать, будто я соблазнюсь твоими жалкими прелестями? Сейчас я тебе покажу, маленькая сучка, что такое ласки настоящего мужчины.

Он бил её руками, ногами, прикладом автомата. Она даже не защищалась – просто ошеломлённо смотрела на перекошенную от злобы физиономию того, за кого ещё минуту назад готова была отдать жизнь. Кровь стекала по её лицу, но она не чувствовала боли. А потом он рванул на ней форму, и в глазах померк свет…

Очнулась Лея в пустыне – Давид испугался, что убил её и, дабы избежать наказания, просто вывез бесчувственную девушку за территорию лагеря. Наверное, сказал своим, что она дезертировала. Такая версия всем показалась бы правдоподобной – только ленивый не попрекал Лею наличием в её жилах арабской крови. По иронии судьбы, именно арабы её и подобрали – полумёртвую от побоев и усталости после нескольких дней скитаний.

Придя в себя, Лея попыталась покончить с собой, но Амин Рашид её удержал.

– Знай, ни один мужчина на земле не стоит того, чтобы женщина, чья миссия на Земле – продолжать человеческий род, расставалась из-за него с жизнью.

Тогда Лея долго плакала на плече у парня – это выходила боль… Раньше она думала, что вообще не умеет плакать, и гордилась своим умением стойко сносить все тяготы жизни. Но в этот раз слёзы текли сами собой, и ей становилось легче.

Окончательно оправившись, она попросилась в боевой отряд. И в первом же бою выстрелом в голову убила своего обидчика. Это не принесло ей облегчения, но жизнь понемногу начала входить в привычное русло. Только теперь у Леи появился первый настоящий друг…

Ночи в пустыне холодны и неприветливы. Хороши в них лишь звёзды – они здесь кажутся ближе, чем в любой другой точке земного шара. Возможно, потому, что в пустыне человек чаще остаётся наедине с собой и своими мыслями. Одной такой ночью Амин показал Лее, каким нежным может быть мужчина. Она поняла его правильно и не просила о повторном уроке. Просто втайне надеялась, что однажды встретит того, кто сможет подарить ей подобную нежность – не в качестве лекарства, а просто потому, что она будет переполнять его сердце…

У посла Айли было неспокойно на душе. Эта планета пленила его своей красотой. Шиммерианец многое повидал на своём веку, но не встречал ничего прекраснее этих зелёных лесов, заснеженных гор, тех цветущих деревьев, которыми он каждую свободную минуту любовался из окон своего рабочего кабинета. Радость переполняла его при виде того, как с каждым днём к Земле возвращался её первозданный облик. И всё-таки Айли чувствовал: что-то должно здесь произойти. И хорошо, если сбудется Пророчество. А если?.. Что ж, значит, им суждено исчезнуть с лица Вселенной в исключительно красивом месте…

Дав Андрею поручение собрать информацию о детях, нуждающихся в срочном лечении, Айли, прихватив с собой Лею, отправился в научно-исследовательский центр. Передвигался он на лёгком летательном аппарате, в народе именуемом «стрекозой» – за внешнее сходство с этим насекомым. Это чудо шиммерианской инженерной мысли было очень удобно – в считанные минуты «стрекоза» могла доставить в любую точку земного шара. В ожидании своего транспорта они прогуливались в саду. Внезапно Айли остановился и внимательно посмотрел на Лею. По лицу шиммерианца она увидела, что его посетила какая-то мысль.

– Ты что-то хотел спросить?

– Не спросить, а сделать. Лея, если ты позволишь…

Девушка вопросительно посмотрела на посла и он, по-видимому, воспринял её молчание как знак согласия. Его руки потянулись к её шее, и Лея закрыла глаза. На душе было одновременно и страшновато, и сладостно. «Неужели, это случится сейчас?» – подумала она. Но Айли сделал вовсе не то, чего она ожидала. Его пальцы осторожно выдернули из волос Леи уродливую заколку, и они пышными волнами окутали её плечи. Несколько минут он стоял молча, любуясь солнечными искорками в волосах девушки, отливавших на изгибах червонным золотом. Было видно, что это зрелище доставляет ему неподдельное удовольствие. Лея почувствовала, что краснеет под взглядом посла. Но в груди разливалось приятное тепло…

– Так мне нравится гораздо больше, – удовлетворённо отметил Айли, и в этот момент ему сообщили, что их «стрекоза» готова к вылету.

Всю дорогу они просидели молча. Но Лее показалось, будто с того момента, как пальцы Айли коснулись её волос, между ними установилась какая-то незримая связь. И когда изящная серебристая «стрекоза» приземлилась перед зданием центра, вид у девушки был не напряжённо-озабоченный, как это бывало обычно, а расслабленно-мечтательный.

У входа они столкнулись с какой-то сердитой тёткой. Судя по объёмным сумкам, дама приходила кого-то навестить, но неудачно.

– Смотри, куда прёшься, урод! – прошипела она вслед Айли, который нечаянно задел её торбы.

Первым делом они заглянули к Аните. Юная пациентка пребывала в приподнятом настроении.

– Меня завтра выписывают! – радостно сообщила она. Её тёмные глаза словно светились изнутри. Лее нравилась эта девочка – она так живо и непосредственно выражала свои эмоции.

– Отличная новость, – взгляд Айли потеплел, как бывало, когда он общался с детьми и подростками.

– Да, – согласилась Анита, но почему-то грустно вздохнула.

– Ты чем-то огорчена? – удивился пришелец.

– Это значит, что мы с тобой больше никогда не увидимся? Только не подумай, что я влюбилась или собираюсь приставать к тебе со всякой ерундой. Просто… Ты – хороший! – выпалила девушка и отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слёзы.

– Только не надо плакать, а то я стану плохим, – притворно строго погрозил ей пальцем Айли. – Сейчас я возьму с тебя честное слово, что ты будешь навещать меня и Лею в посольстве.

– Конечно, буду! – обрадовалась Анита. – Ой, Лея, ты сегодня такая красивая… Мне прямо хочется тебя нарисовать. Кстати… Это – тебе.

Она протянула послу рисунок. Это был портрет самого Айли. Лея подивилась сходству – Аните удалось передать даже лёгкую грустинку во взгляде пришельца. Лея не раз задумывалась, было это следствием большого жизненного опыта или же перенесённых страданий…

– Очень похоже. Ты хорошо рисуешь, – похвалил Айли. – Значит, за тобой портрет Леи.

– Будет сделано, – шутливо отдала честь Анита. – Вас легко рисовать – вы оба такие красивые… Вот были бы у меня волосы как у Леи… Мои – просто какая-то обувная щётка, а не волосы.

Лея покраснела от смущения. Она вовсе не считала себя красавицей, и терпеть не могла комплиментов – они казались ей насквозь фальшивыми. Но из уст Аниты это прозвучало очень искренне и трогательно.

– Да, волосы Леи хороши, – согласился шиммерианец. – Но ты, когда вырастешь, тоже станешь настоящей красавицей. Если, конечно, останешься собой и не будешь стремиться походить на кого-то другого.

«Интересные у него представления о красоте», – подумала Лея. Анита ей казалась милой девочкой, но не более того. Себя же она давно причислила к дурнушкам. Но восхищённый взгляд Айли в парке… Нет, это не подделаешь. Может, она и впрямь себя не ценит?

В коридоре Айли задержал Лею.

– Можно я задам один вопрос? Наверное, он покажется тебе смешным…

– Обычно это я прошу разрешения задать вопрос. Помнишь, что ты мне отвечаешь в таких случаях?

– Помню, – улыбнулся Айли. – Скажи, так я по земным меркам красивый или всё же урод?

– Это так важно для тебя? – рассмеялась Лея, хотя забавный вопрос был задан, судя по всему, совершенно серьёзно.

– Нет, просто любопытно… – в глазах посла промелькнула растерянность. – Женщина, с которой мы столкнулись у входа, назвала меня уродом. А Анита сказала, что я красив…

– С твоей внешностью всё в порядке, хоть по земным меркам ты выглядишь несколько необычно, – успокоила его Лея. – Та тётка обругала тебя уродом просто со злости – у людей так бывает.

– Как ты иногда называешь Андрея дураком?

– Вроде того… – согласилась девушка и почувствовала, что снова краснеет, уже в третий раз за это утро.

– Пойдём к выходу, – велел Айли. – Нам нужно поторопиться – сейчас должен подъехать твой друг.

Амин Рашид был настроен скептически. Ему не верилось, что эти существа смогут пришить ему новые ноги. «Я же не компьютер, чтобы во мне можно было заменить испорченную деталь», – думал он. Парень довольно неуклюже передвигался на протезах – сказывалось отсутствие практики. Он мог бы приехать на коляске, но не хотел предстать перед инопланетным послом совсем уж беспомощным.

Когда Лея и Айли вышли ему навстречу, от его взгляда не ускользнула перемена во внешности девушки. «Да Лея просто красавица! – удивился он. – Похоже, эти ребята и впрямь способны творить чудеса». Амин отметил про себя, что не ошибся, сравнив Айли с кошкой. Движения пришельца были по-кошачьи грациозны. Но когда Айли взял протянутую ему в знак приветствия руку, ответное пожатие посла оказалось сильным и твёрдым.

– Ты правильно сделал, что обратился к нам, – кивнул шиммерианец.

– Вообще-то я не очень доверяю вашим учёным… Это Лея меня уговорила, – выпалил Амин Рашид и проследил за реакцией посла.

– Я ценю твою откровенность, – губы Айли тронула лёгкая улыбка. – Как тебя зовут?

– Амон-Ра.

– Интересное имя… Это, кажется, из мифологии одного земного народа? Если память мне не изменяет, Амон-Ра был богом Солнца у древних египтян?

– Вообще-то я – Амин Рашид, – уточнил парень. Лея удовлетворённо улыбнулась, отметив, что тон её друга был уже не столь вызывающим. – Но друзья называют меня Амоном-Ра. Я – египтянин, и меня интересует история моего народа.

– Значит, представившись так, ты отнёс меня к числу своих друзей? Я тронут, – в голосе Айли звучала теплота, но не та, которая появлялась при общении с детьми. Эту интонацию Лея окрестила «убийственной теплотой». В таком тоне посол часто общался с Андреем. Пока перевес был на стороне Айли. Но какого нечистого Амин себя так ведёт?..

– А твоё имя что-нибудь означает? – Амин попытался перевести разговор на другую тему, чтобы скрыть неловкость, вызванную репликой посла. «Вот ведь, зараза, загнал меня в угол… А, впрочем, дружок, ты сам себя туда загнал, и посол Айли не виноват в том, что ты – такой остолоп».

– Моё имя в переводе с древнего шиммерианского языка означает «рука Бога», – ответил Айли.

– Надеюсь, не карающая?

– Я тоже на это надеюсь… Но при определённых обстоятельствах любой из нас может стать карающей рукой Бога…

«Непрост ты, парень. Ох, непрост, – подумал Айли. – Но ты не умеешь скрывать своих мыслей и чувств, поэтому тебя можно читать, как открытую книгу». Амин же в этот момент понял, почему Лея с таким плохо скрываемым обожанием смотрела на Айли. «Что ж, он сможет сделать её счастливой, – подумал парень. – Если, конечно, захочет». А Лея, окутанная покрывалом роскошных волос, была похожа в этот момент на Мадонну с картины средневекового живописца. Впервые Амон-Ра видел свою подругу такой. И хоть она не привлекала его, как женщина, в этот момент в нём шевельнулась чисто мужская зависть, вызванная тем, что это не он был автором чудесной перемены в облике Леи.

– Только не подумай, что я очень огорчусь в случае неудачи, – заявил Амин. – Имея голову на плечах, я превосходно обхожусь без ног.

– Охотно верю. Мне в жизни встречались особи из числа существ, наделённых разумом, которые вполне могли бы обходиться и без головы.

– Я тоже таких знаю, – согласился Амон-Ра. – Один из них – твой контактёр Андрей Бойко.

– Хорошо, что шиммерианский персонал этого центра не знает земных языков, а то вместо того, чтобы удлинить тебе ноги, они укоротили бы твой язык, – сердито тряхнула огненной копной Лея, и это было ей очень к лицу.

– Это правда? – удивлённо посмотрел на Айли парень. Пришелец кивнул. – Но как же они лечат?

– Для этого им вовсе не нужно общаться с пациентами. Наши врачи полагаются не на слова пациента, а на данные диагностики, и она у нас совершенна.

В тоне пришельца Амину чудились снисходительная вежливость и дружелюбная издёвка. Парень понимал, что последнее сочетание звучит абсурдно, но иного определения этой интонации он дать не мог. «Погоди, мы ещё собьём с тебя спесь», – подумал он. Настрой у Амона-Ра был боевой.

– Значит, ваши лекари смогут пришить мне новые конечности?

– С высокой долей вероятности – да.

– А почему тогда они не могут нарастить шиммерианцам волосы? – с деланной наивностью поинтересовался Амин.

– Если некоторые земляне способны обходиться без ног и даже, как ты сам подтвердил, без головы, то отсутствие волос по сравнению с этим – сущий пустяк, – невозмутимо улыбнулся Айли.

– Дурак, – почти беззвучно прошептала Лея, метнув в сторону друга уничтожающий взгляд.

«Похоже, ты права, – подумал Амин. – Я – дурак, каких мало. Да уж, скользкий типчик – такого голыми руками не возьмёшь. Придётся пока изображать аборигена, подавленного мощью инопланетного разума – на войне все средства хороши». И в этот момент ощутил себя так, словно находился на линии огня…

«Он слишком горд и ставит себя выше своих собратьев. Верит в Бога, но поклоняется разуму. Способен проявлять великодушие, но всячески вытесняет из своей жизни любовь, считая, что она – не путь к самосовершенствованию, а помеха на этом пути. Такой человек подсознательно боится страданий и не может их принять. Не исключено, что исцеление не пойдёт ему на пользу. С другой стороны, ему многое дано. Здесь возможны два варианта – или он преодолеет свою гордыню, или она его убьёт…»

Передав Амина на попечение земного руководителя центра, профессора медицины Луизы Сальваторе (вторым руководителем был немногословный шиммерианец по имени Аммай), они отправились на торжественное открытие завода по производству экологически чистого детского питания. На обратном пути у них наконец-то появилась возможность пообщаться.

– Не обижайся на Амина, – извиняющимся тоном попросила Лея.

– Да за что мне на него обижаться? Парень волнуется, но не хочет, чтобы это было заметно со стороны. И я предполагаю, у него есть серьёзный повод для волнения.