Запах теней

Удивительно, всё-таки, как мамина ласка, пусть даже это только слова, могут подействовать на родное чадо. Голос матери волшебным образом творил чудеса, и мальчик перестал хныкать.

– Конечно, и скоро мы тебя заберём, – вставил папа Алексей, – ты же наш.

– Мы ведь любим тебя и никогда не бросим, – вновь улыбнулась мама, – Я люблю тебя, малыш!

К глубокому сожалению, не каждый мальчишка в своей жизни на слова матери «я тебя люблю» отвечает ей тем же. В большинстве случаев дети просто отмалчиваются или выдерживают паузу, словно так и надо, будто так требует от них мужское начало. Что тут скажешь, даже будучи уже взрослыми, в полном рассвете сил, мужчины не всегда говорят своим матерям, что любят их, а некоторые – никогда. Такова мужская природа: сдержанная, скупая на эмоции и немного принципиальная. Редко, очень редко, крайне редко, мальчики подростки юноши и мужчины говорят матерям, как же безумно на самом деле они обожают и любят их. И это правда. Мальчик Дима не исключение из правил. Имея непосредственное отношение к числу сильной половины человечества, он в очередной раз просто привычно отмолчался, правда, его детские глазки с неподдельной преданностью обняли маму и в безмолвии шепнули: «И я люблю тебя, мама».

– Только не упади с подоконника, Дима, – разволновался отец, – а то слетишь махом, и навернёшься головой, как космонавт.

«Космонавт»

По телу пробежала холодная дрожь. Ему, вдруг, привиделись обрывки ночного кошмара. Странно, но в течение всего дня, как ни старался измученный бессонными часами мозг восстановить в памяти события ночи, но так и не смог возобновить картину ужасного сна. Мальчик прекрасно помнил страх (разве такое забудешь), воссоздал и пустую палату в мерцающем свете, выскреб из глубины сознания какие-то непонятные причудливые картинки на потолке. Но вот, что именно он видел, голова так и не смогла воспроизвести. И сейчас Дима услышал слово «космонавт», и что-то детонировало внутри – внезапным фейерверком вспыхнула картина ночных видений. И настолько чёткая, что в одно мгновение он вспомнил всё до мельчайших подробностей, ясно увидел образы маленьких гостей и их забавный малюсенький корабль. Множества мелких оттенков сна, вдруг, воскресли и озарили память.

«на них была плёнка, и у них нет лица»

«они забавные и… они хотели поговорить со мной»

Не хотелось Диме так думать, ужасно не хотелось, но назойливая мысль штопором ввинчивалась в голову. Собирались поговорить. Но почему? Зачем? И в голову не приходило мальчишке, что ночные гости – лишь плод детских фантазий. Намного проще считать, что космонавтики настоящие, неподдельно живые. По-видимому, от необъяснимого травящего страха, обессиленный детский мозг выбрал именно такой способ защиты и воспринял возникшие образы как реальность. Вот только, что реально, а что – нет, трудно определить.

Немного погодя родители ушли, и мальчик слабо припоминал, о чём они беседовали. Мысли были о другом: после невольно брошенного отцом заколдованного слова «космонавт», разноцветьем ощущений и впечатлений закувыркались образы, в туманной мгле ночного ужаса которые болезненно застряли в голове и не давали покоя. Странные гости пугали, но, в то же время, притягивали.

«человечки без лица»

Они настолько заострили на себе всё Димкино внимание, что весь остаток вечера он думал только о них и был уверен, как никогда, что их следующая встреча состоится уже совсем скоро, может даже, сегодня ночью. «Космонавтики» приснятся ему, непременно прилетят, и уж на этот раз он поговорит с ними, если, конечно, они того пожелают. Это необычайное убеждение так обрадовало его, что он не обратил внимания, как перестал бояться их. И как же ему захотелось сейчас поделиться с кем-нибудь о своём заключении и всё рассказать, поведать о странных чудных гостях, наведавшихся ему ночью, что он тут же вспомнил про девушку-медсестру по имени Дина. Малыш зарёкся, что обязательно расскажет ей обо всём и прямо сегодня.

Но в этот вечер поделиться впечатлениями с Диной ему так и не удалось.

***

Опять это жгущее чувство внутри, эти изнуряющие пытки, это паническое ощущение безысходности. Как бы он хотел избавиться от всего этого и не испытывать больше страх. Почему, почему же это происходит? Что нужно сделать, чтобы истязатель ушёл, покинул разум и тело мальчика? Что для этого необходимо? Как быть? Бесконечность пролетела перед глазами. Дима думал: сейчас он сойдёт с ума – больше не выдержит гнетущее бремя неведомой силы. Но малыш продолжал бороться. Пока оставалась хоть какая-то надежда вновь запустить стрелу помощи в реальную среду, в тот самый мир, где нет ни страха ни печали, где дышишь воздухом и вкушаешь прелести настоящей жизни, он бился.

Метнуть посыл – закричать, и тем самым позвать на помощь. Получиться? Удивительно, после двух, практически бессонных ночей, ему хватало сил сражаться, сражаться с невыносимым иродом. Что за напасть обрушилась на малыша? Что за недуг поразил маленького человека? Мелкая дрожь пульсировала по телу, и страх, будто кислота, разъедал всё то, что ещё сохраняло способность жить. Исступление, и снова край бездонной пропасти, в которую внутренняя, возникшая из неоткуда, жестокость и злоба бросает вновь и вновь. Уничтожить, раздавить, погрузить во тьму.

Какая-то ещё не порабощённая часть мальчика была уверена, что придёт она и снова спасёт его, как делала уже не раз. Да, где-то в закромах избитого рассудка он ждал Дину, ту девушку, которая дивным образом буквально вырывала его из воображаемого капкана и приводила в себя. Димка не помнил и не знал, что разговаривал с ней прошлой ночью; он даже не догадывался (откуда ему было знать), что девушка до ужаса боится его. Мальчик сохранил лишь обрывки воспоминаний: как приходила она, в обличии доброй волшебницы, прогнала страх и вызволила ему «наружу», а после стало так хорошо и легко, что пуховым покрывалом обхватил сон и приласкал нежным теплом сладостных объятий.

Но пока спасительницы не было, маленький мальчик, раз за разом, предпринимал попытки закричать, стремился пошевелить частями тела, но всё тщетно. Он чувствовал, как его лихорадит, как холодной и колючей вибрацией проноситься по его телу дрожь, как ненависть, будто паразит, сживает иссякающие остатки разума. Маленький Дима знал об этом, как и знал то, что на самом деле, в реальности, его трепещущее в муках тело абсолютно не подвижно.

«Как же невыносимо всё это»!

Всё происходит внутри: мальчик до ужаса боится чего-то, но вот чего… неизвестно. Как в страшном сне! Но это не сон, ведь он не может проснуться, к тому же, он видит потолок, свет лампы, дразнящий непокорные глаза. И когда ему особенно страшно, её подмигивания становятся интенсивнее и быстрее.

Малыш набирается сил и кричит, что есть мочи, визжит со всей силы взахлёб, надрывая голос, слышит, как задыхается от собственного крика.

«Как же мучительно, как же это нестерпимо»!

Только короткие провалы в беспамятство спасают ребёнка от сумасшествия. В который раз ему кажется, что ещё чуточку и он сдастся и …

«Что тогда? Умрёт? Свихнётся? Или ещё что?» Он не знал, и совсем не хотел знать. Больше всего на свете он боялся остаться там, в своём ночном кошмаре, остаться навсегда. Эта мысль приводила его в ещё больший ужас, чем он мог испытать сейчас.

Присутствуя как бы вне тела и, в то же время, внутри него, мальчик не имел власти над ним. Всё видеть, слышать, чувствовать без всякой возможности пошевелиться; не закричать, не вымолвить и слова, только лежать и бояться; остаться там, в мире кошмаров, быть запертым между двумя мирами: реальным и нереальным. Что может быть ужасней?

Иногда, между секундными провалами, он отчетливо испытывал некую двойственность в себе. Казалось бы, он здесь в комнате лежит на кровати, но, в то же время, где-то в совершенно другом месте – телесная оболочка уже не принадлежала ему. Мальчику даже пришла дикая идея, что он вполне сможет повернуться внутри собственного тела, и сделает это. Но страх крепко держал его и не мог позволить пленнику сделать это.

После очередного помутнения рассудка Дима словно заново погружался в собственное тело, и на правах хозяина силился подчинить его, но у него не получалось никак –точно дикий зверь, страх подстерегал жертву, набрасывался и поглощал частички жизненной силы ребёнка.

Провал в бездну, а после – страх; за ним ещё провал и снова страх, и так по замкнутому кругу. В какой-то безумный миг мальчику, вдруг, показалось, что страх – это не просто ощущение травмированного разума, а вполне живое существо. И этот живой монстр совершенно реален, как и сам Дима. Существо, именуемое страхом, доподлинно существует. Каждый вечер оно приходит к нему, выжидает, когда жертва уснёт и набрасывается, вонзая в бедное дитя свои ядовитые клыки. Монстр пробуждает ребёнка и приступает к трапезе, где на ужин, как и прежде, Димкин разум.

Вот уже третью ночь (уже третью) это существо истязает мальчика, отделяет очередной кусочек сознания и никак не может насытиться. Что дальше? Что же случится, когда этот ненасытный червь обглодает последнюю частичку жизни? Что тогда? Мальчик умрёт? Свихнётся? Или ещё что?

«Боже мой, какое огромное желание закрыть глаза и уснуть, на миг забыться и провалиться в сладостный покой».

В очередной раз, когда безумие подступило слишком близко, провал в бездну не наступил. Оставив бедное дитя на растерзание страху, помутнение рассудка не было, а вместо кратковременного беспамятства, пришли они. На мерцающем полотне потолка появились долгожданные человечки. Только сейчас Дима, вдруг, понял, что совсем забыл про них, а ведь он так хотел встретиться с ними. Безликие космонавтики явились неоткуда, как и прежде, забегали вокруг корабля, принялись спорить между собой, и несколько раз даже норовили подраться друг с другом. Как же интересно было смотреть на них! Такими забавными они казались! Увлёкшись наблюдением, Дима сразу и не осознал, что вечноголодный монстр-страх ушёл. Мучащее ребёнка, вот уже который день, существо исчезло.

Страх ушёл, а маленькие люди в костюмах из блестящей плёнки носились по потолку и стремились разрешить какой-то конфликт. Сегодня на их головах отсутствовали скафандры – вместо них были капюшоны, но лица по-прежнему отсутствовали. Один космонавтик сбил другого прыжком, и они повалились кубарем – началась оживлённая борьба. С минуту покувыркавшись, один из них победно встал, отряхнулся и повернул голову к Диме. Мгновение мальчик и человечек смотрели друг на друга. Дима не мог видеть его глаз, и не потому, что их закрывал капюшон, просто их не было. Вместо лиц чернота, но малыш знал, что в этот самый миг космонавтик смотрит не куда-нибудь, а именно на него.

– Привет! – крикнул человечек и помахал рукой.

Мальчик почувствовал, как нелегкий испуг пробежал по коже, как забарабанило сердце. Диме тут же захотелось заглушить стуки – он боялся, что космонавтики услышат их, увидят его страх и не захотят разговаривать с ним. Но человечек повторил снова:

– Эй, Дима! Привет! – замахал он руками интенсивнее.

– Привет, – выдавил из себя мальчишка, в то время как космонавтик продолжал смотреть на него и махать своими коротенькими ручонками. Спустя секунду, человечек опустил руку и улыбнулся (Диме хотелось так думать, а может быть, ребёнок просто знал, что тот улыбается ему). Он повернулся к товарищу, который никак не мог подняться – пробовал и так и сяк, но каждый раз падал снова и снова, как кукла «неваляшка-наоборот», выходило довольно неуклюже и даже смешно, и сказал:

– Да, вставай уже! О-о-о… – раздражённо. – Что ты как осёл?

– Сам ты дурак, – обиделся другой космонавтик. Он уже встал на ноги и сейчас старательно отряхивал себя. – Я не осёл.

– Я же пошутил, пошли давай, а то опять опоздаем, – заторопился первый и направился к кораблю.

Второй же человечек, с особой тщательностью отряхнувшись, поднял голову и взглянул на мальчика:

– А, это ты? – Как-то очень обыкновенно и безмятежно произнёс тот и добавил, – привет, Дим.

– Привет, – уже не так боязливо произнёс Дима.

Когда первый уже подошёл к кораблю, он остановился, повернул голову к мальчику и сказал:

– Ты, главное, ничего не бойся. Хорошо?

– Я уже не боюсь вас, – удивился Дима, столько не вопросу, сколько собственному довольно смелому ответу.

– Ну, вот и ладно. Не надо бояться, тем более нас, – и маленький человечек неожиданно сделал серьёзное лицо и громким командным голоском прокричал:

– Не бойся, Дима! Всё будет как надо.

– А как надо? – не прекращал удивляться мальчишка.

– А где же смод, так мы все будет плющ и жизнь в раз ге-ге-ге, – что-то непонятное пролепетал первый.

– Почему ты так странно говоришь? – недоумевал Дима.

– Потому что я вррр….врр….врр… – заголосил первый, и в голове мальчика, вдруг заиграла знакомая музыка. Потряхивая из стороны в сторону руками, как заведённая игрушка, космонавтик продолжал петь какую-то ерунду, – врр… врр… вирр… вирр… иии… яяя… я… я… ви… вии…

Мальчик наблюдал за невразумительным зрелищем и прислушивался к знакомой музыке. И где же он мог её слышать? Картинка на потолке внезапно поплыла, за ней неожиданно исчез и сам потолок, музыка заиграла всё громче и громче, а человечек, продолжая акробатический танец безумца, запел:

– Я… я…я водяной я водяной, никто не … со мной…

Потолок окончательно растворился и Дима увидел перед собой телевизор, а спустя ещё миг, обнаружил, что сидит на диване в коридоре и смотрит мультфильм. И всё стало таким реальным таким живым и настоящим. От такого необъяснимого поворота событий у мальчика даже закружилась голова.

Он огляделся по сторонам: всё верно, он находится в коридоре больницы, сейчас утро, и скоро будет очередной укол или уже завтрак. В окно пробился свет восходящего солнца, от которого заболели глаза и заныли виски, а остальном всё отлично. И не смотря на всё это, ребёнка нисколько не напугал такой поворот событий, напротив – Дима чувствовал себя прекрасно, замечательно.

Как он оказался здесь и куда, вдруг, подевался его сон? Сейчас это абсолютно не волновало его. Главное, что впервые за последние дни малыш чувствует себя прекрасно. Он выспался, отдохнул. И сейчас, уткнувшись в телевизор, мальчик сидел на мягком диване и нисколько не вспоминал о том, кто не давал ему покоя вот уже какую ночь подряд. Ему было хорошо.

Погрузившись в атмосферу счастья и безмятежности, мальчик сразу и не заметил как тихонечко на цыпочках, чего-то опасаясь, подошла медсестра Дина. Девушка присела рядом и украдкой заглянула в его глаза. Наградила малыша улыбкой, но её напряжённое лицо, измученный бессонными ночами взор, в котором, помимо тревоги, проглядывалось что-то ещё, не могло скрыть основного секрета. Сам того не понимая, Дима читал её, как открытую книгу. Внезапно, где-то глубоко внутри он понял всё. Когда наступил тот миг, когда его ночные кошмары превратили настоящую реальность в сон, и каждый день погрузился в туман? Только сейчас он до конца осознал всё. Как и то, что девушка до ужаса боится его ночных кошмаров и не спит уже который день. Ну, конечно же, он знал это! Или нет. Мальчик проснулся, а медсестра, как будто, стала частью его снов. Как живое истинное воплощение доброй фей, которая придёт и спасёт его душу от злобного монстра, она смогла убедить израненный разум в способности бороться и жить дальше. Их объединила одна общая тайна, но они никогда не будут говорить о ней, никогда не поделятся ей друг с другом.

Однажды, совсем недавно, девушка помогла ему. Но сегодня произошли изменения, и добрая волшебница не пришла. Правда прогонять мучителя и не пришлось – страх ушёл сам.

«Страх больше не вернётся», – так думал мальчик, но…, к сожалению, ошибался.

***

– Ну и где ты была? Подзолкова, между прочим, интересовалась, ой как интересовалась, куда это запропастилась моя молодая напарница… – возмущениям старшей не было предела, – … и мне пришлось сказать, что у тебя проблемы дома, и что ты, якобы, звонила мне сегодня и предупредила…

– Свет, извини, – попросила Дина, надевая впопыхах халат, – у меня так вышло.

– Извини, значит! Ничего, – протянула напарница, и как будто бы успокоилась, – только ты больше не делай так, а то сама знаешь эту…– она скорчила лицо, стараясь изобразить жестокую гримасу, – … нашу начальницу… боссиху! Умывальников начальник и мочалок командир.

– Что-что? – безучастно спросила Дина. Она уже успела накинуть халат и сейчас старательно застёгивала пуговицы, правда, получалось не очень – от спешки тряслись руки.

Светлана на миг замерла – морщинки на смуглом лице разбирали глупое удивление, а, спустя ещё секунду, женщина залилась заразительным хохотом!

– Ты чего? Что смеёшься? – такие перемены в поведении коллеги слегка шокировали девушку, и вытащили из замкнутого внутреннего пространства, в котором последнее время она находилась, – дак, ты что ржёшь, Света?

Но сейчас старшая была уже не в состоянии ответить ей – пополам согнувшись на стуле, Светлана продолжала громко хохотать. И таким прилипчивым выходил смех, что Дина невольно заулыбалась, хотя до сих пор находилась в недоумении, что же такое случилось с коллегой.

– У-у-у…мочалок командир, – преодолевая собственный смех, выдавила с трудом медсестра – а-а-а…ха-ха-ха…мочалок командир!

И натужно набрав полную грудь, женщина захохотала пуще прежнего, да так, что в ту же секунду чуть не навернулась со стула. Не в силах сдерживать порыв нахлынувшей радости, медленно сползая со стула, она встала на коленки, прижала лоб к полу и притихла, словно уснула. Лишь импульсивное подрагивание тела, свидетельствовало о том, что медсестра продолжала хохотать. Ошарашенная Дина, вдруг, всё поняла: уголки её рта высоко поднялись, и в тот же миг зажглась улыбка.

Если бы в этот время кто-нибудь проходил мимо ординаторской, то наверняка предположил, что две медсестры в раз сошли с ума… или, может быть и вероятнее всего, выпили чего-нибудь горячительного, в итоге: напились, и на свет появилось безумное веселье. Уж больно громким и выразительным был их смех, и со стороны мог показаться даже немного диковатым. Руками прикрыв набухшее, покрасневшее от натуг радости лицо, Света сидела на полу. Оперев руки о стол, её младшая напарница стояла рядом и гоготала в унисон.

– Вот ведь бывает…ха-ха-ха, – задыхалась Светлана, – вот ляпнула…дура!

В ответ Дина спешно вытерла мокрые от радости глаза и хотела было что-то сказать, но не смогла: по-видимому, девушка до конца осознала причину необыкновенного всплеска эмоций и, не в силах выдавить и словечка, с новой силой залилась смехом. Старшая взглянула на неё, и едва успев наполнить грудную клетку воздухом, она ничком упала на пол и затряслась от хохота. И так продолжалось ещё может минут пять-десять, пока радости хватало сил трясти их души.

– Э-э-э…мочалок… э-э-э… – выговорила Светлана. Смех ещё не прекратился, но немного угас, пошёл на спад, – Вот блин! Ну и ну…бывает же…блин!

– Значит, говоришь мочалок? – кольнула Дина. Она протирала разрумянившееся мокрое от слёз лицо халатом и улыбалась.

– Имен-н-но…мочалок командир! – воскликнула старшая. По истечении ещё минуты хохот завершился, Света поднялась с пола. Она попробовала хоть немного отдышаться, только получалось не совсем удачно – с её лица упрямо не собиралась уходить улыбка.

– Значит, ты мочалка, а наша заведующая Подзолкова выходит командир? – с радостью заключила Дина.

– Мы мочалки! – поспешила поправить Света. – Мы мочалки! И надо же было такую фигню сказать…о-о-о-х!

– Сама ты мочалка, Светка! – упёрлась младшая. – Ох, и дурында!

– Ой, да! Ладно тебе! Оговорилась самую малость, совсем чуть-чуть! – оправдалась виновница неожиданного всплеска эмоций. – Да уж!

Впервые за последние дни Дине действительно стало легче. Не прекращающие изматывающие навязчивым присутствием постоянные переживания высасывали из неё все жизненные силы. Уже который день девушка плохо спала (или не спала вовсе), а сегодня ей вообще не хотелось идти на работу. Как следствие, и так уж вышло – она опоздала. Намеренно у неё получилось это или нет, но перед работой в очередной раз она решила во чтобы то ни стало успокоиться и, хотя бы часок, поспать. Но, как это иногда бывает в таких случаях, забыла поставить будильник. Результат на лицо: она не пришла на смену вовремя, чем, конечно же, разозлила «начальницу умывальников» и не заслужила похвалы от напарницы.

Такой приятный и весьма неожиданный смех придал ей немного сил и уверенности, но всё же он не избавил от основной проблемы. Она боялась, ужасно боялась наступления ночи. Молилась весь день, чтобы сегодня ночью мальчик спал, чтобы этот кошмар закончился… закончился не только для неё, но и для ребёнка. Как ни странно, но Дина переживала за малыша, может даже сильнее, чем за себя. Ведь мальчик мучился, с ним происходили малопонятные, не помещающиеся в голове, страшные вещи. Медсестра стала случайным свидетелем жутких ночных странностей и нечаянным участником страданий малыша. Теперь она – часть его кошмаров. Девушка догадывалась, что каждый раз, её визит – для ребёнка спасательный круг из бездны чего-то невообразимо необъяснимого, ужасного. Она будто выдёргивает его из пучины сумасшествия.

– Дак ты почему опаздываешь? – сменила тон Светлана. – Что у тебя произошло?

– Проспала, – произнесла девушка виновато и присела на стул.

– Ничего себе проспала! Ну, ты и поспать! – удивилась старшая. С особой тщательностью она принялась разглядывать напарницу, и после неловкой паузы, сверлящим взглядом просканировав её с головы до ног, с видом обеспокоенного учёного спросила:

– Может, расскажешь уже?

– Что, рассказать? – вопросом на вопрос ответила Дина, но про себя отметила, о чём хочет расспросить Светка.

– Ты же знаешь, о чём я…

– Я же говорю: проспала, забыла поставить будильник и …вот.

– Да не об этом я! – не скрывала нарастающее раздражение старшая медсестра, – не делай из меня идиотку, пожалуйста. Я тебя умоляю! Хорошо?

Сейчас вид возмущённого учёного дополнили бы очки и строгий костюм – уж больно она напоминала сурового учителя, отчитывающего за очередную проделку ученика.

– Вчера тебе удалось уйти, я бы даже сказала «убежать», от ответа. А, если говорить откровеннее, я не стала донимать тебя своими расспросами, поскольку посчитала, что задавать их не уместно. Видела бы ты себя! Ты чуть всё отделение на уши не поставила. Да что я говорю – поставила, да ещё как! «Что произошло»? «Кто кричал»? – этими вопросами донимали меня чуть ли не всю ночь… А сейчас ты делаешь вид, что не понимаешь о чём я говорю, – выругалась Светлана, и была права.

Крик в отделении посреди ночи, в окружении холодных ламп и непобедимого желания лечь поспать жутко напугал не только старшую, но многих других, кто в ту ночь страдал бессонницей или от громкого звука вынужден был проснуться. Медсестра ещё вечером заметила: с напарницей что-то не так, в буквальном смысле. Уж больно странным казалось её поведение: всегда весёлая и жизнерадостная, даже в те дни, когда домашние проблемы (с родителями), в том ужасном проявлении, котором они однажды, совсем случайно, предстали перед многими, должны были сломить волю девушки, она продолжала улыбаться и шагать наперекор злосчастиям судьбы. Такой несчастной замкнутой унылой и напряжённой Светлана не видела подругу никогда. Мало того, что творится чёрт знает что, она же ещё сидит и строит из себя тупую.

– Ну что ты молчишь? – смягчила тон старшая, – ты же можешь мне сказать. Сейчас уже поздно: многие больные спят, никуда идти уже нет необходимости, и мы сможем спокойно побеседовать. И, кстати, Дима тоже спит. Я заходила к нему, совсем недавно, как раз перед твоим приходом…

Дина невольно вздрогнула, её лицо переменилось: сквозь маску спокойствия пробился страх. Девушка опустила голову в пол и погрузилась в себя. Не желая продолжать разговор, она упорно молчала, но старшая не отступала:

– И ещё: сегодня мне показалось, что он ждал тебя. Не знаю, почему я так решила, но… думаю, так и было. Он заглядывал сюда чаще, чем обычно. Когда встречал меня, то тут же вертел головой по сторонам в поисках кого-то.

Старшая замолчала. Выдержав минутную паузу, в течение которой её взору предстояло выдержать тихое медленное погружение сознания напарницы в собственную кому, Светлана всё же не выдержала и проговорила:

– Дина, не молчи. Ты напугала меня вчера, понимаешь? Ходишь-бродишь уже который день, сама не своя, разговаривать не хочешь. Может у тебя дома проблемы какие? Дак ты расскажи, не стесняйся, не держи в себе.

– Я не хочу говорить об этом, – вымолвила девушка.

– Знаешь что…– возмутилась Светлана, – твои вчерашние крики были не просто… не просто так… – после некоторого замешательства старшая неожиданно перешла на откровенные вопросы, – Скажи, что тебя пугает в этом мальчике?

– Ничего, – не выходя из комы и не поднимая головы, ответила Дина.